Найди меня

*** Прошло совсем немного времени, как все разъехались по своим домам. Буквально, меньше чем за полгода, все вторили съехавшему по семейным обстоятельствам Хосоку: первыми были Тэ с Гуком, которые продолжали на протяжении долгих лет уподобляться кроликам, и почувствовав, что теперь у них ограничений в свободное от жизни время вообще не будет, как говориться, хоть на столе сношайся, на который стоял четки запрет от Сокджина, да и вообще на кухню замок в этом плане был поставлен, а тут вольный ветер. Через какое-то время и Юнги с Чимином, отжив всего пару месяцев в тиши и покое общаги, они решили тоже переехать в небольшую квартирку, недалеко от тех, которые покупали себе парни. Все были близко, но уже не столь рядом, что можно было лишь раз постучать в стенку и попросить принести что-то, теперь у них свои разные места в жизни. Оставлять общежитие было больно, но и проживание в пустой, лишенной былого смеха и крика квартире, тоже было невыносимо. Они по прежнему каждое утро встречались в одной машине, ну, практически: иногда Чонгук с Тэхеном добирались сами, Чон любезно их возил сам чуть попозже, поэтому прежнего почти ничего не осталось. Сокджин считал месяцы до их последнего выступления, и объявления о их уходе. А оставалось немного боле шести месяцев. Сегодня они с Джуном вернулись позже обычного, альфе нужно было время, чтобы закончить в студии пару очень важных вещей, чтобы не беспокоиться по поводу работы на протяжении двух недель. Примерно четыре года назад, им все же позволили проводить совместные течки и гоны, потому что у Тэхена был зациклен на этом, он просто отказывался работать и все, ну, и после пришлось придумывать тысячи причин почему их нет для фанатов, а через пару лет все просто привыкли, и это было просто внеплановое исчезновение двоих на несколько дней. Все это проходило быстрее с партнером, так что возможно это даже играло на руку, но не в случае с Джуном и Джином, поскольку их циклы шли друг за другом, едва пересекаясь. Дверь открылась, впуская их в светлую квартиру, когда Сокджин включил свет, лениво сняв с себя одежду. Он буквально сразу упал на диван, простонав, — тело уже ломило, но он понимал, что с утра уже потечет и голова покинет его здравое мышление, но сейчас хотелось только спать. Сквозь мысли он услышал шум чайника и тихие шаги Намджуна. Альфа сел рядом, нежно целуя в висок, от чего омега прильнул к нему, прося объятий и ласки. И Намджун покорно дал их ему, присаживаясь радом, и тепло обнимая своего любимого, мыча какую-то незаурядную мелодию. Завтра они будут отсиживаться дома. Джун уже просто наизусть знал все повадки Сокджина когда у того была течка, все его предпочтения, и то, что Джин автоматически превращался в капризного ребенка. Нежный секс сменялся безбашенным и напористым, а голова уходила в закат, подобно действию вина самого Диониса. Но вот только сейчас Сокджин все тот же мягкий и пушистый характером омега, которого Намджун полюбил десять лет назад и до сих пор любит как натуральный семнадцатилетний подросток, у которого гормоны из ушей дымом валят. Но он любил, любил душой, и всегда будет любить, потому что для него нет никого лучше его очаровательного Джинни. Омега лежал у него на коленях, почти мурча от приятных прикосновений Джуна, он проходился ладонями сквозь мягкие пряди, давно не окрашенных волос, вокруг была полная тишина, и лишь отдаленный шум воды в чайнике, который прервался с щелчком кнопки; сквозь открытое окно проходил легкий прохладный шлейф воздуха, который все еще хранил в себе немного лета, осень была слишком теплой в этом году, но это радовало. -Пошли попьем чай и уже будем ложиться? — тихо спросил Джун, прерывая такую сладкую тишину. -Угу. — Выдохнул омега, вставая с его колен и идя в комнат переодеваться. Его уже раздражала эта вечная беготня, хотелось тишины, спокойствия и обычной рутинной будничности простого человека, и до этого момента осталось еще совсем чуть чуть, это заставляло Сокджина выдохнуть спокойно. Он хотел переехать в Пусан после их распада: там море, красиво и свободно, в особенности в дали от вечной суеты города, хотелось умиротворения, и простой семейной жизни, а еще с морем у Джина связано воспоминание почти полугодовалой давности, тогда стоя на утесе в Лос-Анджелесе, когда они снимали очередной выпуск последнего Бон Вояжа, они с Джуном были уединены, все парни вновь бегали где-то там в далеке, у костра, развлекаясь и вдыхая эту свободу, когда все камеры и стафф их оставили. Намджун обнимал со спины, смотря как последние лучи солнца проходят сквозь радужку глаз омеги, озолачивая ее, его спокойное, такое же красивое лицо тепло играло в отражениях морской воды, и тогда он не мог собрать все свои чувство в одно целое, но все же на самом закате попросил Сокджина повернуться к нему лицом и встав на одно колено, сделал ему предложение. Иного ответа кроме как «Да» никто ожидать и не мог, но вот как и с Хосоком и Бонни до свадьбы пока не доходило, чисто потому, что они все еще не определенный пол для фанатов и все прочее. Но вот только в отличии от Чонов они не отказывали себе ходить в парных кольцах, которые были увиты маленькими вьюнками тонкой работы ювелира, и мало были похожи на классические обручальные. Сокджин устало вздыхает, идя на кухню, и целуя альфу в шею, садится за стол, растекается по стеклянной столешнице. -Джунни, — тихо взывает омега, смотря как Намджун специально для него заваривает имбирный чай, и кивает, готовясь услышать информацию от омеги, — Давай купим домик загородом Пусана около моря и переедем туда после распада? -Ты хочешь в Пусан? — удивленно вскидывает бровь альфа, смотря как Джин кивает в стол, — Ну, мы можешь съездить на тех выходных посмотреть дома, у нас будет пара дней времени, когда и ты и я будем себя хорошо чувствовать. Намджун видел счастливую улыбку Сокджина, который был похож на довольного жизнью кота, и он прекрасно понимал его рвение к морю. Они часто в последнее время бывали там, то с Чимином или Гуком, то по работе, и Пусан и в правду приелся в жизни, за пределами городской суеты, которая не сильно отличалась от сеульской. Там было тихо и спокойно, смирные улочки с разными деревьями, красивыми частными домиками и недалеком нахождением дикого берега моря, и Намджун сейчас, поразмышляв над словами любимого, ронял, что всецело был рад его просьбе и подобному решению. Они обязательно съездят туда, как только голова отпустит от гона и течки, которые наступали сейчас на пятки обоим. *** Прошло всего пара неполных недель после выходя на работу, а Сокджин опять сидел дома уже второй день в обнимку с пледом и периодически с унитазом. Он явно отравился и винил во всем ту самую говядину, которая дурно выглядела и проклинал друзей за то, что их пронесло. Пару дней назад он проснулся за полтора часа до будильника, когда почувствовал рвотный позыв и со всех ног помчался в туалет. Намджун проснулся сразу после него, спрашивая, что с ним, а через час, когда начал собираться на работу, вообще сказал сидеть дома и не рыпаться. Там же были долгие лекции о том, что он за него переживает и так далее, но тут идет уже второй день и Джин все так же не работоспособен. Омегу это немного злило, но он не мог ничего с этим поделать, так как и в правду путем даже двигаться не мог: тело ныло и усталость накатывала так, что он спал через каждые пару часов, и единственное на что его хватало — пойти приготовить ужин для Намджуна и поговорить с ним в их перерыв, слыша еще сотню выкриков Чимина, Тэхена и Хосока с вопросами «как он?», «не умер ли?» и еще тысяча не нужных слов и выкриков, сквозь которые он не слышал мужа. Сегодня Джун будет поздно, так как он не мог оставить на Юнги и Хосока столько работы в студии, так что он будет дома не раньше чем в девять или даже десять вечера. Джин выдохнул, сегодня ему было не так плохо, так что просто взял брикет с мороженым и уселся за какой-то старый фильм, как ему пришло сообщение от папы на телефон: От кого: Папочка~ «Привет, Солнышко. Как у вас там с Джунни дела? Мы давно не списывались, так что отпишить мне как закончишь с работой» Сокджин вздохнул, откидывая одеяло, и семеня на балкон, он зашел туда, вдыхая прохладный воздух, и смотря на вечно торопливый Сеул. Он быстро набрал папу, и стал ждать ответа родителя, много времени это не заняло, так как папа сразу взял трубку. -Привет пап, — с улыбкой говорит Сокджин, отмечая как же он привык к родному голосу за десять с лишним лет. -Джинни? А у тебя разве не работа сейчас?— обеспокоенно спросил омега. -Мне не здоровится последние дни, так что Намджун сказал сидеть дома, — пожимает плечами парень, понимая, что лучше он этим ничего не сделал. -Что у тебя болит?— тут же отозвался папа взволнованно. -Я скорее всего отравился, меня тошнит, я сильно устаю, тело ломит… — не задумываясь перечисляет Джин, — ничего страшного, — на том конце провода повисла тишина, и Сокджину это явно не нравилось, и он уже хотел что-то начать говорить, как папа оживился. -А ты уверен что это просто отравление?— тут же спросил мужчина совершенно серьезным голосом. -Ну… Да? — спросил, скорее сам себя нежели родителя, омега. -У вас же с Намджуном гон и течка в одно время как я помню? -Ну да, а что? — все еще недоумевая спрашивает Сокджин, — у Джуна гон чуть больше чем неделю назад закончился… Шестеренки в голове хотели бы поработать, но в данной ситуации они отказывались крутиться в нужную сторону, посылая Джина в далекое романтическое. -Па-ап, ты на что намекаешь? — тянет Джин, начиная напрягать все остатки клеток головного мозга, пока его родитель начинает счастливо смеяться, и тут Сокджин уже готов ругаться. -Я не намекаю,— хихикает омега, — сходи-ка ты, сын мой, в аптечку, и прикупи тест на беременность, а потом, месяцев так через шесть, порадуешь меня после УЗИ новостью, что у меня будет младший внучек, а не вторая внучка. Мало по малу и до Сокджина доходят слова папы, спустя пару минут тишины, и он впадает в шоковое состояние. А что если он и в правду беремен? Они еще не разорвали контракт и осталось шесть месяцев, его нельзя прервать преждевременно, и именно сейчас он начинает паниковать, но какая-то его часть все еще уповает на отравление. -Ты думаешь.? — спрашивает Сокджин, под хихиканье папы. -Иди, потом отпишешься. Джин поклясться готов, что слышит в голосе папы улыбку, но ему самому не до этого. В голове играет сотня мыслей, и он обирается с силами, чтобы сходить до ближайшей аптеки, и это занимает порядка получаса. Последние лучи солнца накрывают его по дороге, он шагает медленно и вдумчиво, пока ветер проходит сквозь легкое пальто, все сейчас кажется идет медленнее чем должно. Мир застыл под навалом размышлений и даже одинокий лай соседского пса не кажется таким раздражающим и шумным как раньше. Вот в дали уже виднеется аптека, и тревога накрывает еще больше, он не знает, правильный ли он сделал выбор, что пошел, или все же лучше бы оставался в незнании и мольбах о том, что это в скором времени его оставит? Но это не отменяло того, что он уже был здесь, в пятнадцати минутах неспешной ходьбы от дома, и готовился купить тест на беременность. Медленно поднимаясь по высоким ступеням, он заходит внутрь. Аптеки все одинаковы: светлые стены, витрины заставленные разными склянками и упаковками, все это казалось одинаковым. Подойдя к кассе, на него посмотрела пожилая женщина-бета, Джин мило ей улыбнулся, стараясь запихнуть все свои внутренние метания из стороны в сторону поглубже. -Что вы хотели, молодой человек? — спрашивает она так же приветливо улыбаясь. -Можно, пожалуйста, упаковку тестов на беременность, — кивает Сокджин, он не знает зачем сразу упаковку, на будущее, если это все-таки отравление. Женщина еще раз смеряет его взглядом, Джин прекрасно понимает, что выглядит не старше двадцати пяти, так что подобная реакция ожидаема, и уходит в глубь прилавка, роясь в коробках. -Вам простенькие полосками? — спрашивает она откуда-то слева. -Да, — кивает парень, сам путем не понимая чем они различаются. Она отдает ему упаковку, на что омега кивает, оплачивает покупку, все так же улыбаясь, и уходит домой, так же медленно, оттягивая тот момент, когда увидит результат. Солнце играло алым на самом горизонте, и на зените небосвода виднелась полная луна, которую окропляли звезды. Тишина вечера в провинциальной части Сеула, в которой почти не было больших многоэтажек, и свежий верет превратился в чуть обжигающий холодом щеки хиус, мир будто замер, оставляя Сокджина наедине с мыслями и тихими шагами, которые шаркающими звуками отдавались от асфальта. Дверь в квартиру так же открылась неспешно, и он ступил внутрь, снимая с себя пальто, явно не подходящее концу осени, и ботинки. Дома было уютно, здесь пахло Намджуном, горячим шоколадом, который вчера топил Джин, чтобы как-то порадовать уставшего альфу, чистотой и чем-то неощутимо родным, тем, что было только в родном доме, но так не похожим на родительский. Вдохнув поглубже, спокойствие окружило его замерзшее тело, и он сел за кухонный стол, размышляя над тем, что может увидеть, но голова слишком сильно гудела, и что-то внутри уже просто хотело знать, что к чему, и он пошел в ванну. Секунды тянутся минутами, а минуты часами, Сокджин облокачивается на стиральную машинку, прожигая взглядом полоску теста, чувствуя, как трясутся его руки, заставляя сжать предмет крепче и видит как мало по малу там проявляется одна красная линия, но это не повод выдыхать спокойно, потому что, как правило, вторая проявляется чуть после, и Джин даже не знает хочет ли увидеть ее сейчас. Все чувства внутри смешались, не оставляя после себя ничего. Тишь спокойного моря, глубокого, но такого пустова на поверхности, что не хочется и принимать того, что скрывается под его недрами. Джин щурится, считая в мыслях до десяти, и спокойно открывает глаза, но его спокойствие не длится более пяти секунд осознания и он падает на пол, тяжело дыша и чувствуя как к глазам приливают слезы, а в голове образуется ком, и он проявляется страхом. Холод и липкий жас сковали его тело, и он был просто не в силах ему сопротивляться. *** Намджун опять торопится домой как и несколько лет назад, он покинул работу ровно в ту секунду, когда несдерживаемый холод прошелся по всему телу, заставляя дыхание и сердцебиение ускорится в разы нормы. Пока он выбегал из агентства он почти сбил с ног на парковке Юнги, неспешно идущего к своей машине, очень быстро влетел в машину, и помчался домой, игнорируя множество правил дорожного движения. Чувствуя неладное, он сейчас задумался, сколько ему пришлют штрафов и переплюнет ли он Хосока, который около пары лет назад так же посреди ночи гнал к Боне. На улице повисла гладь сумрак, и почти безлюдные переулки района, в котором они жили уже около полугода, были заполнены тишиной и редкими тенями прохожих и деревьев. Намджун не знал, и, более того, не помнил, как быстро залетел на нужный этаж и как быстро открыл квартиру, но он четко помнил, как услышал плач. Сердце пропустило удар, и за эту секунду, Намджун слышал лишь тихие всхлипы идущие из глубины квартиры, которые пробирали до костей. Джун подорвался с места, открывая дверь в ванной, и видя сидящего на полу Сокджина, который прижимал к груди колени, и очень тяжело дышал, альфа сразу же подхватил его на руки, его руки тряслись сильнее чем сам омега, но он прижимал крепче, покачивая на руках. -Джинни, — дрогающим голосом сказал Намджун, целуя в висок, — Что случилось, милый, что такое? Сокджин продолжал плакать, проговаривая обрывки непонятных фраз, из которых Намджун не мог выловить ни слова. Они просидели около получаса на полу в ванной в объятьях друг друга. Истерика Джина стихла, и он уже просто похлюпывал носом в руках любимого. Намджун пристально смотрел на него, за все это время Джин не выпускал из руки что-то, его кулачек был сжат, и омега упорно отказывался что-либо говорить, но Джун поднял его за подбородок, заставляя посмотреть на него, и сцеловал остатки слез на красивых глазах. -Скажешь? — тепло отозвался альфа, смотря как омега уводит взгляд, а на глазах вновь начинают появляться слез, но он начинает говорить, тихо и хрипло, но он говорит: -Джун, — с всхлипом начинает он, — я все испортил, все плохо, Джунни, мне так жаль, но… — омега снова переходит на историку, начиная захлебываться в слезах, но продолжает, раскрывая руку, и наконец являя альфе сжатый тест с четко видными двумя полосками и Намджун конкретно застывает, — Джунни, у меня будет ребенок, твой ребенок, я… Я не знаю… Я так счастлив, это наш малыш, мы его папочка и папа… Но вдруг ты… Намджун не выдерживает бессмысленного из-за истерики потока слов и целует омегу, крепко обнимая и вскакивая на ноги, держа Сокджина на манер невесты. Он счастливо улыбается в поцелуй и, светясь, смотрит на омегу, когда тот распахивает заплаканные красные глаза в удивлении смотря на своего альфу. -Какой же ты меня глупый, — чуть смеясь, говорит Джун, прижимая еще крепче и целует в лоб, — Ты просто не представляешь, как я счастлив! Говорит альфа, идя в спальню. Они лежали вместе, обнимая друг друга, целуясь и плача. Прошло всего пара часов, а целый спектор эмоций пронесся среди их счастливых улыбок, они были счастливы, все страхи Джина, которые проснулись в шоковом состоянии омеги прошли сразу же, как альфа поцеловал его, они успели позвонить родителям Сокджина и Джуна, сообщая, что у них будет внук, отец Джина был в шоке, а папа возликовал, подтрунивая сына и набирая сообщение Сонхи, который тоже сразу набрал папу и вывалил на них море счастливых пожеланий, иногда покрикивая на Сокджуна, чтобы тот был аккуратнее с их дочуркой — Миен, в которой омега души не чаял, и если бы на его глазах брат облажался, Сокджин был уверен, он бы в срочном порядке выехал в Тэгу, где они сейчас жили, чтобы убить стершего за трехлетнюю племянницу. Мама Намджуна была в шоке больше чем улыбающийся весь видео-звонок отец, который явно был счастлив. Так они провели еще пару часов, часы показывали пол второго, когда Джин повернулся к Намджуну, целуя его в щеку. -Завтра мы сидим дома. — твердо заявляет альфа, поворачиваясь к Джину, он обнял его, крепче прижимая к себе, — Завтра нужно позвать парней и сказать им, а то они не простят, — хмыкает Джун. -Ты прав, — кивает омега, потираясь носом о шею любимого, — Ты же говорил, что у тебя дел по шею, думаешь правильно, что мы остаемся? Я тоже скоро планировал выйти, буквально через пару дней, я чувствую себя лучше… — Сокджин не успевает закончить перечисления, как его опять нежно целуют в губы, и за последние годы, он уже думает обижаться за такой способ заткнуть его, но каждый раз тает под натиском нежных губ. -Я хочу побыть с вами, — нежно говорит Джун в самые губы, едва отстраняясь, — и еще. -Что? — кивает Джин, утопая в глазах альфы, которые в полумраке спальни, освещаемой лишь небольшой колией света из щели дверного проема, казались еще более черными и напоминали бездну океана. -Сам разбирайся, кто там будет крестным нашего ребенка, потому что мне хватило драки Чимина с Тэхеном когда родилась Тэянг, так что я в этом мракобесии не учавствую. Твердо заявляет Нам, и Джина пробирает на смех, он смеется заливисто и громко, стуча ладошкой по сильном плечу рядом, и смахивает едва проступившие от смеха слезки. -Боже, — сквозь смех проговаривает омега, — Хорошо, я разберусь с нерадивыми детьми, — хихикает Сокджин, приподнимаясь на локтях, — Пошли на кухню, я хочу какао. Айщ! — Сокджин вскрикивает, когда Намджун подхватывает его на руки и несет на кухню, — Эй! Поставь меня! Я сам могу дойти! -Ты у меня теперь вообще пешком ходить не будешь ближайший год. *** Намджун был действительно счастлив. Через полупрозрачные вуали штор, светило яркое летнее солнце, а теплый ветерок трогал ее легкую натуру. Тишина провинции за окном и запах морской соли, — все это еще не успело стать привычным, но столь радовало слух, что каждый раз, просыпаясь первым, Намджун улыбался, смотря на спящего рядом Сокджина, и вслушивался в звуки вокруг: в тихое сопение в районе своей же груди, приглушенный крик чаек, шум отдаленного моря. Последний концерт отрубил пару недель назад, и теперь они наконец-то могли насладиться долгожданной свободой и жизнью. Еще около полугода назад Кимы все-таки съездили в Пусан, чтобы купить дом, но решили не продавать квартиру в Сеуле. Джин много говорил про будущее, и что там могут жить их дети, когда настанет время учебы. То что у них будут именно дети, а не один ребенок они знали точно и это даже не оговаривалось, они просто с самого начала знали, что будут большой семьей. Дом был большой и уютный: на втором этаже была своя зала, которую они вместе с Сокджином решили сделать в светлых и предпочтительно теплых тонах как и весь дом, там же было три спальни, она уже оборудованная под детскую, у нее был свой полукруглый балкон, вид с которого открывался на море, вторая пока оставалась гостевой на случай если приедет кто-то из парней, и третья — их собственная, в которой тоже был большой балкон. Первый этаж имел большую кухню совмещенную с залом, бильярдную, — потому что так захотел Намджун, — личный кабинет Джуна и две ванные. Сокджину сразу приглянулся этот дом, потому что у него была большая терраса, и у него было много окон, которые пропускали достаточно света, — годы проживания с Юнги все-таки взяли свое, оставят след любви альфы к распахнутым окнам. Так же многозначительно было и расположение от центра города и людей в целом: дом был удален от мира всего, соседские домики были тихими, и как выяснилось не одна их «Звездная парочка» перебралась в Пусан, там было еще несколько бывших знаменитостей, и в целом весь околодок был тихим и Сокджину, который был очень чувствительным на звуки во время беременности, это было бесценно. Сейчас Джун нежно целует омегу под боком, посмеиваясь как тот причмокивает пухлыми губами, на которых полько что остался мягкий и нежный поцелуй. Сокджин за семь месяцев беременности сильно округлился, стал похожим на откормленного хомячка, совсем неуклюжий, ранимый, местами капризный, и из-за этого последние три месяца в бантансонёндан он вообще не участвовал в хореографии. Биг Хит придумал легенду про сильно подвернутую ногу, на что фанаты купились, а еще сильно спасали опытные стилисты, которые чудесно подбирали для него нужные аутфиты, на каждый период его беременности. Со временем Намджун перестал отказывать себе и в публичных объятьях, редких поцелуях-бабочек, — их уже не трогали, и они были счастливы. Сокджин любил Намджуна, он носил под сердцем его ребенка, их малыша, и знал, что их сын, а он был в этом уверен, пойдет в отца, и не важно кем он будет, альфой или омегой, у него прекрасные родители; немного дурные, но от этого не менее замечательные хены, и замечательные нуны, в виде Давон, Боны, Тэянг и Миен. Омега ежится в крепких объятьях и открывает один глаз, нежно смотря на своего альфу. -Доброе утро, Джинни, — говорит Намджун, целуя его в кончик носа, — как вам спалось? -Не знаю как моей пояснице, но вот ему сто процентов прекрасно, он даже не пинал меня, — хихикает Джин, потираясь носом о шею Джуна. Они лежали еще около часа, как Джин притих, заставляя Намджуна обратить на себя внимание. -О чем задумался? — спросил альфа, лежащего на спине супруга, когда тот повернул на него голову. -Давай, — начал он, — если у нас родится альфочка, его первым слогом в имени будет Джун, а если омежка, то Джин? — он похлопал глазками, смотря в теплые шоколада омуты глаз напротив. -Все, что пожелаешь, — улыбается до ямочек Намджун, целуя внутреннюю сторону тонкого запястья. -Нет, если у него будут такие же ямочки, я точно чокнусь жить в доме с моим личным фетишем, — качает головой Джин, получая смех любимого. *** Через два месяца, девятнадцатого августа, у них родился омега, с запахом хлопка и отдушкой бергамота. Именно в этот день они стали самыми счастливыми на всем свете, и крестным нарекли первого вошедшего Юнги, чтобы не было потасовки, ну, а там произвольно в крестные папы попал довольный Чимин. И да, для Сокджина начался квест длиною во всю его жизнь: «выживи в одном доме с двумя обладателями невероятных ямочек.» Через несколько лет, когда Джинхо было уже пять, они решились на младшего. Сам омежка взял все от обох родителей: смышленый не по годам, у него были красивые пухлые губы папочки, ямочки Намджуна, глаза такие же большие и теплые как и у Джина, красивое тонкое телосложение, носик-кнопочка и каштановые мягкие пряди. Его любили, и он это знал, отдавая столько же любви своим родителям, несносным хенам, любящим нунам и совсем маленьким тонсэнам, которым было одному четыре и вторым три года. ***