my life without you is an endless coma
Обратную дорогу они ехали в тишине, лишь изредка обмениваясь парой незначительных фраз. Это даже ничем не отличалось от их обычного поведения рядом друг с другом. Только лишь напряжение, которое висело в воздухе, давало почувствовать хоть какую-то разницу. — Я не понимаю почему это тебя так задело, — Анна-Марит неожиданно начинает говорить, отчего Мун невольно вздрагивает. Всю ночь Эва думала о случившемся, пытаясь вспомнить хоть один раз, когда мама звала её в этот дом, чтобы сообщить что-то радостное. Он даже больше не ассоциировался с отдыхом, ведь в нем постоянно случалось что-то такое, после чего Мун не желала туда возвращаться. И всё равно возвращалась, тая надежду, что этот раз будет лучше прежнего. — Ты забыла про варёный лук, — она ведёт немного в другую сторону, не желая разговаривать на главную тему вчерашней ссоры. — Я ненавижу его всю жизнь, мам. — Ты знаешь о чем я. — Не вижу смысла разговаривать с человеком, который забыл про то, что я ненавижу варёный лук. Эва пытается отвечать сдержанно, понимая, что слишком перегибает палку, но и разговаривать с матерью сейчас кажется для неё пыткой. — Я в любом случае продам квартиру, — Анна-Марит уже не церемонится с дочерью, ставя её перед фактом. — Вот как, — Мун отвлекается от вида за окном машины и поворачивает голову на маму. — И как часто мы будем видеться? Раз в месяц? Два? — Я буду заезжать к тебе на выходные, — женщина вздыхает, понимая, что этот разговор ни к чему хорошему не приведёт. — Попытайся понять меня. — Почему-то я должна пытаться понять тебя, при том что ты никогда не пыталась понять меня, — она отворачивается к окну, кажется, уже совсем забывая о том, что разговаривает с собственной мамой. Пойми, что отец больше не будет с нами жить; пойми, что мы не сможем видеться так часто, как раньше; пойми, что я переезжаю в другой город. И после каждого «пойми» следовало уже такое привычное «так надо», словно этой фразой мама пыталась прилепить пластырь на только что открывшуюся рану своей дочери. И Эва послушано мирилась со всеми «пойми», ведь понимала, что её слово ничего не значит. Её слово не помирит родителей; не заставит маму найти компанию, работая в которой ей не придётся постоянно уезжать из дома; и даже не справится с тем, чтобы Анна-Марит наконец-то начала видеть в своей дочери взрослого человека, а не девятилетнюю девочку, у которой забрали её любимую игрушку. Эве иногда кажется, что на ней висит огромное клеймо, на котором яркими буквами выжжено «говорите ей всё, что угодно, она поймёт». — Мне очень неприятно, что ты так со мной общаешься, — взгляд женщины становится более серьёзным, чем был до этого. — Ты переходишь грань. И прекрасно Эва понимает, что давно перешла черту дозволенного, но за все эти годы в сердце накопилось столько обиды, что она цепляется за каждую малейшую возможность выплеснуть её наружу, почему-то совсем не задумываясь о последствиях. Ведь высказать маме о том, что чувствуешь — абсолютно неприемлемо. Зато на протяжении нескольких лет игнорировать присутствие дочери в своей жизни — вполне нормально. — Прости, — выдавливает Мун, понимая, что если будет продолжать этот разговор — нарвётся на что-то более серьезное, чем простое «мне неприятно».***
Понедельник 11:43
Эва заходит в столовую со своей подругой, проходя мимо столов с едой и выбирая что-нибудь менее калорийное, с надеждой хоть раз в своей жизни уйти отсюда с чувством легкости, а не с чувством наполненного живота. Они садятся за стол, и Мун открывает набранные пакетики сахара, засыпая их в стакан с горячим чаем и размешивая всё пластиковой ложечкой. — А потом ты ноешь, что жирная и прыщавая, — говорит Сатре, наблюдая за тем, как три пакетика сахара отправляются в напиток. Пока почти все вокруг пили горький кофе, она пила до невозможности приторный чай, действительно обожая его всем сердцем. Эва думала, что с возрастом эта привычка исчезнет, но чуда не произошло. Только если не брать в счёт то, что в детстве она клала в два раза больше ложек сахара, нежели сейчас. — Знаешь, — Нура ковыряется в своём салате, смотря куда-то в строну. — А Ибен оказалась не такой плохой, как мы раньше думали. От услышанного у Эвы сразу же пропадает желание есть. Ей становится плохо даже об одном упоминании о Хансон, потому что за ним идут воспоминания о Вильяме, о том, что скоро их дружбе может прийти конец, и даже об Адаме. И не стоит упоминать, что волна тревоги тут же накрывает её с головой, не оставляя ни капли от хорошего настроения. — Что? — Вчера вечером мы с Вильямом всё-таки пошли к Крису, а там, естественно, была Ибен, мы с ней разговорились и… — Нура прерывается, видя взгляд своей подруги. — Только не надо на меня так смотреть. — Я смотрю на тебя как обычно, — Эва делает глоток своего напитка, а затем выбрасывает пластиковый стакан в ближайшую урну, — Просто в моей голове не укладывается, как человек, который так откровенно надо мной издевается, может быть нормальным. — говорит она, абсолютно забывая о том, что о большей части издевательств Хансон Нуре лучше не знать. — Я так и думала, — выражение лица блондинки немного меняется, и Эва не может понять, в какую сторону, — Ей уже несколько лет нет до тебя дела, а ты всё равно будешь твёрдо утверждать, что Ибен ненормальная и хочет твоей смерти. — Нура встаёт со стула и берет в руки свою сумку. — Знаешь, тебе стоит пересмотреть своё отношение к людям и перестать думать, что каждому есть до тебя дело. Эва даже не успевает ничего ей ответить, как подруга удаляется из столовой, направляясь в класс истории. Она ещё несколько минут пытается осознать масштаб трагедии, даже до конца не понимая, что сейчас произошло. Разводить скандал из ничего — скрытый талант Сатре, который в последнее время проявляется слишком часто. «Отлично», — думает Эва и начинает идти в сторону курилки, в надежде справиться со стрессом и не встретиться с подругой хотя бы до начала урока.***
— Куда пошла? — Крис сидит на своём месте, смотря в след уходящей из класса Эве. — Домой, — Мун оборачивается на голос одноклассника, сводя брови к переносице. — Есть ещё предложения? — Сегодня наша очередь, — Шистад встаёт со стула, направляясь в сторону так называемой лаборатории, в которой лежали все нужные принадлежности. Эва томно вздыхает, только теперь вспоминая об уборке класса, которую ненавидит всем своим сердцем. Каждый день два ученика, чья парта доходит до очереди, убираются в классе их классной руководительницы. Благо, что последний урок был химия, и им не пришлось никуда идти. Мун устало ставит свой рюкзак на одну из парт и ловит из рук Шистада сухую тряпку, которая чуть ли не попадает в её лицо. Сказав несколько ласковых слов в его адрес, она опускает ткань в ведро с мокрой водой и принимается оттирать и без того чистые парты, делая это только для того, чтобы вдруг зашедшая учительница химии не стала высказывать своё недовольство из-за того, что они ничего не делают. — Поссорилась с Сатре? — вдруг начинает Крис, протирая учительский стол. — Откуда ты знаешь? — говорит Эва, тут же вспоминая, что они поругались в самом людном месте этой школы. — Будто тебе есть разница. — Допустим, что есть, — шатен садится на край парты, рядом с которой стоит зеленоглазая. — Ну же, Мун. — Поссорились, — отвечает Эва, продолжая натирать столы, — Нура начала общаться с Ибен и решила, что она нормальная. — Мун смотрит на Шистада, понимая, что ляпнула лишнее. — Прости. — Она действительно нормальная, — на физиономии Криса проскальзывает улыбка от услышанного, но он идёт обратно к учительскому столу, поэтому Эва больше не видит его лица. — Для кого как, — рыжеволосая решает отдохнуть от своей работы, присаживаясь на парту, как это делал Шистад минуту назад. — И раз уж ты полез в мое личное дело, позволь задать тебе вопрос. Мун следит за его движениями, оценивая реакцию на свои слова. Почему-то в голове проскальзывает мысль, что не будь он таким мудаком, она бы уже давно по уши в него влюбилась, но Эва быстро её подавляет, не понимая, зачем вообще об этом подумала. — Я весь во внимании. — Зачем ты встречаешься с Ибен, если ничего к ней не чувствуешь? — А с чего ты взяла, что не чувствую? — Крис откладывает тряпку, снова подходя к Эве, и за счёт того, что она сидела на парте, оказывается с ней на одном уровне. — Есть такая замечательная вещь — свободные отношения, слышала? — Свободные отношения — это когда оба партнера проводят время с другими людьми, — говорит она, смотря в глаза Шистада. — А я не замечала, чтобы у Ибен был кто-то кроме тебя. — Если ты чего-то не видела, не значит, что этого нет, — Крис долю секунды задерживает взгляд на её лице, а затем продолжает. — Пойдём уже отсюда, я устал.