Найди меня

*** Отдельно от основного сюжетного заворота происходит то, что называется: «Люба задалась вопросом «а что если…?» и отходя от бурного повествования, интрижек, и слез главных героев, предлагаю вам, мои дорогие миледи, подумать о том, что Бантан у нас все еще… Подвое. Все же помнят Тех Бантансонендан и Этих Бантансонендан? Так вот, давайте разберемся есть ли в них различия, и смогут ли они признать друг дружку за себя самих! Смогла ли я вас заинтересовать вступлением? Если «да», то прошу за мной. … Большая гостиная комната общежития была залита утренним светом, когда на двух широких диванах напротив друг друга по четверо сидят на против друг друга красивые парни, двоя из который просиживают на подлокотнике гордо держа осанку; на рядом стоящих креслах ютятся еще по двоя и еще на полу обделено просиживает самый младший от каждой стороны. Странно? Немного. Считая то, что это больше было похоже на немое отражение в зеркале, которое имеет лишь незначимые отличия меж собой в одежде, да цвете волос. Напряжение витало в воздухе мелкими мушками вместе со сверкающей пылью, заставляя абсолютно всех присутствующих, не мигая, смотреть на того, что сидело прямо напротив. Немое молчание длилось около десяти последних минут, в воздухе патокой разливались уже густые запахи, выдавая чужое напряжение и смешивая в себе целый полевой букет, начиная сладкими, продолжая кислыми и заканчивая откровенно горькими. Все это не могло не смущать в какой-то степени, от чего и все молчали, пытаясь сообразить, что в этой ситуации вообще можно сделать. Обстановка максимально напряжённая. Желваки на шеях играют сами и в какой-то момент он моргает, больно смаргивая слезы на полностью сухих глазах. — Все, меня не хватает! –быстро заявляет рыжеволосый парнишка с дивана и встает на ноги немного нервозно смотря на свою же молодую копию, что довольно улыбается, отмечая победу в гляделки. — Если мы и собираемся продолжать играть в гляделки, то я за телефоном, с него это делать явно интересней! — Лол, бро, погоди, я с тобой. С левого дивана тут же понимается такой тонкий парнишка, но уже с темной каштановой макушкой. Все резко переводят взгляды на них, выходя из оцепенения, и в этот момент, двоя одинаковых с виду парня, которые были даже жутко похоже одеты, смотрят на них озадаченно и даже с толикой недовольства. — Что? — получается синхронно, и они вместе прыскают от смеха, когда остальные двенадцать парней все еще пребывают в диссонансе от происходящего. — Если вам тут что-то кажется странным, то вот мне уже ничего странным, помимо слишком уж доброго Юнги, последний год не кажется, — продолжает уже один рыжий, и брюнет согласно ему кивает, хотя через секунду сверлит заинтересованным взглядом. — Юнги бывает не нервным? — спрашивает он и рыжая копия кивает ему по-отечески, глазами говоря, мол, «подрастешь — узнаешь». В этот момент вокруг все еще все сохраняют солидарное молчание, пока один из котелков не выкипает окончательно: — Так, с меня хватит! — тут же выкрикивает парень с правого дивана, что все это время сидел на подлокотнике. Он рукой убирает назад розовые пряди и строго оглядывает всех, — Предлагаю хотя бы понять кто тут кто! — А разве не очевидно? — выгибает бровь рыжий парень, что теснился в одном кресле с лучшим другом, — вот эти шумелки– Хосок-хены, тот идиот на соседнем кресле — Тэхен, рядом с ним Чиминни, — он подмигивает серебровласому юноше напротив, продолжая свою лекцию, — ты и он, — он показывает кивком головы на высокого парня напротив, — Джин-хены. Логично.Думаю, себя ты уж признал. Вот эти болванчики –Чонгуки. Те, что почти спят — Юнги-хены, — он говорит это с мягкой заминкой, но продолжает, — А вот эти, что пялятся друг на друга все это время, Намджун-хены, — он смотрит на них с пару секунд, а потом рявкает, — ХОТЬ ОДИН ИЗ ВАС, ПРОШУ, МОРГНИТЕ ВЫ УЖЕ! — он выкрикивает это, поскольку пристально наблюдал за их поведением, и ни разу за десять минут никто из этих двоих не шелохнулся и не моргнул, хотя, возможно, они моргали одновременно с самим Чимином и синхронно. Сокджин немного нервозно выдохнул. Он бросил взгляд на юного себя с едва ли меблированной макушкой, которую ему старательно выкрашивал стафф около полутора года назад. Его младшая версия сидела в розовом свитере — одном из любимых свитеров Джина, который он тоже собирался сегодня надеть, однако не срослось, так как он пострадал во время течки и был отдан в химчистку. Посмотрев на себя, Ким выдыхает, покачивая головой и тот согласно кивает. Они оба переводят взгляд на средних Кимов, но они даже не собирались моргать после выкрика Чимина. Он несдержанно шумно выдыхает. — Намджун, милый, будь добр, моргни. — выдыхает он, — Выглядит реально жутко, — старший Сокджин потирает средними пальцами виски, в желании давно уволиться из этого дурдома детсада, но все никак не клеится. Шихек не пускает. Намджун, что сидел по правую сторону, первым реагирует на чужой голос, и все же переводит взгляд на старшего из всех присутствующих Кимов. — Прости, ты что-то сказал? — хлопает ресницами Джун, и его глаза выглядят жутко красными. — я прослушал. — Не удивил, — собранно ответил второй из Сокджинов. Он еще раз оглядел все присевающих, отмечая задремавшего на плече сребравласого Чимина короткостриженого блондина Тэхена, — единственного, кто выглядел вообще не похожим на свой юный прототип, — и такого же заскучавшего черного Юнги, тоже из старшей касты. — Но я поддерживаю… Себя? И нам, наверное, нужно разобраться в ситуации. — Он произносит эту фразу уверено, получая одобрение от старшего себя и тут же смотрит на прочих присевающих, замечая отсутвие Чонов, что были тут всего минутой ранее. — так что Намджу…ны, распинайте Юнги, Тэхен не задави Чимина, причем оба! Кто-нибудь, сгоняйте за Хосоками, эти ураганчики уже куда-то смылись. А Чонгуки, очнитесь! Чонгуки, что сидели напротив друг друга, так же прожигали дыру где-то в районе пола рядом с их ногами. Выглядели они как вышеупомянутые Чимином болванчики, и это в какой-то степени даже было смешно, если бы в целом ситуация располагала к хохоткам. После слов одного из Сокджинов, они синхронно подняли головы, выпучив на старших большие оленьи глазки, и так же одним голосом выдавили из себя: «Извини, я прослушал». — Какие отцы, такие и дети, — шутка с губ выглянувшего из стороны комнаты Чимина и Хосока и разлетелась в полной тишине, тут же вызывая порыв негодования со стороны Джинов, которые старательно пыталась скучковать всех присутствующих, и заливистый смех всего девяносто пятого лайна. Потребовалось не меньше получаса, чтобы всех рассадить и чтобы все подавали признаки человечности и сознательности, что далось действительно не легко. Старший Сокджин стоит меж диванов, и на выдохе считает до ста, после чего открывает глаза, не слыша ничего, и в надежде, что кто-то кого-то все-таки поубивал, но, к великому сожалению — нет. Он осматривает всех присутствующих — в глазах от такого обилия человек двоиться, а в голове шум. Окинув взглядом каждого, в голове он считает до тринадцати, и, кто бы сомневался, он тормозит на одиннадцати. — Тэхен! Чонгук! — выкрикивает он, даже не всматриваясь в лица, — Вы могли уйти либо на кухню, либо пойти трахаться! — слова резко вылетают из него, и от этого младшие Ким и Чон с огромными глазами перекидываются взглядами, сгорая от стыда, который глушит небольшой шок, что заставляет их заинтересованно перевести взгляд на Сокджина. — И не дай Бог, вы сейчас выйдете не из кухни! На кухне послышались шорохи, а потом раздался грохот, от которого младшие Чимин и Хосок зажмурились в немом смехе. Тэхен выходит с набитым ртом каких-то мелких снеков, а в руках Чонгука рядом с ним гора вкусностей, которые Хосок с Чимин, ко всей стати, прятали именно от них персонально, да подальше, чтобы спасти их жопы от аллергии, которая проснулась у обоих. — Э! — выкрикивает Чимин. — А ну положили!!! Тэхен недовольно проглатывает все, что было у него во рту, а Чонгук смотрит на Пака малоавторитетно, но после серьезного взгляда одного из Намджунов, он все же сваливает все снеки на стол, однако все же запихивает себе в карман домашних штанов пакетик с мармеладками. — Сели живо на задницу, — призывает младший Джин и выдыхает, так же потерянно, как и тот, что стоит между диванами. — Чонгук, Тэ, если вы сейчас быстренько сядьте, мы сможем быстро послушать все то, что нам хотят донести хены, и я лично устрою вам совместные партии на пару альбомов, — выдыхает черноволосый Юнги, уже порядком уставший, и опирается щекой на сидевшего рядом Хосока, скатываясь с его плеча щекой. Чон и Ким тут же уселись — Чонгук обратно упал на пол, а Тэхен приземлился рядом, поскольку Пак-оборзевшая рожа-Чимин, уже успел разлечься так, что на кресле вообще больше никакого места не осталось. Сокджин пересчитал всех по головам и кивнул себе. — Окей, пока все сидят и успокоились — начнем с того, сколько друг другу лет. — Кивает он. — Начнем по старшинству: мне двадцать четыре. -Двадцать три. — Ответил другой Джин. — Двадцать четыре. — Двадцать три. Ответили спокойно Юнги. — Двадцать три и двадцать два, полагаю, — кивнул Хосок, и второй тоже кивнул. — Аналогично. — Сказал розововолосый Намджун. — По двадцать одному и двадцать, — хором ответили оба Чимина и Тэхены, поднимая руки вверх. — Восемнадцать. — Девятнадцать. — Погодите, то есть вы — это типа мы, только из будущего? — заинтересованно тянет Тэхен младший с кресла, выпучив глазенки на Сокджина. — Не думаю, — спокойно ответил Юнги с чужого плеча, ловя на себе прожигающий взгляд парня напротив. — Да не смотри ты на меня, не сдался мне твой Хосок! — Вот сейчас обидно было, — обижено выдает Чон, отвлекаясь от телефона. — Я не в этом смысле, бро. — шипит Юнги, фыркая на него. — Так! — отвлекает их Намджун, прекрасно зная, что Юнги может продолжить диалог, так как Хосок из… его времени, уже непонимающе поглядывал на обоих Минов и на себя самого. — Что ты имеешь в виду под «не думаю»? Тебя реально больше ничего не смущает?! — То и имею, — пожимает плечами Юнги, — Вы явно не выглядите теми, кто провалился хуй знает куда, и теперь расхлебывает косяки не родного мира уже год. — Юнги! Я же просил при младших не материться! — злиться старший Сокджин, которого Намджун старший все еще пытается поймать хотя бы за один край рубашки, чтобы посадить на место. — Что? — непонимающе переспрашивает Тот Намджун. Наверное, стоит уточнить. Все началось утром, когда из-неоткуда все очнулись в родной гостиной, хотя вчерашний вечер покинул головы всех приустающих. Привычная уже где-то на задворках сознания картина больной башки на утра и титров в ее голове не удивила пол состава присутствующих, а вот со второй, как выразился один Мин Юнги, пришлось еще попотеть, пытаясь угомонить панику пары личностей (пальцами в Сокджина и Хосока не тыкаем). Данная часть населения подняла шумиху, однако старший Юнги совместно с Джином и Джуном усадили всех на задницы, прося успокоиться для начала, а потом уже мусолить ситуацию. Если честно, в голове была одинокая мысля о том, что их вернули домой, что уже никому нафиг не надо было, однако когда из-за нервяка у всех выделилось больше нужного феромона, они как-то успокоили себя. Их семерых — тех, кто уже старше, — явно данная ситуация смущала, конечно, но не настолько, чтобы устраивать крики и оры. Даже Хосок с Тэхеном тактично повели себя на не семь лет, а на целых восемь. Это уже о чем-то, да говорит. И вот сейчас, спустя почти два часа после того, как они успокоились и привели мысли в порядок, они сидят тут и выясняют обстоятельства. — Тэхен, не хочешь сам рассказать? — вдруг переспрашивает Мин, и Ким явно поникает плечами. — Я же уже извинился и объяснил, что не помню этого! — жалостливо стонет младший Ким. Прочие Бантан смотрят на него не поминающее, однако взгляд Мина все еще такой же недовольный, будто он кот, которого выгнали с належанного места. Не хватает лишь прижатых к голове ушей и нервно дергающегося из стороны в стороны хвоста. Ким в свою очередь долго прожигает Юнги взглядом, смотрит на него, а потом судорожно подбирает в голове предъявы уже на старшего. — Вот только не надо мне тут, что тебе что-то не нравится! — гавкает Тэхен, хотя уже давно выглядит куда взрослее и зрелее Юнги внешне, а оправдывается так же, как и когда ему было всего семнадцать. — Нравится. — соглашается Юнги, — но рассказывать все равно ты будешь. — Да о чем вы? — совершенно запутавшись спрашивает Чонгук младший, — что тут вообще происходит? Почему вы всемером такие спокойные? Разве вас не поражает, что вы, на год старше, тут. Сидите с нами. Разговариваете. Вас это вообще никак не трогает? — Мой хороший, милый Чонгук-а, — лукаво, словно зимняя лисица, тянет Чимин, — У нас это не первый раз, чтобы нас что-то смущало. Юный Чонгук, как и прочие более молодые парни, тут же шокировано смотрят прямо на Пака, и его веселую улыбку тут же подхватывает Хосок. — Мы — лягушки-путешественницы! — довольно заявляет Хосок, вскрикивая, от чего Юнги недовольно трет свое ухо: — Угомонись. — фыркает он и прежде, чем кто-то опять отвлечет их от рассказа, протягивая время еще больше, он тыркает ногой недалеко сидящего Тэхена из своего времени. — Так вот. Тэхен, вещай, а то Джины сейчас изведутся и всем будет плохо. Тэхен старший осматривает старших хенов и выдыхает. Их Джин смотрит на него выжидающе и уже даже спокойно, почти приняв поражение в войне с намджуновой рукой — стоя рядом с родным подлокотником от дивана. Омега немного нервно улыбается, когда Хосок старший отвлекается от телефона, смотря на него из-под оправы своих студийных очков. Его взгляд, как и взгляд Чимина, когда ему что-то не нравится, честно пугает… — Мне просто рассказать, какой я лох? — Сечешь фишку, — удовлетворительно подхватывает его мысли Юнги, поглядывая на притихшего Чимина, что очень комфортно растекся по креслу. — Ну… — Начал Тэхен, чувствуя себя не совсем комфортно под прицелом стольких заинтересованных глаз. — По телевизору рассказали, что где-то скосячили ученые, от чего начали открываться пространственные разломы или еще какая чертовщина, я не углублялся в это, — начинает неловко он, — Ну, Намджун-хен нам всем, конечно же, сказал туда не лезть ни при каких обстоятельствах. — А ты полез? — спрашивает Пак младший и Ким кивает, — Разочарован, но не удивлен. — И что было потом? — заинтересовано спрашивает Намджун. — У нас троих матки выросли. — по приколу добавляет старший Чимин, который до этого дремал, но суть происходящего слушал. — Чимин, ну не так же грубо, ну в самом деле, — выдыхает Сокджин, на что Пак пожимает плечами — как есть. –Мы были из мира бет. У нас про омег и альф никто даже не слышал. Джин проясняет обстановку, предвещая вопросы и отвечая на них раньше, чем те расплывутся звуком в воздухе. Вокруг вновь поселилась тишина, которую развеял младший Чимин. Для всех это было чем-то шоковым, а вот в нем тут же поселился вопрос: — А истинность?.. — тихо спрашивает он и старшие Юнги с Чимином заметно полошатся. — Вы… Были от нее свободны? — Да, — кивает старший Чонгук, понимая состояние Юнги и Чимина, чувствуя даже то, как напрягся Тэхен рядом. Ким был хорошо осведомлен тем, что творилось между Паком и Мином, однако ему, как самый настоящий друг, не рассказывал ничего. Все же — партнер — партнером, а «девичьи» секретики — как за глаза это все называл Намджун-хен, — Ким не выносил вне их с Чимином взаимоотношений. Однако прежде, чем кто-то успевает ответить на этот вопрос, воздух пропитывается горьким запахом чайного дерева и младший Юнги громко фыркает. И фырк этот брезгливый и нервозный. — Ты опять про это начал? — фыркает Юнги младший, от чего старший тут же фыркает. В голове тут же рождается вихрь озлобленности на эти слова. Они с Чимином вместе от силы несколько месяцев, еще и не полгода, однако алый дневник бросили в огонь через пару месяцев их отношений. Никто из них и думать не хотел, что хотя бы в какой-то вероятности альфа делал своему омеге больно, поэтому инициатором этого сожжения прошлого (даже если не принадлежащего им) был сам Мин. — Молчал бы, пидрила. — грубо отзывается он, мгновенно выходя из своих мыслей. — Юнги-я! — взвизгивает Пак, поднимаясь со своего места, — не будь грубым! — А что я могу еще сказать? Он тебя до слез доводил. Не одного тебя. Двух! Чимин закатывает глаза, а потом смотрит на юного себя, что бегает глазами от одного к другому. — А ты принимаешь истинность? — недельно спрашивает младший Мин, и как-то потеряно смотрит на сидящего старшего Хосока, что замечает его взгляд не сразу и тут же скромно отсаживается левее, ближе к креслу Чимина. — Да. — кивает уверенно Юнги. — В отличии от тебя не бегаю за жопой лучшего друга. — Откуда ты все это знаешь? — зло произносит младший. — Если у тебя есть такая информация, значит ты и сам… Он не успевает договорить, потому что Юнги его перебивает. — Откуда мы — отношения между мужчинами — противоестествены в любом виде. Я ни на кого не смотрел в таком ключе, о котором ты говоришь. — фыркает он, вставая с места. Он понимает, что продолжать этот разговор в заполненной комнате — глупо. — Хосок — не исключение. Он отходит от дивана, пока на него непонимающе смотрит Чимин. Его Чимин и тот, что младше на год, а выглядит совсем как мальчишка на фоне второго. — Пошли покурим. — выдыхает он и Пак на него зло смотрит. –Поругаешь меня за предательство потом. Младший Мин согласно встает, бросая странный и непонятный взгляд на серебристого Чимина, что сел уже по-другому, подтягивая к себе ноги.Они оба выходят за дверь, задерживаясь лишь для того, чтобы старший Мин накинул на плечи кофту с сигаретами и белой зажигалкой в рукаве, которую старательно все это время прятал от Чимина. До выходя на общие балконы оба молчали, хоть от младшего и веяло неприязнью за километр. Все это донельзя странно. У Юнги будто шизофрения, внезапно проснувшаяся и приветливо машущая ему своей костлявой ручкой полоумия. Он боковым зрением смотрит на самого себя, только более нервного и, не внешне, а внутренне незрелого. От чего-то хочется выдохнуть, и они как раз выходят на балкон, осматривая сероватую улочку с третьего этажа. Он достает сигарету и передает ее младшему себе, попутно чиркая зажигалкой и давая на конце сигареты алый всполох. — Безумство, — выдыхает Юнги, успевая за это время остыть. Он делает затяг, почти не замечая пронзительного взгляда младшего в свою сторону, однако не удивляется, когда тот начинает говорить недовольно и с примесью еще какой-то негативной эмоции. — И ты серьезно, как только попал в чужой мир начал увиливать хвостом за омегой с понравившимся запахом? — фыркает младший Мин, и второй сейчас понимает, что это была за эмоция. Брезгливость. — Почему? — Я и не любил особо до этого момента, — пожимает плечами черновласый альфа, — Было что-то похожее к девушке в средней школе, однако… Думаю сам догадываешься, что это было дуростью — не более. — Он пожимает плечами, выпуская с губ сизый дым, и смотрит, как он растекается в таком же сером сегодня небе. Осеннем. — Пока мы были в родном мире — мире бет, — я и подумать не мог, что влюблюсь в парня, но с течением времени в Этом мире мы с Чимином сблизились, так что я не напал на первый же понравившийся омежий запах перед гоном. Юнги же смотрит на свой старший дубликат с немногим отвращением. Его влюбленностью к Хосоку руководствовались годы, а тут… Он ничего не понимает, будто говорит и не с собой вовсе. — И ты серьезно принял нормально такие изменения? — Да, — пожимает плечами он, — Знаешь, как говорит биология — «в природе выживает самый приспособленный» так что не вижу смысла отнекиваться от этого, — он притихает и вместе с ним стихает на какое-то время и его собеседник. — Из смешного, — начинает он спустя пару минут, когда сигарете у обоих стлели порядком сантиметра, — Бона сильнее всех заметила подмену в нас. — Она знает? — удивлённо спросил младший, хотя при упоминании девушки все внутри неприятно сжалось. — Узнала случайно, в прошлом месяце. Джун язык за зубами так старательно сдержал, а потом всю конторку спалил, — посмеивается Мин. — Не знаю, какие отношения у вас там и какая там играет ревность, но Бона — классная. Младший лишь презренно фыркает, отворачиваясь. Проходит еще какое-то время и Юнги признает самого себя — говорить с этим говнюком реально сложно, и если не поддержать разговор самому, то тот явно заткнется и перестанет подавать признаки жизни. Сигарета в руках заметно таит и совсем скоро Юнги все же выдыхает, смотря на юного себя. Прошел всего год… А разница между ними кажется ему такой пропастью, что в ней погрязнуть куда легче, чем в глубине глаз Чимина, когда тот смотрит на него этими своими обворожительными и пронзительными глазами. — Пошли? — непринужденно спрашивает Юнги и младший удивленно переводит взгляд. — Ты не будешь читать лекции, что мне стоит перестать «обманывать» себя и принять истинность? Серьезно? — неожиданно выдает Мин и старший пожимает плечами. — Я попросил тебя выйти, чтобы проветриться, — говорит он, хоть изначально и хотел завести эту тему, — Даже если я и скажу тебе что-то, то что это даст? Я не смогу раскрошить твое сердце, чтобы ты перестал чувствовать, не смогу приказать тебе. Ты — не я, как бы оно абсурдно не звучало. Даже я и ты вчера — это уже не мы сегодня, понимаешь? Поэтому если и скажу что-то, то искренне попрошу не обижать Чимина. Младший смотрит на него неотрывно, а Юнги выдыхает. — Я не прошу тебя соглашаться через себя стать его парой, но он чувствует себя виновным в том, что ты, паскуда такая, — он тычет пальцев в чужую грудь, — не можешь чувствовать к нему что-либо теплое и что он в целом твой истинный. Так что будь добр, засунь свое самолюбие себе в задницу и не будь таким говнистым по отношению к действительно доброму человеку. На этом их разговор оканчивается. Точки над «i» расставлены. ***