Но сначала мы поживём

      Джендри смотрел, как Арья в отчаянии хмурит брови. Она склонилась над их столом в зале, читая письмо, которое ворон принёс этим утром. — Плохие новости? — спросил он, расположившись подле неё на длинной деревянной скамье. — Санса. Она пишет, что до сих пор нет вестей от Джона. Бран жаловал ему королевское помилование. Он может покинуть Чёрный замок, если захочет, — она разочарованно вздохнула. — Он чувствует вину, Арья. Ему тяжело видеться с кем-либо. — Он может видеться со мной. Я не считаю ужасным то, что он сделал, — она закрыла лицо руками, как делала всегда, когда плакала. — Прошло несколько месяцев с тех пор, как я видела его в последний раз. Я скучаю по нему.       Джендри притянул её к себе: — Я знаю. Почему бы тебе не послать ворона? Пригласи его в Штормовой Предел. — Я скучаю по всем, не только по Джону, — она грустно вздохнула, глядя на море из больших окон зала. — Я не видела никого из них с тех пор, как мы покинули столицу. Или то, что от неё осталось. Я просто хочу, чтобы был способ приказать им всем быть здесь.       Джендри на мгновение задумался: — Сделай это по приказу лорда и леди Баратеон.       Она повернулась, чтобы посмотреть на него грустными смущенными глазами, уловив акцент его голоса на последних словах: — Я не Баратеон. — Но могла бы стать.       Она уставилась на него, пытаясь отыскать в выражении его лица смысл сказанных слов. Она открыла рот, словно желала что-то сказать, но затем снова закрыла его, напоминая рыбу Талли. Её брови вздёрнулись в замешательстве.       Он продолжил: — Я имею ввиду… почему бы нам… не пожениться? Послушай, я знаю, мы договорились, что нам не нужно произносить клятвы перед деревом, чтобы доказать нашу любовь, и мы не будем этого делать. Но что может быть лучше свадьбы, чтобы собрать всю семью вместе? Санса любит праздники. И такое событие даже Джон не сможет игнорировать.       Она на мгновение подумала о том, что он предлагает. Никто в Штормовых землях не ожидал, что они поженятся. Давос несколько раз говорил, что это было бы мудрым решением, но Арья никогда не чувствовала необходимости произносить клятвы в доказательство своих чувств. Их любовь была доказана тем, что он был её лучшим другом с тех пор, как ей исполнилось одиннадцать, и её любовником с тех пор, как она выросла. Доказана тем, что, хоть она и притворяется, что решение не пить лунный чай после занятий любовью с ним далось ей тяжело, она тайно молилась Старым и Новым Богам, чтобы голубоглазый малыш Баратеон сформировался в её животе. Она представила, каково это будет для всей её семьи — собраться вместе под чардревом Штормового Предела, чтобы Санса помогла ей подготовиться, а Джон сопроводил её навстречу Джендри. Это казалось странной глупостью, о которой могла мечтать Санса, но внезапно для себя Арья не могла избавиться от мысли встать напротив Джендри и объявить о своей глубокой и трепетной любви к нему всем присутствующим. Он был прав. Единственное, что могло сплотить её семью, — это свадьба.       Она молчала некоторое время, затем снова посмотрела на него, чтобы встретиться со взглядом синих, как бушующий океан, глаз. — Я думаю, что это прекрасная идея.       Джендри нежно поцеловал её, коснулся своим лбом её. Он отстранился только тогда, когда она нежно провела рукой по его щеке и прошептала: — Я делаю это не только для них. Я делаю это и для себя. Для нас. — Правда? — Да. Даже если они не смогут приехать, я всё равно хочу сделать это. — Хорошо. Не думаю, что смог бы пережить два отклоненных предложения от Арьи Старк.       Она ударила его по руке: — Я думала, что погибну в Королевской Гавани. Поэтому я не могла принять его тогда, ты же знаешь. — Знаю, — тихо сказал он. — Но я принимаю его сейчас. — Слава Богам. — Свадьба, вероятно, единственное, что может объединить мою разделённую семью. — Думаю, я не настолько глуп, в конце концов. — Ну, у тебя бывают моменты. — Я попрошу Давоса написать им… — Нет, это сделаю я. Я хочу, чтобы они узнали это от меня. Если это будет не мой почерк, они просто не поверят в это, — усмехнулась она.       Он положил свои большие руки на её талию и притянул к себе для очередного поцелуя. — Что если они все не приедут? — тихо спросила она, когда их губы разделились. — Приедут. Единственная причина, по которой Санса ещё не побывала здесь, в том, что она слишком занята управлением Севера, так же, как и Бран управляет остальным Вестеросом. И Джон… теперь в его сердце печаль, которую нам никогда не понять. — Мы все знаем, что такое печаль, Джендри. Мне до сих пор больно, когда я думаю о Псе, Берике, моих родителях, Роббе и Риконе, — она яростно запротестовала. — Да, но ты не причастна к их уходу, Арья, — он провёл большим пальцем по её щеке, вспоминая всех, кого она потеряла. — Я злюсь только на него, потому что он дорог мне больше всех. Мой любимый старший брат, и он не оставит это чертову разбитую стену, чтобы навестить нас, — она зарычала и нахмурилась от гнева. — Он любит тебя. Они все любят тебя. И они захотят увидеть тебя независимо от того, выходишь ты замуж или нет. А теперь перестань хмуриться, иначе когда ветер изменится, твоё лицо останется таким навсегда. — Ну и отлично, — сказала она, сдвинув брови и показав язык. Иногда она ничем не отличалась от той девочки, с которой он путешествовал.       Он мягко подул ей на лицо, заставив её несколько раз моргнуть: — Вот. Теперь останешься такой.       Она пожала плечами: — Это тебе придётся жениться на мне такой.       Он коснулся губами её лба и пробормотал ей в волосы: — Да. И это прекрасно. — Лжец, — сказала она и, наконец, расслабилась.       Джендри некоторое время изучал её лицо. Она действительно была красивой. Он вспомнил, как впервые понял это в каком-то трактире на Королевском тракте, когда они путешествовали с Братством и, вроде бы, Персиком. Он уже знал, что она девочка, в течение некоторого времени, но это был первый раз, когда она действительно выглядела так. Служанки смыли грязь с её лица, чтобы обнаружить веснушки на её коже, расчесали её волосы, которые стали длиннее и, как он заметил, немного завивались. Она была одета как девушка, вся в шнуровке и такая красивая. Она улыбнулась ему, и он понял, что в её улыбке больше нет ничего лошадиного и детского. Её розовые губы были полными и сладкими, а её широкие и бушующий глаза смотрели на него сквозь длинные чёрные ресницы. Служанки добавили немного румян на её щёки, и она выглядела очень симпатично, как зимняя роза. Арья всегда была ему симпатична. Даже с её широкой зубастой улыбкой, одетой в его огромную рубашку, с грязью в волосах.       Теперь перед ним сидела девятнадцатилетняя девушка. Её черты лица, характерные Старкам, с возрастом становились ещё более красивы и выразительны: большие серые глаза, длинный покрытый веснушками нос и высокие острые скулы — напоминание об их голодной юности. Сейчас она не была одета, как девушка, в чёрный кожаных штанах для верховой езды и его изумрудно-зелёной рубашке, тонкой и лёгкой, как раз для тёплой погоды, которой они были награждены после нескольких штормовых недель. Но такой она нравилась ему больше всего. Когда носила его рубашки, слишком большие для неё, которые каким-то непостижимым образов всё равно подчёркивали изгиб её талии и обтекали маленькую грудь. С её дикими непослушными волосами, завязанными с простую северную косу, чтобы убрать их с лица во время верховой езды или спарринга. Если она и правда была похожа на свою тётю Лианну, он понимал, почему его отец поднял восстание. Он бы прошёл тысячи воин ради неё. — О чём ты думаешь? — спросила она. — Сейчас я понимаю, почему Роберт начал своё восстание. Старки неотразимы, — поддразнил он.       Она закатила глаза: — Твой отец был влюблён в мою тётю. Он никогда не любил её. Мой отец говорил, что он видел лишь красоту Лианны, а не сталь внутри неё. — Да, но я сначала разглядел твою сталь. Ты была Арри для меня до того, как стала Арьей Старк.       Она немного задумалась над этим. — В таком случае, тебе не нужно развязывать войну ради меня. Я останусь здесь, — она поцеловала его в нос и встала. — Я возьму чернила и бумагу. Нужно написать эти приглашения.