Найди меня

*** Тэхен смотрит на только отснятый материал, но в какой-то момент он чувствует отсутствие. Просто отсутствие. Осматриваясь по сторонам он и в правду не находит Чимина в поле зрения, и он явно находит это странным, ведь съемочная студия хоть и была большой, но не столько, чтобы взять, и потерять их маленькую змейку, которая без предупреждения обычно не сбегала дальше ближайших диванов. Решив, что остальных беспокоить не обязательно, он подбегает к менеджеру, обеспокоенно дергая его за рукав футболки, подобно пятилетнему ребенку. — Хенни-им, — жалобно тянет Тэ, смотря прямо в душу. — Да, Тэхен? — спрашивает Седжин, изумленно смотря на Тэхена, явно не понимая причину таких эмоций на лице младшего. — А где Чимин-а? — все тот же взгляд, но в эту минуту менеджер уже как-то успокаивается — ничего серьезного. — Он отошел в уборную, сказал, что ему душно и голова болит, — пожимает плечами старший Пак, а Тэ подрывается с места, странное предчувствие окутывает, а Тэхен привык доверять своим внутренним чувствам. — Спасибо, Седжин-хенним! — кидает Ким, уже в двух метрах от него. Он забегает в туалеты на том этаже, где они находились, но Чимина не обнаруживает, так что решает, что он мог пойти в тот, что этажом выше. Там находились личные студии, и сейчас тот этаж был совершенно пуст, так как все из артистов были на съемках, а, насколько знает сам Тэ, их продюсеры (которых было всего пара человек, тк прочие были расположены на другом секторе этажа), так же имеющие студии на этаже сейчас были заняты с песнями альбома вне этажа вовсе. Лифты Тэхену явно не известны, да и слишком медленны, так что бегать самому куда легче, да и веселее персонально для него. Вылетая с лестничного пролета на этаж, в нос бросается нежный запах, и Ким от чего-то просто уверен, что тот принадлежит именно омеге, но из тех запахов, которые ему за пару недель уже довелось слышать, этот был куда более едкий и даже густой. Тэхен млеет от столь нежного и сладкого аромата, и спустя пару минут что-то внутри буквально кричит ему, что такой обильный запах может принадлежать только течной омеге, да и судя по всем справкам с интернета это было именно то самое, что для самого Кима до этого было неизвестным секретом. Шлейф шел от двери туалета и Тэ, сломя голову, побежал туда. С сильным ударом распахивая дверь. Он вбежал внутрь уборной и его лицо просто исказило удивление. Шок, непонимание и что-то еще, что даже сам парень понять до конца не мог. Перед ним, на полу, лежал скрученный в один непонятный комок Чимин, крепко обвивая руками свой живот и скуля, но подняв глаза на Тэхена, в его глазах сверкнуло что-то, Ким пригляделся и увидел в них страх, чистой воды. Чимин смотрел на него с ужасом и недоверием. — Чимин?.. — дрожащим голосом, почти хрипло спросил Тэхен, далая шаг вперед, но останавливается. — Так ты вторая омега?! — Не подходи ко мне! —истошно кричит Пак, но Тэ не понимает подобной реакции. — Чимин, что?.. Почему? — уже практически переходя на шепот спрашивает Ким, смотря ошарашено. — У-йди, — говорит парень разительно тише, поскольку новый приступ боли подкатывает волной, — прошу, уйди… — уже умоляюще проговаривает он, а на глаза просяться слезы, что беспорядочно катятся с его глаз. Тэхену закон не писан и предупреждения тоже, особенно от кого-то такого как Пак Чимин. Так что он, рискуя потерять какую-нибудь часть тела, а зная Чимина это многовероятно будет член, парень подходит в плотную и присаживается рядом. Чимин сразу начинает пытаться отползти, а когда Тэ налегает ближе, на него подкатывает волна ужаса. Рыжий пытается крикнуть что-то вроде: «Не приближайся ко мне!», но не успевает, так как Тэхен приобнимает его, почему-то неосознанно чувствуя, как и его запах тонко, едва уловимо начинает пробиваться сквозь блокаторы и будто час шепчет: «Защити и успокой…». — Тихо, Минни, тебе нечего бояться, — шепчет он в самое ухо, будто думая, что это последнее спасение, — это будет наш маленький секретик, но… Я тоже омега, я ничего не сделаю… — Ты омега?.. — с полу-выдоха спрашивает Чимин, не веря своим ушам: он подозревал Сокджина, Хосока и даже Чонгука, но явно не Тэхена. У того были все шансы стать альфой, но Судьба и в правду несправедлива и праздна, такая барышня как она, не упустит мгновения веселья, в виде издевок и несправедливостей в игре с людскими душами. — Да, забавно, правда? Я тоже удивлен, что и ты омега, — усмехается Тэхен, но когда слышит новый скулеж, отстраняется. — Так, — серьезно начинает он, — тебе нужно позвонить Седжин-хенниму, — уверенно заключает парень. — Что?! — пищит Чимин. — А так можно было? — смотрит недоверчиво Пак. — Я просматривал переписку Того меня с ним, и могу с уверенностью сказать, что он в курсе кто из нас кто, — вздыхает брюнет, — я, ну, который другой я, отсвистался с течкой в начале сентября, так что мне еще порядком ждать, — хмыкает омега, — потом расскажешь каково это, — улыбаясь, говорит Тэ, а Чимину резко и неожиданно захотелось его ударить. — Позвони ты, — поскуливает парень, чувствуя, как органы в районе живота сворачиваются в трубочку. — Будет палевно, — подмечает младший, — поэтому я сейчас пойду. Примерно через пять минут скажу ему, что не нашел тебя в туалетах на этаже, и ты можешь позвонить, хорошо? — монотонно проговаривает Тэхен, а Чим лишь кивает в знак согласия, сил уже ни на что большее просто нет, — Ладно, нельзя терять время, я побежал, только не свихнись тут. Бросает парень выходя за дверь, и летит, даже не бежит, к лестницам, спускаясь по перилам, прямо как в школьные годы. Он забегает в студию, включая невероятного внутреннего актера, давая себя клятву, что в ближайшем будущем обязан сняться в дораме, не важно в какой роли, главное показать, какой же он талантливый и невероятный в этом деле. Как только он, весь запыхавшись, влетает в комнату со стаффом, на него обращает внимание менеджер, а это именно то, что ему надо. — Тэхен? Почему ты один, ты разве не пошел за Чимином? — спрашивает он, смотря в глаза, в которых играет волнение и что-то еще, но это уже что-то из лично тэхенова спектра эмоций. — Я не нашел его в туалетах этого этажа, а когда пошел на следующий, там у какого-то омеги, видать, течка началась, так что я не стал лезть, — отдыхиваясь, говорит парень. Менеджер с полминуты стоит, что-то обдумывая, а потом его лицо бледнеет, а изо рта вылетает шипение, он хочет что-то сказать, но его перебивает рингтон телефона. — Да? Что?! Ну как же ты так Чимин?.. Ладно, сейчас буду, только сиди там и никуда не уходи, понял? — говорит менеджер, а Тэхен готов поклясться, что напоследок слышит чиминово: «Да, конечно, я блять, уйду, вот прямо сейчас подорвусь и в окно!». Менеджер лишь бросает то, что сейчас отвезет Чимина, и что недельку им придется перекантоваться без него. Парни кивают, но все еще не совсем понимая, что именно случилось, но Юнги, умеющий нарушать атмосферу всего, проговаривает свое едкое: «Ну что, у кого какие ставки? Гон или течка?», но его игнорируют, хотя после этих слов выветривается остаток непонимания у тех, у кого все плохо с намеками. Намджун качает головой, думая, что могло бы пострадать от временного отсутствия Чимина; по факту, сейчас можно отснять все личные фрагменты, а остаток общих уже доснять потом. Звук везде записан, и вроде все хорошо, разве что на некоторых мероприятиях придется появиться в составе шести человек. Он томно вздыхает и просто уходит к стаффу. *** Садясь в машину, Чимину ни чуть не легче, ему все еще плохо. Безумно плохо. Он поскуливает, а менеджер лишь пытается успокоить, говоря, что все будет хорошо, что все скоро пройдет, да и сам Пак счастливчик, ведь его течки проходят хоть и более болезненно зато быстро, в пример он приводит одного из омег их коллектива, у которого течка более недели, но она чуть менее мучительная. Чимину не особо нравится его «везучесть», но он с этим ничего сделать-то и не может, кроме как тихо, про себя, проклинать Того Чимина, которого же угораздило родиться омегой в этом сраном мире, ну и еще чуть-чуть он злиться на Тэхена, потому что если бы не его ебанутый дружок с ограниченным количеством извилин в мозгу, то сейчас бы Пак просто коптился в студии и ничерта не делал. Спустя, наверное, минут десять, Чимин, которые тянуться предательски долго, Седжин вводит Пака в квартиру, оставляя его там. Как только дверь захлопывается, оставляя омегу один на один с самим собой и общей обстановкой вокруг, в нос ударяют семь разных запахов, среди которых парень признает свой. Помимо его мягкого запаха, там витают: нежный запах карамели с тонкой ноткой корицы, чистый и ароматный шлейф вишни, затем, более насыщенный и яркий, запах цитрусов; слабый, но манящий душок чайного дерева; еле уловимый аромат зеленого чая и чуть более терпкий запах имбиря. Вся эта вакханалия на секунды заглушает позывы боли, но не на долго. Новая волна подкатывает уже не столь больно как дурманящие, эти ощущения ранее не известные ему окутывают с головой, и приходит… Возбуждение? Чимин не успевает осмыслить это, как чувствует как намокают его обтягивающие джинсы, и он снова поскуливает. Низ живота все так же тянет, а в голову подкатывают дурные мысли, и разум начинает его потихоньку покидать. Чимин просит, буквально молит, что бы это прошло, но нет, ты омега, так что будь добр помучиться. Пак решает, что вот так стоять и мучиться в проходе не выход, так что плетется в комнату, заходя в какую-то наобум. Внутри кое-как найденной спальни не так много вещей, но первыми в глаза бросаются кровать и тумба. Открыв ее, омега тут же пожалел, что это сделал и, густо краснея, Чимин одним уверенным хлопком прикрывает отдел, даже не меняя на лице эмоций. Там были всевозможное далеко не детские вещи, начиная с пары бутыльков смазки и заканчивая пробками на любой вкус и цвет. Ему становиться жарко, так что на ватных ногах он подходит к окну, и, открыв его, наслаждаться прохладой осеннего воздуха, которая хоть как-то снимает с его тела напряжение. Начало октября было через чур свежим в этом году, что не могло не радовать. Чимин скидывает с себя все вещи, оставляя только оверсайз футболку и боксеры, ему сейчас плохо, и он понимает, что это продлиться далеко не один день. Тело ноет, а точнее его нижняя часть, Пак уже несколько сотен раз успел проклясть то, что Тот он родился омегой. Внутреннее, до этого не известное Чимину «я», желало ощутить плоть внутри, но Пак одергивал себя от этих мыслей, не желая даже думать, что податливо может скакать на ком-то или же под кем-то, он все же парень как никак. Это выше его гордости и принципов, он всю жизнь хотел найти себе прилежную жену и завести с ней детей, а не самому становиться вот этой самой «женушкой». Это уже слишком. Именно сейчас, кутаясь в кокон из одеял, он задумался: «Почему они попали именно сюда? Почему не куда-либо в иное место, а именно в этот проклятый Омегаверс?», он искренне не понимал, что они такого сделали, за какое плохое зло можно было наказать именно так? Время тут тянется пустотой, оно льется толи безумно медленно, толи ускоряет свой ход, но в один момент предпочтительно останавливается. Спустя неизвестное количество времени, когда порывы наконец-то успокаиваются, не без подавителей конечно, но все же становиться разительно легче, Чимин начинает вслушиваться в окружающие его запахи. Сейчас его запах был доминирующий над всеми остальными, два запаха, принадлежавшие явно альфам, а конкретно аромат чайного дерева и зеленого чая, были самыми слабыми, по всей видимости их носители были тут весьма давно, а вот запах летней вишни был достаточно свежим и все еще имел свою силу. «Наверное это и есть запах Тэхенни…» — думает Чим не в силах говорить, друг как раз говорил, что недавно был тут, ну как он, тот, кто был тут до них. По всей видимости никто не проветривал маленькую квартирку, хотя это было не важно. Почти одинаково ощущались запахи имбиря и коричной карамели, если это вообще так можно назвать, а вот цитрусовый запах слышался не сильно, но не так глухо, как двое первых, однако рядом, Чимин от чего-то таким же едва ощутимым слышал и более грубый и терпкий запах ванилина. Так же в квартирке была кухня, доползя туда, Чимин увидел упаковки с чаем на любой вкус и цвет, а так же кофе для некоторых, а конкретно для Юнги, как понимает Чимин, и так же печенье. Он пишет менеджеру, как давно оно тут стоит, на что тот, не отвечая на поставленный вопрос, сразу интересуется состоянием парня. Чимин вздыхает и отвечает лишь «С подавителями нормально, а так не очень было. Так что там с печеньем?», в этот раз ему отвечают, что печеньки свежие и их туда завозили около пары дней назад, стафф за всем этим следит тщательно когда подходит время циклов парней. На что Чимин кивает самому себе, ставя чайник, и плюхаясь на кухонный диванчик набирает сообщение Тэхену.

Чимин: Привет. Наши не беспокоятся из-за моего отсутствия? Точнее я ничего не сорвал?

Тэхен-а: Да нет вроде, только Сокджин-хен с ума сходит, он беспокоиться как ты.

Чимин: Все хорошо, я наглотался блокаторов и стало полегче. Сейчас чай пью.

Тэхен-а: Ясно, крепись там! Потом расскажешь)

Чимин: Спасибо, за заботу, но потом сам мучиться будешь. Кстати, это ты у нас вишенка?

Тэхен-а: Судя по подушке — да. А что?

Чимин: Да так, просто. Не находишь это ироничным? Ладно у меня чайник вскипел, я пошел.

Чимин откладывает телефон, беря кружку и пакетик ромашкового чая. Он его особо никогда не любил, но судя по всему Чимин-омега в нем души не чает, по крайней мере, так говорят внутренние ощущения. *** Идет второй день отсутствия Чимина, а у Сокджина уже нервишки шалят. Он сильно волнуется за младшенького, в целом, он всегда волновался за макнэ-лайн больше чем надо, те уже не дети малые, но все ровно боязно. Все то время, что они попали в разлом, Сокджин корил себя за свою чрезмерную палевность. Омеги по природе матушки-наседки, вот только сам Сокджин не может сказать за себя, что он был таким, однако после попадания сюда эта черта у него не то чтобы обострилась, она резко огнем вспыхнула. Он даже мог бы сказать, что стал похуже любой девушки, у которой трое детей и повышены материнские инстинкты, и все это правда выливалось на макнэ-лайн и Хоби по большей части. На сцене не показывалось, конечно же, но все же дома он превращался в заботливую мать, от чего мимо его ушей пару раз уже проскальзывали подобные прозвища в его сторону, но он лишь недовольно пыхтел на них. Сейчас он просиживал свою задницу в гордом одиночестве; студийники вообще всем составом сказали, что будут минимум завтра, но они не уточняли, когда именно наступит их «завтра», Тэхен с Чонгуком пошли гулять с друзьями, — каждый со своими, — Тэ сразу обусловил, что раньше одиннадцати его можно не ждать, а Гук все еще на радостях с того, что ему теперь выделили место в жизни, а именно небольшую студийку, заявил, что возможно останется там, а его «возможно» это точная мера измерения. Так что Джин снова позволил себе сходить за ведерком клубничного мороженого, налить имбирный чаек, который он так полюбил в последнее время и включить какие-то сопливые дорамы для омег. Хоть и за всего-то две с половиной недели, но уже приелось все милое называть именно так, ибо, как выяснилось, некоторые девушки-альфы, каковых немного, но они все же есть, тоже брезгуют подобным, это он узнал из разговора с одной из девушек из их стаффа, с которой он был в крайне хороших отношениях. Поскольку все обитатели общаги разошлись до позднего вечера, Джин мог позволить себе вольность — и не принимать блокаторы. Все-таки страх за свой организм был на уровне, а странички с Википедии и сам состав препаратов не обнадеживал, а наводил еще больше суеты. Сидя в своей комнате, он понимал, что к возвращению Мина успеет ее проветрить и волнения не было абсолютно. За долгие пару часов, по воздуху уже всюду веял запах нежной карамели с тонкими коричными нотками и… Сокджину нравилось. Он был немного удивлен, что его запах, если задуматься, не имел розового оттенка; в целом, когда он только прочел несколько статей по поводу запахов, то думал, что его аромат явно будет чем-то на подобии клубники, но нет, хотя и так было неплохо. Мысли в голове крутились разные с тех пор, когда их жизни изменились, хоть и не на много. Он уже знал, что живет с альфой, ибо один раз Юнги снова засиделся без предупреждения и по приходу домой, войдя в пустую комнату сразу лег спать, пришедший с чаем Сокджин с порога начал его отчитывать и в него полетела подушка. Юнги, без почестей — зараза меткая, так что прямое попадание в лицо было обеспечено. В этот момент, пока подушка медленно спадала с его лица, Сокджин почувствовал терпкий запах чайного дерева, который ну вот просто не мог принадлежать омеге. Честно, не знай бы он так хорошо Мина, напросился бы на переезд, но поскольку Юнги в их комнате интересует только кровать, где он мог бы поспать и буквально на этом все, то Джин особо даже не переживал. Были так же и свои мысли по поводу того, кто мог бы быть еще двумя несчастными помимо него. В целом, он не мог найти двоих: по поведению теплый и мягкий у них был Хосок, возможно это мог бы быть и он, но вот третьего просто, казалось, невозможным вычислить. Тэхен — не похож… Он просто не похож на омегу, и, если честно, даже думать об этом не особо-то хочется; Чимин — слишком грубый для такого нежного создания как омега; Намджун — всем своим видом говорил о том, что он — образцово-показательный альфа; с Юнги все понятно; а вот Чонгук… Возможно, но еще фиг знает, что из него вырастет, смотря на его тельце, вообще нельзя было сказать, что он один из прекрасных созданий. Из мыслей Сокджина вытаскивает звонок телефона, он недовольно вздыхает и тянется рукой к устройству лежащему на прикроватной тумбе. На дисплее высвечивается «Папочка», и тут Джин крепко задумывается, отец так и был забит в телефоне, так как у него куда более дружелюбные отношения с мамой нежели с ним, тогда почему тут он подписан так? Понимая, что долго тут не подумаешь, ибо нужно ответить папе, он отвечает. — Да, пап? — сразу спрашивает он, и в ответ слышит теплый голос, явно принадлежащий не его отцу. — Привет, Джинни, — мягкий мужской голос лепечет с другого конца провода, он был отдаленно похож на голос мамы, но это был не он. Джин немного подвисает, вслушиваясь в нежный и опять, кажется, родной тембр… Хотя, ему сейчас вообще много чего кажется, — Солнце, прости, я знаю, что ты не любишь подобные вопросы, но когда у вас будут следующие выходные? Сокджин отходит, тряся головой в разные стороны, и понимает, что тут ему пригодятся все его актерские способности, которые в нем только могли быть. — Ничего, пап. Следующие… хм, дай подумать, у нас скоро должны быть концерты в Сеуле и паре других городов Кореи, а потом уже назначили дату камбэка, так что, возможно, через пару недель нам дадут небольшой перерыв на пару деньков, — почти невозмутимо говорит Сокджин, все еще пытаясь влиться в ход происходящего, — а что? — Да так… Ты у нас уже достаточно давно не был, вот я и хотел спросить, сможешь ли ты приехать к нам, — говорит мужчина по ту сторону, — отец уже тоже скучает, хоть и ворчит, что все хорошо и я, якобы, не даю тебе работать, сам понимаешь, эти альфы не способны нормально показывать свои чувства, — на этих словах стало все проясняться, но для всего этого нужно время. — Хах, хорошо, пап, я приеду при первой возможности, я тоже по вам скучаю, — пока театрально, будто все в порядке говорит Джин и даже невольно улыбается, крепче кутаясь в плед. — Ох, милый, я так рад, — лепечет родитель, и в его словах чувствовалась улыбка, теплая и любящая, — Как там у вас дела, кстати? — Все хорошо, мы уже записали все песни, в этот раз Намджун с парнями и в правду хорошо постарались над текстами и музыкой, они волшебны, да и концепт не настолько грубый как до этого, — папа хихикает, а Джин говорит полностью расслабившись, он решает, что сейчас будет разговаривать как с мамой, тем более манера речи совершенно схожа, и он решает в общем разобраться позже, — а у вас там как? — Ох, все хорошо, у нас тут не так интересно как у вас, — посмеивается мужчина, — твой запах-то наверное уже совсем ослаб от такого количества блокаторов? — Ну, я сейчас один, так что могу позволить себе вольность поваляться без них, ну не знаю насколько он ослаб или нет, но вроде он все еще сильный, — говорит парень откидывая голову назад, — мой сосед сегодня не дома ночует, так что за ночь должно выветриться. — Ясненько, только не доводи себя до плачевного состояния, я все еще хочу дома чувствовать твой теплый запах, малыш, — укоризненно, но мягко проговаривает папа. Через пол часа они все-таки прекращают разговор, так как папу куда-то зовут. У Сокджина приятный осадок остался после всего этого, но он до сих пор не может до конца понять. Мужчина говорил как его мама, и вообще, даже их хохотки были одинаковы, и что значит «отец» и это его «Альфы не способны показывать свои чувства», неужели его семья теперь состоит из двух мужчин? Он долго не мог понять, а потом вспоминает одну вещь, и лезет в комод, где у него раньше хранился семейный альбомчик на случай если сильная тоска подкрадется весьма невовремя. Отрывая маленький фотоальбом, он листает его до места их совместной фотографии, сделанной около пары месяцев назад, когда выдалась возможность им всем вместе встретиться, и что он видит: Лицо вечно недовольного, по-крайней мере как он хочет казаться, отца, который тут счастливо улыбается, его старшенького братца Сокджуна и… Вместо обнимающей его мамы, красивого омегу, ростом чуть ниже Джина. Черты его лица схожи с лицом его матери, но он по-прежнему парень, и тут Сокджин и в правду понимает, что теперь вместо его мамы у него есть папа. По-всей видимости, он точно такой же, вот только сейчас они могут куда лучше понимать друг друга, наверное, Джин на это надеется. Не то чтобы у него с мамой проблемы были, нет, просто они с папой две омеги, и это как-никак дает им плюсом несколько тем для разговоров. Листая дальше он увидел фото брата, когда он сделал это фото, то подписал его «Лучший мужчина в семье», он вытаскивает его в надежде снова посмеяться с этой надписи, но вместо нее там было написано «Лучший альфа в семье». Вспоминая брата он понимает, что Сокджун объективно не мог быть никем кроме как альфой. Он поджимает губы, ибо вспоминает, что брат говорил пару раз, что хотел бы очаровательную сестренку, а не смазливого братца, по всей видимости, теперь он этих подколов с его стороны не услышит. Усмехаясь от нового семейного положения, он смотрит на все еще недопитый имбирный чай, подтаявшее мороженое и остановленную серию, время тикает уже к шести и у него есть около двух часов свободы, а потом блокаторы и проветривание комнаты и кухни. В тот момент он еще не знал, что проверить все удастся не до конца, и кое-кто придет раньше планируемого. *** В студиях творилась полная вакханалия. Намджун долго наворачивал круги по студии Юнги, и раздумывал по поводу нового концепта, да и всего остального; Юнги же просто, тихо-мирно, писал лирику и набрасывал музыку для Джуна, пока тот пытался то ли воспалить мозг, то ли успокоиться, но последнее у него явно выходило паршиво. Они еще с «Run» камбэкнуться не успели, а им уже надо париться над новым альбомом. На днях Юнги перерывал свои старые вещи, и нашел там пару тетрадей с годов трейни и попытался найти там что-нибудь путное, и нашел: пара неплохих зарисовок и вполне себе самостоятельных строк, быстро попались на глаза. Также еще не была разобрана хореография полностью, по большей части из-за отсутствия Чимина, но Юнги все так же был невозмутим, а вот у Намджуна нервные психи к глотке подходили. — Успокойся, и посади свою беспокойную задницу на диван, — спокойно парирует Юнги, не отрываясь от работы. — В глазах от тебя мутнеет. Бесишь, как Тэхен иной раз, что что не уподобляйся убогим и остынь, иначе я вылью на тебя свой остывший кофе. — Я просто не знаю, что делать. — честно выдыхает Джун, заваливаясь на диван. — А если одного из нас в каком-нибудь туре вынесет? — он смыкает руки в замок и прячется в них по нос, — Чимин уже все, через четыре месяца его опять не будет, и мы сами фиг знает когда перенесем гон или течки. — Успокойся ты, Те мы по-любому просто знали, когда у кого что, — вздыхает мятноголовый, и все же поворачивается к парню, — и мы узнаем. За пару дней до всей этой херни обычно плохеет, вспомни того же Чимина, у него голова с утра болела и в целом мутило, так что мы должны все это предугадать. Я, допустим, додумался спросить у Седжин-хена, когда меня в последний раз плющило, с предлогом, что забыл, так что я могу сказать, что в начале следующего месяца и я на недельку покоя уйду, — хрипит Мин, смотря как-то безразлично. — Хоть отдохнуть от этих полоумных сокамерников. — Как думаешь, насколько это будет странно, если все твои подопечные разом скажут, что забыли про свой цикл с которым жили, если верить инету, пол своей жизни? — скептически спросил Джун, выгибая острую бровь. — Ну, не знаю, посмотри по переписке, — предлагает парень, — Тэхен же говорил, что там смотрел, возможно и «ты» ему писал, — пожимает плечами парень, заглядывая в общий чат, куда Тэ только что отправил сообщение, что с Чимином все в порядке. Можно выдохнуть. Тишина затягивается на пару минут, но она не была нависающей и гнетущей. Нет, просто обычная тишина, когда от Намджуна исходит свист кипящего на плите чайника, а Юнги стратегически это игнорирует. — Айщ, ладно, мне нужно прогуляться… — ероша свои светлые волосы, говорит Джун через какое-то время. — Вали, я сам все закончу, у меня тут есть пара стоящих набросков, я их пока подделаю, потом глянешь, — говорит Юнги снова возвращаясь к работе. — Только пожалуйста, не загуляйся как в прошлый раз, что мы тебя с Чонгуком до потери сознания искали по всему району. — Этот случай научил меня носить портативку, можешь не беспокоиться, — выдыхает Намджун, но в ответ получает лишь едва слышимое «слава Богам» и пинок под жопу. Намджун благодарно кивает и выходит из его студии. На часах только восемь вечера, а он уже решает пойти домой и просто поспать. В последнее время этого реально не хватает, а сейчас есть несколько часов, которыми не часто их балует расписание, так что идея более чем разумная. По дороге он хочет заскочить в книжный и в кофейню напротив, сидеть он там по факту-то и не собирается, но просто зайти и взять новую книжку хочется, да и тем более он присмотрел себе парочку на прошлой неделе. Прогулка занимает около получаса и вот, он со спокойной совестью идет домой, в дали уже виднеется их общежитие, а в голове почти что приятно пусто. Намджун, чисто вспоминая, что дома сегодня только Джин, надеется, что тот что-нибудь приготовил от собственной скуки, которая нападает на него даже после стойкого: «Идите нахуй, пожалуйста, я сегодня вобла, и с этого дивана я не встану!». Заходя на лестничный пролет, он чувствует запахи домашней готовки, по всей видимости, он попал в цель, что не может не радовать. Поднимаясь на нужный этаж, он тихо приоткрывает дверь, их родной квартирки: маленький темный коридорчик встречает его родно, вновь заваленный обувью под отказ, а свет из гостиной создает небольшую пелену перед глазами. Ким снимает обувь и тихо входит внутрь: соединенная с гостинной светлая кухня как маленькое отдельное место для колдовства одной прекрасной ведьмы, а точнее Ким Сокджина, (иногда там, правда, колдует еще одна белокожая ведьма, но там явно темной силой попахивает) сейчас он кружит от плиты к холодильнику, что-то готовя. В какой-то момент в голову приходит «чудная» идея, и Джун решает, что будет забавно тихо подойти к старшему и напугать. Он тихо подходит ближе, и хочет сделать как делал раньше, аккуратно положить свою голову на его плечо. У Джина плечи широкие, но он ниже Намджуна, так что на них было удобно класть подбородок. Вообще, парень не знал зачем это делал, как в Том мире, так и сейчас, это просто уже выходит по привычке. Намджун подошел почти в плотную, Джин своим сладким голосом напевал какую-то песню, скорее всего это был очередной ост из сопливой дорамы, которые так любит старший, а в ушах виднелись проводки от наушников, уходящие под кофту. Немного постояв и посмотрев на то, как Сокджин нарезает овощи под различный звук кипения и всего прочего, Нам все же решается, и аккуратно опускает свой подбородок на его мягкое плечико. Он не знает, что такого готовит Джин, но от него пахнет карамелью. Намджун невольно вдыхает столь дурманящий запах, прикрывая глаза, он чувствует как вздрогнул парень под ним, и как он повернул голову в его сторону, срывая наушники с ушей и явно хотя что-то сказать, но Джун делает это первым, все же: лучшая защита — это нападение. — Привет, прости, что не предупредил, что буду раньше планируемого, — говорит он, открывая глаза и смотря в шоколадные напротив, — напугался? — Н-нет, что ты! — театрально возмущается Джин, — хотя Намджун даже так слышит как его хомячье сердце выбивается шумом по венам, — явно не понимая подобного поведения со стороны младшего. К Намджуну вот так подходящему сзади он уже привык, а вот к тому, что его не предупреждают в столь неподходящий момент — не особо. Он выпил подавители всего полчаса назад, а этого мало, чтобы они подействовали сразу после многочасового перерыва. Намджун под ухом хихикает, ему весело, а Джин только надеяться, что тот не почувствовал его запах. — Почему ты не предупредил меня? — Сегодня день тяжелый был. Забыл, — кратко отвечает Джун, — что готовишь? — Чанджанмен, — коротко бросает парень, возвращаясь к нарезке, — Чонгукки сказал, что сегодня будет в студии, и я вообще не знаю зачем я его тогда готовлю, но у меня есть предчувствие будто он скоро вернется… — Тебе помочь? Или опять скажешь, что «кухня это твоя зона»? — усмехается Намджун, смотря на его сосредоточенное лицо. — Х-м, дай подумать, наверное я могу доверить тебе порезать мясо, — говорит Джин, все же переводя на парня взгляд, — справишься? — Должен, — кратко кидает блондин и отходит от своего хена. — Точно как с луком не будет? — серьезно спрашивает Джин, а на лице все равно играет нехорошая улыбка — Хен! Хватит мне его припоминать! — возмущается альфа. — Заметь! Ты так и не научился! Намджун заметно супится, бурча себе что-то под нос, но все же отходит в сторону, начиная осторожно нарезать мясо, на которое ему указал старший. За все время готовки Сокджин холодным потом обливается, думая, не почувствовал ли Намджун его запах, а сам Джун пытается понять куда ускользает этот приторный аромат и от чего он вообще исходил. Но не найдя возможных источников, все же поворачивается к хену. — Сокджин-хен, — проговаривает он выжидая когда парень рядом обратит на него внимание. — Да? — А ты готовил что-нибудь с карамелью и корицей, — Джин резко перестает шинковать овощи и медленно переводит взгляд, пытаясь успокоиться и не выдавать своего волнения. Если он скажет правду: «мол, нет, ты что?», то это будет фиаско, но тут можно еще и припиздеть… Перед Сокджином выбор: сказать правду тому, кому из этой шайки идиотов доверяет после себя больше всего, или налгать во благо собственной жопы. Смотря в глаза младшего, он понимает, что действительно доверяет Намджуну, он ему верит, и в этой ситуации, этому человеку, просто нельзя сказать ничего иного, кроме как честно и благородно… — Кофе варил, а что? Напиздеть… Голос стройный, прямой, как-будто и не пиздит, но благо Намджун это не замечает. — А! Тогда понятно, — кивает сам себе Джун, ведясь на наглую ложь. — Просто от тебя корицей и карамелью пахло, вот я и подумал, что ты что-то готовил, — невозмутимо говорит парень, а у Джина сердце с ровного бита сбивается. Он уже жалеет, что позволил себе такую оплошность как просиживать свою задницу не предохраняясь блокаторами, и сейчас искренне молит всех известных ему богов, дабы Намджун не догадался. ***