Найди меня

*** После того, как парни уехали, Тэхен почувствовал свободу и некую власть в общежитии. Сейчас хотелось наплевать на все наставление старших Кимов, и просто кайфануть по полной, поэтому блокаторы летят в дальний ящик до конца съемок серии, а это примерно неделя отдыха для организма, а сам парень включает фильм, который давно хотел посмотреть, но как-то времени не находилось, да и более большой экран телевизора, который был куда привлекательнее ноутбука, еще нужно было отвоевать у Сокджина и Чимина, которые с заворожением смотрели дорамы про истинность и все дела, Тэ их конечно тоже любил и смотрел, но новенький фильмец от Марвел ждать не мог. Так что скинув с себя обычную домашнюю одежду, которая больше для прикрытия альфы, то-есть: обычная футболка и балахонистые домашние штаны, он с гордой душой залезает в короткие мягкие шортики и в просторную толстовку. Если спросить сейчас у Тэ чье это, то он и не ответит, оно просто лежало в стирке, а ему не принципиально, главное что она большая и теплая, а еще пахнет невероятно зеленым чаем, в голову даже закрадывается мысль, что он узнает кто ее хозяин и скоммуниздит ее под предлогом того, что она не идет ее владельцу так, как идет Тэхену. Пройденная схема. Так что сейчас можно выдохнуть и просто расслабиться перед завтрашними съемками. Первые дни летят незаметно: будничная суета на съемочной площадке, пустой треп с актерским составом по поводу и без. В целом там много кто был омегами и с ними было о чем поговорить. Они тискали Тэхена за щечки, говоря, что у того чудесный природный аромат, на что самому парню оставалось только хихикать. Юну как и в роли Ёуля, был воплощением игривого омеги с шаловливым языком и руками, но все же радушным и понимающим, с ним много о чем можно было поговорить и даже доверить какие-то мелкие тайны и попросить совет как у более опытного, а сейчас, после того как Тэ тоже оказался омегой, это как нельзя нужно. Прошло уже в районе трех дней, как Тэ вернулся домой в девять утра после ночных посиделок с ребятами, которые те устроили чтобы справить хорошее окончание съемок серии. Ему стало немного дурно еще в пять утра, но не критично, так что он просто забил на это, сводя все к тому, что устал так еще и попутно залил все это дело алкоголем. Придя домой, он сразу зашел в ванную, тело просило принять холодный душ, взбодриться чисто для того чтобы были силы хотя бы рухнуть на кровать и уснуть. Вода холодными иглами билась о горячую кожу и плавно стекала по всем ее изгибам, пока Тэхен поддавался ее стройному потоку. Покинув душевую кабину, парень наспех вытирает волосы полотенцем, когда его взгляд падает на кусочек белой ткани выглядывающий из-под крышки корзины для белья. Тэхен смотрит как завороженный на край вещи, а потом бездумно достает ее — футболка Чонгука, большая, домашняя и одна из многих его любимых однотипных футболок. Тэхен и сам не знал, что им двигало, когда он подошел и вытащил ее, бездумно натягивая на голое, чуть сырое тело. Она была явно не свежая и возможно студийная, а поэтому в ней украдкой проскакивал запах хозяина, который Тэхену доводилось слышать лишь три раза во время его течек, бархатистый запах душистого зеленного чая, приятно отдавался привкусом на небе, а голову немного туманило. Парень решил, что он и в правду перетрудился и устал за это время, поэтому ему стоит лечь спать. Путь до комнаты казался туманным и пустым, кровать манила, но когда парень лег на нее, то все было не уютным и даже собственное одеяло не казалось достаточно мягким и комфортным. Руки просили что-либо обнять, но даже плюшевый мишка, столь любимый омегой, сейчас под эту роль не подходил. Вначале Тэ встал, прикрывая окно плотной занавеской темных штор, а потом его понесло: тело начало противоречить разуму, и долго он этому противиться не сумел — спустя двадцати минут мучений, инстинктивно, Тэхен плетется в комнату Чонгука и вытаскивает от туда все две его подушки, прихватывая пару кофт. Он и сам не знает на кой-черт это делает, просто инстинкты, и все, ничего более. Получается у него заснуть только спустя пару часов, когда уже, кажется, все шмотки Чонгука собранны на его постели в некое подобие гнезда. Так же туда попали и другие вещи остальных ребят, но явно в малом количестве в отличии от чоновых: среди них были пара течных кофт Чимина, которые он уже несколько месяцев забывает закинуть в стирку, рубашки Сокджина, домашняя кофточка Хосока, пара толстовок Намджуна и даже свитер Юнги, — это уже было похоже на самоубийство, но все эти вещи были пропитаны запахами, едва уловимыми, но они там все же были. Обострившееся в момент чутье тонко улавливало прозрачные шлейфы, — вся эта россыпь ароматов напоминала о парнях, что стали как для Тэхена, так и для друг друга, в целом, настоящей семьей. Запах, что уже как-то символично стал «намджиновским» и домашним, сам говорил о теплоте чувств; яркий цитрусовый, как и его хозяин радовал, негласно вызывая непроизвольную улыбку; теплый чиминов запах миндаля и летнего персика, нежный и радушный, как и сам омега, и терпкий мускус чайного дерева, столь же серьезный как и Мин. От понимания насколько запахи подобны своим владельцам, становилось тепло внутри, и только после этого сон остудил больную, почти во всех смыслах голову. Сон был беспокойный и с частичкой нехватки чего-то важного, от чего Тэ проснулся около семи вечера и понял, что у него жар. Сначала, на дурную со сна голову, он не понял, что происходит и начинал думать будто он все еще в Том мире и все хорошо, а потом до него доходит, что это не простой жар — а тот, который обычно сопровождает его при течках, а после в нос ударяет собственный запах вишни, заполоняющий все пространство. Резкое непонимание заставляет напрячь голову: у него была течка в апреле, а следующая должна была быть не раньше сентября, но сейчас, на секунду, июнь, так еще и его середина, а тут на тебе. Немного придя в себя, уже когда он стоял в комнате Сокджина и Юнги выискивая жаропонижающее, он вспомнил, что в прошлый раз на медосмотре его спрашивали по поводу сбоев, которые периодически его донимали: скорее всего это и был очередной гормональный сбой, после которого все должно вернуться в норму, но напугать — это с радостью, а ведь до этого он подшучивал над Паком что у них с Джином течки проблемные, а у него все зашибись. Накаркал. Приняв препараты он плетется обратно в спальню, теплее кутаясь в чонгуково одеялко и пытаясь снова уснуть, он уже чувствует как по бедрам стекает смазка, но сейчас ему не до этого, потом все проветрит, постирает, и вообще парни тут будут еще не скоро, а ему нужно в аэропорт только через четыре дня, можно даже менеджеру не говорить. Течка даже сквозь призму сна донимает и Тэхен чувствует, что постанывает. В той квартире, где они обычно проводили свои течки и гоны, было все для ублажения и сокращения мучений, и сейчас этого зверски не хватало. В первый раз все были смущенны, да собственно говоря Сокджин с Чимином до сих пор ходили красные от разнообразия игрушек на любой вкус и цвет, а вот Тэ бесстрашный и не особо брезгливый, он даже несколько раз шутил, что нашел специально для хена блестящую розовую пробку, на что получил красное лицо и крепкую затрещину от Чимина. С ними и в правда все как-то проходило легче и не так тягостно как первые разы, когда стыд и раннее понимание гетеросексуальности не позволяли, хотя Тэ и это не особо мешало, ведь ни того, ни другого у него изначально особо-то и не было. А сейчас он оставлен один на один и ничем скрасить положение вещей не может. *** Чонгук все еще стоит в ступоре. Все чувства внутри мечутся меж собой, не в силах успокоиться, а парня будто облили ледяной водой. В голове долго не складывается картинка с пояснением происходящего, а сам мозг отказывается работать на полную ставку. Пелену раздумий прерывает новый протяжный стон омеги, и Чон видит как он, шипя, протирается о его, Чонгука, одеяло, сжимая его всеми конечностями. Гук смотрит на него под аккомпанемент бушующего внутреннего зверя, который, по всей видимости, и сам не знает чего хочет, а затем новые стоны вырываются из прямых губ парня, и Чонгук отдает все на волю случая. Он ступает осторожно и медленно, наклоняясь над омегой, в это время голова уже не соображает толком, все мысли крутятся вокруг того, что перед ним течный омега, так еще и этот же человек тот, кто сводил несколько месяцев Чонгука с ума. Глаза альфы уже были полностью заволочены туманом из темной дымки желания, а в голове на репите крутится «Мой». Подходя в плотную к кровати, он встает на нее коленом, а затем и всем телом, нависая над омегой, с каждым звуком, запах становился все более опьяняющим и резким, что окончательно уносил и так беспамятное сознание. Омега под ним поворачивается и «открывается» на атаку: красные, уже выцвевшие волосы, сырыми от пота прядями спадали на нечеловечески красивое лицо, чуть приоткрытый рот, подрагивающие черные реснички — все это манило к себе слишком сильно. Чон медленно спускается к изящному изгибу шеи шире открывая рот, не осознавая, что он делает от слова «Совсем», его удлинившиеся клыки, что четко давали понять, что он из чистых альф, ведь по его наблюдениям над людьми в его классе, они у него и еще пары альф были длиннее, как выяснилось, что такое бывает только у прогрессивных альф и это первые признаки лидерства, хотя по сравнению с Намджуном он был все еще совсем зелен. Чем больше сокращалось расстояние до изгиба шеи, тем больше Гуку сносило голову. Дурман вишни и эти неуемные чувства, погружали в призму от куда казалось выхода не было. «Мой. Мой. Мой. Мой. Мой. Мой…» — эхом раздается в голове. Плотный запах зеленого чая тяжело оседает на коже, но Тэ чувствует неладное и его сон разрывается, когда кожу обжигает чужое тяжелое дыхание, и он судорожно открывает глаза: над ним Чонгук, почти согнувшийся до его шеи, по всюду разошелся его запах ставший в два раза сильнее и к нему вмешался ароматный запах зеленного душистого чая. Осознание происходящего до Тэхена доходит не сразу и бьет кипятком, под ослаблением от течки и напора со стороны альфы, поэтому не может пошевелиться, тело не позволяет как и внутренний омега, желающий подчиниться и отдаться. Сквозь секунды Тэхена пронизывает внезапная боль в районе ароматных желез и омегу прошибает когда он понимает все. В секунду, когда остается всего пара жалких сантиметров, Чонгук одним резким движение впивается в ароматные железы омеги, и тот протяжно вскрикивает, а в глазах начинают накапливаться слезы от резкой боли, граничащей с чем-то невероятным и Тэхену неизвестным ранее. -Чонгук-а… А-а-ахх-х! — он не успевает. Чонгук поставил ему метку. -Только мой. Одурманенным голосом шепчет Чон в самое ухо, и в этот момент на Тэхена накатывает страх. Альфа обильно зализывает сочащуюся кровью рану, впечатывая свой запах плотнее в кожу, а потом приподнимается и смотрит властным, отсутствующим взглядом. Шея Тэ горит огнем, тело пытаясь сопротивляться течке и власти этих черный глаз, трясясь, но все же позволяет обрести малое чувство контроля. Омега тянет руку к месту метки, но ее перехватывают, и Чонгук падает на него заключая в объятья, шумно вдыхая запах и уже нежно зализывая рану. Тэхен в ступоре, но он чувствует безопасность рядом с таким Чонгуком, хотя разум все еще трубит о опасности, и тут Тэхен впервые не знает чему верить: Разуму или Инстинктам. -Теперь ты мой, — шепчет альфа, опаляя кожу дыханием, — я ни за что не отпущу тебя больше, детка. -Ч-что ты тут д-делаешь, а-аха-ах, — стонет омега, едва закончив фразу, ведь чувствует, как по его многострадальной шее проходится язык, а потом кожу засасывают и немного покусывают прямо на кадыке. -Я беспокоился о тебе, — заканчивая свое увлекательное дело, произносит Чон, смотря, как на Тэхене красиво смотрятся его засосы, — поэтому урвался с Чимином, говоря менеджеру, что тоже хочу в Пусан, — тонко лепечет он, — ты не рад меня видеть? -Р-рад, но… Гук не намерен давать ему договаривать, он услышал, что хотел, так что накрывает его вишневые губы своими, проникая внутрь языком, по-хозяйски проходясь по деснам и ухмыляясь в поцелуй, когда ему отвечают. Сейчас нежности ему не к чему, да и судя по реакции омеги, ему это тоже не особо нужно было. Языки быстро переплетаются, разгораясь огнем, редкие и краткие вздохи, отдаются с гулким звуком чмоканья, руки Чонгука бесцеремонно залезают под его же футболку и исследуют тело под ней, на что получает уйму стонов в поцелуй, омега отдался, и он чувствует его покорность. Они разрывают поцелуй, когда внутри легких все разрывается шипами дикой розы от нехватки кислорода, а меж ними зависает ниточка слюны. У Тэхена тоже взгляд помутнел, Чонгук смотрит на него оценивающе и тяжело дышит, а после и вовсе снимает футболку с парня кидая ее в сторону, куда спустя секунды летит и его, демонстрируя омеге его пресс. -В-возьми меня, — Тэхена нет, он ушел подальше от этого стыда оставив свое тело на попечительство внутреннего омеги, который изнывает от пустоты внутри и желания насадиться на что-то, а желательно на кого-то и этот «кто-то», по невероятной случайности, находится прямо перед ним, не то чтобы парень все же полностью доверял альфе в таком состоянии, но без него было хуже, так что уже было плевать на все. Тело разгоряченно от чужих прикосновений, в глубине таких желанных и пылких, столь собственнических, что в какой-то мере можно было сказать, что Чонгук чувствовал что это тело его. Оно предназначено только для него. Предназначено. Суть слов и в правду станет ясной лишь тогда, когда разум все же навестит их, а пока, в головах лишь они и их тела. Мания, всепоглощающая за собой стыд и прочие стеснения, оставляя лишь желание, инстинкты, контролирующие сознание, и недосказанные ранние чувства, что прятал Чонгук и не замечал Тэхен, именно то, что движило всеми скандалами и истериками — симпатия. В тусклом свете фонаря, что светил с улицы сквозь тонкую щель штор, лицо Чона казалось еще более красивым, чем оно виделось в дневном свете ранее, никакой алкоголь не мог так хмелить как эти глаза, что смотрели в душу развратным взглядом, а тело стало таким крепким после того как они попали Сюда, что и в правду и думать не хотелось, что перед старшим сейчас не прирожденный альфа. Чонгук приподнимается расстегивая ремень, и позволяет рукам омеги снять джинсы вместе с нижним бельем, когда плотная ткань сходит вниз, налитый кровью член альфы с шлепком хлопает о живот. У самого омеги дыхание сбилось совсем и руки дрожат, он толком не понимает, что делает, но знает, что хочет. Хочет Чонгука, который сейчас предстал перед ним обнаженным Аполлоном с идеалом мужского тела. Постепенно терпкий запах зеленного чая заполоняет пространство, делая кислый запах вишни пассивным по отношению к нему. Гука откровенно дурманит от того, как ведет себя тело Тэхена под ним: грудная клетка старшего бешено вздымается, а на лице все оттенки похоти в ее первозданном виде. Его не хочется дразнить, по крайней мере сейчас и так мелочно, так что приливает к алым губам давно знакомой формы. Жар дыхание опаляет, а Чонгук понимает какие же у Тэхена сладкие стоны. Поцелуй мокрый, до одури жадный и горячий во всех его смыслах, языки переплетаются, а по комнате расходятся стоны, пошлые звуки потирание тел и отголосок мокрого поцелуя. Чонгук отстраняется, смотря на податливого омегу, что тяжело дышит, и альфа, с рыком, переворачивает его на живот, игнорируя вскрик самого парня. Смотря на него уже со спины, и опуская руки вниз по телу, очерчивая пальцами каждый изгиб и каждую мелочь персиковой кожи, задевая крайне уязвимые места от прикосновения, к которым Тэ вздрагивал и протяжно стонал. Чонгук ударил по ягодицам, от стен разошелся гулкий шлепок, а нежная кожа сразу приобрела красноватый оттенок, рисуя пятно от руки, а затем он наклоняется к тэхеновой жопке и раздвигает ягодицы. Тэхен вздрогнул и попытался посмотреть, что собрался делать альфа. -Потерпи, детка, — шепчет Чон. А затем проникает меж колечка мышц языком, начиная растягивать. После такого, Тэхен прогнулся в спине, вскрикивая, а Гук прижал его одной рукой. Смазка полилась с новой силой, Чонгук отметил, что она столь же сладка как его стоны и кисловатый аромат, и продолжил более напористо проводить языком по колечку мышц и проникать по анусу глубже. Чувства Тэхена путаются в большой комок из наслаждения, небольшой боли и желания, Чонгук дразнит его, и он это понимает, поэтому сквозь неприятные ощущения начинает подтягиваться на встречу к младшему. Стоны, запах пота, природные мускусы и дурман секса, расходятся по комнате вместе с низкими омежьими стонами, из глаз которого начинают проступать слезы, когда на смену языку приходят сразу два пальца, что двигаются на манер ножниц. Тэ кричит от неприятных ощущений и он уже не может терпеть. -Ч-чонг-гук! Про-ош-у, войди! — не выдерживает парень, а за тем получает болезненный шлепок по ягодицам. Альфа ухмыляется, и на глазах повернувшегося омеги слизывая его смазку с графичных губ. Тот поскуливает, когда после очередного шлепка из него выходят и зарывается носом в подушку чтобы оставить на ней слезы наслаждения. Чонгук долго медлит, он специально дразнит, водит руками по соблазнительному телу заставляя расслабиться, а потом резко входит во всю длину. У Тэхена в глазах рябит от внезапного входа альфы. Крики и стоны сливаются воедино, когда Чонгук ставит первый засос прямо над ямочками Аполлона, жадно покусывая до четкого следа кожу, и не ограничивая себя одной меткой, а сразу ставя следующую. Он метит свое, то, что принадлежит только ему и клянется, что он более никогда и на метр не подпустит к этому омеге никакого иного альфу. Спустя пару минут, когда слезы отпустили Тэхена, он кивнул, поскуливая, давая согласие на продолжение и негласно оповещая, что полностью привык Первые толчки были осторожными и медленными, Гук давал привыкнуть, наращивая темп с каждым новым входом в омегу. Амплитуда движений нарастала как в танцах, больше изящества и техники, что выглядели виртуозно и высококачественное, каждое движение танцора, наполненное напряжением и уверенностью, расценивается в десятки раз выше простой показухи, и чувства, что никак нельзя подделать или оболгать, ведь чистейший вид юности в ее пылкости и искренности. Все звуки, казалось, меркли под сладкими стонами омеги и тяжелым дыханием альфы. Тэхен комкает простыни и чужую одежку, крепко сжимая кулаки и выдыхая в подушку, Чонгук набрал бешенный темп, почти невыносимый, но тело само податливо ведется навстречу и принимая чужое тело настолько хорошо, будто оно было создано для него, будто так и должно быть, все это было так правильно, все, что происходило сейчас, ни казалось случайностью. Тэхен не мог поверить, что все это случайность: внезапное появление Чонгука, резкий гормональный сбой и, черт, даже резкое решение Чимина поехать в Пусан, которое, в какой-то мере, Тэ благословит. Все это не было случайностью. Чон с силой толкается в омежку и сжимает пряди его волос рукой, приподнимая его голову и Тэхен уже не мог глушить стоны подушкой, и все это вырывалось наружу, спина сплошь и рядом была покрыта поцелуями-укусами, засосами, а метка на изгибе шеи горела огнем, но не воспринималась телом враждебно. Тело, поддававшееся навстречу, приподнялось и вот Тэхен стоял в непристойной позе. Мысли туманятся окончательно, когда разрядка наступает у них обоих одновременно. Чонгук кончает внутрь после протяжного стона, и выходит до сцепки, падая на омегу, чье тело было расслаблено после его собственного оргазма, и нежно целует за ушком, нашептывая своему омеге: -Теперь ты мой. В который раз повторяет альфа, переворачиваясь рядом с Тэ, и смотря как тот тяжело дышит, хотя у самого Чонгука дыхание было не особо более ровным. Внезапно в голову стали лезть дурные мысли, по поводу того, что он сделал что-то не так, и омега может возненавидеть его за это, но все мгновенные мысли испаряются, когда Тэ ластится ближе зарываясь, как до Бон Вояжа, носом в его грудь с улыбкой и едва слышно шепчет: «Твой», а после этого изнуренный начинает так же быстро посапывать как и в любой раз, когда на него находил сон. Чон смеется, прикрывая их его же одеялом, думая, что если Тэхен того пожелает, то он его ему отдаст, как и все вещи, что приглянулись омеге, и его собственное сердце, но все разборки утром, когда Чимин с Сокджином и их гребаное седьмое чувство, начнут трезвонить с утреца пораньше и выведывать: «Все ли хорошо, а то я чувствовал что-то неладное!». Ни то, чтобы Гука это бесило, нет, точнее не сильно, после того как они попали в Омегавер эти двоя часто стали так делать, но его немного раздражал тот факт, что его седьмое чувство говорило, что звонки начнутся с утра пораньше и поспать им нормально не дадут, а тут еще и ситуацию разъяснить им двоим нужно. Рыкнув на свои же мысли, Чон окольцовывает тельце омежки и нежно целует в макушку, зарываясь в мягкие даже после стольких окрашиваний волосы, и вдыхая сладкий запах вишни. … На утро Тэхен просыпается первым, а точнее его немного будят: телефон разрывается от звонка и Тэхен уже хотел потянутся за ним, как его руку перехватили. -Это Сокджин или Чимин, я уверен, — сонно бурчит альфа, поднося руку парня к губам и целуя ее, — потом перезвонишь, а пока, лично я, все еще хочу поваляться здесь с тобой, а не слушать чью-либо ругань и болтовню. Мыслительный процесс в голове Тэхена начинается тяжело и неуверенно, когда он слышит голос младшего, чувствует его рядом с собой, но очень плохо помнит, что вообще вчера было, так как мозг не особо соглашался с ним сотрудничать, когда его матка решила устроить фиесту вне положенного времени. Однако на душе штиль, и Тэхен этому доверяет, выдыхая и опять прикрывая полуслипшиеся глаза. -А если они будут волноваться? — так же сонно и помято спрашивает Тэ, вздыхая, когда телефон успокаивается. -Ниче с ними не станет. Чимин с родными, просто наплюет на это, волнуешься как будто в первый раз игноришь, а Сокджина успокоит Намджун, там не знаю обнимет, поцелует, что-нибудь, короче, сделает, — успокаивает омегу Гук, поглаживая по спине и вновь притягивая в объятья под темным одеялом, — Кстати, а какого хрена у тебя так холодно в комнате? -А, это, — мычит тот, зевая и сонно потягиваясь в объятиях, — течки легче проходят когда помещение холодное, жар от тела не так душит.  -Стоп, а ты разве не в апреле в последний раз был с течкой? — если бы не переспал, все ровно бы не хотел верить, что его Тэ — омега. -Ага. У меня сбой, я его и сам не ожидал. Вот что значит над Сокджином и… вторым омегой издеваться по этому поводу. Карма. — чуть ли не проговаривая имя Чимина говорит Тэхен, но подняв глаза, видит в лице парня понимания и что он не собирается докапываться по этому поводу, но так же одними глаза и жестом головы показывает что заинтересован и что хотел бы по подробнее услышать про что говорит его омега, — У Сокджина течки идут долго, а у второго счастливчика наоборот, но болезненные жуть, — судя по простому кивку этой информации Чонгуку хватило. -Понятно, — подтверждает он догадки, — что думаешь насчет душа? -Если донесешь, то я согласен, — ехидно улыбается Тэ, и вскрикивает, когда его реально подхватывают под коленки и спину, что он едва успевает окольцевать шею альфы, и несут в душ. Утро проходит на веселой и очень милой ноте, но вот двадцать пропущенных от Сокджина, они еще припомнят. ***