Моя душа, моя любовь, мое безумие

— Мне так жаль, Алек, — шептала Изабель, не в силах сдержать дрожь в голосе. — Я… я не смогла остановить их. Я не смогла спасти тебя… — Не вини себя, — ласково ответил ей Алек, беря ее морщинистые руки в свои. — Ты ничего не могла сделать. — Это меня не оправдывает, — упрямо возразила Изабель. — Хорошо, — неожиданно спокойно согласился Алек и стер с ее щеки слезы тыльной поверхностью запястья. — Но я простил тебя. Тогда тебе стоит простить себя, верно? Для человека, который совершенно ничего не помнил, Алек хорошо держался. Это было в высшей степени странно. Магнус чувствовал себя чужим, нагло лезущим в чужую жизнь и даже немного смущенным тем, что он без стеснения смотрит, как после долгой разлуки Изабель не в силах отпустить его рук и перестать говорить с Алеком хоть на долю секунду. Он мог ее понять, в принципе. Это были настолько непривычные для него эмоции, что Магнус сам чуть запутался… это было человечно. Немного безумные Лайтвуды смогли покорить его сердце — и это было чертовски неправильно, и Магнус должен был остановиться, пресечь на корню эту слабость, но он отчего-то не хотел. Новые разбушевавшиеся эмоции дарили то, чего он был лишен последние тысячелетия Ада — тепло и надежду. Если Магнус сам не прикончит этого ангела, то скончается от сердечного приступа вопреки всему. Алек неловко улыбался Изабель, очевидно ее не помня, но он не смел рушить идиллию и разбивать сердце этой старушки. Магнус то и дело ловил на себе удивленный, взволнованный и даже немного застенчивый взгляд ангела, явно ожидающего объяснения. Не то, чтобы Магнус мог объяснить, почему он до сих пор цедил мятный чай и смотрел, как старушка Лайтвуд крепко сжимает ладонь его ангела и что-то воодушевленно рассказывает дрожащим голосом, полным любви. Когда кто-то в последний раз так искренне по-семейному любил Магнуса, это закончилось… самоубийством. — Извини за настойчивость, — рассеянно пробормотала Изабель, не отпуская его руки. — Просто… я так по тебе скучала… и Макс… мы все. Я надеюсь, ты счастлив в новом мире, где бы он ни был… — Я все понимаю, — нежно ответил ей Алек, ничего не понимая. Магнус спрятал усмешку за кружкой чая. Алек осторожно приобнял ее, боясь, что слишком сильно сожмет пожилую женщину, но Изабель его осторожность явно не устроила, и она стиснула его в крепких объятиях, шмыгнув носом в плечо. Ангел из-за ее плеча вновь внимательно уставился на Магнуса, умудряясь одновременно выглядеть смущенно и осуждающе. Бейн хмыкнул и ухмыльнулся ему, приподнимая вопросительно бровь. Алек, не сводя с него напряженного взгляда, указал на него пальцем и одними губами произнес «что здесь происходит?» «О дорогой, разве ты не рад встретиться со своей потерянной сестрой?» — произнес голос Магнуса в его голове, и Алек чуть вздрогнул от неожиданности. Судя по подозрительному взгляду, его такой ответ не устроил. «Нам надо поговорить. Тебе грозит опасность» Его голос звучал необъяснимо серьезно, но Магнус просто улыбнулся шире и отхлебнул еще чаю. Он чувствовал на себе прожигающий взгляд ангела, вот только Алек не смог заставить его волноваться даже на долю секунды — он не мог не умиляться с его серьезного сосредоточенного лица, мальчишка так хотел с ним поделиться чем-то… важным и будто даже защитить. Неужто действительно так волновался за него? Неужели он верил, что знает что-то, чего не знает Высший Демон или верит в то, что очередные ангельские бунты могут причинить ему какой-то вред, кроме траты его времени? Очаровательно. Алек отстранился от Изабель и бросил на него еще один обеспокоенный взгляд, но Магнус не изменился в лице и лишь отстраненно взглянул в окно. Не то, чтобы Алек верил в его спокойствие хоть на йоту. — Только одного не могу понять, — вдруг пробормотала Изабель. — Только одного? — рассмеялся Магнус. — Вы узнали о существовании ангелов и демонов, и что Ваш погибший шестьдесят лет назад брат один из них, и вас беспокоит только одно? — Да. — пожала плечами Изабель и осторожно коснулась щеки Алека. — Твои глаза… раньше они были карими. Алек рассеянно моргнул, и Изабель, восприняв это за ответ, резко встала со скрипящего стула и полезла в гардероб, ища на пыльных заполненных полках нужный ей альбом. Он был увесистый и даже как-то чище остальных, и Магнус почувствовал иррациональное желание заполучить его себе. Он не привык себе отказывать, поэтому придвинулся ближе к Алеку и усевшейся вновь Изабель, когда она раскрыла альбом. Фотографии были старыми, потрепанными, пожелтевшими от времени и просто отвратительного качества, но лицо Александра Магнус узнал бы везде. — Правда, цветных фотографий тут нет, — фыркнула поуспокоившаяся Изабель. — Ну, если бы у нас были цветные фото, то нас бы сожгли как ведьм… — Если бы в мое время кто-то сказал, что можно фотографировать, его бы на всякий случай закидали бы камнями, — рассмеялся Магнус. — И как давно тебе двадцать? — с прищуром спросила Изабель, переворачивая страницу. Алек выглядел настолько искренне обеспокоенным ее наглостью, что был готов схватить ее и перенести сразу в Рай подальше от гнева Бейна, и это рассмешило Магнуса еще сильнее и он беззаботно ткнул пальцем в кончик его носа. Алек замер, ожидая адских псов и демонической катастрофы как минимум — ну и мучительной смерти на десерт. — Настолько, что Америки не было и в планах, как не было еще и страны, откуда приплыл первый колонизатор, — потянулся Магнус. — Но согласись, главное — сердцем не стареть. — И то верно, — сверкнула глазами Изабель. — Портвейн? — Я против, — могильным голосом протянул Алек. — Я за, — лениво отозвался Магнус, с озорством глядя на Александра. Тот выглядел сбитым с толку. Ну что ж, дорогой ангел, Магнус меняет маски не реже тебя. — Но сначала фотографии. — Тут не так много, — грустно признала Изабель, нежно поглаживая старинную бумагу. — Здесь мы впервые отправились в столицу… сколько же нам здесь? Тебе не больше двенадцати. Мы тогда объелись яблоками в карамели, и мама лишила нас ужина в наказание, — она ткнула пальцем в фигурку маленькой девочки со смазанным в руках угощением, а рядом с ней совсем юный Алек. Даже с таким качеством Магнус мог видеть легкий испуг в его глазах. — Алек верил, что эта штука украдет его душу. Поэтому он и в четырнадцать такой, — легко рассмеялась Изабель, показывая на другое фото. — Это из твоей школы, помнишь? Магнус не мог не любоваться юношеским хмурым лицом своего ангела. Он был одет в школьную форму, вокруг горла был плотно завязан галстук, а в глазах читалась совсем не детская серьезность. Он был очень худ и сосредоточен, и это делало его юное личико намного старше. Пожалуй, только растрепанные волосы и россыпь непослушных веснушек на коже не вписывались в его образ, что не делало их менее милыми. И глаза… пожалуй, они точно были карими, слишком темные, словно холодный, опостылевший черный кофе ранним утром перед нелюбимой работой — пусть и на черно-белой фотографии невозможно было проверить этого точно. — Так ты обманывал нас все это время? — подсмеивался Магнус, глядя в сияющие голубые глаза, и пытался представить его с карими глазами. Получалось с трудом. — Это был не мой выбор, смерть меняет людей, — пожал плечами Алек, нерешительно почесав затылок. Магнус прищурился, пытаясь вспомнить, что означают голубые глаза в ангельской системе… «Невинная жертва»? «Благодетель»? «Ребенок»? — Ни за что не поверю, что твои желтые глаза были с тобой всю жизнь, — закатил глаза Алек. — О, ты не поверишь, прелесть, — опасно оскалился Магнус, на секунду возвращая кошачьи глаза, чтобы напомнить Алеку их настоящее положение. Алек тяжело сглотнул и поспешно отвел взгляд в альбом, пусть ему было совсем и не интересно. Магнус наклонился к нему и прошептал на ухо так, чтобы Изабель ничего не услышала. — Мне пришлось лишить жизни слишком много человек, которые хотели убить меня за мои глаза. Но будем честными — только твои глаза достойны того, чтобы за них убивать. Алек сделал вид, что ничего не услышал, но Магнус видел как зарделись его щеки. Изабель смотрела на них задумчиво, но благоразумно промолчала, вернувшись к фотографиям. Магнус занес ее в список фаворитов малого совета, без особой грусти скидывая с этого места Себастьяна. — Это мы с родителями в столице снова, — на этот раз голос Изабель был куда менее радостным. — Мама, папа, дядя Макс, мы с Алеком, еще один Макс, но уже наш брат… о, а это Алек с… семинарии, — ее голос окончательно растерял всякую жизнерадостность и под конец звучал уж совсем кисло. Целая компания мальчиков задорно улыбалась на фото, все одеты как и полагается добропорядочным семинаристам в церкви (плюс одна фантазия в объемную копилку Магнуса), и даже Алек сумел выдавить из себя слабую улыбку. На его плече покоилась рука священника. Его лицо было выжжено сигаретой, и Магнус осознал — это тот самый, что совратил Александра. Лица некоторых мальчиков были перечеркнуты красными полосами, отчего невинная на первый взгляд картина смотрелась жутко. Магнус почти мог видеть ожесточенное лицо юной Изабель, остервенело вычеркивающей этих мальчишек с фотографии после смерти ее брата, а потом холодную ярость ее повзрослевшей, выжигающей лицо ублюдка сигаретой. Алек смотрел на нее обеспокоенно. — Ну тут ничего интересного, — поспешно проговорила она и перевернула лист. — О, смотри, Алек это после нашего визита в столицу осталось! Помнишь, та уличная художница нарисовала тебя? Алек осторожно взял истончившийся лист и взглянул на человека, которого он никогда не знал — скромно улыбающийся, кареглазый, немного растерянный, но серьезный юноша, верный сын, заботливый брат, труженик, гражданин своей страны — все, кем он больше не являлся. Это оставляло неприятный осадок где-то в горле, мешающий ему держать свою безупречную маску и вызывающий какую-то грусть по временам, которых он не помнил. Магнус присмотрелся к симпатичной картинке и притягательным глазам еще-не-ангела — теплые, ласковые, словно горячий шоколад в домашнем уюте во время снежной бури — перехватил его руку и максимально ненавязчиво оставил рисунок себе. Изабель он все равно скоро не пригодится… Алек выглядел в крайней степени в нем разочарованным. — Когда ты вернешься? — спросила Изабель на прощание у Алека. — Не знаю, — Алек почесал затылок, не желая показаться грубым. — А когда бы ты хотела меня увидеть? — Всегда, — призналась Изабель, трепетно сжимая его руку. — Оу, — Алек обернулся к Магнусу в поисках поддержки, но тот, привалившись к стене дома, игрался с монеткой, делая вид, что ничего не замечает. — Я… ну… это вряд ли выполнимо, Изабель. — Да я уж понимаю. — невесело фыркнула Изабель и потрепала его по волосам. — Приезжай, как прикажет сердце. И еще кое-что — зови меня Иззи, — она светло улыбнулась ему и закрыла дверь, не попрощавшись с Магнусом. — Я почти оскорблен, — лениво пожаловался Магнус. — Нам нужно поговорить, — отрывисто заявил Алек, поворачиваясь к нему. — Я бы с удовольствием поболтал, детка, — легко ответил Магнус, отстраняясь от стены. — И возможно, продолжил бы нами начатое в тронном зале, — его пальцы коснулись подбородка ангела, и Алек шумно выдохнул. Магнус был абсолютно доволен такой реакцией и тем, как Алек нервно облизывает губы в ожидании. — Но я уверен, что ты не расскажешь мне ничего интересного. Может быть, перейдем сразу ко второй части? Его большой палец коснулся нижней губы Алека, и ангел поднял взгляд на Магнуса. И поплыл. Мариза предупреждала его не смотреть в глаза демонам — а он ее ослушался. Впрочем… он не был обязан страдать по этому поводу. — Поверь, я способен тебя удивить, — усмехнулся на мгновение Алек. — Ну, мой сюрприз определенно был лучше, — Магнус махнул рукой в сторону дома Иззи. — Я готов ближайшую вечность смотреть на твое ошарашенное лицо. Тебе понравилось? — Зачем ты позвал меня? — пробормотал Алек, сверля его задумчивым долгим взглядом. — Чего ты хочешь добиться? Зачем тебе она? — Я мог бы ответить на это все, но разве тебе не хочется узнать все самому? — Я не хочу играть чужими жизнями, — отрезал Алек. — Неправильный ответ, — Магнус приложил палец к его губам и лукаво улыбнулся. Холод колец обжигал обкусанные губы, и Алек притворился хотя бы для себя, что только из-за этого помутнело в голове. — Ты хочешь, но стараешься делать вид, что тебе не нравится. Вечные ангельские проблемы — скрывать, что в глубине души вы такие же гнилые, как и мы. Хотя, признаю, что тебе хочется намного больше, чем другим ангелам. Так зачем же сопротивляться, когда я даю тебе то, чего ты так хочешь, — шепот Магнуса забирался в самые укромные уголки его души. — Ну так что, лисенок, зачем я привел тебя сюда? — Хочешь, чтобы я прикоснулся к прошлому, которое я не помню, чтобы воздействовать на меня психологически, — предположил Алек, пятясь к стене. — Потому что тебе нет смысла прибегать к физическому насилию, ведь это… скучно… — Продолжай, — Магнус выглядел позабавленным. Его ангел не стал умнее или расчетливее, но зато он был понимающим. Он не угадал его план, зато понял его настрой, что было даже важнее, потому что… а почему ему вообще важно, что думает маленький ангел? Зачем он тратит свое время и силы на него? Какое это имеет значение? Будто этот ангел стал для него… нужным? Он так легко поддался на его чары и позволил лисенку заинтересовать его? — Думаю, на этом мы и остановимся, — резко прервал его Магнус и сделал шаг назад, с изумлением замечая в глазах ангела не только облегчение и изумление, но и разочарование. Кажется, они оба проигрывают. — До встречи, Александр. — И ты просто так уйдешь? — неверяще спросил Алек, до сих пор не понимая причину внезапной смены игривого настроения Бейна. — Могу трахнуть тебя у стены на прощание, — пожал плечами Магнус. — Могу наслать чуму на этот городок или соблазнить местного президента скинуть атомную бомбу. Но люди и без меня неплохо справляются, так что… — А в пятницу не хочешь снова навестить Изабель? — немного неожиданно для самого себя протараторил Алек. Магнус застыл. Алек тоже. Они оба с изумлением смотрели друг на друга, а потом Магнус бархатисто рассмеялся и заправил прядь непослушных растрепанных волос за ухо. Этот жест почему-то выбил Алека из колеи намного сильнее, чем все, что делал до этого Магнус. — Я уверен, что в своем плотном графике между пытками грешников и насилием над ангелами, я найду на тебя время, — фыркнул Магнус и оставил поцелуй на его ладони. — Надеюсь, ты будешь думать об этой встрече каждую секунду. «потому что я буду»

***

— Алек, где тебя черти носят?! — всплеснул руками Ходж из архива, когда Алек вернулся со встречи, немного растерянный и блуждающий по коридорам. Он чуть не рассмеялся от двусмысленности этой фразы. Впрочем, Старквезер вряд ли оценил бы такую шутку… с ним у Алека была совершенно особенная маска, которая позволяла ему пробираться в архив долгие годы и получить здесь работу. — Я работал с душами, — зевнул он, глядя на Ходжа наивными рассеянными глазами. — Что-то случилось, сэр? Он чуть наклонил голову, проникновенно глядя Ходжу прямо в душу. Он буквально мог видеть как злость испарилась из его тела, и Старквезер вздохнул. При жизни он был учителем и до сих пор питал слабость к невинным большим глазам. А еще возможно, что он питал слабость еще к кое-каким частям тела — злые языки нашептали Алеку, что он умер, не тронутый женской и мужской лаской, и потратил всю свою смертную жизнь, освещая дорогу молодым умам, за что и удостоился чести стать ангелом архиватором. Он был первым, на ком Алек отрабатывал свои приемы, и Лайтвуд искренне любил его как наставника и человека, который легко позволяет собой манипулировать. Но не больше. — Поступил приказ Свыше перепроверить все ангельские файлы, чтобы найти в наших рядах «скверну», — Ходж уже звучал устало, а не раздраженно. — Говорят, что собираются формировать новое ангельское войско против Ада и проводят «чистку», — в его голосе звучал ядовитый сарказм. — Чистку? — с сомнением фыркнул Алек. — Звучит бредово. Как мы ее тут найдем? Всех ангелов досконально изучают по полочкам прежде, чем взять. — Они ужесточили требования, — зевнул Ходж, кинув в него пачку бумаги. — Это новые пункты, выучи и ищи по ним «предателей». Нам ведь вообще нечем заняться, нам мало смертных! — всплеснул он руками, но пробормотал это себе под нос, чтобы его никто не услышал. — Твои имена с «З» по «Н». Приступай. — Хорошо, — с сожалением вздохнул Алек и получил кипу бумаг, которая на ближайшие несколько часов перекрывала ему выход. — Будто кто-то верит, что они кого-то уберут, кроме случайного бедолаги, — шепотом произнес Ходж, потому что вслух такое в Раю не говорили. Алек тихо хмыкнул и понимающе улыбнулся Ходжу в маленькую щелку между огромными кипами бумаг. С каких пор в Раю стало так много ангелов? Разве это не престижная участь только для избранных мучеников? Хотя, если воспринимать ангелов как войско Господне, то это даже неудивительно. Алек тяжело вздохнул еще раз и полез разбираться со своими документами, уже представляя, насколько бесполезно это занятие. И это ужесточение правил… неужели они серьезно? Это они так готовятся к будущей войне с Бейном? Устраняют всех возможных шпионов? Какая же глупость… «Тесные романтические/сексуальные/профессиональные/дружеские связи при жизни (т.е. до момента непосредственной смерти) с грешником при учете факторов а) не были произведены действия в сопротивление его греху б) отношения не были принудительно навязанными (смотреть пункт 34.12 изнасилование, 34.17 похищение, 1.0 семейное родство, 152.17 работа в медицинском учреждении и тд) — Работа в медицинском учреждении — самый страшный грех, — подмигнула ему хихикающая молодая девушка с такой же стопкой бумаг. Хелен, насколько помнил Алек Алек невольно улыбнулся сквозь стиснутые зубы. Следующие пункты стерли улыбку с его лица — их становилось все больше и их разумность и обоснованность заставляли его сомневаться в возможности реализации их на практике. То есть, бредни старых хрыщей — любезно пояснила сидящая рядом девушка. Скорее всего, это напридумывало руководство, чтобы сделать вид бурной деятельности и доказать, что они созданы не просто так. Алек не мог с ней не согласиться. Но лучше оповестить об этом Андерхилла. Даже если добавление в реестр новых критериев — очередное изменение ради создания иллюзии прогресса перед высшим начальством, все равно береженого Бог бережет. Сколько прошло часов Алек не понял, потому что он потерялся в одинаковых строчках текста перед глазами. Он подчеркивал красным изредка встречавшихся нарушителей по новым критериям и откладывал в сторону. Несмотря на то, что они встречались не так уж часто, стопка становилась все больше и больше, и Алек напряженно закусил губу, поражаясь тому, насколько ужесточили правила… Неужели всех их изгонят из Рая? И за что? Нет, наверное, Хелен права и это очередная дурацкая политическая забава. — Бюрократия — игрушка Сатаны, — уверенно произнесла Хелен. Алек не нашел, в чем ей возразить. Еще часов через пять Хелен уткнулась лицом в последние бланки имен на «Я» и без стеснения простонала от отчаяния. Алек негласно ее поддержал, расплывчатым взглядом рассматривая фотографию Маризы. Ее послужной военный список был больше, чем он мог себе представить и на самом деле немного пугающим. Разве их религия не была основана на добре и любви к своему ближнему? Нет? Ну как скажете… Зато в списке ее поражений нашлась и фотография ухмыляющегося Бейна… Потерять целую роту в сражении с одним только Магнусом. Неудивительно, что она его так ненавидела. — Я вам принес чай, — жизнерадостно прозвучал над его головой Ходж, и Алек вздрогнул, чуть не выкинув в сторону досье как попавшийся вор-карманник. Ходж поставил две чашки зеленого чая перед Хелен и ним. — Спасибо большое, сэр, — улыбнулся ему Алек сквозь силу и без тени сомнения оставил Маризу в подозреваемых. — Лучший босс, — с удовольствием констатировала факт Хелен. — Неужели кто-то и правда собирается зачищать нас? — она указала тонким пальцем на кипу подозреваемых. — Такие расходы, такие потери… это нецелесообразно! — Солидарен, — согласился с ней Ходж, присаживаясь рядом с ними. — Я вам говорю, мы здесь тратим время впустую. Мы принесли бы больше пользы, занимаясь отстирыванием пятен с исключительно белых воротничков начальства. Хелен рассмеялась, и Алек невольно подхватил ее смех. И правда, кто еще собирается ответственно исполнять свою работу в этом бюрократическом аппарате? Чушь.

***

Несколько дней все было тихо, и Алек окончательно успокоился. В пятницу он пришел к Изабель вновь и, как ни странно, Магнус пришел вместе с ним. Это были странные часы, полные неожиданного спокойствия и надежды. Бейн, несмотря на очевидную опасность, тянул к себе все больше — потому что игрался с пушистым котом на коленках, получив в отместку кучу царапин, и при этом улыбался так светло и мирно, будто он и не был демоном. Изабель смеялась над белой шерстью, испачкавшей идеальный костюм Бейна, но он даже не замечал, чеша за ушком питомца. Алек умирал. Они говорили. Долго говорили — пожалуй, Алек никогда не слышал, чтобы Магнус так долго разглагольствовал о чем-то… да и в принципе говорил больше пяти минут, никому не угрожая и не делая пошлых намеков. Хотя, были парочка бесстыдных комплиментов, которые заставляли Алека против воли краснеть, но в остальном Бейн казался… спокойным. Будто его альтернативная версия. Словно сбежав из Ада, он становился лучшей версией самого себя, не нуждаясь в том, чтобы доказывать свою власть. Это впервые заставило Лайтвуда задуматься — а почему Магнус не покинул Эдом до сих пор? Здесь, на Земле, у него открывалось второе дыхание. Он был тираном и демоном, обманщиком, манипулятором, но это не мешало ему быть невероятно умным собеседником с ехидными, но точными комментариями почти в любой сфере — искусство, мода, музыка, история, политика. Алек, признаться, заслушивался. — Вот так Вельзевул и придумал эту систему налогов, — охотно делился он информацией. — Например, вот дом Иззи, тебе его купил твой супруг? — Еще чего, доверять мужчине такие важные дела, — оскорблено поджала губы Изабель. — Я не настолько глупа! Вообще, это что-то вроде дани уважения от правительства. Я героиня войны, — пояснила она Алеку и Магнусу. — Конечно, в армию меня сначала не взяли, но я смогла стать частью партизанского отряда, тогда мы еще жили в Европе, потом после ранения я вместе с другими девушками прошла обучение, очень короткое, но информативное на снайперов. Я потеряла почти всех из моих боевых подруг и чуть не погибла сама. Мой второй муж спас меня, когда я умирала от пуль в бедре, плече и груди, — она вздохнула. — Он был чудесным, пусть и умер до конца войны. До сих пор помню, как он смеялся и говорил, что мне повезло невероятно, что мне не задели жизненно важные органы. Я говорила, что у меня настолько холодное сердце, что пулям его не взять. Это было так ценно, что Алек невольно остался тут еще на час. Потом еще. И еще. Они разговаривали весь вечер и часть ночи, когда Изабель улеглась спать, а они с Бейном остались на кухне с чашками остывшего чая, не в силах замолчать и уйти. — У меня тоже был кот, — вздохнул Магнус. В ответ на вопросительный взгляд голубых глаз, он пояснил: — Еще при жизни. Чудное создание. Я любил его всем сердцем. В голодные времена он ловил мне крыс, и я не умер с голоду… Я не знаю, что с ним стало после того, как я навсегда покинул землю. Он уже тогда был старым и дряхлым… — А почему у тебя сейчас нет кота? — немного рассеянно спросил Алек, бессмысленно мешая ложкой свой чай без сахара. — Что? — фыркнул Магнус. — Я живу в Аду. — Именно, ты один из Владык Ада, ты можешь делать все, что хочешь, — заявил Алек, активно жестикулируя и чуть не смахнув чашку со стола. — Если есть адские псы, почему бы не сотворить адских котов? Глаза Магнуса загорелись совершенно новым огнем — веселья, интереса и азарта. Они сорвались ночью из маленького дома в ближайший приют. Разумеется, он был закрыт, но когда это кого-то останавливало? Они совершили взлом с проникновением — абсолютно бесстыдно, но Алеку очень понравилось, и Магнус тут же двинулся к клеткам, рассматривая животных. Они проторчали там около часа, пока идеальный кандидат с похожим высокомерным взглядом желтых глаз (от Магнуса) и внешней очаровательной пушистостью (от Алека, но сам он в это не верил) не был гордо возложен в руки к Бейну. — Его имя должно быть таким же помпезным, — уверенно произнес Магнус, гладя кота по шерсти. — Что-то претенциозное, ироничное и одновременно настолько дурацкое, чтобы никто ничего не понял. И с отсылкой на китайского коммунистического тирана. — Понятия не имею, о чем ты, — пробормотал Алек со смешком. — Хм, как тебе Котмодей? — прищурился Магнус. — Котострофа… Темный Кот. Котиэль. Коцифер… Хмм, нет, слишком мало китайского коммунистического лидера в имени. Огненнобездный Мяо. Уныло. Повелитель Мяо? Дешево. Разрушитель Миров и Всего Сущего Мяо? — Председатель Мяо? — предложил Алек, откидываясь назад на столе, на котором он сидел в ожидании идеального имени. — Божественно, — торжественно прошептал Магнус. Алек тихо фыркнул и почесал за ушком котенка, стараясь не замечать, как их с Магнусом руки соприкоснулись. Маленький пушистый комочек тут же замурлыкал и потянулся к нему, напрашиваясь на поглаживания. Магнус притворно надул губы. — Он любит тебя больше, — явно обвинял его Магнус. — Ничего не могу поделать с моим природным обаянием, — закатил глаза Алек. — Я могу убить тебя, и Мяо будет любить меня больше — с хитрым прищуром проговорил Магнус. — Нет, он не сможет тебе этого простить, — заявил Алек. — Черт, ты прав. Они снова рассмеялись. Часы, висящие над их головой, громко прозвенели, и Алек едва не слетел со стола. Они с Магнусом взглянули друг на друга как на незнакомцев. Щеки опалил жар от одной только мысли, что он в кошачьем приюте с Высшим демоном. Они оба не могли поверить в нелепость этой ситуации. — Ты никогда ничего не видел, — с явной угрозой прошипел Магнус. — Хорошо, — быстро кивнул Алек и опустил взгляд. — А мы еще увидимся...? — О, так ты у нас жадный ангел? — приподнял бровь Магнус, но в его голосе слышалось явное удовольствие. — Мое время очень ценно… но если мы поедем в Париж, то мне придется уступить. — Почему в Париж? — недоуменно спросил Алек. — Потому что там невероятно хорошая еда, красивые виды и мой любимый магазин кружевного нижнего белья и ошейников, — подмигнул ему Магнус. Алек растворился прежде, чем он договорил. Магнус расхохотался, все еще бережно держа в руках Мяо. Все-таки Алек делал его… лучше.

***

Магнус шантажом, флиртом и своим природным обаянием все-таки заставил Алека посмотреть с ним мир смертных. О, этот ангел был изумителен. Магнус с трудом сдерживал свой слишком очевидный интерес, но Алек, казалось, совершенно не возражал и лишь мягко улыбался, когда Магнус показывал ему очередное странное блюдо. Спектр его эмоций резко сменялся от явного недовольства к крайнему смущению, порой он просто замирал, смотря то в тарелку, то в золотые глаза Бейна и любуясь его точеным профилем, когда думал, что он его не видел. Светлая аура Алека тушевалась и краснела, показывая его стеснение, недоумение, но в большей части — подгоняемое желанием любопытство и всплески возбуждения. Они оба стояли на грани, завороженные друг другом и ждущие, кто же первым рискнет переступить через собственное «я». — Смертные такие странные, — чуть поморщился Алек, зачерпывая ложкой буйабес и косясь в сторону зеленоватого блюда в другой миске. Иметь с ним контакт ближе, чем зрительный, он не хотел. — Европейская кухня словно кидает в миску все самое странное, тушит, варит или печет, а потом посыпает непонятную массу тимьяном и базиликом и делает вид, что так и было задумано. — Не будь консерватором, лисенок, — подмигнул ему Магнус. — Это нетипично для тебя, но всегда нужно быть готовым впустить в свою жизнь перемены… — Я готов впустить в свою жизнь перемены. А крупу в лягушачьем желудке — нет, — поджал губы Алек. Магнус хотел этого ангела так сильно, что ему самому становилось страшно. Он так скучал по чистым душам, не пытающимся казаться идеальными, пустоголовыми борцами за невидимую справедливость, лживой добродетелью в белом пальто. Алек был угрюмым, лукавым, хитрым лисенком, определенно нездорово привязывался к смертным, был готов умереть за дорогих ему людей, хотел защитить каждого линяющего голубя в округе, при этом оставался невероятно красивым лживым ангелом с теплой и ласковой даже аурой, определенно манипулировал ангелами (и некоторыми демонами), а еще абсолютно не отличал вилку для рыбы и мяса и не мог смаковать вино. Магнус впервые за все свои столетия ощущал истинную жажду. Алек будил в нем что-то демоническое, первородное, заставляющее кровь в жилах бежать быстрее от судорожных ударов сердца, а глаза все чаще срывались на золото, полыхая дьявольскими искрами. Отец искушал Магнуса столетиями, но потерпел поражение. А этот ангел просто пришел к нему с просьбой, согласился прогуляться в благодарность, потом изучал с ним мир смертных — и у Бейна слетают предохранители и намордники его внутренних демонов. Отец бы назвал его жалким, Камилла бы рассмеялась ему в лицо, но Магнусу так нравилось это новое ощущение — будто на наркотик, он подсел на тепло, свободу и лукавую улыбку маленького лисенка. — Магнус? — осторожно спросил Алек. — Все в порядке? Просто твои глаза, они мерцают… это красиво, но люди начнут что-то подозревать… — Все не в порядке, — тяжело вздохнул Магнус, пронзая Алека взглядом. — Ты разрушил все имеющиеся порядки. Идем. — Мы не заплатили… — заметил Алек, нервозно поглядывая на официанта. — У тебя есть деньги смертных…? — У меня есть кое-что получше, — Магнус подмигнул ему. Алек взглянул на него откровенно недоуменно, инстинктивно закусывая губу. Магнус безо всяких сомнений взорвал лоток с мороженым, и сладкая субстанция под визги примитивных разлетелась по сторонам, им на лица, одежду и волосы. На щеке Алека медленно растеклась розовая капля. Он, не сводя напряженного взгляда с демона, стер ее пальцем и, как ни в чем не бывало, слизнул мороженое, обхватывая подушечку пальца губами. У Магнуса в руках разорвалась пиалка с голубым черничным кремом — уже точно не по плану. Алек раздраженно — скорее притворно — вздохнул сквозь стиснутые зубы и неожиданно даже для самого себя схватил Магнуса за руку, силой поднимая с места и таща за собой. Официанты явно были слишком ошарашены произошедшим, чтобы помнить об их счете, а Бейн слишком ошеломлен внезапной дерзостью своего ангела, чтобы сопротивляться. Алек не собирался останавливаться. — Ну все, хватит, — буркнул он. Под недоуменные взгляды прохожих Алек повел Магнуса за собой и вскоре затерялся с ним в одном из сотен дворов лабиринтов, подталкивая его в пустынную подворотню. Магнус судорожно сжимает его ладонь и не выдерживает, резко прижимая ангела к ближайшей стене. Его хватка не дает ангелу лишний раз пошевельнуться, и Магнус чувствует под своими ладонями заполошно бьющееся сердце. Он неотрывно смотрит в его полубезумные глаза, делясь с ним горячим дыханием на двоих, желая прикоснуться еще и еще, оказаться ближе, притереться обнаженным телом к его безупречной коже, связать своей властью и силой и навсегда оставить рядом с собой у его трона в Эдоме… О, он был бы главным украшением этого страшного места. Магнус снова бы обрел стимул сражаться и возвращаться домой. Алек хотел бы знать, о чем думает затаившийся демон, но защита на его разуме безупречна, и поэтому он воспользовался его заминкой и внезапно слизнул с его щеки остатки синего крема. Он отстранился также скоро и смотрит со смесью страха и вызова, кажется, сам не понимая своего поведения. Магнус рычит — по-настоящему рычит — вызывая у ангела дрожь в коленях, а потом путается пальцами в черных прядях, чтобы притянуть его ближе, заставить подчиниться и поцеловать его со всей имеющейся страстью, с гневом, с желанием, чтобы этот мальчишка осознал, что он с ним делает. Никто не имеет право играть с сердцем Высшего Демона. Но Алек, кажется, не собирается спрашивать разрешения. Поцелуй выходит рваным и безумным, пальцы Алека вжимаются до боли в плечи, они оба перестают дышать, им и не нужно. Им ничто не нужно, кроме сорванных стонов и глубоких прикосновений губ; грядущая война, интриги, Белькур, чистки, ложь, огромная разница между ними — всё уходит далеко на задний план, исчезает в водовороте того чувства, что они не могут контролировать. Даже звучит смешно — Владыка Похоти и Ангел Господень, бывший купидон, влюбились. Словно начало очень странного анекдота, который забавен лишь после третьего стакана неразбавленного виски. После пятого он становится грустным. Болезненная хватка алековых пальцев ослабевает и превращается в объятие — резонансно нежное и теплое. Он не уверен, сколько они просто стоят и целуются в этой сырой подворотне, под окнами смертных, взорвав пиалки в ближайшем кафе. Им не нужно дышать, не нужно отстраняться, даже шея не затекает от неудобного положения — Магнус наконец-то чувствует себя на своем месте. Это все еще дико и неправильно, но ему хочется продолжать. Остаться в этом мгновении навеки. Пусть Ад и Рай воюют в очередной раз, пусть Эдом обрушится, пусть все они умрут — Магнус хочет остаться в ангельских объятиях навсегда. Алек знал, что это неправильно. У него была идеология — пусть он и верил в серую мораль — у него были принципы, у него даже план был, черт подери. Он не должен был так потерять голову, не должен был рухнуть в него, он не должен… Ему нравился Бейн, Господи его спаси. Сумасшедший древний демон, который красит глаза и пытает людей. Это было как минимум противоестественно. Как максимум — противозаконно, и ему грозило изгнание. Когда он успел так отчаяться и так пасть? Но ему было так хорошо целовать его — как ни разу не было в его жизни. Это ощущалось таким… правильным. Это сводило с ума, потому что Бейн был врагом номер один для него, потому что он лжец, распутник, Высший демон, убийца… Алек вновь поцеловал его. Черт его дери, как бы иронично сейчас это ни звучало. — Это ничего не меняет? — шепнул Алек в его полураскрытые губы, не имея сил оторваться от него дальше, чем на несколько миллиметров. — Мы все еще враги? — Разумеется, солнце, — хрипло пробормотал ему в ответ Бейн и вновь поцеловал его, невзирая на свои слова. Он бы хотел остаться здесь навечно. — Я ненавижу тебя всей душой. — Я тоже, — сказал Алек и впился в его губы новым поцелуем.

***

Но сейчас Алек понимал, что это не просто шутка. Его будто подвесили высоко над землей, лишили воздуха и опоры, выбив его из привычной картины мира, неверие, волнение и страх накатывали волнами. Он был тревожным и нервным, но никто ничего ему не мог сказать — половина была такой же, а вторая ликующей и кричащей патриотические лозунги. Андерхилл покинул Небеса еще прошлым вечером. Когда Алек на следующее утро пришел в архив, он не нашел ни Хелен, ни Ходжа. Их досье были перечеркнуты красным крестом, как и досье как минимум полусотни других воинов Господних. Алек был потерян. — Лапушка, сделай мне одну услугу — сожги их, — попросил его новый архиватор, абсолютно Алеку незнакомый. — Разве это не поручили Вам, сэр? — Что Лидия не узнает, то ей не повредит, — подмигнул ему мужчина и уселся за стол Ходжа, беспорядочно листая его журнал посещений. — И приготовь кофеек для начала. Или у него был секретарь? Алеку слишком было жалко слюны, чтобы плевать ему в кофе. Зато благодаря ему он смог получить все перечеркнутые досье и перед их уничтожением успел просмотреть почти все. Большая часть ни о чем ему не говорила — это были шпионы в демонических царствах, парочка ангелов, работающих с Бейном на ангельских судах, и несколько женщин и мужчин, живших с тиранами. Взгляд Алека зацепился за фамилию Фэйрчайлд и рыжие локоны некой Джослин. Мать Клэри… Интересная находка. Среди этой пачки он нашел и знакомые до боли имена. Ходж Старквезер при жизни работал с сыновьями Валентина Моргенштерна и обучал их, несмотря на то, что он был убийцей и его дети были не лучше. Хелен (оказывается, при жизни Блэкторн) позволяла себе резкие высказывания и имела демоническую кровь в жилах от кого-то из дальних родственников. Нелепо. Андерхилл… ну тут понятно, «подозрительные отношения с демоном, недекламированные ангельским советом». Алек был чертовски благодарен своей интуиции, что успел оповестить его до прихода инквизиции. По-другому он не мог их назвать. Алек не знал было ли чувство, охватившим его, облегчением, когда он не нашел имен Маризы и Джейса. Все-таки это были одни из немногих ангелов, что хоть немного любили его и остались здесь. Он вздохнул и в некотором оцепенении швырнул в огонь первые досье, отрешенно смотря, как они сгорают в пламени, обжигающем его лицо и ладони. Он чувствовал на себе чей-то пронизывающий взгляд, но комната была пуста. Алек прищурился и швырнул снова, завороженно рассматривая обугленную бумагу и вдыхая дым и пепел. Также сгорят их крылья, когда Высший Совет изгонит их с Небес. Взгляд не пропадал. Алек швырнул следующую партию и задумчиво взглянул на последнюю пачку с досье знакомых ему людей и невольно потянулся к ним. Он не хотел их сжигать и на мгновение прижал их к себе. Он практически слышал тихий шаг следящего за ним ангела. — Не советую, — проговорил до боли знакомый голос. — Джейс? — вскрикнул Алек, шокированный тем, что следил именно он. — Появись. Джейс послушно проявился среди книжных полок, но он не был похож на того замученного парня из Ада, наивного ребенка на Восхождении и придурка-смертного — он был… настоящим ангельским воином. Волосы, больше не собранные в модную прическу, стали неестественно идеально уложенными густыми золотыми кудрями, Джейс был облачен в позолоченные сияющие латы, его горделивая осанка и ангельский клинок за поясом выдавали в нем настоящего бойца. Его глаза — нечеловеческие, яркие и янтарные — сверкали доблестью, уверенностью и суровостью, каких Алек никогда не видел в его глазах. Что они сделали с его мальчиком? Алек отступил на шаг, когда Джейс подошел к нему. Это было по-настоящему страшное изменение, и Алек не знал, как они успели сотворить из этого милейшего опрометчивого и забавного придурка настоящего солдата. — Что ты тут делаешь? — пробормотал Алек. — Я хотел повидать тебя, — немного растерянно пробормотал Джейс, явно удивленный его реакцией. — И лучше сожги эти бумаги, а то будет хуже. Он вырвал из его дрожащих рук досье и швырнул их в пламя. Алек не мог ему что-то сказать, во все глаза глядя на мощную фигуру Джейса, облаченного в благородный металл. Почему Высший совет забирал у него все, чем он дорожил. Джейс протянул к нему руку, но Алек отшатнулся, не сводя с него проникновенного холодного взгляда. Блондин застыл и взглянул на него почти с болью. Он пытался разглядеть в этом новом монстре Франкенштейна хоть частичку прежнего несуразного Джейса, но видел лишь пустую оболочку воина Господнего. Видимо, когда ему промывали мозги во время Восхождения, они решили сделать из него бойца, инквизитора, длань Бога, которой он карает грешников… Ночной кошмар.