Моя душа, моя любовь, мое безумие

— Принц Бейн изъявил свое желание помочь Высшему Совету с поисками опасного преступника, — елейным голосом возвестил Себастьян, стоя в центре зала, окруженный презрительными взглядами ангелов. Ему было откровенно плевать, ни единой эмоции не появилось на его холеном лице. Алек не сводил с него напряженного взгляда, пока руки на автомате фиксировали каждое его слово. — Его Высочество также выразил свое возмущение, что подобные отвратительные преступники до сих пор могут ходить по этой Земле, и считает, что их нужно повесить на главной площади и оставить там в назидание, — его голос не дрогнул, абсолютно равнодушный к своим словам. — Позвольте Высшему Совету самому решать, как наказать преступников, — процедила Имоджен Эрондейл, с такой ненавистью в голосе, что Алек был удивлен, почему Себастьян не умер на месте. — Ну что Вы, дорогая леди Эрондейл, господин Бейн вовсе не хотел Вас обидеть, просто поддержал Вашу великолепную реформу. Позвольте выразить почтение, — он картинно поклонился. — Избавьте нас от демонического тщеславия, — отрезала Эрондейл с пренебрежением, достойным королев. — Как преступник Андерхилл оказался в Эдоме? — О, это такая интересная история, — Себастьян оскалился. — Это юное убожество сочло себя достойным просить политического убежища у Эдома. Конечно же, мы не знали истины — этот… — он щелкнул пальцами с крайне задумчивым выражением лица. — Лоренхилл удивительно талантливый лжец. Он сказал, что Вы совершенно обезумели в компании с прекраснейшей Маризой и решили сажать ангелов ни за что! Представьте, он осмелился оклеветать Вашу абсолютно законную реформу, по которой ангелы заслуженно получили наказание за очень серьезные преступления — общение с демонами по Вашему приказу, разговоры с грешниками при жизни и, Боже упаси, высказывание своего мнения! Я счастлив, что эти ужасные преступники будут изгнаны. Сарказм в его словах был настолько явным, что даже прямолинейные старые ангелы его уловили. В зале царила гробовая тишина — дисциплина в их рядах была сильна — но Алек не мог не уловить волнение в их разумах. Стыд, сомнения, боль, неверие, даже обида и ярость — в каждой душе речь Себастьяна нашла отклик. Алек чувствовал неуверенность во многих головах воинов — и это было лучшее, что мог сделать демон. Посеять сомнения и подтолкнуть слишком консервативных и терпеливых ангелов в сторону мятежа. Алек замер над бумагой, неуверенный, что ему надо записывать эту речь. Какого черта, Себастьян? Чего он добивается столь яркими речами? Или он действует по приказу Магнуса? Алек все еще не мог уловить его мысли. Даже сквозь безупречную защиту Имоджен пробилось глухое раздражение, а вот его разум не ощущался никак. Разум Андерхилла беспорядочно шелестел ему в ухо, и Алек поморщился от назойливой боли в голове, пытаясь послать ему свою поддержку и уверенность. Он не был уверен, что тот получил его невербальное послание — только Себастьян смерил его очень странным взглядом. — Какая претенциозная речь, — в голосе Эрондейл не звучало ни капли смятения. И не таких переживала эта женщина старой закалки. Стоит также учесть, что старая закалка для ангелов — это когда ты жил еще при Потопе. — Как и всегда, демон не разобрался в ситуации и пытается посеять смуту. Очень в вашем характере и очень жалко. Я так полагаю, Вам больше нечего сказать по делу? — Я не хотел Вас оскорбить, я искренне восхищаюсь Вами, — надул губы Себастьян. Эрондейл не удостоила его ответом. Алек не знал, как ему зафиксировать в официальном документе ее взгляд, полный спокойного величественного достоинства. Не дождавшись ответа, Себастьян пораженно вздохнул и снова заговорил. — Я могу присутствовать на казни нечистых? — Разумеется, нет, — тонкие губы Эрондейл высокомерно скривились. Алек понятия не имел, как можно одними губами выказать свое превосходство. — Ни один демон не имеет права присутствовать. — Ах, попытаться стоило, — отозвался Себастьян. — Простите за мою наглость, — он вновь поклонился. — Я благодарен Вам и Маризе за то, что я имею право хотя бы находиться в этой святыне, — Алек закатил глаза. — Если Вам нечего больше сказать, то мы вынуждены требовать покинуть зал суда, — холодно прервала его Мариза. Несмотря на то, что она была задета и возмущена сильнее судьи Эрондейл, она не позволила эмоциям просочиться в ее голос. — Было приятно иметь с Вами дело, — подмигнул им Себастьян. — Всего хорошего, господа и дамы, счастливой вам казни и успешных репрессий. Двое охранников подошли к нему с обеих сторон, и он размеренно пошел вслед за ними, настолько медленно, что это напоминало издевку. Судью Эрондейл это не остановило, и она махнула рукой Алеку, одним жестом показывая, чего она хочет. Алек так же подозревал, что его брали на подобные заседания потому, что он мог догадаться, что вышестоящие имеют в виду без единого слова. Это работало и на Магнусе. Но мысли о демоне вызывали тоску, так что Алек поспешно заявил: — Прошу сторону обвинения зачитать список заключенных и причину их задержания, — его голос был ровным и уверенным. Двери хлопнули, и Себастьян покинул здание ангельского суда. Алек не знал, почему его разум ощутил потерю — он все равно не мог достучаться до его головы, хотя появилось чувство того, что кого-то не хватало. Пока Мариза, гордо поднявшись и принявшись четко отрепетированным официальным тоном зачитывать свой список, Алек попытался нащупать, чего же ему так не хватало. Странно, вроде все на месте… Список все продолжался и продолжался, пугающе огромный — Алек с трудом мог представить эту толпу в темнице. Они могли бы уничтожить ее даже без своих сил — задавить численностью. Так в чем… До него вдруг дошла причина тишины в его голове. Исчезло привычная нервная мешанина разума Андерхилла. Алек моргнул и с сомнением воззрился на стоящего в центре зала Эндрю, его голова всё также была низко опущена — казалось, он даже не пошевелился с момента своего прибытия. Его крылья безжизненным грузом лежали на его спине, стянутые толстыми цепями, перетягивая чувствительную тонкую кожу. Какого черта? Почувствовав на себе его взгляд, Андерхилл приподнял голову и вдруг бесстыдно подмигнул ему. Алек дернулся, окончательно запутанный, привлекая к себе внимание Маризы. Он поспешил повесить на лицо маску профессиональной учтивости. Он не мог избавиться от нарастающего напряжения в глубине своей грудной клетки. — Спасибо, Мариза, — кивнула Имоджен с намеком на сухое одобрение в голосе. Наверное, Эрондейл не заваривала кофе, подумалось Алеку, — она прямо кофейное дерево ела. С корнями. — Эндрю Андерхилл, вам есть, что сказать в свое оправдание? — вступила в игру Джиа Пенхоллоу, изображая подобие ответчика. Это был тот самый максимум защиты, на которую был способен ангельский суд. Так сказать, зачем искать адвоката, строить линию защиты, собирать свидетелей, если всю эту волокиту и чрезмерное количество людей можно заменить одним только обвиняемым? Если бы Алек не знал, что Имоджен жила ещё при Потопе, он решил бы, что она занималась финансовыми пирамидами. Впрочем, возможно, она занималась реальными пирамидами — теми, что в Египте. Что за странные мысли в его голове? Типичная защитная реакция Алека — заменять злость, боль и страх на ядовитый сарказм. Он с волнением посмотрел на старого друга, с ужасом понимая, что его разум отдалялся все больше и больше, словно он ушёл далеко за пределы этого замка. Как такое могло произойти? Алек почувствовал во рту металлический вкус крови и тут же прекратил кусать губы от волнения. Эндрю поднял голову и смерил госпожу Эрондейл пронзительным взглядом металлических глаз. Алек вжался в свой неудобный стул, всем своим существом дожидаясь его слов. Поскорей бы кончился весь этот цирк! Но ведь тогда начнётся казнь… Алек не хотел даже думать об этом и с силой сжал кулаки, царапая ногтями кожу. Конечно, это не была казнь сама по себе — скорее даже просто изгнание, но… Оказаться беззащитным, бессильным посреди мира смертных, да ещё и наверняка с чудовищными переломами и ожогами… Алек никому не мог пожелать такой участи. И он был уверен, что не он один. Все-таки помимо доблести, чести и несокрушимости были и другие ангельские качества. Доброта. Милосердие. Умение прощать. Будто прочитав его мысли, Эндрю заговорил: — Я не буду умолять вас о прощении, — глухо начал он, и Алеку совершенно иррационально захотелось плакать. Слезами делу не поможешь, думай, Александр, думай, что ты можешь сделать. — Потому что не стоит уже надеяться на ангельскую доброту и всепрощение, — он усмехнулся. — Лишь только надеюсь, что у других осуждённых весомее причины быть здесь, чем у меня. — Значит, вам нечего сказать в свою защиту, — недовольно перебила его Мариза. — Тогда, судья Эрондейл, не стоит тратить время, и перейдём к приговору. — Нет, Мариза, — перебила её Пенхоллоу. — Он имеет право договорить до конца. Вы не можете его остановить. Мариза свирепо взглянула на неё, и Алек поспешил прийти к ней на помощь, чувствуя нарастающее чувство вины и сомнений в головах у охранников. — Так и есть, госпожа обвинитель, по закону подсудимый имеет право высказаться до конца, — поддержал он Пенхоллоу своим самым профессиональным тоном. — Продолжайте, — благосклонно проговорила Имоджен. Мариза недовольно взглянула на Алека, но тот отвернулся от неё обратно к своей машинке и Эндрю. Неожиданно он поднялся на ноги из своей склоненной позы, и охранники тут же метнулись к нему, держа его на расстоянии своих копий. Сердце сжалось от боли. Хотелось на мгновение столкнуть все разумы воедино и сорваться с места вместе с Эндрю, сбежав отсюда к чертям… Может быть, буквально к ним. Но Алек остался сидеть на месте, проклиная себя за это. — Спасибо за такую честь, судья Эрондейл, — смиренно проговорил Эндрю, делая вид, будто это не его окружили вооружённые бойцы. — Я лишь хочу сказать, что все мы заслуживаем права на ошибку. И не стоит лишь из-за того, что кто-то однажды оступился, изгонять его из Рая. — Бог создал нас, чтобы мы были лучшими в этом мире и вершили правосудие, — в голосе Эрондейл прозвучало почтение. — Ангелы не имеют права оступиться. Ваше время вышло, Андерхилл, я прошу Маризу зачитать окончательный приговор. — Исходя из совокупности всех фактов и выступлений подсудимого, сторона обвинения считает единственным возможным наказанием за грехи, совершенные перед лицом Высшего Совета, признать всех заключенных виновными и немедленно подвергнуть их процедуре изгнания, — ровным тоном прочитала Мариза, ни капли не смутившись от сказанных слов. Алека замутило. — Прошу прощения, судья Эрондейл? — осторожно подал он голос, нервно вцепившись в свой стол. — Разве мы не должны выслушать всех заключенных? — Они все уже были допрошены и сознались в своей вине, они не нуждались в публичном суде — Андерхилл был единственным, кто попытался избежать правосудия, — объяснила ему Имоджен. — Впрочем, не знала, что вам позволено задавать вопросы, мистер Лайтвуд. — Прошу прощения, судья Эрондейл, — безжизненно протянул Алек. — Суд присяжных, прошу поднять руки, кто согласен с данным приговором. Некоторые подняли руки почти мгновенно, даже не задумываясь. Многие потянули несколько секунд или даже минут, тихо переговариваясь и делая заметки в блокноте. А какая-то часть ангелов даже не подняла руки — это было небывалым событием в Раю, обычно, все суды решались единогласно. Конечно, большинство всё ещё были за, но… Даже такое число протестующих было в новинку. — Большинством было принято решение о казни всех заключенных, — в голосе Эрондейл звучало едва слышимое разочарование и недовольство тем, что на этот раз голосование не было единогласным. — Властью, данной мне Высшим Советом и Господом, я приговариваю к немедленному изгнанию Эндрю Андерхилла, Хелен Блэкторн, Ходжа Старквезера… Её голос неумолимо раздавался в гробовой тишине зала. Имена обречённых повторялись многократно эхом, давя на всех присутствующих, а список все не кончался — и в головах у многих разгорался неудержимый праведный гнев. Алек хотел, чтобы он привёл хоть к чему-то, а не просто сжёг их изнутри. Он чувствовал на себе испытующий взгляд Алины, которая явно ожидала, когда Магнус вступит в игру, но Алек делал вид, что ему нет никакого дела до происходящего. Признаться в том, что он сам запутан и напуган было жалко, неправильно и это наполняло его душу виной. Имена заключенных били набатом по барабанным перепонкам, и Алек с трудом держал лицо. Пусть это все закончится, пусть это все закончится… Алек не был уверен, в какой момент все поднялись со своих мест. Он не знал, когда воины выстроились в ряд и вышли из зала, чтобы привести заключенных. Алек не помнил, как он оказался на краю обрыва у высокого постамента, около которого выстроилась очередь из тех, кого предстояло казнить. Их мысли отражались в его разуме болью настолько сильной, что хотелось сбежать, но Алек стоял на месте, пустым взглядом смотря на связывающие их крылья цепи и скованные железом руки. На самом краю было ветрено. Пустота звала и манила к себе, поэтому даже палач держался от неё подальше, зачитывая свой протокол. Алек не слышал ни слова, слишком запутанный голосами в голове и неверием в происходящее. Андерхилл стоял на постаменте, и Александр застыл, очарованный тем, как неумолимый ветер колыхал его кудри. Прости. Прости. Прошу. Может быть, он мог управлять разумом палача и не дать ему совершить казнь? Стоящие повсюду воины, удерживающие и так беззащитных заключенных, определённо помешали бы ему это сделать. Что Алек тут делал? Он не знал. Ему оставалось надеяться, что его не заставят потом записывать имена всех павших сегодня. Хотя… Вероятно, он был здесь ради этого. Не в силах примириться с жестокостью этого мира. Хотелось крикнуть в толпу, разбудить тех воинов, что поклялись защищать их, а теперь сами убивали. Был ли в этом толк или Алек бы обрек себя на смерть? Голоса шумели в его голове в такт с порывами ветра, который должен был унести его друзей навсегда. Мерный голос палача резал слух. Лязг цепей гармонично вписывался в эту какофонию ужаса. Воины грубо покрикивали на тех, кто не так ровно ждал своей смерти, как положено в протоколе. Рука палача грубо схватила волосы Эндрю, готовая столкнуть его с постамента в любую секунду. Алек прикрыл глаза на мгновение. А потом все замолкло. — Братья и сестры, — прозвучал громоподобный голос Эндрю. Он никогда прежде не звучал так властно и сильно, заставляя каждого здесь замереть и выслушать его. — Почему мы здесь? Почему мы молчаливо терпим то, что нас казнят ни за что? Почему наши братья и сестры пошли против нас? Если бы Бог хотел нашей смерти, он бы не дал нам крыльев. Мы все заслужили быть здесь. Так не позволим же другим рушить наши судьбы! Все замолкли в один миг, смотря на Андерхилла. Он выглядел гордо и свободно, даже в цепях на высоком постаменте, растрепанный ветром и готовый распрощаться с жизнью. Кто-то смотрел с ненавистью, кто-то с надеждой и страхом, а кто-то — с яростным желанием пойти за ним. — Заткнись, нечестивец, — приказал ему резко палач и сильнее схватил за волосы, готовясь сбросить. — Я больше не буду молчать. Выслушали бы меня судьи, если бы не я был в цепях? Пошли бы наши храбрые воины против нас, если бы в цепях были они? Он взмахнул ладонью, насколько позволяли цепи — и вдруг под дружный восторженно-напуганный вздох руки палача сковало железо, а его крылья крепко связали. Андерхилл был свободен безо всяких усилий, будто священный металл, сдерживающий ангельскую силу, не был ему помехой. Палач несколько мгновений комично дёргал руками, а затем в страхе отшатнулся от Эндрю. Он не успел отдать приказ как копья и мечи были уже направлены на Андерхилла. Все взгляды были только на нем, и он вдруг улыбнулся — легко и спокойно, как улыбаются лидеры, глядя на своих покорных рабов, некогда бывших врагами. — Смотрите, братья и сестры, те, кого мы выбрали защищать нападают на безоружного, — глубоким и сильным тоном проговорил он. — Разве их выбрали ради этого? Чтобы проливать кровь тех, кого он поклялся защищать? Прошу вас не сводить все это к кровавой бойне только из-за приказа Высших мира сего, которым плевать на нас всех. Вы не пушечное мясо. И вы не их рабы, готовые убивать своих по малейшему приказу. Слова Эндрю оседали словно тяжёлая каменная пыль, пробиваясь к каждому в голову страхом, верой, надеждой, гневом, недоумением и ненавистью. Алек смотрел на него и не узнавал Андерхилла, но лишь надеялся, что его слова хоть кого-то затронули настолько, чтобы он перешёл на их сторону. — Он прав! — громко заявила Алина, опуская свой меч и направляя его в горло стоящему рядом воину. — Мы поклялись защищать их! Так не дадим власти помешать нам делать то, ради чего мы были созданы. Несколько воинов последовали за ней и встали рядом с перепуганными заключённым, закрывая их от остальных и держа свое оружие направленным против остальных. Андерхилл продолжал улыбаться, несмотря на то, что вооружённый враг все ещё был в большинстве. — Хорошо, — вкрадчиво произнёс он, и по телу Алека пробежали мурашки. Это был другой голос, но этот мурлыкающий тон он узнал бы везде. — Каждый выбрал свою судьбу. Да будет так. Он взмахнул руками в театральном жесте, заставив воинов дернуться, но они не успели использовать оружие против него — оно исчезло из их рук, тут же стянутых цепями, снятых с бывших заключенных. Безо всяких усилий, без подготовки и долгих планов — Эндрю делал это так легко, будто был рождён ради этого бунта. Воины, потерявшие свою силу и оружие, растерялись и, как бы они ни пытались этого скрыть — явно были напуганы. Алек тонул в их панических мыслях как в глубоком омуте, заполненном не водой, а чем-то грязным, тянучим и до дрожи холодным. Они ожидали нападения — и неизбежной смерти. Алек бы не удивился, если бы Джейс первым пошёл в бой одними только ногами — ну и чугунной головой. — Наверное, вы готовитесь к жестокой смерти, — почти лениво спросил у них Эндрю, мастерски играясь с полутонами между небрежностью и заботой. — Напрасно. Мы — не Высший совет и даже не воины Господни. Мы не будем убивать беззащитных. Мы не поднимем оружие на наших братьев и сестёр. Его слова были воспринять с шумным одобрением, аплодисментами и криками. Освобождённые ликовали от счастья, опьяненные утерянной свободой. Большинство из них пошло бы за Эндрю на смерть. Но Алек знал, что многие испытали облегчение от того, что им не надо было убивать — Андерхилл выбрал чертовски правильную стратегию. Алек бы даже ему похлопал, если бы не подозревал, что под его личиной прячется кто-то другой — продуманный, хитрый и определённо не ангел. Революционеры, какими бы светлыми не были их помыслы, не становились ангелами. Потому что любая революция построена на крови. — Братья и сестры, — торжественно сказал Эндрю. — Если вы готовы пойти за мной, сегодня будет исторический день, когда мы избавимся от гнета Высшего совета! Сейчас, когда лучшие их воины остались здесь, мы можем штурмовать здание суда и одолеть тех, из-за кого мы чуть не потеряли всё. Если наши братья и сестры, которые сейчас пленены, хотят пойти с нами, я отпущу их. Если нет, то в новом мире, созданном нами, для них все равно найдётся место. Мы не будем никого судить за их старые ошибки. Но — всё это только, если вы все захотите. Если все откажутся, мы просто разбежимся по домам и никогда об этом не вспомним. Любой может занять нейтральную позицию. Так что вы выберете, братья и сестры? Только нам решать, каким будет наше будущее! Мы вместо я. Братья и сестры как обращение. Милосердие, но при этом и месть. Едва ли выполнимые, но очень красивые планы. Выбор. Это было так изящно, Алек был готов стонать от восторга. И не он один, судя по сотням одобряющих, восторженных и верящих ему разумов. Были и те, кто хотел остаться в мире — как среди пленных, так и свободных. Но были и воины, впечатлившиеся его речью и готовые поддержать. Неудивительно, ведь большую часть их собрали принудительно, а те, кто шли за благородной целью, верой и битвами, нашли их здесь. — Сегодня мы восстанем! — вдруг воскликнул Джордан Кайл, связанный цепями. — Мы не дадим им управлять собой! Забавно — именно это они сейчас и делали. — Мы будем сражаться за свою свободу! — поддержал его неожиданно Ходж, чьи мысли были далеки от мирных. Алек и не подозревал, насколько он был жесток — за маской мудрого архиватора не было этого видно. Алек не хотел думать о том, что некоторые здесь были осуждены не напрасно. — Мы создадим лучший мир! — хором поддержали его некоторые воины, среди которых Алек с удивлением заметил Раджа. Заметить его было тяжело — неуверенный в том, кто победит, он старался держаться обеих сторон, чтобы в случае выигрыша одной мгновенно примкнуть к ней. — Братья и сестры, одумайтесь! — подал голос Джейс. — Кому мы доверяем? Проходимцу, преступнику, изменнику, который бежал в демоническое царство? — Ты ведь Джейс, верно? — неожиданно поддержал разговор Эндрю, и Алек разочарованно цокнул. Показать, что ты близок к массе, назвав одного из них по имени. Ну это уже не изящно — это практически перебор. — Ты совсем молод, Джейс, и возможно, ты пожалеешь об этих словах спустя век или два, но сейчас выбирай свою дорогу, Джейс. И помни, что каждый заслуживает второго шанса. Ведь ты его и получил, когда Александр вытащил тебя из Эдома за связь с демоницей? Джейс вздрогнул, задетый за живое — Андерхилл явно знал, куда целиться. Алек почувствовал на себе чужие взгляды, но не был уверен, что знает, что им сказать. Он не был человеком речей, он всегда выступал за действия, но от него очевидно ждали хоть какой-то отдачи. — Поступайте так, как велит вам сердце, — тихо сказал он. — Ваше тело может рваться в бой, а разум — бояться последствий, но сердце всегда укажет нужный путь. — Красиво, — улыбнулся ему Андерхилл и обратился к ангелам. — Вы готовы пойти за мной? — Да! — в такт прозвучали голоса. — Вы готовы сражаться за свою свободу? — Да! — нестройный хор голосов стал громче. — Тогда я объявляю начало новой эпохи! — триумфальной возвестил Андерхилл. Все произошло в мгновение ока, никто и не успел опомниться как Эндрю столкнул в пропасть своего палача. Тот кричал громче, чем все голоса в голове у Алека. А потом мечи оказались в руках у тех, кто был в плену, с воинов спали цепи — и произошло то, что случилось бы неизбежно. В скучных учебниках по истории это написали бы жирным шрифтом в графе «начало мятежа». Или может быть, в причинах? Это было не так важно — были просто ангелы, борющиеся за свою свободу впервые за несколько тысячелетий. Не будь Алек так поражён, он бы похлопал изяществу этого бунта. Он не начался бы ещё пару столетий, если бы не Эндрю. Все, кто желал этого, сорвались с места и взлетели навстречу своей судьбе — под синевой небес их мечи горели священным пламенем. Кто-то остался и на земле, и Алек был в их числе. Он не боялся и не собирался им мешать — просто он чувствовал, что ему надо остаться. Алек в мешанине тел, крыльев, оружия и цепей видел, как Алина схватила за руку бледную взволнованную Хелен, и они обе сбежали с битвы, найдя в этом мире вещи более важные, чем власть. Алек был счастлив за них. Алек знал, что подкрепление скоро придёт и что совсем недалеко здание суда, но он не мог отвести взгляда от блестящих глаз Эндрю, слишком наслаждавшегося происходящим для ангела. Почему-то он не спешил возглавить свою новообразовавшуюся армию. У них были пленные — и Алек рассчитывал, что они используют их с умом. Он нигде не видел Джейса, и это заставило его волноваться, но он не успел сдвинуться с места на его поиски — сзади его обхватили руки и с удивительной силой потянули наверх. Во всеобщей суматохе разгорающейся битве никто и не заметил их исчезновения. Андерхилл крепко схватил его и прижал к стене, скрывая от чужих глаз. В том, что это был не он, не было никаких сомнений, но он лишь подтвердил мысли Алека, когда тот вдруг поцеловал его — коротко, но с таким голодом, будто мечтал это сделать уже давно. Его глаза блестели чем-то демоническим. Светлому образу Андерхилла, его чистым глазам и милым кудрям совсем не соответствовал его одержимый взгляд. Алек улыбнулся ему, несмотря на противоречивую бурю эмоций, царапавшую его грудь, и неутомимую мигрень. — Почему же новоявленный лидер не летит в первых рядах? — подыграл Лайтвуд ему с усмешкой. — Им не нужен новый лидер, у них и своих предостаточно. Все, что им нужно было — это лёгкий толчок. И я его сделал. Почти без убийств, как ты мог заметить, — Эндрю озорно подмигнул ему. На его лице это выглядело чертовски странно, и Алек поморщился. — Это уже невозможно, — сказал он почти брезгливо. — Я не могу так говорить с Эндрю, это ужасно. Яви свое истинное лицо. — Значит, своему другу ты предпочитаешь грязного демона? — играючи спросил он, не сдерживая однако широкой улыбки. — Не могу сказать, что я недоволен этим фактом. Он помпезно встал перед Алеком во всей красе и щёлкнул пальцами. Волосы начали темнеть, глаза становились уже, радужка переливалась от родного серого к золотому, привычная скромная одежда Андерхилла сменялась чем-то совершенно неприличным и при этом элегантным. Но самая красивая и пугающая трансформация происходила с крыльями — словно ломались кости и чернела кожа под опадающими перьями. Это было до того жутко, что завораживающе — и Алек застыл на месте, пока Магнус снова не поцеловал его. Это было не так, как в человеческом мире, когда их сущности не играли большой роли, но это не было и похоже на обжигающие поцелуи из Ада — на этот раз это был мир Алека. Он ощущал странную власть. Его руки, касающиеся широких плеч демона, согревали его кожу, а губы — практически обжигали. Магнусу нравилось это чувство. Если бы Рай по какой-то необъективной причине не записал бы его в номер один врагов всего сущего, он остался бы здесь подольше. Но как бы ни манила мысль целовать здесь Александра вечность, им пришлось отстраниться, — скорее от беспокойства ангела, явно уверенного, что он уже сжег ему губу. Какая малая цена! — Я скучал, — вдруг застенчиво признался Алек. — Ты не представляешь, как я скучал, — жарко прошептал ему Магнус с улыбкой, которую почти можно было назвать нежной. — Поэтому я и здесь. Надеюсь, ты доволен, мой ангел? — Ты удивил меня — признался Алек, кладя голову ему на плечо. — Я думал, что твоё появление будет более… Театральным, наверное. — Что может быть более театральным, чем эта трагикомедия недореволюции? — фальшиво возмутился Магнус, и Алек был почти уверен, что он закатил глаза. — Я в своей длинной жизни ни разу не произносил речи клишированней, примитивней и претенциозней, чем сегодня! Не всякий смертный бы на неё повёлся, но вашим нервным в самый раз. И заметь, почти без крови — только тот палач взбесил меня, когда схватил за волосы, и я не удержался. Но знаешь, я убивал и за меньшее. — Мне приятно это слышать, — фыркнул Алек, теснее прижимаясь к нему вопреки своему язвительному тону. — Но если ты хочешь кровавой бойни, эффектных взрывов и переворотов, ты просто попроси… Магнус почувствовал дуновение ангельской магии прежде, чем раскаленный клинок влетел ему в лицо, и он был благодарен своему опыту за это. Он небрежно взмахнул ладонью, и оружие прошло мимо, пробив насквозь основание статуи Разиэля, у которой они с Алеком прятались. Разъяренный и определённо взволнованный Джейс Эрондейл не испытывал никакого стыда за то, что их прервал — напротив, он смотрел на Магнуса с нескрываемой ненавистью. — Так вот, кто всё это затеял! — крикнул он с гневом и поднял руки к небу, формируя золотистый шар из света. Алек замер, неуверенный, что видел ещё ангелов способных управлять своей силой на второй месяц после обращения. — Я должен был догадаться, что здесь воняет демонической отравой! — Проверься у лора, лапочка, это шанель, — небрежно ответил ему Магнус, совершенно не волнуясь о том, что его подожжет ангел. Алек восхищался его умением держать себя в руках. Джейс несдержанно зарычал — это был настоящий рык, как у разозленного зверя — и метнул в него пламенный шар. Магнусу не нужно было долго концентрироваться — его чёткие отрывистые движения были натренированы годами — и огонь погас мгновенно, как маленький костёр во влажной листве. Но Джейс не стал дальше ждать — шаг за шагом он посылал в демона острые маленькие лезвия, сотканные его силой — и Бейн с тем же спокойствием их отражал. Джейс подбирался ближе неумолимо и быстро, намереваясь его уничтожить. Плазменные потоки. Град искр. Много огня и запаха дыма и пепла — Алек с удивлением заметил, что у Джейса явный талант к огненной магии — а ведь это характерно для демонов. Могло ли так на него повлиять пребывание в Эдоме? — Поосторожнее с шарами, блондинка, иначе мне придётся забрать тебя обратно в Эдом, — Магнус все ещё насмехался, не воспринимая его всерьёз. — Знаешь, а в наказание я заберу туда Александра! Наверное, он слишком задумался о Джейсе или долго залюбовался на быстрые, мощные атаки ангела и то, как игрался с ним Бейн, словно с котёнком, ловящим мышку на ниточке, но он едва не упустил момент, когда новая огненная стрела пролетела слишком быстро от его лица. Алек едва успел отскочить, чувствуя жар на своей коже и резкую, но быструю боль — она едва задела кончик его носа. Магнусу было этого достаточно. Джейсу, судя по панике, проскочившей в его глазах, тоже, но свой обстрел он не прекратил. Огненные искры срывались с его практически онемевших пальцев, а глаза сияли расплавленным янтарем — он был на пике своей силы, и из его груди вырвалась огненная волна. Алек успел только ощутить жар — Магнус протянул ладонь и направил атаку против её владельца. Джейс едва успел спрятаться за одной из колонн. — Каков цирк, — мрачно сказал Магнус. — ну ладно. Поигрались и хватит. На этот раз не было ни искр, ни дуновения ветра, ни отрепетированных движений. Магнус даже не смотрел на него, рассматривая лицо Алека с ожогом на носу, когда Джейс вдруг остановил свою атаку и захрипел. Он схватился за горло, словно пытаясь остановить магию демона голыми руками, а его глаза нервно метались. Он сделал шаг и повалился на землю, не в силах держаться прямо — из его рта полилась кровь прямо на золоченые доспехи. Магнус даже не повернулся, чтобы оглядеть дело рук своих, задумчиво поглаживая Алека по щеке. Ангел не мог отвести взгляда от Джейса, распростертого на земле и задыхающегося от крови, дрожащего в судорогах от раздираемой его агонии. Смотреть на это было больно, и Алек не мог не сочувствовать ему даже после атаки — он схватил Магнуса за полы пиджака и притянул ближе. — Останови это, прошу, — судорожно прошептал Алек. — Хватит. Отпусти Джейса, пожалуйста, он… — Повтори это, — приказал ему Магнус, будто не слушая. — Что…? — растерялся Алек, а потом до него дошло. Что ж, если он хочет снова играть… — Прошу. Пожалуйста. Отпусти его. Я сделаю всё, что скажешь, только отпусти его. Прошу. Магнус голодно улыбнулся — и в его глазах горело пламя намного опасней, чем то, которым владел Джейс. — Только ради тебя, — хмыкнул Магнус и провернул запястье. Джейс не поднялся, но хотя бы перестал хрипеть, а кровь больше не лилась из его посиневших губ. Он казался полностью обессиленным, и Алек не хотел видеть его таким. Джейс всегда был самым первым, сильным, ловким и уверенным — и он задыхался у ног Магнуса, не старавшегося ни секунды ради этого. Алек вдруг неожиданно понял, что это уже не игра. — Отпусти его, Бейн! — прозвучал громогласный голос Маризы. Видимо, мятежники добрались до зала суда. Алек посмотрел на неё с виной и страхом, но она очевидно сделала совершенно неверные выводы, когда увидела захлебывающегося кровью Джейса и Алека в руках у демона. — И не собираюсь, Мариза, — равнодушно отозвался Магнус, прижимая Алека к себе. — Он теперь мой. Уверен, ты сможешь с этим смириться. — Отпусти его сейчас же, — прошипела Мариза, обнажая свой меч. — Зачем он тебе вообще? — Питаю слабость к маленьким лисятам, — признался ей Магнус. — А теперь извини, но я беру твоего мальчика в заложники и собираюсь ужасно надругаться над ним. — Ты околдовал его, — уверенно проговорила она с такой ненавистью в голосе, что Алеку никогда не доводилось слышать от этой сдержанной женщины. — Я давно заметила, что после возвращения из Эдома он изменился, и теперь понимаю, в чем дело! Как тебе не мерзко от самого себя, Бейн? — Не знаю, — пожал плечами Магнус. — Но мне нравится, какой мразью ты меня выставляешь — легче поддерживать репутацию. А теперь прости, я потратил слишком много времени на всю эту войну и слишком мало на этого ангела. Что ты там говорил, Александр, мало эффектных разрушений? Ну это мы устроим. И прежде, чем Мариза пустила в ход свой меч, он изобразил полупоклон и с силой взмахнул руками в порхающих кроваво красных искрах. Оглушительный взрыв потряс округу, и огромные статуи ангелов, окружающих и благословляющих суд, повалились на землю, разбиваясь на камни и неровные куски ещё до того, как они коснулись земли. Появившаяся пыль была столь велика и густа, что ничего не было видно дальше своего носа. Алек схватился за руку Магнуса и по инерции потащил его в сторону своего дома. Демон не сопротивлялся, оставляя за спиной окровавленного Джейса, здание суда, обломки статуй ангелов, разъяренную Маризу и недореволюцию.