Лили Поттер и тайны Слизерина

      Дождь, такой же печальный, не предвещающий ничего приятного, как и настроение Адель. С самого утра девушка знала, что день будет тяжёлым и точно не пролетит быстро, а скорее проползёт, как черепаха, разморённая солнцем. Забини задёрнула занавеску. Всё равно солнце не показывалось, поэтому света особенно меньше не стало. Адель не хотелось выходить из своей комнаты в этот мир, полный смеющихся и радостных студентов, не хотелось фальшиво улыбаться фальшивым друзьям и делать вид, что она в полной норме. Единственное, что её порадовало — письмо с утра пораньше от отца. Блейз в своей обычной спокойной манере интересовался её состоянием и настроением. Важного ничего в написанном не нашлось, но тем ценнее девушке казались выведенные красивым мелким почерком отца слова. «Папочка, знал бы ты, что я тут творю», — подумала Адель, прижимая пергамент к груди и непроизвольно смаргивая слезу. Ответ она решила написать вечером, когда немного развеется, и состояние станет получше. Не хотелось тревожить родителей грустными новостями, им самим непросто. Всю ночь гриффиндорка думала о сцене, произошедшей между Скорпиусом и Лили в больничном крыле. Очевидно, что парочка помирилась и была теперь счастливее, чем прежде. Она смогла уснуть только на несколько часов перед рассветом, а потом проснулась от кошмара и поняла, что уже не стоит даже пытаться лечь. Поэтому и только поэтому Забини и решила вновь связаться с Крисом. Ревность — страшная сила, способная толкнуть даже самого доброго человека на не самые положительные поступки. Адель никогда не славилась своей добротой, а потому засунуть свою совесть куда подальше оказалось очень простым и самым верным решением. И вот гриффиндорка стоит перед зеркалом, поправляя и так идеально уложенные волосы. Сегодня она надела более короткую юбку, чем обычно и расстегнула две верхние пуговицы блузки. Почему? Она и сама не смогла бы дать вразумительный ответ на этот вопрос. Хотелось ловить на себе восторженные взгляды, получать комплименты от почти незнакомых людей и просто расслабиться. И всё же главным планом девушки оставался перехват Криса за завтраком в Главном зале. Наверняка, О’Нил посмеётся над ней и её внешним видом. Может, даже скажет что-нибудь колкое. Хотя почему это должно волновать её? Гриффиндорка вздёрнула нос, гордо осматривая себя. Выглядела она просто превосходно и знала об этом. Как только девушка вошла в Большой зал, несколько десятков парней тут же обернулись и начали пожирать её взглядами. Этого она и добивалась, поэтому прошла вперёд к столу Гриффиндора и села рядом с уже пришедшим Крисом, элегантно закидывая ногу на ногу: — Доброе утро, — фальшиво весёлый тон и улыбка. Адель стало противно самой от себя. — Наш план в силе? — так, как будто ничего особенного и не было, и так всё и должно быть. — Доброе, — его глаза сверкнули заметным огоньком. — А почему это ты вдруг передумала, дорогуша? Как же твои слова «ты почти убил его!»? — О’Нил ловко спародировал возмущённый тон сокурсницы, хмыкнув. Скользнув по ней цепким взглядом, от которого не могло ничего укрыться, он как ни в чем не бывало продолжил хлебать тыквенный сок из кубка. Забини же захотелось пустить в него какое-нибудь интересное заклинание и понаблюдать за мучениями парня, но она сдержалась, опуская глаза в свою тарелку и промолчав. — Вижу, твой природный эгоизм всё-таки взял верх над докучной моралью. Я-то уж было поверил, что ты готова отказаться от Малфоя и… — Крис не договорил, открыто усмехаясь над зыбкими принципами девушки. — Я ведь когда-то говорил тебе, моя кошечка, что мы одинаковые. Получается, я оказался прав? — уголки губ по обыкновению взметнулись вверх, образуя своего рода улыбку. Последнюю фразу черноволосый произнёс как-то по-доброму, а в шоколадных омутах появились привычные смешинки. Вообще, если уж быть полностью честным, О’Нил сам думал поговорить с Адель после завтрака. Парень настолько привык к обществу Забини, что считал его само собой разумеющимся явлением и определённо не хотел себе в этом явлении отказывать. Было в ней что-то такое притягательное для гриффиндорца, то, чего он не мог лишиться. Они стали почти родственными душами: оба амбициозны, себялюбивы, порой эгоистичны, когда дело касается личных целей и интересов — да, они так похожи и в то же время в чём-то разные. Такую связь с человеком, пусть даже девушкой, Крис чувствовал впервые: парень видел Адель насквозь, мог запросто проникнуть в самые сокровенные мысли, да и она при желании могла разгадать его натуру, если бы захотела… Так вот именно поэтому О’Нил уже сегодня утром был готов мириться с любым капризом своей дорогуши и каяться во всех грехах. Но она его, видимо, опередила. А впрочем так было даже лучше. Теперь парень ясно понимал, что гриффиндорка сама жаждет примирения, хотя холод в глубине карих глазок говорил об обратном. Крис сразу подметил фальшивую вежливость в её мягком голоске, подчеркнутое безразличие, но он готов был поклясться, что внутри её бушует цунами и клокочет буря. — Я не эгоистка! — наконец не выдержала девушка, слегка хлопая его по спине и продолжая как ни в чём не бывало накладывать на тарелку немного салата. Есть не хотелось, но впихнуть в себя что-то было жизненно необходимо. — Я просто понимаю, как и ты, что из них пара, как из нас с тобой, то есть они совершенно не сочетаются, — пояснила свои действия гриффиндорка, медленно обхватывая губами вилку с помидором на ней. — Но хотя ты прав. Мы и вправду похожи. Этого я не отрицаю, — Забини с отвращением проглотила красный овощ и отставила тарелку в сторону. «Эх, опять моя прелестная обманщица хочет заполучить этого пронырливого хорька. Наверное, только поэтому и пришла с временным миром», — черноволосый красавец снова будто прочитал подтверждение своих мыслей в красивых больших карих глазах. Почему-то его немного задевал тот факт, что эта темноволосая бестия общается с ним только благодаря Малфою и своим пылким чувствам к этому отмороженному слизеринцу. Кроме уязвлённого самолюбия здесь крылось что-то ещё, что-то глубже, то, что было больше его самого, но он был не в силах разобраться с этим. Впрочем, он умел тщательно скрыть ущемлённую гордость за деланным безразличием и насмешливостью. Крис вновь тряхнул головой, поправляя вороновые волосы; блестящие неподдельной улыбкой зрачки обращались только к Забини. Однако уже через несколько секунд О’Нил начал равнодушно накладывать новую порцию яичницы в тарелку. — Эй! Ты здесь? — Адель помахала у него перед глазами рукой. — Я говорила о том, что нам сегодня надо всё подробно распланировать и обсудить, — Крис сидел с отсутствующим взглядом, пялясь в стену и неожиданно через раздражение у девушки промелькнула мысль, что он и в самом деле красив. И похожи они не только внутренне, но и внешне: тёмные волосы, глаза и оттенок кожи. Забини непроизвольно закусила губу, вспоминая, как он жадно целовал её, и какое его тело сильное и… «Такого больше не повторится», — гордо решила девушка. — Во сколько мы встретимся? — продолжила она диалог, совершенно обычным голосом, скрыв внутреннее волнение и сжав кулаки. О’Нил краем глаза заметил изменения в лице сокурснице и внутренне хмыкнул, подозревая предмет её раздумий. «Наверняка размышляет о той ночи и не хочет допустить её повторения», — буднично рассудил гриффиндорец, продолжая лицезреть яичный белок. — «Посмотрим кто кого», — в шоколадных омутах появился задор, а сам Крис вдруг резко повернулся к Адель. — О, так ты уже нам совместные планы строишь, — присвистнул парень, потешаясь. — Я польщён, дорогуша. Помнишь, что я тогда сказал тебе? Кажется, тем прекрасным вечером, когда… — черноволосый ненадолго смолк, наслаждаясь вытянувшимся лицом Забини. — Так вот, для тебя, моя очаровательная красавица, я всегда свободен, — он лукаво подмигнул, пряча глаза в стакане с желтовато-рыжим напитком. — Да как ты… — девушка дёрнулась, а потом вдруг поняла, что он просто издевается и тут же остыла. Ответ получился игривым и весёлым. — Я буду только рада твоей компании и, — она наклонилась почти вплотную к его лицу. — Продолжению, — выдохнула Забини и, к сожалению, даже не соврала. Дыхание чуть сбилось, а отстраняться совсем не хотелось. Она надеялась, что на неё у О’Нила такая же реакция, зря она что ли так оделась? Через несколько долгих секунд изучения глаз цвета горячего шоколада, гриффиндорка резко отстранилась и поднялась с места: — Жду тебя вечером, к шести, в моей комнате. Не опаздывай, — девушка гордо направилась к выходу. Всё-таки в том, что она староста определённо есть свои плюсы. Например, личная комната и более свободный режим. — Надеюсь увидеть на тебе такую же короткую юбку, моя прелесть, — крикнул ей в догонку Крис, буквально пожирая взглядом удаляющуюся стройную фигуру девушки. «А всё-таки соблазнительности ей не занимать», — улыбнулся про себя парень, кладя в рот симпатичный ломтик бекон. «Всё-таки заметил», — довольно хмыкнула Забини, выходя из Большого зала.

***

Адель не могла найти себе места и металась по комнате. Крис задерживался уже на десять минут. Это неимоверно раздражало. Сама девушка не опаздывала никогда. Считала это безумно невежливым. Когда дверь, наконец, открылась, за ней показался довольный до невозможности парень. — Приходить вовремя папочка с мамочкой не научили? — с сарказмом произнесла Забини, элегантно складывая худенькие ручки на груди. — Или ты был слишком занят очередной потаскушкой? — почему-то внутри поднялось раздражение. Нет, не ревность, именно раздражение. В голову залезла картина того, как он трогает рыжие волосы Поттер, как он резко целует её, проникая языком в её рот, и Адель стало ещё хуже. Она присела на постель и вновь недовольно посмотрела на О’Нила. Глаза Криса насмешливо сверкнули, а губы скривились. — А тебя это так заботит, моя кошечка? — нагло поинтересовался гриффиндорец, плюхаясь в знакомое кресло-качалку. — Представь себе, ты отнимаешь моё драгоценное время, — отрезала Адель, отказываясь признаваться даже себе, что она скучала по таким их разговорам. Вдруг гриффиндорка изменилась в лице, понимая, что продолжать пререкания не хочется. Сейчас ей просто нужен был друг. А они с Крисом, хоть и не дружили, знали друг о друге многое. — Как твои дела? — сморозила Забини первое, что пришло в голову и опустила глаза. Черноволосый парень, казалось, не удивился такому странному сейчас для них и вместе с тем совершенно обыденному для всех остальных вопросу. — Всё довольно сносно и примитивно. Скучновато даже, — махнул рукой О’Нил, вновь скосив хитрые глаза на сокурсницу. — А ты, наверное, на седьмом небе от счастья в ожидании несчастного хорька? — гриффиндорец вальяжно покачивался в любимом кресле, как будто его совершенно не интересовал её ответ, но тёмными зрачками напряжённо наблюдал за Адель, точно тигр, подстерегающий неосторожную лань. — А ты светишься от радости в ожидании рыжей Поттер? — так же нахально отозвалась девушка. Его слова почему-то ранили, а холод в глазах заставил Забини поёжиться. Она хотела что-то добавить, но на коленях однокурсника будто из воздуха появилось небольшое письмо. Через мгновение парень уже не мог вернуть себе прежнюю, теперь унесённую ветром беззаботность, а его прекрасное «вполне сносно» сменилось на ужасное «а ты как думаешь». Душевное спокойствие сильно пошатнулось за несколько секунд чтения неаккуратного, написанного на скорую руку, замысловатого почерка. На коленях студента лежал только что полученный конверт от родителей, трансгрессировавший прямо ему в руки, которые теперь сильно дрожали. Крис не очень-то хотел смотреть его в присутствии девушки, но завидев красную пометку на обороте, понял, что откладывать нельзя. О’Нил быстро разорвал пергамент упаковки, ожидая очередную тираду по поводу его средних баллов, но там было совершенно не это… «Твоя мать умерла сегодня утром. Не вздумай приезжать, тебе надо наконец взяться за ум. Если посмеешь явиться, я из тебя всю дурь выбью, клянусь…» — писал не слишком дружелюбный Теодор О’Нил своему сыну. Пары строчек текста хватило, чтобы буквально выбить землю из-под ног парня. Сейчас он оставался парить где-то высоко в воздухе, потерявший надежную опору, удерживающую его столько лет… Ненависть к отцу и никогда не угасающая боль за мать, хранившаяся в глубинах его сердца уже долгие годы, наполнили всё его существо, каждый дюйм каждой клеточки, готовясь выползти наружу. — Больной ублюдок! — выкрикнул он что есть мочи. — Ненавижу! Ненавижу! Он убил её! Убил… Крис оказался у одной из стен комнаты так быстро, что даже не почувствовал. Удар. Ещё один, такой сильный, что на костяшках осталась кровь и послышался неприятный хруст. Но гриффиндорцу было всё равно. Он бил не останавливаясь, со злостью дикого зверя, загнанного в угол, представляя на месте миленьких обоев лицо своего чистокровного папаши. Потом вдруг резко схватился за голову, буквально вырывая красивые пряди вороновых волос и продолжая стоять у теперь не очень целой стены: белые цветы обивки стали более розовыми от его крови, куски материи были частично разорваны по его милости, кое-где даже выглядывал серый железобетон. «Уйти куда-нибудь, чтобы никто не видел моей боли», — устало пронеслось в тяжёлой голове, а сам Крис неимоверным усилием оторвал свои руки от испорченных обоев, уже готовясь взяться за спасительную ручку двери. На Забини он даже не взглянул, втайне опасаясь, что она сможет разглядеть в нём слабость, а О’Нил хотел быть сильным. Особенно с ней. Всегда. Несмотря ни на что. — Прости… — только и смог бросить черноволосый парень, желая поскорее уйти. Адель же сперва поражённо следила за его метаниями, шокировано провожая глазами несчастного парня. «Что случилось?» — в её голове носились неясные спутанные мысли, которые никак не хотели складываться в целую картину. Более уязвимым и злым Забини никогда его не видела. Он метался по комнате как раненный зверь, загнанный в угол. Уже не такой могучий и сильный, как раньше. И девушке самой захотелось расплакаться. Решение вдруг моментально пришло в её голову. Она подбежала к парню, обхватила его широкую спину руками и прижалась к нему всем телом, останавливая его попытки разбить стену и свои руки: — Тш… — Адель держала его в своих руках, баюкая, как маленького. — Никуда ты сейчас не пойдёшь. Тебе сейчас кто-то нужен, и не отрицай, — она подвела его к кровати и медленно посадила. Его руки тряслись и выглядели, как кровавое месиво, девушка моментально решила, что вскоре займётся ими. Как только Крис перестанет плакать. Наверное, он даже не осознавал, что по его лицу стекали медленные горькие слёзы. Забини терялась в догадках, что же могло вызвать в нём такую бурную реакцию, но спрашивать сейчас, конечно, не собиралась. Она только медленно гладила его по волосам и обнимала, чтобы передать веру в то, что он не один, что он кому-то нужен. Все злые мысли о нём испарились, уступая место жалости и какой-то нежности? «Адель, в себе покопаешься позже», — возмутилась сама себе девушка. — «Я действительно эгоистка!» — Крис, как ты? — спросила она шёпотом через несколько минут. Он уже перестал подрагивать и теперь только тяжело дышал, не глядя на неё. — Сама-то как думаешь, Адель? — парень впервые назвал гриффиндорку по имени. — Мой отец по факту убил собственную жену, а я даже увидеть её не могу. Да я, чёрт возьми, единственный из О’Нилов, кому вообще было до неё дело! — черноволосый сжал окровавленные кулаки в карманах, а тёмно-карие глаза, которые превратились теперь в чёрные, раскалённые угольки, заметали искры. Однако когда омуты Криса встретились с такими похожими Забини, они перестали излучать электростатическое напряжение, оставив после себя лишь осадок из немой печали. Студент с затаённой горечью и в то же время теплотой в сердце вспоминал завораживающую красоту матери: её огненные волосы, становившиеся в свете дня почти золотыми, серо-зелёные мягкие глаза, похожие на траву в дождливый день, которые повидали слишком многое и слишком многое из этого забыли, оставив где-то в пучинах неподвластного разума; кучку маленьких веснушек на щеках и грустную улыбку человека с предопределённой судьбой… Такой была Оливия О’Нил и оставалась такой же до своего последнего вздоха. «Как я хотел бы быть хоть немного похожим на тебя, мама», — в который раз подумал парень, всегда желавший этого, но на деле он представлял лишь немного неточную копию Терри. Осознание вины за свои неосторожные фразы о его родителях накрыло с головой. — Крис… Если бы я только знала, прости меня, — гриффиндорка на миг оторвалась от него и встала за своей волшебной палочкой. Затем снова вернулась к нему и аккуратно осмотрела пострадавшие от его злобы руки. — Давай я помогу, — она прошептала заклинание и раздался звук вправляемой кости. Забини медленно, чтобы не причинить боли, опустила его руку на одеяло и подняла его опущенный подбородок, заставляя взглянуть на себя. — Ты всегда можешь на меня рассчитывать, слышишь? — и вот это было стопроцентной правдой. — И знаешь что? Мы обязательно сходим на это кладбище, — девушка вновь обвила его тело руками, вдыхая терпкий, но приятный запах. Все мысли вылетели из головы, и Адель знала, что сейчас именно это правильно и нужно ему. — Останешься? — она снова заглянула в его глаза, где отражалось отчаяние и боль, которая не исчезнет уже никогда. — Куда же я денусь? — парень постарался весело усмехнуться, но получилось как-то горько. Конечно, О’Нилу было сложно принять трагическую кончину Оливии, но он уже давно привык к несправедливости вещей, да и смерть матери была лишь вопросом времени. Крис из года в год наблюдал за медленным увяданием Лив под действием постоянных чар забвения, применяемых Теодором, точно наблюдают дети за превращением медово-жёлтого одуванчика в белых пух, развеянный во воздуху и теперь дающий новые ростки на холодной, чужой земле. Так же и его мать постепенно теряла свои жизненные силы после встречи с магическим миром и отцом. Поразительно, как быстро может исчезнуть любовь, стать пустым звуком во тьме, и, чем пламенней чувства, тем быстрее они могут остыть, обратившись из пылающего пожара в тлеющие угли. Всё или ничего, счастье людей из разных миров или поглощение одной вселенной другую — результат был весьма очевиден. — Спасибо, моя дорогая… — через некоторое время смог протянуть Крис. — Спасибо за всё, — черноволосый парень изобразил подобие улыбки, заправив выпавшую из аккуратной причёски девушки тёмную прядь за ухо. «Только Адель способна понять меня настоящего, как никто другой, наверное, никогда не сможет. Да я бы и не позволил», — впервые после их знакомства рассудил он. Девушка понимающе кивнула, поддаваясь его ласке. Им просто нужно немного отдохнуть. Поэтому Забини прилегла на кровать, обнимая парня за талию и прижимаясь к нему. «Завтра, всё обсудим завтра», — подумала она закрывая глаза и пригреваясь рядом с О’Нилом.