Но сначала мы поживём

— Нет сомнений, миледи. Вы носите ребёнка, — слова мейстера Уэйна эхом отозвались в её голове после того, как он закончил осмотр.       Арья вскочила с кровати, на которой провела, как ей казалось, несколько часов, но, по всей видимости, только несколько минут. Она подошла к высокому зеркалу, которое было прислонено к серой каменной стене. Она повернулась лицом к зеркалу и внимательно осмотрела свой голый живот. Он определённо был немного увеличен, но не намного больше, чем когда она съедала слишком много голубиного пирога за ужином. За исключением того, что когда она слегка надавила на живот, сейчас он был твёрдым, а не мягким, как после пирога.       Она очерчивает руками маленькие круги по крошечному возвышению. Малыш. Она гладила мягкую слегка растянутую кожу, представляя, как внутри неё развивается жизнь. Жизнь, которую они с Джендри создали. Она представила, как будет выглядеть, когда Санса и Бран увидят её беременной уже в течение пяти лун, полностью опухшей и с большим животом. Как она не заметила, что штаны стали тесны в талии? Почему тот факт, что она бредила медовыми пирожными, обычно слишком сладкими для неё, не вызвал никаких подозрений?       Она нерешительно вздохнула, поглаживая живот с улыбкой на губах. Там рос их малыш. Сколько раз после занятий любовью с Джендри она лежала и молилась, чтобы его семя прижилось в ней, и всё же она не была готова к этому, к тому, что будет чувствовать. Как бы хотелось, чтобы моя леди-мать была здесь, подумала Арья, чувствуя, как глаза наполняются слезами, она бы рассказала всё, что мне нужно знать, сказала бы, что всё будет хорошо.Она позволила пальцам скользить по толстому шраму на её животе, протянувшемуся от левого бока до пупка. Изогнутая красная линия, рваная из-за того, что Бродяжка прокрутила нож глубоко внутри, начиналась чуть выше тазовой кости и протягивалась над её маленьким раздутым животом.       Она носила ребёнка, несмотря на этот уродливый шрам, несмотря на всё, через что прошло её тело. Возможно, когда Джендри опускал её на пуховое одеяло, осыпая мягкими поцелуями этот ужасный шрам, называя его прекрасным и молясь Старым и Новым Богам, чтобы она смогла родить ребёнка, один из них услышал. Арья вообразила маленькую худую девочку с округлыми коленками и каштановыми волосами, бегающую по замку. Или мальчика с голубыми глазами и копной тёмных волос. У неё перехватывает дыхание, она подносит руку ко рту и старается не заплакать. Три луны. Должны быть, это случилось в ту ночь, когда она перестала пить лунный чай, либо же несколькими днями позже. Это вызвало улыбку на её лице. Семя действительно было сильным.       Джендри. Она должна сказать Джендри. Арья успокоила дыхание и отошла от зеркала. Она надела одну из его рубашек и поняла, что маленький выпуклый живот отлично спрятался под развевающейся белой тканью. Надев коричневые хлопковые бриджи и кожаные сапоги, она отправилась в путь, точно зная, где его искать.       Арья шла по длинным коридорам и извилистым лестницам замка, пока не добралась до обширной территории крепости. Она целеустремлённо прошла через тренировочный двор, мимо конюшен, кивая и улыбаясь людям, выполняющим свои повседневные обязанности. Она достигла кузницы в глубине большого двора и тихо вошла внутрь, словно тень.       Ей нравилось, когда Джендри из-за пения стали не слышал её, и она могла спокойно наблюдать за тем, как он работает. Он зажёг факел, развёл огонь в кузнице и начал стучать по наковальне. Он снова и снова стучал молотком по стали в устойчивом, мелодичном ритме, прерываясь только для того, чтобы вытереть пот со лба. Она вспомнила, как наблюдала за его работой, когда они были в Харренхолле, как она восхищалась игрой мышц его груди и удивлялась его силе. Тусклый свет, исходящий от печи, лишь дополнял картину. Тени, пляшущие вокруг него, создавали фигуры на его коже, каждый контур каждой мышцы его скульптурного тела был виден в свете огня. Его лоб был сморщен, брови сосредоточенно нахмурены, воздух отрывисто выходил из его рта между слегка раздвинутыми губами.       Молоток казался почти частью его, как будто он был продолжением его руки. Он и его молоток были единым инструментом, работавшим над толстым куском стали, который вскоре превратится в красивый длинный меч. Он был искусен в своём деле, и Арья была рада, что ему не пришлось бросать его из-за обязанностей лорда. Он поднял сталь, выкованную теперь в более похожую на меч форму, и повернулся, чтобы опустить раскалённый наконечник металла в ведро с холодной водой, испуская шипение и пар. Он на мгновение поднял глаза и заметил её в тени. Он не испугался, как все остальные, когда она появлялась из ниоткуда. Он привык, что она появляется перед ним как призрак. Его взгляд смягчился, когда он положил кусок металла обратно на наковальню и развязал фартук на шее, обнажая грудь и живот. — Как сегодня прошли твои занятия? — Арья заговорила первой. — Тяжело. Пришёл сюда, чтобы напомнить себе, что хоть в чём-то хорош, — он устало улыбнулся.       Давос учил его читать и писать. Будучи сиротой в Блошином Дне, он никогда не учился, в этом просто не было нужды. Но Давос настоял на том, чтобы он учился точно так же, как и он сам, когда был на службе у Станниса. И Джендри старался изо всех сил. Иногда он приходил к ней поздно вечером и демонстрировал, как может прочитать доставленное вороном письмо от лорда, произнося каждое слово громко и ясно. Или он просил её попрактиковаться с ним в подсчёте золотых монет, и она с радостью соглашалась. Хотя долго это не продолжалось. Они всегда… отвлекались. Она была не лучшим учителем. Но с письмом была настоящая борьба. Его большие неуклюжие руки кузнеца всё никак не могли научиться держать павлинье перо правильно, в результате чего чернила то и дело разливались и растекались по пергаменту. Молоток явно подходил ему больше, чем перо. — Ты боец, а только потом писатель*, — сказала Арья, приближаясь, пока не встала перед ним. — А ты поэт и даже не знаешь об этом, — он целомудренно поцеловал её в лоб, пока вытирал руки о ткань. — Ты занимался письмом сегодня? — спросила она, когда он вытер сажу и пот с лица и груди. — Да. Это было ужасно. — У тебя всё в порядке с руками, — сказала она, указывая на его работу. — Во всех смыслах.       Она задумчиво обняла его за талию, прижавшись щекой к его коже и испачкав его белую рубашку, которую она носила. Ухмыляясь, он поднял её так, словно она ничего не весила, и усадил на наковальню, устроившись между её ног и прильнув к её губам. Его пальцы скользили вдоль позвоночника Арьи. Её тело пробила дрожь, когда он целовал её мягко и медленно. В следующую секунду он отстранился, но только для того, чтобы найти шнурки её штанов, настойчиво намереваясь показать ей, как хорошо он владеет своими руками. Она нежно остановила его. — Позже, — пообещала она. — Мне надо кое-что тебе сказать. — Хорошие новости или плохие? — спросил он, когда она спрыгнула с наковальни и повернулась к нему лицом. — Бран приедет на свадьбу.       Широкая и искренняя улыбка озарила его лицо. — Я же тебе говорил! — вот оно. — Я говорил, что он приедет! — он заключил её в кольцо своих больших и сильных рук. — Что-нибудь слышно от Джона?       Она отрицательно покачала головой. — Есть ещё что-то? — он чувствовал её неуверенность. — Да.       Джендри насмешливо уставился на неё. Его брови слегка нахмурились от ожидания, а голубые глаза искали ответы на её лице. Арья убрала его руки с поясницы и высвободилась из крепких объятий. Она глубоко вздохнула и положила его мозолистые руки на свой живот. Даже не пришлось ничего говорить. В его глазах сверкнуло осознание, когда он несколько раз посмотрел то на её живот, то ей в глаза. — Я беременна, Джендри, — прошептала она, словно, произнеся это вслух, она сделает этого ребёнка более реальным. Её слова повисли в воздухе, как густой туман. Глаза Джендри заблестели от слёз, уголки губ медленно расползались в улыбке. — Ты уверена? — выдохнул он, не в силах отвести взгляд от её живота.       Она утвердительно кивнула: — Мейстер Уэйн осмотрел меня. Уже три луны. — Три… — Джендри тяжело дышит и становится таким бедным, что Арья начинает беспокоиться, как бы он не упал в обморок. Он осторожно поглаживает руками её маленький округлый живот, так аккуратно, будто боится причинить ей боль. Она берёт его лицо в свои руки, заставляя их взгляды встретиться. — Ты невероятна, — выдохнул он. — Наш ребёнок…       Его взгляд то и дело возвращается к её животу, его сердце громко колотится в груди. Он не может поверить, что это реально, что его руки лежат на животе, в котором растёт их дитя. Он наклоняется, чтобы найти её губы, и целует так, как в их первую встречу после Долгой ночи, когда он сжал её в объятиях и поцеловал с такой страстью, что у неё подкосились ноги. — Я люблю тебя, — шептал он ей между поцелуями. — Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. — Я знаю, — сказала Арья, прижавшись к нему крепче, — и я тоже люблю тебя.       Он расцеловал её нос, лоб, щёки, шею, сделав их влажными от своих слёз. — Я вся промокла, глупый бык, — она слегка рассмеялась. Слёзы текли и из её глаз, поэтому она не знала, какая влага принадлежала ей, а какая — ему.       После всего, что она потеряла в воинах, после всего, через что они прошли, это было не зря. Потому что она была здесь, в объятиях мужчины, которого обожала, беременная его ребёнком. Каждая смерть, каждый шрам, каждая рана, каждая битва — всё это что-то значило. Она всегда инстинктивно пыталась выжить. Ей пришлось выжить, чтобы увидеть братьев и сестру, чтобы вычеркнуть имена из своего списка, чтобы убить Короля Ночи. До этих самых пор, до Джендри, до этой крохи в её животе всё казалось бессмысленным. Теперь у неё была причина жить. По-настоящему.       Джендри обнял её ещё крепче, когда услышал, что она заплакала сильнее и громкие рыдания вырывались из её груди. Ему не нужно было спрашивать. Он всё знал. Когда она немного успокоилась, он опустился на колени, задрал её рубашку, обнажая округлившийся живот, и нежно поцеловал его. — Я люблю тебя. Я уже так сильно тебя люблю, — пробормотал он в её кожу. Она взъерошила его густые тёмные волосы, пока он оставлял почти невесомые поцелуи на её животе. Наконец, он посмотрел на неё своими глубокими голубыми глазами. — Я надеюсь, что это девочка. Дикая волчица с серыми глазами и каштановыми волосами, — сказал он. Его голос был полон эмоций.       Она опустилась на колени рядом с ним: — Надеюсь, это мальчик. Упрямая мелочь с голубыми глазами и чёрными волосами.       Они оба усмехнулись сквозь слёзы. — Кто бы это ни был и как бы он ни выглядел, в нём всё равно будет половина от тебя и половина от меня. Он будет смелым, красивым и потрясающим, — сказал Джендри, прижимаясь своим лбом к её. — Упрямый, своевольный и дикий, — возразила Арья. — Почему бы не всем вместе? — В таком случае, да помогут нам Боги. — Да помогут нам Боги, — согласился Джендри с улыбкой.