***
– Теперь я начинаю задумываться о том, кто из нас больше склонен к суицидальным замашкам, я или ты, – произнес Осаму, качая головой, сразу же, как дверь за ними захлопнулась. К счастью, потому что буквально сразу же за ней раздался громкий визг удивленного Куникиды. – Они абсолютно такие же, как и предыдущие, – упершись ладонями в колени и пытаясь прийти в себя от пережитого потрясения процедил Ацуши. – На прошлых были бантики. А позапрошлые – с более круглыми носками. А поза-поза… – Дазай принялся загибать пальцы. – Это глупо, – перебил его Ацуши. – Это глупо, но мы говорим о Йосано, единственное, что она любит больше своей обуви – восхитительную коллекцию очень качественных японских ножей и Паффи, я не уверен, в каком порядке. Купишь ей потом коробку хороших прочных пластырей в аптеке этажом ниже, когда мы закончим. – В качестве извинения? – неловко почесав затылок, уточнил Ацуши. – В качестве подношения разгневанной богине, – Осаму подбадривающее хлопнул его по плечу, – и, быть может, она не будет больше поднимать эту тему. Вернемся к делу! – Какова должна быть причина для того, чтобы ты пришел на работу в свой выходной день? – нахмурился Ацуши. – Первое: ты не отвечал на мои сообщения, Ацуши, – на упрек в темном взгляде мальчик лишь развел руками, но, слава богам, Дазай не стал слишком зацикливаться на этом, – второе: я хотел снова понаблюдать за своей милой шляпкой, – губы Осаму растянулись в довольной улыбке, и мальчик тяжело вздохнул, задумавшись о том, на какой же стадии фанатения находится его друг, если он уже даже придумал едва знакомому человеку якобы милое прозвище, – и третье: я много думал этой ночью! – Звучит уже страшно, – хмыкнул Ацуши, но Дазай, увлеченный неостановимым потоком собственных мыслей, просто-напросто не услышал его. – Я лежал, уставившись в темный потолок, в наушниках моих негромко играла музыка, а я размышлял о том, что все, что я сейчас делаю, абсолютно не помогает мне двигаться дальше к достижению моей цели. Если я хочу чего-нибудь добиться от этих отношений, я должен действовать незамедлительно и решительно! – он воинственно потряс в воздухе кулаком, но Накаджима лишь вопросительно выгнул бровь. Абсолютно не впечатляюще. – Вторую половину ночи я тщательно изучал материал по поводу того, как именно это должно выглядеть. – И каковы результаты исследований? – вздохнув, поинтересовался он. – Все просто: мне достаточно просто напомнить ему о своем существовании! – Осаму развел руками так широко, будто сделал величайшее открытие в истории со времен Теслы, что определенно не было правдой; правдой здесь было лишь то, что невыспавшемуся Дазаю с его тупыми идеями нужно отправляться домой досыпать свои законные выходные двенадцать часов и мысленно сортировать все то, что он читает на тупых форумах для скучающих домохозяек, но говорить ему это сейчас было абсолютно бесполезно, поэтому Ацуши лишь подпер щеку рукой, закинул щиколотку себе на колено и принял самый заинтересованный из всех видов, которые он только мог состроить, представляя, что скажет ему Йосано за подобные увиливания от своих прямых обязанностей. – В смысле, мы уже и так встречались, он наверняка вспомнит меня. – Он не сможет не вспомнить, – кивнул Ацуши, почесывая короткими ноготками зудящий от челки лоб. – Я тоже так думаю, – то, насколько самодовольно звучала ухмылка Дазая, говорило о том, что он трактовал все в корне неверно, но Накаджима определенно не собирался давать ему повод пустить их разговор не в то русло и затянуть процесс еще на два лишних часа, – поэтому, ты должен будешь сделать это! Ацуши, встрепенувшись, поперхнулся воздухом. Словосочетания в духе «должен сделать», сказанные тоном, полностью исключающим возможность ответить отказом, всегда вызывали у него прилив легкой тревожности при предвкушении того объема работы, который может на него свалиться под предлогом «пустякового дельца» и дикое нежелание нести за что-либо лишнее дополнительную ответственность. Ко всем этим неприятным вещам, от которых уже начинало неприятно сводить желудок, добавлялось стойкое ощущение некой неполноты картины, складывающейся в голове, определенной недосказанности – или нагло прозеванной части беседы, на которой увлеченный собственным ходом мысли Дазай восхищенно распинался, а он на автомате согласно кивал головой на все возникавшие вопросы; но переспрашивать Осаму о чем-то это все равно, что запустить Дарк Соулс на не самом сильном железе – грузить будет целую вечность, по итогам все равно под самый конец вылетит к чертям, и нервы вроде как поберег, а все равно что-то гаденько на душе. Соглашаться, конечно, тоже не было вариантом, он все-таки имел дело с Осаму-мать-его-Дазаем, но можно было… попытаться поторговаться? Ацуши начинал чувствовать себя так, будто проблемы здесь у него, а не у Дазая. (В принципе, если не утрировать, почти что так все именно и было). – Я не прошу от тебя чего-то невероятного! – всплеснул руками Осаму, – просто подойди к нему, когда в магазине будет не так много людей, спроси, помнит ли он высокого сексуального брюнета из кофейни напротив… знаешь, таким, кокетливым тоном спроси. А потом возьми его номер телефона. И возвращайся назад. На этом твоя миссия будет окончена. Плюс к авторитету гарантирован! Ацуши тяжело вздохнул, уставившись на друга. Дазай сложил руки в молитвенном жесте и часто-часто заморгал, пытаясь придать своим хитрющим глазам более милый невинный вид и легкую жалостливую влажность. Это могло бы сработать у кого угодно, только не у Осаму, даже при всех его талантах, поэтому Накаджима лишь откинулся на спинку стула и устало потер рукою глаза. – Скажи мне, почему ты просто не можешь подойти к нему самостоятельно и сказать все то же самое, что просишь сейчас передать через меня? – утерев вспотевшее лицо ладонью и слегка наклонив голову, спросил он. – Не говори мне, что ты стесняешься. Ответом ему стало настораживающее молчание. – Ты стесняешься, – мгновенно подобравшись, повторил Ацуши в этот раз с более уверенной интонацией, и губы его тронула легкая веселая улыбка. Дазай пристально взглянув ему в глаза, медленно покачал головой. – Это тактический ход, – неубедительно пробормотал он, поджимая колени под себя и укладывая на них подбородок. – Ты, постоянно флиртующий с каждой второй посетительницей кофейни, находящий отмазки на любые претензии Куникиды, достаточно наглый для того, чтобы драться с Рампо за зефир, храбрый настолько, что общаешься с Йосано даже во время сессий, боишься попросить номер телефона у простого продавца в стильной шляпе? – Из твоих уст это прозвучало как оскорбление, но я сочту за относительный комплимент, - раскачиваясь на стуле, проговорил он. – И шляпа у него вообще-то дурацкая! Это подарок от секонд-хэнда как постоянному покупателю?.. – Дазай, – устало протянул мальчик. – Так ты станешь моим самым лучшим в мире подельником или нет? – с нескрываемой инициативой снова взялся за своё Осаму. – Надеюсь, у тебя есть план "Б", – обреченно выдал Ацуши. Конечно же, у Великого Дазая Осаму были планы на все буквы алфавита. ...вряд ли хоть один из них был рабочим.Глава вторая: Латте
17 июля 2019 г. в 15:26
Ацуши с чистой душою мог назвать сегодняшнее утро среды хорошим началом отличного рабочего дня. Йосано, в кои-то веки почти что выспавшаяся, довольно бодро составляла ему компанию, успевая раздавать зевающим ртам такой желанный кофе, зевать в унисон с ними, рассказывать жизненные истории про безмозглых однокурсников и показывать фотографии своей милой пушистой кошки, а зевающие рты били все рекорды по скорости заказов, в лучшем случае заказывая банальное эспрессо, а в худшем – уныло, но безобидно зависая у стендов с подробно расписанным ассортиментом как можно дальше от прилавка. Куникида с обнадеживающе нейтральным выражением лица маневрировал по залу, лично убеждаясь в том, что никто не имеет никаких претензий к обслуживанию, параллельно что-то черкая в своем неизменном блокноте, адская колонка над головой в связи с загадочными обстоятельствами решила послать всех к черту и перестала работать, давая ушам долгожданный отдых, до законных выходных оставалась одна смена, и, что самое, самое главное – Дазай второй день как находился в десятках километров от него и прямо сейчас миленько спал зубами к стеночке в своей уютной кроватке, наконец-то оставив несчастного Ацуши со своей нездоровой одержимостью в покое.
Нет, он, конечно, мог подняться с утра пораньше, заварить себе крепкий кофеечек, и, чтобы не пить его на голодный желудок и гробить свое и без того неидеальное здоровье, начать энергетически насыщаться моральными страданиями Накаджимы, закидывая его личку душераздирающими печальными картинками с маленькими котятами и бессмысленными сопливыми цитатами, с него станется, но пресловутый игнор под предлогом невероятной занятости еще ни в одной стране мира не запрещали, так что прямо сейчас Ацуши был просто зверски занят собственной чашкой кофе и абсолютно не имел сил прикоснуться к яркой иконке мессенджера на рабочем столе своего смартфона.
Ситуация с очередной недостижимой целью Дазая начинала неконтролируемо переползать из разряда «что-то очень странное» в разряд «просто абсурдное». Было ли это все очередной замудренной игрой, про которую Дазай безнадежно забудет сразу же, как увидит очередную подходящую для двойного самоубийства кандидатуру, или же их гений действительно по самое не хочу вляпался в светлые распрекрасные чувства самым тупым и неловким способом из всех, которые только доступны этому человечеству и нескольким приближенным галактикам? Ацуши до последнего мог наивно надеяться на лучшее, но заведомо бесполезно было ожидать чего-то от Дазая, который весь остаток смены понедельника проторчал у витрины магазина напротив, якобы незаметно фотографируя спокойно продолжающего выполнять свои обязанности (в отличие от него самого, между прочим) рыжего продавца и явно напрашиваясь на, по крайней мере, долгую профилактическую беседу в компании милых ребят с полицейскими значками, сопровождающуюся всеми стандартно вытекающими последствиями.
Накаджиму слишком сильно напрягало все то эмоциональное дерьмо, которым Осаму нагружал его последние два дня, чтобы он действительно начал запариваться над этим, но к изменению заставки телефона на одно из новеньких фото Дазай явно подошел со всей серьезностью, которую он только смог в себе сконцентрировать, а это о многом говорит. Что говорит, правда, не совсем понятно, потому что он выбрал самый размытый из всех сделанных снимков, где милый мальчик в смешной шляпе… предположительно, чихает, да? Не то, чтобы остальные сильно отличались качеством, но смазанное рыжее пятно меньше всего смахивало на возможный предмет воздыханий и влажных мечт – тем не менее, Осаму и его больные вкусы все очевидно устраивало.
– Чего задумчивый такой?
Ацуши всегда восхищало то, насколько легко и непринужденно может выглядеть Йосано в те редкие дни, когда она не желает скоропостижной кончины всему бренному миру. Она носила восхитительные пышные темные юбки чуть ниже колена, украшала шелковистые темные волосы красивой золотистой бабочкой-заколкой, тонко цокала при ходьбе небольшим каблучком своих изящных красных туфелек и, что главное, умела обращаться с шайтан-кофемашиной едва ли не проворнее Куникиды: в отличие от очень старательного, но не самого аккуратного Ацуши, её форменный фартук после чистки этого чудовища всегда оставался идеально чистым, чего уж там говорить о всегда идеально белой рубашке. Директор прощал ей постоянную зубрежку материала для коллоквиумов посреди рабочего дня, потому что ценил Акико за трудолюбивость, компетентность, организованность, стрессоустойчивость и другие красивые слова, которые она указывала в своем резюме полтора с хвостиком года назад… а еще за то, что она была буквально единственным человеком, способным повлиять на Рампо и его откровенную инфантильность.
Как жаль, что её магические способности в этой сфере не распространялись на Дазая.
– Переживаешь из-за неразделенных чувств Осаму? – Йосано, опершись на его плечо, потянулась за стоявшими под кассой стаканчиками – и наверняка перевернула бы их в тщетной попытке дотянуться, если бы Ацуши вовремя не подсобил. – Спасибо за это, но что я хочу тебе сказать? Я знаю, ты у нас жутко впечатлительный и все такое, но – брось, ты знаком с Дазаем не день и не два и прекрасно сам понимаешь, что не пройдет и недели, как он забудет об этом случае раз и навсегда.
– Он уже успел тебе рассказать? – удивленно вздернув бровью, спросил Ацуши.
– Ты его ленту в твиттере вообще видел? – Акико долго копошилась длинными пальцами с аккуратным маникюром ведьмовской длины в коробочках с добавками, отделяя от стикеров с белым сахаром попавшие туда по чистой случайности пакетики с медом, специями и другими видами сахара, но зависла на середине процесса и обернулась, направив на Накаджиму свой полный непоколебимой серьезности взгляд. – Наш мальчик жутко ошарашен тем, что в мире существуют люди с языком куда более длинным и подвешенным, чем у него самого. Он просто безнадежен, Ацуши, мне больше нечего сказать.
– Даже не напоминай, умоляю. Ты подписана на его саундклауд? – сложив руки на прилавке, Накаджима уложил на них свою правую щеку. Новых посетителей не предвещалось, поскольку большинство молодежи сейчас находилось на учебе, а Куникида, словно коршун, парил в полутьме зала над теми немногими, кто находился в кофейне сейчас, поэтому он мог позволить себе ненадолго расслабиться. – Я в жизни еще не видел столько депрессивных песен о любви на одну квадратную условную единицу плейлиста. Если его сверхразум додумается оповестить весь мир о своем невыносимом горе, сменив наш убийственно унылый, но хотя бы привычный репертуар на это, я без сожалений утоплюсь в одном из твоих бездонных стаканчиков с латте.
– Если ты еще раз подобным образом обидишь меня или мои стаканчики, я с радостью подсоблю тебе в этом деле, – абсолютно беззлобно, но с толикой напускного равнодушия проговорила Йосано, выставляя необходимые настройки на задорно пищащем аппарате.
– Приму во внимание, – усмехнулся Ацуши, прикрывая глаза. – Возвращаясь к теме. Знаешь, возможно, я бы не так сильно беспокоился по этому поводу, если бы мне не казалось, что Дазай… ну, знаешь, немного перегибает с драматизмом.
– Немного – это насколько в твоей мере? – неловко запрыгнув на высокий стул и закинув ногу на ногу, поинтересовалась девушка.
– Он два дня подряд каждый вечер шлет мне не меньше трех десятков сопливых голосовых сообщений.
– Оу, – Йосано изящным жестом прикрыла рукой свой округлившийся от удивления напомаженный ротик.
– Возможно, пьяных голосовых сообщений, – честно продолжил Ацуши.
– Ого, – на выдохе весьма информативно выдала Акико в ответ, призадумавшись.
– А ведь он едва знаком с этим парнем, – тяжело вздохнул он.
– Подожди, это парень? – Йосано едва не свалилась со стула, но вовремя схватилась рукой за прилавок. – Ты никогда не говорил мне, что Дазай втрескался в парня! Я была абсолютно уверена, что это очередная девчонка!
– Это что-то меняет? – недоумевающе уточнил Накаджима, поворачиваясь к подруге.
– О, этого очень много всего меняет, – она закивала с таким энтузиазмом, что заколка на ее волосах ненадежно зашаталась, рискуя в любую секунду зарядить Накаджиме точно в лоб. Не шибко-то ему этого хотелось, судя по тому, что украшение было металлическим и выглядело довольно увесистым даже при всей своей ажурности, – чтобы ты понимал…
– С добреньким утречком! – громкий вскрик разнесся от вновь отворившихся входных дверей по всему залу, и Йосано вынуждена была отстраниться от Ацуши, вежливо кивая в ответ.
– Здра… – начал Накаджима, разворачиваясь лицом к посетителю, но едва не столкнулся лбом с до жути знакомым улыбчивым лицом, успевшим разложить свои локти по ту сторону прилавка – и буквально отпрыгнул назад, недоумевающе хлопая глазами. – Д-дазай?! Я не узнал твой голос!
– Осаму, на случай, если ты еще и имя мое успел забыть! – весело подмигнул юноша; побелевшему Ацуши этот жест настроения ни разу не поднял. – Шучу, конечно же. Я просто немного охрип, после вчерашнего… – он почесал явно небритую щеку и завис на пару секунд, но затем мгновенно засиял, как свежезамененная лампочка: – зато, теперь у меня есть небольшая сексуальная хрипотца!
– Как самонадеянно, – вставила свое словечко Йосано, которая, не слезая со стула, мудрила над своим драгоценным напитком. Осаму коротко ухмыльнулся и закатил глаза. – Иди хоть перед Куникидой засветись. Чтобы ты – и приперся в свой выходной на работу? Он упадет в обморок от такого неожиданного счастья.
– Пускай живет, бедняга, – отмахнулся Дазай, и, придвинувшись поближе, вкрадчиво прошептал: – на самом деле, я здесь по очень, очень важному делу.
– Вот как? – вздернув бровью, мгновенно подхватила настрой Акико, не давая бедному растерянному Ацуши ни единого шанса как-либо повлиять на исход беседы. – Тогда что хочешь заказать, милый?
Дазай перегнулся через стойку, сужая глаза в хитром лисьем прищуре, глядя прямо на Йосано – она сделала то же самое в ответ, губы её тронула недобрая усмешка, а руки на коленях сцепились в плотный замок. Несчастному мальчику не оставалось ничего иного, кроме как наблюдать за гляделками этих двоих, испуганно вжимая в голову в плечи и интуицией собственной пятой точки предчувствуя приближение чего-то катастрофического.
– Одного причудливого продавца кофейни и его очаровательную напарницу, – он игриво подмигнул. – И напишите на стаканчике большими жирными буквами «мне пиздец как нужна ваша помощь», пожалуйста.
Йосано удовлетворенно хмыкнула, отодвигаясь от Осаму, и снова вцепилась ногтями в свое все ещё не начатое ведро кофе.
– Окей, только либо говорим здесь, либо вы вдвоем идете в служебку, но без меня, – пожала она плечами и втянула короткий глоток напитка через длинную трубочку. Ацуши уставился на неё с выражением абсолютного негодования на лице, но она тут же поспешила оправдать свои слова, подняв руки в примирительном жесте: – во-первых, если мы оставим кассу без присмотра, Куникида зароет нас живьем в мокрой землюшке и мягонько ножкой сверху притопчет. Во-вторых, я не могу сделать больше ни единого шага. Эти новые туфли ни одного живого места не оставили на моих бедненьких ножках!
– Это… новые туфли? – медленно переспросил Накаджима, указав пальцем на ногу Йосано. Дазай позади издал странный короткий звук, похожий на отчаянно подавленный вопль, но Ацуши абсолютно не понял, как его трактовать.
– В смысле? Прошло уже три часа нашей смены, а ты так и не заметил, что на мне новые туфли? – Акико проговорила это с пугающей серьезностью, но инстинкт самосохранения Накаджимы отключился почти сразу же после прихода Дазая, перетерпев парочку глобальных перезагрузок, поэтому он лишь продолжал смотреть ей в глаза и… ничего не понимать.
– Они выглядят точно как и твои… – начал он, но Осаму резко дернул его на себя, показательно закашлявшись, и стремительно направился к комнате для персонала, не выпуская предплечье Ацуши из своей стальной хватки.
– Ну, тогда не сильно напрягайся тут без нас, хорошо? – немного истерично выдал он, заталкивая упиравшегося Накаджиму в двери, – если что – зови!
Йосано, пару раз медленно хлопнув своими густо накрашенными ресницами, тяжело вздохнула и снова посвятила все свое внимание любовно приготовленному латте.
– Тупые мужики, – фыркнула она, раздраженно закатывая глаза.
К прилавку подлетел растрепанный и запыханный Куникида с таким видом, будто он только что очень усердно удирал по заснеженному лесу от большого пушистого мишки. Акико безэмоционально отсалютовала ему стаканчиком.
– Мне показалось, или я только что видел Дазая?..