Найди меня

*** Спустя два часа после того, как Чимин покинул комнату, уже Сокджин решил пойти и спросить, что к чему. Сам Пак молчал, как партизан, говоря лишь то, что сами во всем разберутся и пока не стоит вмешиваться. Когда омега вошел, то сразу видит печальную картину: Тэхен все еще был подавлен, а Чонгук так же держал оборону и глубокую обиду, вроде бы парню восемнадцать, а обижается как ребенок, хотя понять можно. Младший омега сидел в неподвижной позе, стараясь извиниться перед макнэ, но тот его старательно игнорировал, не желая даже проявлять признаки жизни. Джин сел рядышком и сразу же увидел слезы в глазах Тэ, он тут же упал в его объятья, тихо всхлипывая и говоря, насколько он виноват и насколько сильно он оплошал. Все, что оставалось сейчас Сокджину — это поглаживать его по спинке и нашептывать утешения, лишь надеясь, что Гук перебесится и перестанет, но с каждым словом старшего у Тэхена начиналась еще большая истерика. Джину было больно смотреть на такое состояние Тэ, но сейчас сделать он ничего не мог, так что с горем пополам, упросил младшего встать и увел к себе в комнату, прося Намджуна поговорить с Чонгуком, Сокджин так просто не сможет бросить омегу в истерике. Выводя его из комнаты, он видит с каким ненавистным огнем в глазах смотрит на все это Чимин, но качает головой, прося сейчас ничего не делать. — Джунни, пожалуйста, попробуй поговорить с ним, — горестно произносит почти шепотом омега, — а, и Юнги, не мог бы ты не заходить в комнату пока все не разрешится? — Н-нет, если нужно, — качает головой парень, пока Нам встает и идет в сторону комнат младших. Омега закрывает дверь, усаживая Тэхена на кровать и подавая ему бутылку с водой, стоящей на столе Юнги, по прежнему обнимая его. В комнате расходятся новые всхлипы, все лицо младшего омеги красное и припухшее от слез, а состояние оставляет желать лучшего. — Ох, Тэхенни, милый, тише, — шепчет Сокджин обнимая его в постели, — У него еще мозг не до конца развился, совсем все туго, сам не знает, что творит, так что все образуется, и этот мелкий недоумок скоро поймет свою ошибку и все будет хорошо, а сейчас успокойся, хорошо? — Х-хо-рошо, — кивает парень. Спустя пол часа Тэ засыпает, а Сокджин с такой же злостью на младшего выходит из своей комнаты, видя самого Чонгука в очень помятом состоянии, сидящего на диване, что со страхом смотрит на Чимина, которого под локти держит Намджун в нескольких сантиметрах от земли. Он брыкается и шепотом орет на Чона, проклиная и обещая задушить за Тэхена. Поразительным талантом Чимина было орать и наводить неподдельный ужас всего лишь едва слышным шепотом. Хосок и Юнги сидели в телефонах, они оба привыкли к такому Чимину: один, — потому что с ним живет, второй, — потому что в последнее время Пак слишком часто начал засиживаться у него в студии под предлогом того, что бы тот вообще дома появлялся и шантажировал его кофе. В начале, пару месяцев назад, Юнги сильно возмущался, а потом привык, ну или скорее смирился — более для этого подходящее слово. Сокджин выдыхает, качая головой, и подходит к Намджуну с Чимином в руках. — Он уснул, — объявляет старший так, чтобы слышали все, — Минни, не буянь, Намджун, можешь отпустить его, а ты, Чонгук… Сейчас еще пол второго, поэтому, будь добр, попросить прощение и разобраться с этим, ты поступил как дите малое, что на тебя вообще нашло?! — П-простите… Я и сам не знаю… — шепчет Чон. — НЕ ЗНАЕТ ОН! КАКОГО ХУЯ ОН ПЛАКАЛ ИЗ-ЗА ТЕБЯ?! ТЫ — НЕБЛАГОДАРНЫЙ ПИДОРАС! ТЭХЕННИ СТОЛЬКО СДЕЛАЛ ДЛЯ ТЕБЯ В САМОМ НАЧАЛЕ, ПРИКРЫВАЛ ТВОЙ ЗАД ПЕРЕД НАМДЖУН-ХЕНОМ И СОКДЖИН-ХЕНОМ, ДА И ПРОДОЛЖАЕТ ЭТО ДЕЛАТЬ И ПО СЕЙ ДЕНЬ, ХОТЬ КОСЯЧИТЕ ВЫ В РАВНОМ ПОТОКЕ! ПОМОГАЛ ПРОЙТИ ЧЕРЕЗ ТРУДНОСТИ, ЧТОБЫ ТЫ СЕЙЧАС ДОВЕЛ ЕГО?! — орет Чимин шепотом так, что там не только Чонгук вжимается в диван, но и его соседи, оставляя на ногах только Сокджина и Намджуна. — За что там Тэхен его зад прикрывал? — сразу же интересуется стоящий рядом альфа. — Джунни, не сейчас, — шипит Джин. Чонгук выглядит удрученно и в глазах тускнеет все, что когда-то сияло огоньками. Он все понимает, принимает каждый выпад Чимина и опускает голову, смотря на свои руки, перебирая пальцы. Ему страшно. И страх этот все пытается вырваться наружу, но из-за неправильного проявления эмоций, он становится гневом и агрессией. — Я…я боюсь его потерять… А если он уйдет и больше не будет со мной общаться? — мямлит Гук, смотря в пол. После реплики Чонгука всюду разошлось эхо тишины, сквозь которое ничего не проходило. Даже Чимин притих, а сам Чонгук сщурил, что было мощи, глаза, надеясь, что сейчас не сделал своими словами еще хуже, однако чужой тонкий голос, переходящий в высокие герцы, опроверг эти ожидания. — Оу-у-у-у, Чонгукки, да не ссы ты. Куда наш Тэхен денется? — лепечет Хосок, роняя Чонгука на диван, а если быть точнее на Юнги. — А-а-а-а-а-а, сле-е-е-езь с меня! Фу! Уберись! Сгинь! А-а-а-а-а-а-а-а, — вопит Мин, когда на него падают Чоны, придавливая его всем своим не малым вкупе весом. — Ох… — вздыхает Намджун, — Чонгук, Хосок, слезте с Юнги, а то он сейчас в пепел от прикосновений превратится, а до этого разбудит Тэхена и приблизит время кары Гука. Сокджин, ты мой умничка, Чими, перестань дуться на Чонгука и отдай мне нож… Пак замирает, искренне делая вид будто и нет его тут вовсе, а если и есть, то в руке у него не кухонный нож для мяса, а какой-нибудь плюшевый цветок из студии Хосока. — Чимин. — Твердо произносит Намджун. — Хорошо… — дует губки Пак, а потом произносит еле слышно, но Чонгук суть уловил, — Не советую тебе засыпать сегодня. Джун посматривает на испуганное лицо Чонгука, который нервно сглатывает и кивает, и сам выдыхает немного нервозно. — Вы все, омеги, такие? — шепчет Намджун с опаской на ухо Джина. — Возможно. *** Тэхен просыпается через часа три в сокджиновой комнате, под теплым одеялом и Чимином под боком, который всем своим телом лежит на полу, а руками и головой упирается о матрац, мирно посапывая. Голова раскалывается и на глазах нещадно сушит от истерики, а на щеках все еще немного остались дорожки соленых слез. Он приподнимается, садясь, упирается рукой о кровать позади себя, Чимина он будить не решается, да это и не нужно, ведь буквально через минуту в комнату входит один из ее хозяинов. Он на мгновение замирает видя проснувшегося Тэ, а потом подлетает к нему, — Ох, Тэ, ты проснулся, — лепечет старший омега и подходит ближе. — Ага, думаю да… А Чимин? — спрашивает парень, переводя взгляд на тушку друга. — Он услышал, что ты плачешь во сне и прибежал тебя успокаивать, угрожая по дороге Чонгуку, — пожимает плечами Джин, — Ты как? — Все путем. — отмахивается Ким, не чувствуя чего-то особо тревожного, — Он все-таки вышел? — Да. И очень сильно переживает за тебя, — кивает старший, — но Минни не позволял ему и на пол метра подходить. Тэхен кивает словам старшего, опуская взгляд на руки, что длинными пальцами сжимали одеяло с постельным в розовую тонкую полосу. Чонгук все же вышел... Чонгук за него переживает и ждет, когда сможет с ним поговорить... Все это так наивно и совершенно глупо, но Тэхен устоять не может, почти не может сдерживать комок в груди, что так и норовит стать слезами. — Я… Могу с ним поговорить? — спрашивает омега, печально смотря на хена. — Конечно, — говорит Сокджин и идет к выходу. — Намджун, вынеси Чимина, — говорит старший, выглядывая за дверь, — Чонгук… Тэ проснулся. В начале Тэхен видит как заходит Намджун. Он аккуратно берет на руки маленькое тельце Чимина и подмигивает подавленному всем своим видом Тэ, стараясь хоть как-то утешить, а как только он покидает комнату в нее входит Чонгук. Он выглядит безумно виновато, в глазах играет страх и отчаянье, а голова опущена вниз. Тэхен и сам не знал почему он это делает, но сейчас он распахивает руки, прося Чонгука обнять его. Альфа мнется не веря, что старший и в правду хочет, чтобы тот его обнял, но когда видит улыбку и прощенный взгляд, то разу падает к нему в руки. — Тэхен! Прости, прости, прости, прости пожалуйста!!! — вопит Чон. — Я был таким идиотом, что заставил тебя плакать!!! Мне так жаль, Тэхенни! — Тише, Чонгук… Я не смогу злиться на тебя, тем более зная, что это моя вина, — поглаживая его голову и копаясь в темных волосах, говорит старший, — мне тоже жаль, что я столько времени уделяю дораме и что я опять не смогу поехать вместе с вами из-за съемок, и я знаю то, что ты до сих пор дуешься за ту сцену, да и за все последующие с Юну, но поверь, ничего тут нет, правда, он мой хороший друг, хен во многом помогал мне, — тараторит Тэхен не давая и слова вставить Чону, а в глазах появляются новые слезы, которые игристыми дорожками скатываются по щекам с немигающих глаз, моча ресницы, от чего те становятся еще более темными. — Тэхен! — вскрикивает младший, — хватит, не плачь! — Нет… Я Гукки, я виноват, я… Я… Я… — истерика начинает наращивать темп, а у Чонгука все внутри сходится, сжимая все грудную клетку, не давая сердцу биться ровно, а легким вбирать в себя воздух. — Не плачь! Рычит Чонгук обнажая свои клыки, и смотря прямо в глаза омеги, что резко успокаиваясь со страхом смотря в темные омуты напротив. Сейчас Тэхен не в силах сопротивляться, слыша приказ со стороны альфы, это выше него, выше, прежде всего, его природы. Чонгук немеет от вида парня под собой и сам не соображает, когда валит того на постель, зависая сверху и наклоняясь к шее. Все казалось настолько правильным: тело Тэхена было податливо и плавно поддавалось всем движениям Чонгука, а краткий стон, что вырвался из его уст, одурманил лучше хмеля. Сознание бьет кипятком, и Чон резко отстраняется от омеги под ним, ошарашенно смотрит на испуганный и одновременно удивленный взгляд Тэхена. Он садится на постель начиная размахивать руками и пытаться собрать мысли в кучу. — Ох, Тэхен, прости, я не хотел, вообще не знаю, что на меня нашло… Тэхен? — вопросительно проговаривает парень, когда видит, что все еще лежащий Ким, прикрывает лицо предплечьем, смотря на него и… Смеясь, — Ты чего? — У тебя лицо смешное было, — сквозь смех поясняет Тэ. — Что..? — не понимая очередной странности хена, щурится Гук. — Не важно, — лепечет Тэ, руками кольцуя шею Чонгука и роняя его обратно, — я не выспался, давай поспим еще. Думаю Сокджин-хен против не будет, а с Чимином сам разбирайся, я помогать не буду, эту булочку даже я не в силе удержать, — хихикает Тэхен. — Булочку? — приподнимает одну бровь макнэ, смотря на макушку омеги, который почти полностью спрятался под одеяло и утыкался носом в его грудь. — А, я его иногда так дразню, — зевает он, а в скоре и вовсе начинает посапывать. Тэхен отрубается слишком быстро, что немного удивляет самого Чонгука, так как старший всегда был любителем поболтать перед сном, а сейчас он буквально провалился в простыни, уткнутый в его шею, такой хрупкий и непозволительно очаровательный. Чонгук мягко обводит всего его взглядом, немного трусливо, но трепетно сжимая руки на его спине и поглаживая, чувствуя мягкую кожу чужих рук, и почти забывается в этом, когда у двери раздается тихий стук и затем дверь открываться, впуская в темное пространство небольшой зазор света. Через небольшую щель в двери в комнату ныряет Хосок, который промаргивается, всматриваясь в темноту в поисках двух силуэтов. — Хосок-хен, — тихо отзывается Чонгук, приподнимаясь, стараясь аккуратно положить Тэхена на подушку, но он лишь сопит, обнимая его за талию, пока сам альфа начинает поглаживать его по волосам. — Чонгук? — спрашивает старший из Чонов, всматриваясь в то, что лежало на постели Сокджина, — Вы спите что ль? — Мы успели буквально только извиниться перед друг другом, и Тэхен завалил меня с собой и вырубился, — пожимает плечами альфа, поглаживая Кима. — Понятно, — уверенно кивает Хосок, прикрывая глаза, — мы просто думали, что кто-то из вас кого-то убил, так что мы решили проверить. — Удивлен, что вы не отправили опять Намджун-хена или Джина. — А, — закатывает глаза Чон, — эти барсуки тоже спать завалились, так что мы с Юнги на «камень-ножницы-бумага» жребий тянули. — Какой же ты честный, — хмыкает Чонгук. — Если хены проснутся раньше нас, передай им, пожалуйста, что все хорошо, и не пускай Чимина… Я смутно подозреваю, что хочу пожить чуть-чуть подольше, чем восемнадцать лет своей жизни. Хотя бы до приезда Тэхена к нам, а то будет странно, если нас обоих не будет на съемках. Хосок тихо смеется и смотрит на обоих теплым взглядом, немного по-отечески, как он обычно улыбался, когда чувствовал себя спокойно, возможно, под небольшим градусом, который притуплял всю его неконтролируемую энергию. — Ладно тогда, — Чон кивнул. — Юнги сейчас развалился у нас в комнате, на чиминовой постели, поэтому Чим-Чим будет занят какое-то время. Отдыхайте. — Спасибо, Хоби-хен. — Улыбнулся в ответ Чонгук, провожая старшего взглядом и вновь нырнул к Тэхену под одеяло. Фигура старшего скрывается за дверью бесшумно, и все мысли, которые были им отвлечены, тут же вновь возвращаются к его дорогому и такому странному хену. Тэхен… Он всегда был рядом, всегда помогал и всегда был кем-то более близким, но чувств больше чем «хен/тонсэн» ни у одного, ни у другого не вспыхивало. Вот только Чонгук сам так думал и внушал себе это же, тщательно скрывая и зарывая поглубже свои чувства уже далеко не первый год, отрицая, и не принимая их. Сейчас он кротко почувствовал, что его оборона начинает рушится, все те чувства начинают покидать тайные уголки его разума, и он не может это контролировать, ведь все это он уже ощущает не один, а в паре со своим внутренним альфой. За все это время он научился прислушиваться к волку внутри и в какой-то мере контролировать его, что, по словам Намджуна, который знал, было большим достижением. Первое время, а особенно когда Тэхен только начал сниматься в дораме, Гук закатывал истерики и очень сильно бушевал под давлением внутреннего зверя, но после научился его подавлять, смотря на Намджуна, который по объективному мнению омегой быть вот просто не мог. Он вдыхает запах тэхенова шампуня (извините меня грешную за то, что влезаю, но это не шампунь) с вишней, и понимает что он пахнет очень приятно, даже слишком. Альфа уткнулся носом в темную макушку с отросшими мягкими волосами и крепче обнял хена. Тэ всегда любил обнимать что-то во время сна и Гук часто смеялся с того как его шмыляет Чимин, который периодически оказывался этим «чем-то», в целом сейчас Чим и Тэхен частенько спят вместе если вдруг младшему приснится кошмар или залетит какая-нибудь «страшная крылатая бяка» — как выражался Тэхен, вместо того, чтобы будить Чонгука, он всегда уходил к Паку — тот его выгонял первые полгода, а потом смирился. Что касается сейчас, то Пак сильно изменился после попадания Сюда, даже на сцене тот грубый и мужиковатый Пак Чимин, более не имеет свою власть. Он не перестал огрызаться и язвить, но так же Чимин стал милее вести себя, смущаться, смеяться в разы чаще, да и в целом ведет себя по-другому и как-то слишком много думает и сидит с Тэхеном и Джином за вечерними милыми сериалами, когда старший отбирает пульт. После того как в начале зимы и Намджун сдал позиции в войне за этот значительный кусок пластика, стало вообще не реально отвоевать у Сокджина и двух остальных борцов за соплями и розовым бредом. Из размышлений о Чимине, Чонгука вытаскивает Тэхен, он жмется плотнее и поскуливает, крепче сжимая руками талию Чона, сжимая со спины его серую растянутую футболку. — Тэхен, ты чего? — спрашивает младший у спящего Тэ, понимая, что он не ответит, — Тише, я тут… — а вот теперь ему кажется, что не только Чимин себя странно ведет… Тэхена что-то продолжало беспокоить и Чонгук не смог описать то чувство внутри, которое говорило «Защити…», и сам, не зная чему, повинуется — он нагнулся и поцеловал своего хена в лоб, после чего тот приподнимает голову, укладываясь подбородком на грудь альфы и мило причмокивает губками дуя их. У Чона сердце куда-то ушло, — ведь альфы себя так не ведут. Он притронулся к губам, на которых осталось легкое шипучее покалывание, как от кислой шипучки, которую он покупал в детстве, и внутри кажется расцветает маленький цветочек. В голове многое не состыкуется, а думать сейчас не хочется, хочется поспать рядом с хеном, ведь в последний раз он такое позволял младшему еще до дебюта, а после такое было для него закрыто. Первым просыпается Тэхен, видя лицо Чонгука склоненное к нему. Его освещало уже тусклое солнце, которое начало покидать небосвод и оставлять свои владенья, сейчас он выглядит как-то более тепло и самому Киму становится немного печально и горько смешно одновременно. Чонгук все еще думает что тот альфа, а сейчас так собственнически прижимает его ближе, это немного бьет по ранимой омеге внутри Тэ. Сейчас он даже и не знает просыпаться окончательно или все же подождать пока проснется альфа, но пока Тэхен колеблется, Чонгук просыпается и разглядывает задумчивое лицо снизу. — Ты чего? — бормочет еще толком не проснувшийся Гук. — А? Ты проснулся? — Ну, как видишь. Который час? — проговаривает Чонгук, смотря на настольные часы Сокджина, — уже шесть… Не хочешь наконец-то встать? Мне еще, как-никак, шмотки дособирать нужно, а то мне в Норвегию завтра ехать, а не как тебе в конце недели. — Угу… Сейчас только проснусь окончательно, — кивает Тэхен впервые задумываясь, когда этот мелкий забыл о том, что он так-то для младшего хен. Спустя минут пятнадцать они выходят в светлую гостинную и щурятся от света. В гостинной на диване сидел читающий Намджун, на его плече подремывал Сокджин, из кухни слышались голоса, судя по всему Хосок с Юнги пили вечерний кофе, и по всей видимости, у Юна было хорошее настроение, ибо слышались его хриплые смешки, а вот Чимин признаки жизни не подавал и в большей мере Чонгука это пугало. Первым их замечает Намджун, даря встречную улыбку сонно улыбающемуся Тэ и немного ухмыляющемуся Гуку. — Проснулись? — в пол голоса говорит старший. — А вы еще не очень, — ехидничает Чонгук с ухмылкой смотря на то, как Сокджин протирается щекой о сильное плечо альфа, — где все остальные? — Давай будем точнее, тебя ведь только Чимин интересует, — улыбается Намджун, поглаживая омегу, как котика, когда тот начинает ерзать, — он у себя, вещи собирает, только что носился с руганью, что ему нечего надеть и убегал от Хосока, когда нашел среди его вещей что-то, а Хос не хотел это отдавать, кофту вроде. — Узнаю Чимина, — хмыкает Тэхен, плетясь на кухню, — Юнги-и-хе-е-ен, там еще есть мой зеленый чай? — орет Тэ, и тут Чонгук понимает, что этим криком привлек бестию всея бантан. Через тишину, повисшую в гостинке, слышится, как в дальней комнате раздаются гулкие шаги, смешивающиеся глуховатым падением чего-то небольшого, и оранжевая дверь резко открывается, а из нее выпрыгивает улыбающийся Пак. — Тэхенни, вы проснулись? — выглядывает Чимин, спрашивая наивно и мило, даже не кажется, что он сейчас нападет на макнэ и зарежет его, — О, Чон-Чон-Гук, ты уже готов? — мило лыбится Пак, с такой жуткой улыбкой, что даже Джун тормошит Сокджина, чтобы тот тоже застал эту фиесту. К ним подключаются и Юнги с Хосоком, выглядывающие из-за барной стойки с гробовым затишьем, и только Чонгук стоящий посреди гостинной и Чимин, кровожадно улыбающийся и аккуратно выходящий из своей комнаты с кошачьей грацией. — Я обещал, а Тэхен тебя не спасет, он сам знает, что ты нарвался, и ты и сам видишь с каким каменным спокойствием он сейчас заваривает чай, — улыбается все шире с каждый шагом с актерской игрой проговаривает Пак, — Я даю тебе фору. Раз. — у Чонгука ушло сердце, а ноги лишились возможности двигаться, — Два. — адреналин приливает в кровь, — Три. — и тут Чонгук просто надеется, что Намджун с Хосоком поспеют раньше, чем уже подорвавшийся Чимин, но надежды не оправдываются, ведь как в замедленной съемке Пак подскакивает и опрокидывает его на пол, седлая его живот и уже замахиваясь, а парни так и остаются где-то там, пока Чимин наносит первые удары по его лицу. — Чимин! — только и слышит он на задворках голос Сокджина и то, как Хоби и Нам оттаскивая взбушевавшегося парня, а Чонгук так и остается лежать пока к нему не подходит Юнги, садясь на корточки рядом и показывая пальцами поочередно до трех. — В нокауте, — спокойно заключает Мин, — Чонгук, ты как? — Тэхен, прошу, прояви хоть каплю беспокойства, — охает Сокджин, всплескивая руками. — КИМ НАМДЖУН, ЧОН ХОСОК, ОТПУСТИТЕ МЕНЯ, ИРОДЫ, Я ОБЕЩАЛ НАБИТЬ ЕМУ РОЖУ!!! — шипит Пак, агрессивно болтая ногами, пока его держат немного выше уровня пола. Придя в себя, Чонгук видит вполне спокойного Тэхена, он напевал себе под нос песенку, которую частенько напевал с Чонгуком, в ожидании пока вскипит вода в стеклянном чайнике. Сокджин, пытающийся успокоить Чимина, и парни, один ржет, говоря, что это его школа, вторые держат буйного парнишку. Он привстает, смотря на смеющихся парней, и сам невольно начинает улыбаться с этого шума. Вечер проходит в уговорах Чимина успокоиться, и милых разговорах, но в какой-то момент Мин все-таки добивается своего и задает вопрос в лоб, о котором, если честно, забыл в шумном ходе обстоятельств с малыми. — И так, — хрипит Юнги, прожигая взглядом воркующих старших Кимов, — я жду ответа и подробного объяснения. — Поддерживаю, — кивает Хосок, проглатывая чай, а за ним и все остальные. — Вы о чем? — поднимает свой взгляд с Сокджина, интересуется Нам. — Ты меня должен прекрасно понимать, — шикает Юнги, смотря со всей своей серьезностью на этих двоих, — А именно меня интересует тело хена и твоя довольная морда. — А ты про это, — скептически хмыкает Нам, смотря на то, как густо краснеет старший из «семейства» Ким, — а что-то не так? — Так, Намджун, хорош прикалываться! — вливается в допрос Хосок, — Сокджин-хен, рассказывай все! — Джинни? — ехидно улыбаясь, лепечет Нам. — Джинни?! — откровенно хереет Хос, — Какого хуя, я опять пропускаю пол этой ебаной жизни? Меня в общаге не бывает час или два, а тут ебануться все время много происходит! Сокджин алеет, уводя взгляд в сторону и дослушивает Чона, после чего робко начинает: — Вам и в правду все рассказывать.? — краснеет Сокджин, хотя, казалось, пуще некуда, но получает дружные кивки даже со стороны Чимина, — А ты-то чего? Парни смотрят на Чимина, но тот супиться, мотая головой. — Я и половины не знаю, — улыбается Пак. — А, то есть ты хоть че-то, но знаешь? — выгибает бровь Юнги. — Я сегодня их застукал, так что я первый тут, кто хоть че-то знает! — Ох, хорошо, — только вздыхает старший из Кимов, а потом перегорает, — Айщ-щ-щ, нет!!! Намджун, давай сам! Раз у тебя на это совести хватило, на это точно хватит… — Хах, ты милый, — лепечет Джун легко целуя в висок, и получая от всех шокированные взгляды, за день, конечно, к такому можно было привыкнуть, хотя это их первый «публичный» поцелуй, — думаю, простого «Мы вместе» вам не хватит, — кратко кидает Намджун, получая положительные кивки и немного удивленный взгляд от Сокджина, наполненный некой надеждой и нежной влюбленностью, а Джун в ответ лишь едва заметно кивает и продолжает, — Ну начну с того, что «спасибо» Юнги, если бы он на прямую не сказал, то я бы еще долго думал о том, что Сокджин — мой истинный. Наверное все уже успели порассуждать на тему того почему я ревную Джина к камерам и арми, и это все было обусловлено тем, что я тормоз, а сейчас просто выдалась возможность и мы… — Потрахались, — твердо перебивают их Хосок с Юнги, давая дург другу «пять» даже не смотря в сторону дург друга. — Фу, как грубо… Ох, ладно, занимались любовью… — мямлит Джин. — Если ты это называешь «занимались любовью», то в следующий раз я не буду аккуратничать и отымею тебя так, что неделю встать не сможешь, — Намджун сужает глаза и сжимает под столом сокджиново бедро, жестом говоря не рыпаться. — Фу-у-у, а можно без подробностей вашей половой жизни?! — кривятся Чонгук с Тэхеном, вопя одним голосом. — Так, так, так, а вот меня интересует эта «Возможность», что произошло? То, что вы истинные, мы с Тэ уже догадались вчера, а после того как мы не обнаружили вас на месте, просто подтвердили домыслы, — интересуется Чимин, заглядывая в душу, — меня берет неподдельное любопытство, что произошло вчера вечером, и как вы вообще пришли к тому, что переспали? — Фу, Чимин, тебе это интересно? — бякает Чонгук, супя нос. — Тебе вообще слова не давали, животное, так что сиди молчи, — фыркает Пак, даже не смотря в него сторону. — Ну, Сокджин сказал, что ему нужно выпить подавители, я не дал, а дальше само как-то закрутилось, — пожимает плечами Джун, делая глоток имбирного чая из кружки омеги. — «Само» говоришь? — тянет Тэхен, — «спасибо», что хоть метку не поставил, а то ее фиг перекроешь, ладно засосы, они еще тоналкой покроются, а вот она — нет. — А вот тут — дело в работе. Агентство нам шеи поотрывает, — добавляет Нам, смотря в печальный взгляд Джина, и добавляя ему на ушко, — если захочешь, сладкий, я ее тебе хоть сейчас поставлю, чтобы показать всем, что ты только мой. — Та-ак, теперь без шушуканий, что у вас там?! — не отступает Мин. — То, что тебе не нужно, — хмыкает альфа, — кстати, Чимин? — Ась? — отзывается омега и смотрит в глаза напротив, сразу видя в них ответ на свой вопрос, — А, ты про это. Думаю, это останется секретом для троих тут присутствующих, прости, мне и тебе не стоило это говорить, но у меня просто сдали нервы, — тоскливо отзывается омега. — Понимаешь, выслушивать одну и ту же фразу месяцами — больно и выматывает, особенно когда ты не желаешь ее слышать и жаждешь противоположного отзыва, так что я хочу сам добиться признания, — уверенно заявляет Чимин и улыбается, получая в ответ улыбку еще и от Сокджина, а остальные непонимающе смотрят. — Ты о чем? — интересуется сидящий рядом Тэхен, а Чимин отвечает ему на самое ушко, что даже он едва разбирает сказанное другом, — А. Понял-принял. — У всех, блять, секреты, все, сука, что-то скрывают… Что, блять происходит и что я, нахуй, опять пропустил-то?! — искренне возмущается Хосок. — Хоби, Хоби, Хоби-и*, — лепечет Юнги совсем тонко, но его поспешно затыкают красивые руки и парень смотрит на него краснеющим лицом, — и ты жалуешься на наши секретики? — Молчи, — кратко шипит Хосок. *** Вечером по комнатам все разошлись рано, правда вот кто-то, не особо-то и в свою пошел. Сокджин понял, что любит просыпаться в объятьях альфы и что нудил Чимина не на пустом месте. Намджун все так же крепко прижимает к себе, а его руки с самого начала рыскали под свободной футболкой, изъятой омегой из его же шкафчика. После звонка будильника в половине пятого утра, Джин лениво потягивается, слушая как рычит на телефон альфа и, хихикая, чмокает его в кончик носа, выскальзывает из кольца рук, роняя милое «Доброе утро» и получая сонный ответ. Столь ранняя побудка была связана с тем, что им так-то еще нужно было скрыть все следы близости до прихода менеджера в шесть, так что сейчас Сокджин семенит в свою комнату, тихо, стараясь не разбудить Юнги, и выходит с тюбиком плотного тонального крема, который еще вчера посоветовал купить смеющийся Чимин, и Джин ему был благодарен, потому что сам не подумал, находясь под эйфорией огромного фейверка чувств внутри. Когда омега заходит в комнату, Намджун говорит что сначала стоило бы принять душ, а уже потом всем этим заниматься, Сокджин кивает, и выходит в душ, но в скоре его подхватывают на руки и он особо-то и возмутиться не успевает, когда его ставят на холодный кафель в ванной и дверь чуть звонко щелкает звонком. — Джун, ты чего? От Тэхена понабрался желанием на совместный душ? — шепчет Сокджин. — Не-а, просто знаю, что имею на это право, — улыбается парень, подходя в плотную и целуя, углубляя поцелуй, когда омега позволяет. Голову сносит от этих губ, и Сокджин быстро начинает терять рассудок от такого напора со стороны его альфы, но весь остаток серого вещества, которое кипит от такой халатности со стороны своего горе-хозяина, молит отступить и не наделать еще дел. Так что Джин упирается руками в мощную грудь и отстраняется отводя взгляд в пол, снова краснея. — Н-ам еще собираться нужно! Так что давай без этого… — мямлит парень, слыша смешки от куда-то сверху, — еще раз назовешь меня милым и я тебя ударю. — А разве это не правда? — хихикает Нам, — Ладно-ладно, прости, перегнул. Ты прав, так что давай тогда шустрее. Выползти из ванны все же благополучно получается лишь спустя двадцать минут, а потом идет череда перекрытия засосов и попаданием по немного болючим местам в частности на царапинах у Намджуна по спине, и омега за это время успел извиниться если не сто, то десятка четыре абсолютно точно. В какой-то момент в комнату заходит Чимин, желая доброго утра и фортуны под зад, на что получает злобный взгляд со стороны обоих мучеников, а затем говорит, что сам разогреет все, так что они могут не торопиться, компенсируя этим утреннюю порцию яда. Седжин приезжает в двадцать минут седьмого, в то время парни уже собранны и лишь Тэхен, пускающий слезу в одной пижамке, смотрит как парни машут ему ручками и подходят обнимать. Он, конечно, тоже скоро полетит в Норвегию, но не сейчас со всеми, а потом один, а ему хватило как он однажды потерялся в аэропорту и не мог никого найти, пока Сокджин с Хосоком не нашли его. В аэропорту, не смотря на ранний час, были арми, которые ждали их прихода, Сокджин пытался спрятаться в свою безразмерную толстовку, а главное — закрыть шею, ведь мало ли, эти арми — те еще Шерлоки. С такими людьми, если их еще вообще можно так назвать, и полиция не нужна, они сами вскроют абсолютно все, что им нужно и не очень, но как бы оно тут было, а мы че? Нам по всей видимости это надо, не знамо зачем, но надо ведь. В самолет они сели без осложнений не считая первый опыт с самостоятельной регистрацией. Юнги благополучно вырубился как только его пятая точка приземлилась на кресло, Чимин с Хосоком о чем-то бурно спорили, единственный оператор рассказывал Чонгуку где они будут и что вообще сейчас стоит в приоритете. Намджун с Сокджином сели рядом и старший почти сразу задремал у Джуна на плече, что не могло не вызвать приступ умиления со стороны альфы. Все таки он его и в правду любит, и не жалеет, что почти пол года потратил на то, чтобы расположить хена к себе ближе, все его маленькие крылатые мечты о том, что Сокджин будет вот так лежать и посапывать на его плече и в правду воплотились, а начало их отношений, как было ими принято считать пока они рассуждали по этому поводу перед сном, было превыше всех мечт и желаний. Часы в самолете проходят незаметно и вот Берген их встречает ясным небом, а ситуацию с тем как добраться до места и все остальное, спасает Намджун, ну, а точнее его разговорный английский. Прибыв на станцию, первые проблемы накрывают с головой, ведь Чимин оставил свой чемодан в уехавшем автобусе, о котором даже не сразу вспомнил, а когда поднял шум, то шестеро разделились на три лагеря: Хосок с Юнги, которые ржали в голос; Сокджин с Намджуном, сразу же начавшие пытаться думать и Чонгук — он там стоял почти что для красоты, ибо до него не сразу дошло, что вообще происходит, а когда дошло, он предпочел продолжить гулять, наслаждаясь красотой европейских улочек и фотографировать красивые виды, чтобы потом показать их Тэхену. — Так, ты сначала можешь позвонить операторам в службы поддержки, потом спросить у них, и созвониться с автобусной компанией, — тараторит Сокджин, пока Намджун ищет номера, а Чимина потрясывает от собственной забывчивости. — Хей, Чиминни, надеюсь тут добрые люди, — мило смеется Юнги, — Давным-давно, я тоже оставил свои вещи, — продолжает он, а потом резко становится серьезным, — Знай, что ты их навряд ли вообще увидишь теперь. — Юнги! — вопит Джин, пока Намджун уже оговаривает с оператором, что можно сделать, — нашел, что сказать! — Что? Ну, не врать же ребенку? — Чонгук? Ты где? — вдруг замечает пропажу младшего Хосок. — Что? Я тут, хен, — откликается младший альфа. — Что думаешь о багаже? — спрашивает его подошедший оператор. — Мне… Пофиг. Передай Чимину забить на него и пошли дальше, — хмыкает Чонгук. — Ты серьезно? — Да. Спустя тщетные двадцать минут попыток вернуть пропажу, все в итоге соглашаются с Чонгуком и идут искать хостел, в котором должны были остановиться. *** Чимин знает, что пиздец скоро, и он хочет в Пусан на недельку, но так же он прекрасно понимает, что пробыл в Норвегии всего три дня, и это как бы не особо и утешает. Утешает только Сокджин, который обещает, что у Пака все получится, и он уговорит Седжина, правда парню бы еще самому в это верить, но там уже свои проблемы. Поэтому пока еще у него есть шанс смотать достаточно безопасно в Пусан и не быть изнасилованным, потому что кто-то течный омега и у него есть все шансы, особенно в купе с его «превосходной» удачей. Так что собрав себя в кучку, он все же берет телефон в руки и набирает Седжина, пока все вроде бы пошли искать место пропитания, а он остался один под предлогом немного плохого самочувствия. Поиграв с телефоном в гляделки еще около минуты, Чимин выдыхает и нажимает на оконце вызова. Гудки за гудками, и вот на той стороне провода слышится уже родной и давно знакомый голос. — Да, Чимин? — говорит омега, — Что-то случилось? — Привет, хенним, — начинает Чимин, — Не-а, все хорошо, точнее, есть кое-что… — Так говори, не тяни, Минни. — Эм, в общем, у меня течка через пару дней, ты об этом помнишь? — мнется Пак. — Да, я как раз собирался приехать за тобой прямо перед ней, как и в прошлом году, — окей, хорошо, Чимин не знал, что было в прошлом году, потому что там был особо-то и не он, точнее он, но не очень нужный Тут он… — Слушай, а я могу сам приехать? Я бы хотел побыть это время в Пусане с родителями. — О, Чимин, ты в Пусан собираешься? — послышался голос Чонгука со спины и Чимин чувствует, как из его рук почти падает телефон. *** Они с парнями нашли место, где можно покушать, а за одно и выпить, правда вот Чонгук несовершеннолетний и об этом, как на зло, все помнят, так что сидеть там дольше, чем после простой трапезы — смысла нет. Парни в большинстве своем станут неадекватны, он более чем уверен, что Сокджин-хена вынесет почти сразу, Юнги после пары бокалов начнет втирать тирады, и становится через чур разваренный и улыбчивый, Хосок не пьет в поездках, но от этого не легче, он и по трезваку много, что натворить может, а Намджуну лишние проблемы с «ребенком» не особо нужны, так что Гук покидает кафе раньше чем там начнется табор. Он медленно вышагивает и в целом наслаждается вечером. В голову бесцеремонно лезет оставленный в Сеуле хен, который-то и хеном уже давно не кажется, его реснички и игривая улыбка причудливой формы, под такими мыслями дорога забирает куда меньше времени, чем могла бы, так что вот он уже стоит перед дверью и неспеша входит внутрь, радует что Чимин дома и с ним можно будет поговорить, по крайней мере сейчас Чон надеется, что эта нервная персона уже на него не так злиться. Тихо зайдя в номер, он уже хотел было крикнуть и оповестить старшего, что он больше не один, как вдруг он слышит обрывок фразы: —…Я бы хотел побыть это время в Пусане с родителями. — О, Чимин, ты в Пусан собираешься? — с ходу улыбается Чонгук. Чимин пугается, и пугается сильно, от чего его телефон почти что встречается с полом, решительно вылетая из его рук. Сейчас из земли буквально вырос гребаный Чонгук, Чонгук на которого парень все еще злой как черт из-за своего драгоценного друга. А пока Чимин стоит в ступоре думая как обматерить младшего, тот ловко выхватывает у него из рук телефон и начинает переговоры с менеджером. — Хенним! Привет! Слушай, давай я провожу Чимина…-хена в Пусан, я уже тоже дома не был фиг знает сколько, меня мать скоро сожрет, а мы как раз через пару дней в Швейцарию перебираемся, что думаешь? — лепечет Чонгук, в тишь игнорируя проклятья со стороны маленького хена. — О, Чонгукки, привет, — дружелюбно отвечает Седжин, — Ох, и в правду, ну… Я даже не знаю, по идее можно, и я думаю вам так лучше наверное будет. — Ну и чудненько, — улыбается Гук, — сколько у нас, ну, точнее у меня есть времени? — Хм, около пяти дней, — хмыкает менеджер, — но это при том что вы купите билеты на сегодня-завтра. — Славно, пока хенним! — говорит Чонгук, сбрасывая вызов, и разворачивается с улыбкой к Чимину, — в аэропорт? — Сука. — Я тоже тебя люблю, Чимин. — Охреневшая, кроличья морда! — Я знаю, Чим, что ты не умеешь показывать искрение чувства, — стебется Чонгук, корча глубоко тронутую маську. — Будь уверен, если закроешь глаза, то это окажется твоим последним перелетом, придурок, — шипит Чимин, говоря явно без шуток и альфа это понимает. Чимин все еще дуется на Чонгука, но при этом покорно стоит с ним в аэропорту покупая билеты, и смотря на него уже более простым взглядом, что-то было неладно и он это чувствовал, но что это — он сейчас выпытает. Нет, ну конечно не без предположений и одно есть, оно как раз сейчас в Корее, просиживает свою жопу и отдыхает, оно хоть и будет подобно наобум выпущенной стреле, но ведь ничего случайного не бывает. — Ты ведь к Тэхену рвешься, а не к родственникам? — бросает Чимин, и судя по тому как вздрогнул парень рядом, его стрела достигла цели. — Откуда… То-есть… — Хорош, все, спалился, — улыбается Чим. — Ладно, хорошо. Да, я к нему порываюсь, — выдает Чонгук, смотря на Пака нечитаемым взглядом, — но мама на меня реально скоро обидится. — Что тебя к нему тянет? — интересуется Чимин, он понимает, что просто так альфу к омеге тянуть не может, а в их случае тут месиво из непоняток, так что пролить свет хоть на часть из всего, было бы неплохо. — Не знаю, самому интересно, поэтому и еду, — пожимает плечами Чон, — купил. Сообщает Чонгук, просматривая купленные билеты, которые пропечатываются через автомат. — На сколько? — Завтра, на девять тридцать утра, шмоток у тебя все ровно нет, так что тебе легче, — подкалывает по наболевшему макнэ, но как только видит лицо омеги, сразу меняет темп, — ладно, прости, не стоило. — Верно, — шикает Пак, а потом перегорает, — Ладно, нам еще сообщить все Хосоку, и ложится спать. — Почему Хосоку? — Потому что Юнги уже в любви моему кофе признается. — Я тебя понял. После возвращения пусанцев домой проходит около двух часов безмятежной тишины и даже милых разговоров, как в проходе появляются два парня и два тела. Почему тела? Да потому, что одно несут на руках, а второе под локти, а в таком состоянии их сложно назвать чем-то большим. Так что после того как двое нечто были уложены, младшие предупредили двух людей о том, что собираются уехать, и получили от них одобрение, а потом Чимин посмотрел на Намджуна и не особо понял его озадаченности. — Хосок-хен, — шепчет он парню, который выпустил всю энергию и сейчас просто лежит на диване и смотрит телек. — М? — лениво отвечает он. — Что с Намджун-хеном? — так же тихо говорит омега, смотря в сторону лидера. — А, это, — подавляет смешок Чон, вспоминая произошедшее, — Только ты не ржи, хорошо? Короче, Сокджин-хен опять напился в хламину-манаду, и начал лезть на Джуна с расспросами, и просил есть ли у него кто-то. — Ну, и? — не понимает Пак. — Ну и Намджун сказал, что у него есть красавец муж и пять красивых детишек, — почти надрывается Хоби, — и хен, короче, устроил истерику с разборками. — Реально? — Да, — хихикает Хос, — я посмотрю на него утром, когда он увидит запись. — Запись? — Я все заснял. — Готовь гроб, тебя убьют и закопают вместе с телефоном, — посмеивается Чимин, смотря на своего соседа с отчаянием и искренним соболезнованием, — мне жаль, что я не смогу увидеть столь фееричного убийства. *** Обратный путь до Сеула занял долгих тринадцать часов и вот они дома. Чимин долго церемониться не стал, так что сразу же поехал на станцию покупать билеты на автобус в Пусан, а вот Чонгук прямым рейсом заказал такси к общежитиям. Что-то внутри него не давало покоя, ходило кругами в выжидании чего-то, то, что ему предстоит узнать вот-вот и внутреннее чувство подсказывает, что это нечто не очень-то и редкостное. Всю дорогу его тревожат эти мысли, и он от них не мог избавиться, до этого он хотел созвониться с Тэхеном, но в один момент резко перехотел, с мыслями «Пусть будет сюрприз», и с легкими переменами с «Да, пускай», до «Нет, все же стоило предупредить его» он все же добирается до дома. Окна пустуют в темноте, кажется, либо Тэ уже спит, хотя обычно он раньше двенадцати не ложится, а сейчас еще только одиннадцать, так что что-то странное в этом все же есть, либо его нет дома, что тоже маловероятно, но где-то глубоко в душе, Чон надеется на это. Каждая ступенька дается сложно и внутри альфа начинает бушевать, и Чон даже не знает к чему это, он не чувствовал такого раньше, эти порывы ненастья от его зверя ранее ему не были известны, а тут вдруг Чона буквально прошибает, заставляя нарастить шаг и подниматься быстрее. Когда он открывает дверь, то в нос ударяет кисло-сладкий омежий запах и Чонгук просто встает на месте колышком. «Тэхен привел сюда омегу?»— судорожно думает парень, вслушиваясь в тишину, — «Нет, не просто омегу, а течную, но он же не мог этого сделать, нет, ведь нам нельзя, по контракту нельзя» — его дыхание учащается и он все же решает увидеть собственными глазами что там твориться и что вообще происходит. С каждым шагов к их с Тэ комнате запах сочной вишни усиливался и дурманил сильнее, он казался смутно знакомым, но и так же каким-то неизвестным, манящим и опьяняющим, а после того как он подошел ближе к двери, то он услышал стон: низкий, бархатистый, невероятный стон. Собрав все силы в кулак, он распахивает дверь и включает свет, но то, что он видит в последующие секунды заставляет оцепенеть на время, не веря своим глазам, сердце останавливается, переставая ровно биться, а в душе расходится ураган чувств. Тэхен лежит в одной чонгуковой белой футболке на кровати, крепко обнимая подушку альфы, вокруг Тэ множество его вещей если не все, что были оставлены в стирке, и сам парень прижимается ко всему этому и стонет, а запах с каждым стоном, казалось, становился сильнее и гуще, заполняя собой каждую клетку воздуха. Чонгук сглатывает, ведь осознание бьет током — перед ним омега, и не просто омега, а гнездящаяся, течная омега, и этой омегой, чей запах не давал ему покоя не первый месяц, оказался его хен. ***