Счастье любит тишину

      В тот день я уснула в прекрасном настроении. Квазимодо только к вечеру покинул мою келью. Мы с ним полдня убили на то, чтобы научить Джали команде «Танцуй!». Поразительно как Эсмеральде самой не пришла в голову такая идея. Когда козочка, наконец, закружилась по келье на задних ножках, я не могла удержаться от смеха, до того забавная была картина. Еще больше, чем Джали меня поразил Квазимодо. Я впервые увидела такое неподдельное веселье у него на лице. Сначала искорки смеха вспыхнули в глазах, уголки губ предательски дрогнули, и горбун уткнулся лицом в ладони, уже не в силах совладать с собой. В тот момент он казался мне самым обычным 20-летним парнем, не более того. Наконец, он поднял голову.       — Первый раз с Вами смеюсь, — все еще прерывисто дыша, наконец, выдавил он, ласково глядя на меня.       — Главное, чтобы не последний. Смотри, смотри, опять кружится.       — Никогда не думал, что однажды буду дрессировать козу.       — У тебя хорошо получается. Может ну их, колокола?       Он только хмыкнул. — Поздно уже. Мне надо идти. Отдыхайте.       Да, сегодняшние события явно придали ему смелости в общении со мной. Была у меня, правда, кощунская мысль научить Джали пародировать одного священника, но вряд ли Квазимодо согласился бы участвовать в этом. Правда, хорошее наше настроение продержалось недолго. Вот помяни черта…       Среди ночи меня разбудил какой-то шорох. Сначала я решила, что мне приснилось, лениво перекатилась на другой бок, намереваясь снова отдаться в объятия Морфея, но опять услышала какое-то движение совсем рядом. Не приснилось! Я резко распахнула глаза и еле удержалась от того, чтобы не заорать, так как прямо надо мной склонилось уже знакомое мне лицо, которое я предпочла бы никогда больше не видеть. При нашей последней встрече обладатель этого лица отправил меня на виселицу.       — Что Вам надо? — задала я идиотский вопрос, мгновенно сев на постели. — Я буду кричать!       — О, девушка, кричи, бей меня, если хочешь, только будь моею, прямо здесь, сейчас. Сжалься! Я буду твоим слугой, твоим рабом, все, что пожелаешь, только сжалься! — прерывисто забормотал он, черной тенью надвигаясь на меня. В тусклом свете лампадки его лицо казалось пугающе бледным, лишь темные глаза пылали лихорадочным огнем.       — Убирайтесь отсюда, — в голосе явственно звенела паника. А рукой я незаметно пыталась нащупать заветный кусочек металла. Проклятье, он же был где-то здесь! Что Фролло вообще делал в моей келье так рано?! Должно было пройти больше месяца, прежде чем он решил бы нанести мне «визит». Ладно, подумаю после.       Но священник уже не слышал меня.       — Сжалься, сжалься, — все шептал он, с силой хватая меня за руки. Я честно пыталась вырваться, но Эсмеральда явно была намного слабее. Я всегда боялась изнасилования, ночью в темный переулок меня было не затащить. Неужели это происходило сейчас со мной? Я в отчаянии пиналась, била его кулачками, чувствуя, как его ледяная рука уже шарит у меня под юбкой.       — Помогите! Квазимодо! — наконец, прорезался у меня голос.       — Кричи, кричи, он не услышит, он глухой. Нам никто не помешает сегодня, никто! Ты будешь моя, моя, а потом я сделаю тебя счастливой, и ты простишь меня. Ведьма, колдунья, богиня, — исступленно бормотал он, подминая меня под себя. Я захлебывалась слезами отчаяния. Только бы суметь сбросить его с себя и выбежать из кельи!       — Ну все, хватит, пора кончать с этим, лежи ты спокойно! — прошипел он вдруг, и я вздрогнула, когда щеку обжег хлесткий удар. И тут… моя рука наткнулась на холодный металл. Нашла! Поднеся свисток к губам, я изо всех сил дунула. Раздался резкий пронзительный свист. От неожиданности Фролло даже ослабил хватку.       — Что это? Что ты делаешь?       В следующий миг я почувствовала, что тяжесть его тела больше не давит на меня. Я села на постели, инстинктивно поправляя задранную юбку. Он услышал меня! Звонарь коленом придавил священника к полу, на безобразном лице застыло выражение такой холодной ярости, что в иной ситуации я бы испугалась. Архидьякон, тщетно бившийся на полу моей кельи, пытаясь освободиться из железного захвата, вмиг стал казаться каким-то маленьким и слабым. А ведь еще несколько секунд назад этот человек пугал меня до слез. Тут до меня дошло, что лампадка в углу продолжала гореть. В ее свете горбун моментально узнал напавшего на меня, по его лицу пробежала тень страха, и он отшатнулся, отпуская священника. Фролло встал на ноги, резкими движениями оправляя одежду, а звонарь тут же упал перед ним на колени и, бросив на меня тоскливый взгляд, опустил голову. Как же быстро они поменялись ролями! Теперь архидьякон с искаженным от ярости лицом возвышался над горбуном. Затаив дыхание, я ждала, что будет дальше.       Священник властным жестом велел Квазимодо удалиться. Горбун снова взглянул на меня, словно спрашивая, что ему делать. Я отчаянно замотала головой, одними губами шепча: «Не бросай меня». Тогда он чуть заметно кивнул и перевел взгляд на священника.       — Господин, — тихо и серьезно заговорил он, — со мной Вы можете сделать все, что Вам будет угодно. Но, пока я жив, я не позволю Вам причинить ей боль. Простите меня.       — Да как ты смеешь мне перечить, — проговорил архидьякон дрожащим от ярости голосом. Но Квазимодо продолжал качать головой.       — Я не могу, не могу позволить Вам… Не трогайте ее. Здесь ее убежище.       Не пойми, откуда в руке у священника возникла тонкая плеть. Квазимодо еще ниже опустил голову.       — Нет! — взвизгнула я, вставая между ним и архидьяконом, — не тронь его.- Дальше все произошло слишком быстро. Обезумевший Фролло замахнулся на меня, я зажмурилась, ожидая удара. Квазимодо в мгновение ока оказался на ногах, схватил меня в охапку и развернулся на 180 градусов, закрывая меня собой. Я только почувствовала, как он слегка вздрогнул от боли. Я безуспешно пыталась вырваться из стальной хватки Квазимодо, но только после того, как священник отшвырнул плеть, круто развернулся и пулей вылетел из кельи, он, наконец, отпустил меня. И я в изнеможении опустилась на каменный пол. Теперь я могла себе позволить разрыдаться. Господи, когда я столько плакала в жизни, как в последние пару недель? Хотя, такой пары недель до этого в жизни у меня тоже еще не было.       — Катя, — он впервые назвал меня по имени. Я посмотрела на него. Он опустился на пол рядом со мной и несмело протянул мне руку. Я с готовностью вложила свою ручку в его, и меня тут же осторожно потянули вперед, утыкая носом в уже знакомую могучую грудь. Он обнял меня, положив обе руки мне на спину и несильно прижав к себе. Хоть так, но это были настоящие объятия! Его недюжинная сила действовала на меня успокаивающе, и я уже беззастенчиво вытирала мокрые щеки о его камзол. Наконец, успокоившись, я слегка отстранилась. Горбун мгновенно отпустил меня.       — Тебе очень больно?       Он внимательно вглядывался в мое освещенное лампадкой лицо, чтобы понять.       — Нет, совсем не больно. Не стоило Вам этого делать, он мог ударить Вас, — мягко проговорил Квазимодо. — Я бы не позволил обидеть Вас, я никому не позволю, даже… моему господину, — последние два слова он произнес с явным усилием.       — Что тебе теперь будет? Он накажет тебя?       — Не беспокойтесь об этом.       Я снова спрятала лицо у него на груди. Мне нужно было собраться с мыслями. Я чувствовала, как он принялся ласково поглаживать мою голову, видимо решив, что я опять заплакала. Тепло… Почему нельзя было просто взять и остаться подле него, укрытой от всех мыслимых несчастий! Нет, надо собраться. Желание рассказать ему все сталкивалось с опасениями, что он не поверит мне. Нельзя недооценивать силу преданности звонаря священнику. К тому же меньше всего мне хотелось ставить Квазимодо перед выбором между двумя дорогими ему людьми. Но рано или поздно это случится. Мне придавало сил то, что, насколько я помнила из книги, в аналогичной ситуации он не смог сделать выбор между Эсмеральдой и Фролло, попросив священника убить его, а потом делать с цыганкой что угодно. Сегодня же ночью он был готов защищать меня от самого архидьякона. Неужели я стала для горбуна дороже? Плюс ко всему, сегодня будут произнесены роковые для меня слова: «Она не достанется никому». Что заставило священника не вытерпеть и заявиться так рано? Чересчур близкий контакт между мной и звонарем? Так или иначе, времени у меня уже не было, а значит, не было и выбора. Я снова подняла голову.       — Я должна рассказать тебе что-то. Что-то важное. И прямо сейчас. Ты можешь не поверить мне, я пойму. Но это, правда, важно.       Квазимодо кивнул, — Я всегда поверю Вам, что Вас тревожит?       — Когда я танцевала на улицах, твой господин всегда называл меня ведьмой. Он ненавидел меня, я не понимала, почему. Затем он узнал, что у меня будет свидание с одним человеком, он… нравился мне очень. Теперь уже нет, но это неважно. Он ударил этого человека кинжалом и сбежал. В преступлении обвинили меня и приговорили к виселице. Священник приходил ко мне в темницу, он предлагал принадлежать ему в обмен на жизнь. И тогда перед собором тоже предлагал. Но я отказалась, лучше смерть, чем такое. Твой господин не остановится, он убьет меня, если не получит желаемое. Я боюсь, — я впервые обрадовалась, что горбун не мог слышать, такая паника звучала в моем голосе.       Квазимодо, не отрываясь, смотрел на меня. В глазах застыло неверие.       — Нет, — прошептал он, — нет, нет, нет, — он отрицательно замотал головой, лицо его исказила гримаса как от зубной боли. Он закрыл свой единственный глаз, опустил голову, явно пытаясь осознать смысл моих слов. Затем снова поднял на меня глаза.       — Это мой господин велел мне тогда Вас похитить.       — Я знаю, я все поняла.       — Я…- тут Квазимодо застыл, остановив взгляд на моем лице. Он смотрел на меня так, как будто впервые видел. Явно не осознавая, что делает, он протянул руку и слегка повернул мою голову в сторону. Да что он там увидел такого? У него на лице было столько эмоций: удивление, грусть, злость, беспокойство и какая-то обреченность.       — Это он Вас…? — звонарь не договорил. Но я, наконец, поняла. Вспомнила, как священник в приступе не то страсти, не то ярости, дал мне пощечину. Неужели синяк вскочил? Как он вообще рассмотрел там что-то в таком слабом свете?       — Да, — кивнула я. Тут до горбуна, видимо, дошло, что его ладонь касается моей щеки без моего разрешения. Он моментально убрал руку.       — Я верю Вам.       — Что? Правда?       — Да. — Он произнес это, как отрезал.       — Тогда не оставляй меня одну. Если ты уйдешь, никто не защитит меня. А вдруг… вдруг он захочет отослать тебя подальше? Кто знает, что может прийти ему в голову? Мне страшно, Квазимодо.       — Сейчас Вам надо отдохнуть. Не бойтесь, я буду рядом, прямо за дверью. Я обещаю, я всегда буду рядом с Вами, пока Вы сами не прогоните меня. Я никого не пущу внутрь, можете спать спокойно, — проговорил он, вкладывая мне в руку спасший меня свисток.       Я послушно отправилась в постель. Он поднял с пола покрывало и закутал меня. Затем вышел из кельи и опустился на каменный пол прямо у порога. И я, наконец, провалилась в сон. А на следующее утро я уже знала, что мне делать.