Сказка о контрафактном султане, его импортной жене, иностранных партнерах и белом верблюде - лебеде пустыни

      Шахенабад встретил магистра Валеуса, как всякий новый город встречает внимательного странника. Когда мы не в первый раз приезжаем в какое-либо место, оно встречает нас той из своих сторон, что мы готовы видеть. Как бы ни был далек и экзотичен край, но сошедшие с корабля в его порту матросы безошибочно найдут кабак, странствующий маг уверенно зашагает к библиотеке, а купец – в торговые ряды. При этом каждый будет уверен, что знает иноземный город как свои пять пальцев, имея в виду только местные кабаки, библиотеки или обменные конторы и не подозревая об ином. И лишь во время первой встречи новый город с одинаковой готовностью показывает путешественнику любую из своих граней: смотри, выбирай, что из увиденного станет частью тебя.       Волеус ценил эти первые встречи с незнакомым, стараясь выйти за рамки стандартных клише «культурная столица» «центр деловой жизни» или «военная цитадель».       Впрочем, столица Салтанастана не подходила ни под одно из этих определений. Небольшой, довольно зеленый городок вольно раскинулся за пределы крепостных стен. Окраины по-сельски спокойны, но чисты и опрятны. Пока магистр и Лейлад ехали мимо бесконечных заборов с шапками садов за каменной стеной, им встретилось аж пять патрулей городской стражи как пеших, так и конных.       Ближе к центру сады исчезли, дома вплотную жались друг другу, пестря вывесками лавок и харчевен. Дома знати и пара храмов отличались от прочих зданий лишь размерами, да наличием охраны у ворот первых, и нищими на папертях у вторых. За подчеркнутой лаконичностью и аккуратностью явственно мерещилась вошедшая в привычку бедность. В Лесовии, где великие лихолетья и годы расцвета регулярно сменяют друг друга, люди привыкли даже крестьянскую избенку обшить резным кружевом наличников, коньков, крылечек. И чем труднее время, тем веселей и нахальней резные морды родовых оберегов на воротах, тем прекрасней лики Творца на божницах. Люди словно говорят себе и миру: не дождетесь! И это пройдет, будет и на нашей улице праздник.       Здесь же уже ничего не ждут. Бедность, как серая пыль пустыни, проникла повсюду, когда глупо тратить лишнюю копейку на пустую безделицу. Фонтаном или каменной статуей сыт не будешь. То, что осталось с незапамятных времен, бережно хранили, но новое в Шахенабаде было подчеркнуто утилитарным.       Базар тоже не обрадовал. Здесь вроде бы было все: развалы южных фруктов и восточных сладостей, рев верблюдов, крики зазывал и азартно торгующихся покупателей. Вот только нет инородной пестроты и многоязыкости. Товары и продавцы – только местные. Пара лесовитских прилавков только подчеркивали это однообразие. Так может выглядеть сельская ярмарка, а не столичный базар.       В общем, Шахенабад показался Волеусу не то чтобы угрюмым, одиноким, что ли. А вот что конкретно встревожило, так это обилие военных на улицах. Причем, не столько городской стражи, к их патрулям местные очевидно привыкли. И не регулярных султанских войск, воинов в штатной экипировке как раз таки немного. Город кишел разнообразными вооруженными людьми, по виду – ополченцами или воинами поместных отрядов.        Купив кулек коленых орешков Лейлад и стакан семечек себе, магистр неспешно прогуливался меж рядами всякой всячины. Смотрел, слушал, выбирал подарок жене и дочери. О своем внезапном отъезде Волеус семью не предупреждал. Супруга – ведьма знатная, и без серьезной причины тревожиться не будет. Да и привыкла к его постоянным летним разъездам по тренировочным лагерям на столько, что давно уж считает мужа явлением сезонным. Но это же не повод возвращаться из внезапной командировки без гостинца.       Задержался возле прилавка с безделушками связанными из верблюжьей шерсти. Вещицы забавные, да и продавец разговорчив.       – Не взглянет ли почтенный на вот эту скромную вещь? Весьма достойный подарок для благочестивой ханум, ждущей мужа из столицы.       – Торговля в последнее время в гору пошла, небось?       – Почтенный проницателен! Как только его величество султан, да продлит Раа его годы, объявил о сборе отрядов от каждого из улусов, мы хоть свет в окошке увидели, а то – тоска, хоть по миру с детишками иди. Владельцы харчевен да караван-сараев так вообще жируют.       – Будь благословен султан, и не оставит его мудрость Раа. Вот только бы этот сбор войной не обернулся.       – Да какая война, почтенный? Кому могла понадобиться такая большая песочница как Салманасан?       – А если войной решился пойти султан?       – Правитель мудр, да и нет вокруг нас врагов, равных нам по силе.       Уточнять, как именно оценивает обороноспособность Салтанастана болтливый купец, магистр не стал, а продолжил гнуть свою трусоватую песню.       – Ну, да. С соседями у нас прочный мир. Но вдруг бунт?        – Тоже вряд ли, - покачал головой стратег со счетами. - Бунтует либо чернь совсем с голодухи, либо знать с жиру бесится. У нас, слава Раа, ни того, ни другого.       – Тогда чего собрали?       – Султан мудр, - философски подвел итог дискуссии упаковывающий покупки торговец.       Волеус отошел в сторону и остановился, поджидая Лейлад. Та неспешно щелкала орешки, прогуливалась вроде бы отдельно, но из поля зрения магистра не выпадала.       – Как дела? Нашла своих?       – Не-а. Буквально вчера кто-то скопом нанял всех девушек-шинши. Похоже, я – единственная осталась. Во всяком случае, мне уже поступило аж три предложения. Богатые фифы – невесты намылились ехать к женихам в провинцию, да разбойников боятся.       – Каких разбойников?       – Тех самых, что начисто вырезали огромный караван магов Фаруда и Орвуза.       – С людьми каравана что-то стряслось? – встревожился, чувствующий ответственность за напуганных людей магистр.       – Если бы с ними чего и в правду случилось, слухов по городу ходило б гораздо меньше. А так все добежали и все не молчат.       – На каком из предложений грозная шинши остановила свой выбор?       – Пока ни на каком. Если не возражаешь, я бы с вами пока осталась. Интересно, чем дело кончится.       – Хорошо. Тогда возвращаемся.

***

      Фаруд аль Диред проснулся ближе к вечеру, когда знойное солнце еще не утратило свой пыл, но уже заметно склонило лик к горизонту, не иначе, чтоб удобней было прокрасться сквозь ветви фруктовых деревьев и, заглянув в крохотное оконце, усесться на носу спящего.       Фаруд поморщился во сне, обиженно мотнул головой и открыл один глаз. И тут же закрыл его, ослепленный коварным лучом.       – Я уже умер?       – Размечтался, - сердито отозвался Кирим, который уже успел смотаться в ближайший кишлак за продуктами, и сидел наготове с миской куриного бульона в руках.       Фаруд некоторое время внимательно рассматривал собственные лежащие поверх одеяла руки. Лишившиеся старческих пигментных пятен и нездоровой желтизны. Такими хозяин уже отвык их видеть. Понявший, о чем думает бывший маг, Кирим поднес небольшое зеркало.       – Вернуть молодость… Я о таком даже не слышал, - наконец разжал губы Фаруд.       – Не молодость, а твой реальный возраст, - деловито поправил его Кирим, отставляя зеркало и придвигая чашку с бульоном поближе.       – Лесовиты предпочитают убивать молодого и сильного….. Изощренно.       – Вообще-то, что у нас, что у них стариков принято почитать. Зарубить бессильного – невелика доблесть даже для бандита. Кроме того, если я правильно подслушал, убивать тебя они не собираются.       – Чего они еще говорили? – заинтересованно завозился бывший маг, отодвигая в сторону чашку с недопитым бульоном.       – А сам чего не подслушивал? Вот теперь сперва курочку доешь, потом расскажу. Раньше ни словечка не вымолвлю, - оперативно подвинул следующую тарелку воин.       – В меня не влезет, - оценил ее объемы выздоравливающий.       – Ладно, передохни, - милостиво заменил тарелку с курятиной на блюдо с фруктами Кирим. - А у них в Лесовии лишение магии действительно серьезное наказание. Там маги раза в три дольше простых людей живут. Вот и прикинь, чего ты теряешь вместе со знанием заклятий. Особенно если тебе уже сто лет….       – Пожалуй... – вроде и согласился Фаруд, но как-то неуверенно.       – Точно тебе говорю. Лесовиты вообще странные. Встречал я как-то в эскорте ихнего посла. Ехали от самой границы, насмотрелся. С виду вельможа как вельможа – боярин называется: дородный, бородища лопатой, кафтан, золотом в три слоя расшит. Все вроде при нем, а присмотришься…. Ой, нет, странный.       – Чего ж в вельможе может быть странного?       – Да все! Первым же утром стою на посту у его шатра. Он выходит. Я, ясное дело, падаю ниц. А он морду воротит: «Чего разлегся? Ты часовой или погулять вышел?»       – Самодур. Сам не знает, чего хочет.       – И я о том же. С такими непредсказуемыми лучше не связываться. А вас угораздило… Ты хоть скажи, из-за чего шум, чего вы в Лесовии натворили?       – Сам толком не понял. Божественная Раа велела принести из-под Дубравска большой стеклянный шар. Там у них вроде праздник какой-то. Суматоха, все ряженые и друг у друга всякие вещи прячут.       – Маги? – засомневался в возможности столь несерьезного поведения их магуществ Кирим.       – Угу, штук двести. И все молодые - не старше двадцати.       – Ничего себе...       – Нас в этом кавардаке не заметили, но, когда мы шар этот забирали, ввалился с виду охранник или слуга. Пришлось убить. А теперь выходит, они не столько из-за шара, который вроде как не особо ценный, сколько из-за сопляка этого на уши встали.       – Может он из знатных?       – Нет, не похож. Чтоб сын знатного вельможи средь ночи с перемазанной сажей физиономией носился? Да и много ты знаешь вельмож, чьи дети стали магами?        – Ни одного, - вынужден согласиться с собеседником Кирим. - Только там магия – это еще и долголетие. – Ага, сто пятьдесят лет возиться с издыхающими верблюдами, гноящимися язвами их хозяев и грызунами на полях. Лесовитская знать в очередь за такой карьерой выстраивается. Даже я – подмастерье кузнеца, едва не отказался от предложения посланца Раа.       – Так чего ж не отказался? – быстро, не давая собеседнику вдуматься в смысл только что сказанного, спросил Кирим.       – У нас в западных предгорьях народ богобоязненный. Всякого, кто не уважил Раа, камнями б закидали. Так что, отказавшись, надо было быстро собирать вещички и сматываться, пока цел. А у меня жена на шестом месяце… Так хоть ее без помощи не должны бы оставить.       – Кто родился не в курсе?       – Откуда… - наконец осознал смысл собственных слов Фаруд.       Разговор прекратился сам собою. Дав подопечному свыкнуться с вернувшейся памятью, Кирим вновь пододвинул тарелку с едой.       – Лопай, давай. А то тощего такого ни в одну кузницу не возьмут. Не калека, что б век у меня на шее сидеть. Чем жить будешь?       – Прости. Тебе не следует слишком возиться со мной, - бывший господин смолк и лишь упорно избегал встречаться взглядом со своим недавним рабом.       – Если ты про то, кто спер камень у звездочетов, так это не новость. Выбрось из головы. Я почти сразу понял, без тебя там не обошлось.       – Как?...       – Уж больно у тебя глазки бегали. Ну, прям как сейчас. Не умеете вы воровать, ваше бывшее магущество.

***

      Рысь вывалилась из портала взъерошенная и с жезлом наизготовку. На то, чтобы взломать защиту каземата Недосягаемого храма ей понадобилось слишком много времени. Времени, которого другим могло не хватить.       Двое мужчин вскочили на ноги и склонили головы перед разъяренной магэ-ханум. Но та вдруг успокоено и устало опустилась на ступеньку террасы.       – Живы? Ну и молодцы…. Лейлад где?        –Ушла с его магуществом в Шазенабад… Позволено ли мне спросить, что-то случилось? – вновь склонил голову в поклоне Кирим.       – В Недосягаемом храме убили жреца Орвыза. И у меня есть основания беспокоиться и за ваши жизни.       Рысь придирчиво осмотрела поставленное магистром Волеусом охранное заклятье: зря, выходит, беспокоилась. Простенькая вроде бы формула, но в исполнении мастера пятого круга вещь просто непроходимая. В самом конце Великой войны таким заблокировали полсотни высших имперских магов. Большинство и пытаться прорвать его не стало. Часть сдалась на милость победителя, часть взорвала себя вместе с пороховой башней. На прорыв решилась лишь дюжина самых отчаянных. Восьмерых нашли еле живыми в нескольких шагах за периметром. Из пропавшей четверки двое погибли в момент перехода, не смогли выйти из собственных порталов. Двое оставшихся – тоже, но доказательств этого нет. Вобщем через этот забор нельзя. Никому. Даже магам пятого круга.       – Чужой у забора никто не околачивался?       – Нет, вроде бы.       – Вроде бы… - передразнила Рысь Кирима: - Охранник хренов.       Кирим обиженно фыркнул, а вот решился бы ответить или смолчал, осталось загадкой, разгадать которую помешало возвращение Волеуса и Лейлад.       – В общем, султан готовится к некоей силовой акции, а жрицы вроде бы стали жертвой интриг, но при этом в их хорошо защищенном храме погибает важный свидетель, а мага-следопыта пытаются задержать без объяснения причин, - подвел итог дня магистр. - Ситуация мутная. Полагаю, надо дождаться возвращения кадетов и уходить. Дальше работа профессионалов.       – Согласна. Только у пацанов на полный комплекс лечебных мер и санобработку еще пара дней уйдет. Спокойней будет не ждать их здесь, а всем перебраться в Карашат, - кивнула Рысь и обернулась к салтанцам. - Вас это тоже касается. Я не то, чтобы приказываю, но настоятельно рекомендую. Целее будете.       – Я не думаю, что беднягу Орвуза убили, потому что он много знал. Увидеть лишнее, уткнувшись носом в пол, вообще проблематично. Увидеть же невооруженным глазом вторжение в чужой силовой канал нереально. Там возмущение полей столь тонкого уровня…. Скорее его зарезали, чтобы сорвать переговоры. Кто-то из сестер не согласился с решением старшей и взялся за нож. Но все равно, береженого Творец бережет….       – Мэтр, Добруж на связи, - перебил рассуждения магистра голос кадета: - У нас, кажется, диверсия. Пастушьи собаки видели женщину, разбрасывавшую зараженный корм.       – Магистр, отойди-ка в сторонку, - новый, более мощный канал забил доклад кадета.