В любое время дня и ночи

- Я скоро вернусь, только свой сад полью! – выкрикнул ушедший два с половиной часа назад Кроули.       Растения радостно задрожали, увидев хозяина после нескольких дней отсутствия. Полив их и обтерев тряпкой, демон принялся осматривать изумрудную зелень. Наконец, взору предстал больной лист. - Что это такое?.. – нагнетающее раздалось в комнате, и листья с новой силой задрожали.       Но за злобным взглядом не последовало ничего жестокого. Только хозяйские губы коснулись листа. - Я… не хочу, чтобы ты болел. Поправляйся… Стоп.       Кроули отпрянул. Откуда эта внезапная ласка перед тем, кого он окончательно решил содержать в страхе? Почему ему захотелось быть нежным с жалким вечнозеленым растением?       Он живо брел по улицам Лондона. Откуда внутри появилось это чувство? Как будто что-то разгоралось внутри груди, согревало его тело, билось, словно птица в клетке. Шаги стали быстрее. Неужели это от его превращения? Крылья поседели на большую часть, оставался лишь небольшой участок в площадь двух ладоней. Кроули становился ангелом? Вновь?       Он уже бежал. Дыхание сбивалось, но тут же восстанавливалось в такт трепещущему внутри сердцу. Было страшно. Страшно, потому что он не понимал, что с ним. Ему просто хотелось сбежать подальше – хоть на Альфу-Центавра – лишь бы остаться один на один с собой.       Падение.       Кроули поморщился от ноющей боли в ноге. Камень. Он не заметил его, и сейчас же оказался на земле. Но где? Он поднял голову: скамейка, небольшой сад, скверик и… церковь. Он вздрогнул. Появилось невыносимое желание сходить туда. Кроули-ангел тянул мятежную душу Кроули к святому месту, пока Кроули-демон, скалясь и плюясь слюной, сопротивлялся и боялся. Что делать?       Вот и калитка. С закрытыми от страха незнания глазами был сделан первый шаг. Кроули не двигался. Ничего не произошло. Святая земля не жгла и не выгоняла от себя, только по-матерински ласково манила изнывающую душу. Демон открыл глаза. - Чтобы не случилось, Азирафаэль, я тебя люблю, - прошептал Кроули, и резво направился внутрь.       В церкви было пусто. Сквозь прохладную мглу пробивался танцующий свет свечей, мягко струящийся на святые лики. Темные глаза с ликованием осматривали убранство, запах горящего ладана ударил в нос. Дьявольское сердце колотилось –то ли от страха, то ли от восторга. Наконец, Кроули дошел до конца, и перед его глазами возникло то, что заставило его открыть рот. Скромная поза, с покаянием склоненная голова, соединенные в благой материнской молитве нежные ладони. Мария… Демонические глаза с изумлением скользили по прекрасному лицу. - Сын мой?..       Кроули обернулся. Перед ним стоял священник. Не тот, которого он видел в день свадьбы – этот был намного старше, полуслепые глаза источали мудрость и святость. - Простите, что так поздно вторгся сюда… - Не извиняйся, сын мой, - он шагнул навстречу. – Для молитвы никогда ни поздно, ни рано. «Молитва». Демоническое начало поежилось внутри. - Я… Не знаю ни одной молитвы, отец. - Этого и не нужно. Вижу, ты первый раз здесь, и первый раз желаешь помолиться. А для этого не обязательно знать молитвы. - А как тогда? - Просто скажи, что тебя гложет. И Бог услышит тебя. «Бог» - А если я хочу, чтобы меня услышал кто-то другой? Меня услышат?       Священник благосклонно кивнул. - Я не буду мешать, сын мой, - и прихрамывающий шаг удалился прочь.       Кроули глядел в лицо Девы, и слова сами полезли наружу. - Сколько грусти, сколько печали на твоем лице… Признаюсь, я и сам был грустен, когда твоего Сына распяли… Я… Я не знаю, смею ли я говорить с тобой, но… если ты и правда слушаешь… - влажные глаза поднялись к святому лику. – Он же учил любить друг друга, так почему я страдаю?.. И почему он страдает из-за меня?..       Каменные глаза тоскливо отражали свет свечей. - Почему жизнь так жестока? Что уж нам, если Его и то… казнили. Я уж точно не свят… Боже, да кого я обманываю?.. Я не это хочу тебе сказать…       Тонкие ладони нежно коснулись ступней статуи, и кожа побагровела от ожога. Но руки не оставляли их, защищая лицо Кроули, лежащее на них и целовавшее статую через них.       Он не услышал быстрых шагов за своей спиной, взволнованного дыхания. Он не видел, как белые руки дрожали, слыша его слова, как подергивались красные губы. - Да, я грешен… Да, я боюсь умирать… Да, я боюсь, что умрет ангел… Но… Больше я боюсь… что я после смерти никогда его не увижу… -Мария… - горячие капли ударились о холодные ступни. - Просто знай, что и мне, последнему грешнику, хочется счастья… Единственный раз я подумал, что поступил правильно, но…       Кроули вздрогнул от внезапного прикосновения. Азирафаэль. Он молча взял израненные ладони, поднёс к губам, и дрожащие губы коснулись ожогов. -Азирафаэль, я… Что со мной?.. -Ты плачешь, Кроули. Ты покаялся, и тебя услышали. Ты лишился того груза, который тяготил тебя… -Как ты можешь так спокойно об этом говорить? - всхлипнул демон, вверяя себя в объятия ангела. -Я искал тебя по всему Лондону, - заговорил Азирафаэль, пытаясь заглушить плач. - А нашёл здесь… Оно и к лучшему, - его голос сорвался. - Я тоже боюсь тебя потерять, Кроули.       Когда молодая монахиня пришла в зал, никого уже не было. Свечи догорали, сквозняк гонял по полу два перышка - чёрное и белое. Все было спокойно и смиренно, кроме одного… -Святой отец, статуя Девы Марии мироточит!