Мой путь...

Я оглядел пространство вокруг. Просторное помещение, конца которому не было видно. Стены и полы грубо были сбиты из неотесанных досок. Ни мебели, ни окон там не было, лишь грязные подстилки из какого-то тряпья, на которых ютились разнообразные существа, всевозможных рас. Скорее всего, была ночь, потому что все обитатели этого места спали. В Асгарде даже заключенных не держали в подобных условиях. Я с трудом фокусировал взгляд на предметах, находящихся ближе ко мне. Я тоже лежал на подстилке. Точнее на огромной куче соломы, покрытой сверху обрывками простыней. Дома я бы и на сотню метров не подошел к такому ложу. От него шел тот самый зловонный запах бедности и неблагополучия, вызывавший во мне брезгливость. Задумавшись, я сделал неосмотрительное движение. Со стоном, повалился обратно, проклиная всех, чьи имена мог вспомнить... Кроме одного. В животе было противно пусто, воспаленное воображение подкидывало какие-то страшные образы. Я то и дело впадал в беспамятство, кричал, бился... На губах выступила пена... Затем я пришел в себя от нестерпимой боли. Неподвижно лежал, пытаясь успокоиться, но как только я возвращался к реальности, воспоминания с новой силой тащили меня на дно лихорадочных кошмаров... Наверное, меня вырвало, и не раз. Во рту была невероятная сухость, а жалком подобии подушки обнаружилось пятно какой-то неприятной жижи, смешивавшейся с кровью. Через несколько часов подобных приступов, изнуренный мозг начала медленно затягивать тонкая пелена равнодушия. Я смог увидеть в этой ситуации некий комизм. Наверное, мой вид был жалок. Исхудавший ас, высоченного роста распластавшийся на грязном ложе, в каком-то бараке... Черные волосы, мокрые, испачканные, отвратительно липнущие к лицу. Почти прозрачная голубоватая кожа кистей рук, обезображенная многочисленными шрамами. Тонкие изящные пальцы, судорожно обхватывавшие тонкую шею при очередном приступе. Сил размышлять не оставалось. Разбитый, я незаметно погрузился в тяжелое забытье. Мне показалось, прошло лишь несколько секунд, когда меня бесцеремонно вырвали из сна. Кругом раздавались удары колокола. Кто-то ходил между рядами и хриплыми окриками будил спящих. За этим человеком, шли те самые, что подобрали меня вчера, и направо и налево раздавали удары тем, кто не вскакивает тот час же. Никто не роптал, все бежали к трем крошечным тазам с грязной водой, предназначавшимся для умывания. Бегущие, казалось, были собраны со всех концов Вселенной. Здесь мидгардцы, йотуны и другие существа, которых я не мог опознать. Однако, из асов я был там единственный, по крайней мере, на первый взгляд. Многие были способны одним ударом уложить всех троих надсмотрщиков, но все в беспрекословном подчинении следовали их приказам. Задумавшись, я получил свою долю побоев. Организм, пребывавший в довольно тяжелых условиях последние несколько месяцев, явно сдавал позиции. Как раз тогда, когда здоровье было необходимо. Сильнейший удар в челюсть снова отправил меня в состояние лихорадочного бреда. Я метался, рвал ногтями остатки одежды, стонал... Очнулся я от новых ударов. Струйка теплой красной жидкости, сочащейся по правому виску, стала намного больше. Остальные обитатели помещения были уже выведены на воздух. Меня заставили подняться. Я не мог понять как. Если бы за мной ходили лучшие лекари Асгарда, я бы не встал на ноги настолько быстро. Обстоятельства вынудили меня, заставили подчиниться. От боли и изнурения я даже не мог злиться и негодовать. Моя цель и смысл существования сводился к одному - не дать больше никому бить мое безвольное тело. Я должен был выжить! Черт, как я хотел хоть еще раз увидеть восход и розовое небо над крышами Золотого Города, взглянуть в глаза одного смертного, который возможно уже забыл обо мне. Если бы кто-то сказал мне, что я, упав на дно Бездны, не погибнув при этом и попав в плен, начну мечтать о каком-то мидградце, я рассмеялся бы ему в лицо. А затем испепелил. Тычками рукояток мечей в спину меня заставили выйти в квадратный внутренний двор. Вся толпа, что я видел в бараке, была выстроена ровными рядами. Меня поставили в первый ряд. По левую сторону такая же грязная и старая стена барака, такие же постройки. Этот двор с четырех сторон замыкается внутренними стенами спальных помещений, по крайней мере, мне так казалось. В центре был устроен помост. На него очень быстро взошла процессия. Впереди шла мидградка с завязанными глазами. Для жительницы Земли она была красива. Она вполне сгодилась бы мне в служанки. Хотя, судя по всему, ей осталось недолго. За ней следовали два человека, почти полностью похожие на тех, что подобрали меня. Их отличали только огромные красные полоски на лбах. Это были рваные раны, несомненно, ритуального значения. За конвоирами шествовало аналогичное им существо. Мускулистое тело полностью облегали тяжелые доспехи цвета старинной бронзы. Длинные каштановые волосы до плеч были аккуратно расчесаны. Темные глаза светились кровожадной радостью. Поднявшись на помост, группа остановилась. Я не сводил глаз с этой женщины. Она не плакала, не билась в истерике, не молила о пощаде. Почему? Что это было? Высочайшая мудрость равнодушия или безразличие к собственной жизни? Но ведь так не бывает. Мидгардцы всего лишь жалкие людишки, среди которых альтруистов один на миллион. Почему же она абсолютно спокойно дожидалась казни? Может быть, она не жительница Земли и уже подготавливала заклинание, чтобы исчезнуть в последнюю секунду? А может быть, она просто была слишком сильна духом. С глаз женщины сорвали повязку. Человек в доспехах зачитал обвинение: - Желание удовлетворить собственные потребности, отказ идти на пытки ради Цели, сокрытие семьи от правителя. Вот почему она была так спокойна! Не каждый ас смог бы сохранить лицо в такой ситуации... Я восхищался какой-то жалкой мидгардкой? Но почему она должна была погибнуть? Что ее смерть должна было изменить? Сначала - пытка. Снова зачитывали обвинение. Приятный женский голос на языке йотунов прошептал мне на ухо: - Ее сначала будут пытать. Если она издаст хоть звук, это будет значить, что она согласна передать все в руки Правителя , она станет его наложницей и больше никогда не вспомнит о бедности и нужде. Но при этом, он сможет читать ее мысли и, все равно, найдет ее семью и убьет их всех. Многовековая привычка никогда не показывать своих чувств и сейчас меня не оставила. Никто не прочел на моем лице того восхищения и сочувствия, что вдруг вызвала во мне эта маленькая женщина. Ее пытали. Ее раздели и придавали ужасным истязаниям.... Даже я не додумывался до подобного в самых смелых фантазиях. Но с другой стороны... Почему-то при виде ее сжатых губ и упрямого взгляда мне становилось не по себе. После пыток был оглашен окончательны приговор: «Смертная казнь через отрубание головы». Затем один из двух конвоиров занес меч и исполнил приговор. Вот так, просто. Все закончилось в абсолютной тишине. Но выражение лица этой женщины, ее взгляд навсегда остались у меня в памяти. Ее тело позорно сбросили в канаву, окружавшую помост. Человек в доспехах что -то прокричал и удалился... Всех нас затолкали обратно в бараки. Слабость, практически отступившая во время казни вернулась. В горле снова стоял комок, перед глазами все плыло, голова кружилась... Только сейчас я обратил внимание на довольно сильную потерю крови. Я повалился на первую попавшуюся подстилку. Капля самообладания, однако, еще сохранилась. Я не стонал. Я снова потерял связь с реальностью, оказавшись в таком знакомом тяжелом забытьи... Какие-то противные образы мучили меня... Когда вдруг... Влага, Один, как же хорошо! Вода, вода! Спасибо тебе, спаситель! Я открыл глаза, чуть слышно прошептав: "Тони"... Мои надежды снова разбились. Передо мной сидела та самая девушка-йотун, которая тихонько объясняла мне порядок казни на ухо. "Локи. Давай, тихонько... Осторожненько. Поднимайся! Вот так, давай. Осторожно. Давай, давай" Меня стошнило. Она, с поистине материнской заботой, поддержала меня за руки. "Тихонько. Выпей!" Она поднесла к моим губам какую-то грубую деревянную чашку, в которую была налита чистая вода. Я сделал глоток. Мне снова сделалось дурно. Она поддерживала меня и успокаивала нежными словами. Разум медленно возвращался... "Откуда ты знаешь мое имя?" "Я всего лишь любила историю" - странно усмехнулась она. "А как не знать трагическую биографию одного из наследников?" - Спасибо тебе! - не знаю почему я благодарю ее. Ведь это ее долг, защищать повелителя. Но... Никто еще не заботился обо мне. Фригг, о нет... Вся эта показная нежность, не более чем ловкий фарс. Тор, о Тор, великий! Все его поступки - небесная благодать. Его следует благодарить за каждый шаг! Мать действительно любит его. А я в их глазах не более, чем чудовище. Которое заслуживает страха, которое нужно стараться умилостивить. Но нельзя любить. Я боролся, я старался быть наравне с Тором, наивно пологая, что источник этого отношения - моя физическая слабость. Затем, я понял все. Я не имел фактов, но угадывал... Я начал понимать, что не родной. С глаз сорвалась пелена, разум и душа освободились от гнета. Я перестал пытаться угодить. Просто объявил их всех, мысленно, ниже своего достоинства. С тех пор, стало легче. Тор, Фригг... Как только случилось несчастие эти два притворщика тут же принялись уверять меня в искренних чувствах... Нет. Я не прощу им этого. Пусть они не любят меня. Я выше этого. Мне открыты такие просторы, которые им даже не снились. Но почему, сердце иногда пропускает удар при воспоминании о матери? Почему решимость быть безжалостным и холодным колеблется каждый раз, когда я вспоминаю раннее детство? - Твое имя, девушка! - Слишком резко произнес я, не до конца вернувшись из горького прошлого... - Йорунн...