A Snowflake in Spring

После того, как рыдания Анны стали тихими всхлипываниями, девушка начала кое-что осознавать. Во-первых, на Эльзе не было ее обычного больничного, мешковатого, чудовищного флисового свитера: сейчас щека Анны прижималась к мягкому, тонкому материалу – настолько тонкому, что сейчас девушка чувствовала Эльзу, как никогда раньше. Она ощущала нежное тепло ее тела, которое окутывало ее и дарило покой. Она также могла ощущать тело Эльзы во всей его красе, начиная от острых, выступающих ключиц и заканчивая мягкой грудью, прижимающейся к Анне. Чертов свитер. Я и не думала, что она такая… женственная. Во-вторых, руки Эльзы успокаивающе поглаживали ее по спине; одна была чуть выше пояса, другая – чуть ниже правой лопатки. Это было чудесно: ногти блондинки время от времени царапали ее жакет, и каждый раз Анна едва сдерживалась, чтобы не замурлыкать от восторга. В-третьих, Эльза пахла просто великолепно. В лечебнице рыжая никогда этого не замечала (возможно, из-за того, что все здание постоянно пахло неприятной стерильностью), но сейчас она ясно чувствовала немного холодный, резкий, однако такой успокаивающий запах Эльзы, и слабые нотки шоколада и лаванды делали его еще более притягательным. Анна удовлетворенно вздохнула и уткнулась носом в шею блондинки; ее руки обвились вокруг плеч Эльзы. Когда же она случайно коснулась толстой косы девушки, то почувствовала непреодолимое желание запустить в нее пальцы. Я ни разу не видела, чтобы она укладывала волосы не в косу… Готова поспорить, они будут выглядеть так же восхитительно, если их распустить. Боже, утром она наверняка такой лохматик! Образ только проснувшейся Эльзы, сидящей в кровати с затуманенными глазами и растрепанной копной волос, заставил Анну хихикнуть; через секунду она поняла, что руки блондинки прекратили ее гладить, а сама девушка, отстранившись, смотрела рыжей в глаза, в любопытстве приподняв бровь. Хихикнув еще раз, Анна вытерла оставшиеся слезы. “Извини, я просто представила, как ты выглядишь после сна, – Эльза в замешательстве заморгала, глядя на рыжую сверху вниз. Анна только усмехнулась. – Не волнуйся, ты была просто милашкой”. Эльза зарделась и на мгновение отвела взгляд – это дало Анне возможность рассмотреть блондинку чуть внимательнее: на девушке был облегающий небесно-голубой топ; его рукава градиентом переходили от голубого к белому, а ткань воротника так и вовсе была прозрачной, что позволило рыжей ясно разглядеть нежный изгиб шеи Эльзы и ее острые ключицы. К тому же, топ подчеркивал бюст блондинки, который, к удивлению Анны, был больше ее собственного… но прежде чем Анна поняла, куда именно она смотрит, Эльза надула щеки, а в ее глазах запылал поистине очаровательный гнев. В следующую секунду девушка – опять-таки, к удивлению Анны – запустила руку ей в волосы и начала их яростно ерошить. Покраснев, рыжая скосила глаза наверх, попытавшись было посмотреть, что там натворила Эльза, как вдруг плечи блондинки затряслись в беззвучном хихиканье. Анна послала Эльзе игривый взгляд. Та в ответ высунула язык – и только. На щеках рыжей вспыхнул огонь. Огосподичтоонатворитэтопростоочаровательно. Однако перед тем, как Анна успела что-то сделать в ответ, из открывшихся дверей дома вышел отец Эльзы, который застыл, увидев девушек в таком положении. Рыжая засмущалась еще сильнее и робко помахала рукой, на что Антон искренне улыбнулся. “Рад вас видеть, мисс Кристиан! Я так понимаю, что завтра укладывать волосы вам будет Эльза, потому что сейчас вы выглядите просто прелестно”. Анна сердито посмотрела на Эльзу, которая теперь ухмылялась ей, и с весельем в глазах тряхнула головой из стороны в сторону; рука Эльзы при этом соскользнула с нее. Вырвавшись окончательно, все еще красная девушка показала блондинке язык и отвернулась. “Вот еще! Если я захочу заплести косу, то сделаю это сама, так что спасибо, не надо”. Блондинка на этот выпад лишь лукаво усмехнулась, при этом внимательно наблюдая за Анной сзади. Рыжая не видела ни того, ни другого – но это видела мать Эльзы, поэтому, сузив свои лавандовые глаза, она прокашлялась. Кэтрин настигло приятное удивление, когда Эльза подпрыгнула на месте, перестав улыбаться, и уставилась в асфальт; сама женщина при этом плотно сжала губы, чтобы скрыть свою улыбку, и, открыв багажник, повернулась к мужу. “Антон, дорогой, не мог ты бы взять рюкзак мисс Кристиан?” Мистер Хэлланд на это лишь кивнул и направился к автомобилю, однако Анна поспешила за ним. “Н-нет, нет! Вы не должны, я сама в состоянии его донести!” Антон было повернул голову и очаровательно, по-отечески улыбнулся в ответ с намерением ответить что-то в духе “Глупости, мисс Кристиан, вы же наша гостья!”, но в тот же миг отвлекся (как и остальные) на звук торопливых шагов. И Анна, и Хэлланды с потрясением смотрели на Эльзу, которая, быстро подойдя к машине и обойдя мать, подошла прямиком к багажнику, схватила рюкзак Анны и перекинула ее через плечо. Глаза девушки неотрывно глядели в землю, а на щеках стоял такой румянец, что, кажется, его было видно издалека, в связи с чем Кэтрин решила отвлечь внимание от своей явно смущенной дочери. “Ну, так тоже можно – к тому же, теперь, родная, ты сможешь показать мисс Кристиан наш дом. Мы приготовили для вас две комнаты в западном крыле третьего этажа. Ужин будет подан в семь, а после вы сможете посвятить остаток вечера себе и друг другу. Весенний бал завтра; гости начнут прибывать к восьми часам; вас я буду ждать готовыми к девяти”. Заметив, как все еще красная Эльза закусила губу перед тем, как проскользнуть мимо отца, взять такую же покрасневшую рыжую за руку и потащить внутрь дома, Кэтрин обменялась с мужем понимающей улыбкой. “Спасибо, мистер и миссис Хэлланд! Обещаю, я сделаю все возможное, чтобы, эм, ничего не сломать… встретимся на ужине!” Анне удалось в последний раз помахать взрослым, прежде чем исчезнуть вместе с блондинкой за захлопнувшимися дверями. Эльза все тащила ее за собой, а девушка даже не протестовала – когда ты искреннее восхищаешься окружающей тебя красотой, тебе немного не до этого. Если снаружи дом (скорее особняк, подумала про себя Анна) был красив, то внутри он был просто великолепен. Красные стены были украшены замысловатыми золотыми узорами; мраморные колонны, отполированные практически до зеркального блеска, возвышались на каждом шагу, а пол был устлан настолько безупречным ламинатом, что Анне казалось, будто она во сне. Вычурная люстра мягко освещала вестибюль, в котором они сейчас находились, и особенно – главную лестницу, от которой в разные стороны отходили коридоры. И картины! Куда бы она ни посмотрела, везде натыкалась на леса, горы, озера, старинные здания, выглядевшие так, будто сошли со страниц сказок… однако была одна картина, которая полностью завладела ее вниманием. Она висела над камином, и, если говорить точнее, это был семейный портрет. Широкоплечий Антон стоял позади, положив руки на плечи сидящей Кэтрин. На коленях у скромно улыбающейся женщины сидела маленькая Эльза, который на вид было не больше трех лет. Анна мягко улыбнулась, увидев ее; уже тогда было ясно, что блондинка будет застенчивой девушкой: она прижималась к матери, крепко сжимая в кулачке платье женщины. Но в ясных голубых глазах Эльзы горел тот огонек радости, который горит у всех людей, окруженных заботой и любовью. Застенчивая улыбка на розовых губах девочки выдавала ее волнение, а вместе с ним – и какую-то взбалмошность, присущую всем детям этого возраста. Анна улыбнулась, однако мысль о том, что случится через год после того, как картина будет готова, мгновенно стерла эту улыбку. Неужели вместе с этими горящими глазами из семьи Эльзы исчезла вся жизнь… исчезла вся любовь? Вот, я же вижу их здесь, на картине. Нет, я не верю! …интересно, они писали портреты после того случая? Если да, то насколько же велика разница между ними? Спустя мгновение Анна поняла, что не слышит шагов Эльзы; оторвав взгляд от картины, она повернулась к блондинке. Девушка пристально смотрела на нее, и искренний, но немой вопрос “Что случилось?” явно читался на ее обеспокоенном и нахмуренном лице. Рыжая только улыбнулась и покачала головой. “Все хорошо, не бери в голову, – отмахнулась рыжая, однако когда все еще нахмуренная Эльза продолжила смотреть ей прямо в глаза, девушка покраснела. – Клянусь! Ну… просто это место такое потрясающее! Я и понятия не имела, что ты богата!.. ну, я не имею в виду, что это плохо! Я знаю, многие люди думают, что, мол, деньги развращают человека, но я так не считаю! Твоя мама – потрясающая, она очень милая, и-и твой папа тоже! Забавно, однако мне кажется, что тот факт, что они богаты, должен был быть очевиден с самого начала… и, тем не менее, я тут, шокированная всем этим. Я даже представить себе не могу, каково это – жить здесь, – Эльза, услышав это, склонила голову на бок и оглядела фойе, а затем, поджав губы, просто равнодушно пожала плечами. Рыжая на это только закатила глаза. – Ладно, дорогуша, наверно, я просто деревенщина”. Глаза Эльзы распахнулись, и девушка, яростно закачав головой, метнулась к Анне, беря ее руки в свои и крепко сжимая их. В ее глазах буквально плескалось желание извиниться, и Анна не смогла удержаться от смеха, глядя на нее. “Успокойся, Эльза, я же просто шучу. Ты, наверно, просто привыкла ко все этому – ну, ты все-таки выросла здесь, – Эльза на это лишь закусила губу, все еще в нерешительности глядя на рыжую, и та, раздраженно вздохнув, улыбнулась. – Ладно, ладно, перестань на меня так смотреть! Извинения приняты. Черт, да с таким взглядом тебе с рук даже убийство сойдет”. Блондинка покраснела и опустила глаза в пол. При виде этого Анна усмехнулась и, наклонившись, быстро поцеловала Эльзу в щеку. “Иногда ты просто невыносима. А теперь почему бы нам не закинуть куда-нибудь мои вещи и не отправиться на устроенную тобой экскурсию, мисс Высшее общество? Кстати, – Анна потянулась к рюкзаку, – думаю, тебе больше не нужно…” Эльза, стоявшая до этого столбом от внезапного поцелуя Анны, отмерла и сделала шаг назад; спрятав рюкзак за спину, блондинка расправила плечи и властно, даже холодно взглянула на съежившуюся Анну. Пристально глядя на рыжую, Эльза отрицательно покачала головой. “... э-э, хорошо… ты можешь понести их, я не против”. Холод мгновенно сменился приятным теплом. Кивнув сама себе, Эльза с улыбкой подхватила Анну под руку, после чего спокойная и уверенная блондинка повела вперед раскрасневшуюся, взволнованную и смущенную рыжую, смотревшую только себе в ноги. Я… я понятия не имела, что Эльза может быть такой… такой… тьфу, да я даже не знаю, какое слово пытаюсь подобрать. Позволить Эльзе взять инициативу в свои руки было чем-то непривычным. Обычно именно рыжая строила все планы и контролировала ситуацию, однако сейчас Анна была как слепой котенок. Именно Эльза знала, куда идти. Именно Эльза устанавливала правила. А Анна могла только идти за ней, стараясь не отставать. Не то чтобы это так уж сильно ее беспокоило. … мне даже это нравится. Эльза была чрезвычайно довольна собой. Когда девушка узнала, что ее мать приготовила для них с Анной соседние комнаты, она была рада, хотя и немного встревожена. Родители и раньше привозили ее домой, но тогда она просто оставалась в своей комнате на втором этаже; сейчас же (скорее всего, для комфорта Анны), она будет отделена от рыжей только лишь ванной комнатой (в которой стояли отдельно и ванна, и душ). Одна комната была выдержана в сине-фиолетовых тонах, другая же была розовой и зеленой; в остальном комнаты были идентичны: двуспальная кровать, шкаф и туалетный столик. Быстрый осмотр обеих комнат дал понять блондинке, что ее родители сами определили, кто и в какой комнате будет жить. Несмотря на то, что Анна без колебаний плюхнулась на розовую кровать, Эльза, открыв шкаф в своей сине-фиолетовой – теперь уже – комнате, обнаружила, что он был заполнен ее одеждой, в том числе и несколькими платьями, в которых она могла бы пойти на завтрашний бал. Бал, которого блондинка одновременно боялась и ждала всем своим хрупким сердцем. С одной стороны, она увидит Анну в платье – именно в том платье, о котором мечтала всю прошлую неделю. Конечно, ей придется смириться с тем, что ее будут окружать люди, которых она не знает и не хочет знать, однако Эльза была уверена: интерес к ней угаснет в тот самый момент, когда в зал войдет прекрасная рыжая девушка. Анна всегда приветлива и светла, она завладевает всеобщим вниманием и общается со всеми безо всяких усилий, и когда она зайдет, Эльзе останется лишь греться в лучах ее ауры. И греться она будет очень близко от своего солнца – потому что если кто-то из гостей осмелится хотя бы дотронуться до Анны без согласия самой рыжей, этому гостю придется чертовски дорого заплатить. Эльза обязательно взыщет с него сполна. C другой стороны, ей придется провести вечер, глядя на платье, но не касаясь его. Нужно не коснуться его ни разу, иначе, как девушка боялась, она просто не сможет потом оторвать руку. Она должна каким-то образом держаться достаточно близко, чтобы играть свою роль чрезвычайно ревнивого опекуна, однако при этом оставаться на таком расстоянии, чтобы “случайно” не провести по голым веснушчатым рукам или по изящной талии. А я случайно могу это сделать. Что ж, мне просто нужно держать себя в руках. И думать об этом как можно меньше. Поэтому сейчас Эльза “тренировалась” и старалась касаться Анны как можно более невинно. Распаковав вещи, Анна попросила Эльзу показать ей дом, и та, переплетя свои пальцы с пальцами рыжей, начала экскурсию. Каждая комната, которую они посещали, вызывала у Анны то восторг, то удивление, и Эльза не могла не смотреть на девушку без улыбки… а потом они и вовсе прокрались на кухню и, прошмыгнув мимо сердитого француза шеф-повара, готовящего в поте лица вместе со своим рыжим помощником блюда для завтрашнего бала, украли немного шоколада. Дальше шла библиотека, и там по просьбе Анны они пересчитали все книги, которые Эльза хотя бы раз в жизни брала с полок и читала (и хотя блондинка старалась пропускать наиболее… неоднозначные книги, на это ушел почти час). Но больше всего Анне понравилась портретная галерея. К удивлению Эльзы, рыжая, попав в нее, плюхнулась на один из диванов, устроив перекур, положила голову на подлокотник и минут десять горячо беседовала с портретом Жанны д’Арк о бескультурной и однообразной “крестьянской жизни”. “Я клянусь, Жанна, это просто несправедливо. У меня дома нет парадной лестницы. Нет шеф-повара. Мои потолки не увешаны люстрами, – тут Эльза только лишь закатила глаза и, скрестив руки, села на другой подлокотник, в ногах Анны. – Но вот я здесь, пораженная буквально всем и просто старающаяся вобрать в себя все это изящество и всю утонченность – ну, или хотя бы их часть. А Эльза – вечно краснеющая, застенчивая и маленькая Эльза, которую мы все знаем и любим – она просто стоит, задрав нос, с таким видом, как будто она все это уже видела! Мол, «плавали, знаем», и это приводит в бешенство. Она как будто пытается выставить меня деревенщиной!” При этих словах Эльза прищурилась и сердито глянула на ухмыляющуюся рыжую девушку, смотрящую прямо на нее с дразнящим блеском в глазах. Да, сарказм ясно слышался в ее голосе, но все же. Она опять меня дразнит. А еще называет меня бесячей! Ну, я думаю, в эту игру можно играть вдвоем – в конце концов, вокруг ни души. Это будет просто невинная забава… Хитрая усмешка растянулась на лице блондинки, когда она медленно пересела с подлокотника на одну из диванных подушек, и, протянув руку, коснулась голой щиколотки рыжей. Широко раскрыв глаза, Анна резко вдохнула и рефлекторно подтянула ноги к себе. Эльза замерла, сейчас больше похожая на кошку, которая загнала мышь в угол и играет с ней, однако когда девушка уставилась на нее в удивлении, блондинка лишь подняла брови. Анна моргнула, но затем ее глаза снова загорелись. “Говорю тебе, Жанна, она как будто бы издевается надо мной! И кто она на самом деле? Та самая балда, которая любит шоколад и которую, как я думала, я знаю, или мне вообще стоит обращаться к ней «ваше величество»?” Блондинка закусила губу. О, я была бы совсем не против. Одна рука Эльзы лежала на коленях, вторая – на спинке дивана, однако уже через секунду последняя начала “ползти” в сторону рыжей; сама же блондинка, привстав на одно колено, стала медленно нависать над Анной, таращащейся на нее во все глаза. Когда же Эльза оперлась на руку, которая случайно оказалась около талии Анны, та и вовсе судорожно сглотнула. “Н-не то чтобы я возражала, конечно, если бы мне пришлось, просто… – рука Эльзы, ранее лежавшая на спинке дивана, теперь была прямо около ее волос. Если бы блондинка хотела, она могла дотронуться до темно-рыжих локонов Анны, а сама она уже практически лежала на рыжей (но Эльза следила за тем, чтобы их тела не соприкасались – ведь это был поединок дразнилок, и будь она проклята, если проиграет). Не думаю, что у меня есть много причин для беспокойства. В широко раскрытых глазах Анны смешались растерянность, нервозность… и очевидная нотка предвкушения; даже если девушка сама не осознавала этого в полной мере, она хотела, чтобы их тела соприкоснулись. Эльза была в этом уверена. … блондинка одновременно боялась таких моментов и ценила их. Когда они наступали, она была полностью уверена в своих действиях; полностью уверена в том, что Анна не оттолкнет ее. Однако какая-то ее часть все еще боялась: что будет, если она зайдет слишком далеко? Если она все испортит одним лишь прикосновением? Одним взглядом? Что, если Анна начнет бояться ее… испытывать к ней отвращение? И самым страшным в этих моментах было то, что Эльза не могла себя контролировать, когда эти моменты наступали. Хотя разум кричал ей остановиться, улыбка на лице блондинки становилась все более соблазнительной, а сама девушка наклонилась так близко, что могла чувствовать дрожь тела под ней. Боже, она так близко. Я могла бы просто… всего лишь дюйм или пара. Это все, что мне нужно. … но это было бы слишком просто. Сейчас не время и не место. Когда я поцелую тебя, когда я впервые попробую тебя на вкус… я хочу, чтобы это было что-то особенное. Я хочу, чтобы наш первый поцелуй был незабываемым… для нас обеих Анна… ты даже не представляешь, как тебе повезло. Не представляешь, как сильно я хочу взять тебя прямо здесь, до боли медленно… как сильно хочу показать тебе, что значит дразнить по-настоящему. При этой мысли глаза Эльзы потемнели – топазно-голубой окрасился в глубокий манящий сапфир – и Анна была беспомощна перед ней. Щеки рыжей покраснели, а дыхание стало прерывистым. И когда она заговорила, ее голос был грубым, хриплым. Пальцы Эльзы впились в диван; сердце девушки трепетало в груди и гнало по ее телу то восхитительное тепло, которое она испытывала только рядом с Анной. “Эльза… ты… м-мне… мне нужно…” Что, Анна? Что тебе нужно? Я дам тебе все, что угодно… я дам тебе все! Анна, то, как ты сейчас смотришь на меня, как звучит твой голос… я бы подарила тебе весь мир. Все, что попросишь – я все сделаю. Я обязательно найду способ. Только, пожалуйста… никогда не оставляй меня. Эльза не осознавала, что наклоняется вперед, пока Анна не зажмурилась и с криком “М-мне нужно в ванную!” не выскользнула из-под девушки. Блондинка застыла; потрясенная, ошеломленная, парализованная. Что это только что было? Звук столкновения и удивленный вскрик вырвали Эльзу из оцепенения. Мгновенно вскочив, девушка с искаженным тревогой лицом поспешила к двери, однако стоило ей добежать до нее, как ей пришлось прикрыть рот рукой, чтобы сдержать нарастающий смех. В отчаянной попытке убежать Анна не глядя распахнула дверь, ведущую из галереи, и рванула вперед. К несчастью для рыжей, за дверью кто-то стоял. Анна и дворецкий Хэлландов, Кай, лежали перед Эльзой на полу, тряся головами в попытках прийти в себя; дородный пожилой мужчина при этом держался за лоб, крепко зажмурив глаза, а Анна потирала крепко ушибленный зад, на который, судя по всему, и приземлилась. Когда девушка пришла в себя и увидела перед собой сбитого старика, она ахнула и, резко вскочив, подлетела к нему. “О, господи! Мне очень, очень жаль, сэр! Я… я не видела, куда бегу, господи, вы не ранены? В-вы ведь не ранены? Кай, к удивлению Анны, только усмехнулся. “Вовсе нет, мисс Кристиан, – с этими словами он встал и отряхнулся. – По правде говоря, мне никогда еще не было так хорошо. Прошло много времени с тех, как в этом доме кипела жизнь. Скажите, вы всегда такая… энергичная?” Анна покраснела и, подняв руку, запустила ее себе в волосы. Привычка. Эльза уже давно заметила, что рыжая всегда так делает, когда волнуется. “Думаю, можно сказать и так, но вы сильно приуменьшили. На самом деле, я чрезвычайно неуклюжая”. Кай добродушно улыбнулся. “Миледи, вы вовсе не неуклюжи. Ваша энергия довольно очаровательна, если мне будет позволено сказать. Очень честная, очень открытая, – тут Анна покраснела еще сильнее и, опустив глаза в пол, сложила руки на животе. – А теперь, если вы не против, мистер и миссис Хэлланд ждут вас в обеденном зале”. “О-о, ужин готов?” “Да, мисс Кристиан, а сейчас прошу вас и мисс Хэлланд следовать за мной”. Эльза, не сводя глаз с Анны, с мягкой улыбкой приближалась к рыжей, которая почувствовала ее приближение и заметно напряглась. У Эльзы замерло сердце. Неужели я зашла слишком далеко? Господи, я зашла слишком далеко! Хотя внешне Эльза оставалась невозмутимой, внутри она была близка к тому, чтобы сорваться; сердце девушки громко стучало в груди, а по коже бегали мурашки. И когда Анна поспешила за Каем, оставив ее позади, она не смогла сдержать дрожь, которая пронзила ее с головы до ног. Господи, господи… господи! Ее руки взметнулись к косе, после чего девушка чуть ли не до крови закусила нижнюю губу и сокрушенно втянула голову в плечи. Дура, дура, дура! Ты должна была сдержаться! Теперь она боится тебя, она боится! Каждый день мы повторяем: молчи, терпи. Молчи, терпи! А что же сделала ты? Ты сделала все наоборот! Она почувствовала, как слезы начинают обжигать широко раскрытые от паники глаза, и крепко зажмурилась. Ты испортила момент… испортила вообще все, что можно было. Ты ошибалась. Она ни за что не… “Эльза?” Голубые глаза распахнулись и посмотрели прямо в наполненные тревогой бирюзовые. “Эльза, что случилось?” А-Анна... Рыжая, сложив руки за спиной, подошла ближе; беспокойство в ее глазах смешалось с любопытством. Когда Эльза замолчала, Анна нахмурилась и потянулась к рукам блондинки, однако та тут же отпрянула, испугавшись, что ей все это почудилось и что Анна действительно ушла… но когда Эльза увидела промелькнувшую в глазах рыжей обиду, ее лицо смягчилось. Мгновение девушка стояла неподвижно, а затем дрожащей ладонью взяла Анну за руку. Рыжая, не колеблясь, сплела вместе их пальцы. Их глаза встретились снова, и блондинка увидела смятение в смотревшей на нее бирюзе. Неуверенность и страх, однако не перед ней, нет, не перед ней. Эльза это знала. Если когда-нибудь настанет день, когда ты испугаешься меня, я почувствую это. Это ранит меня в самое сердце. … но нет. Ты боишься чего-то другого. Почему мне кажется, что я знаю, чего?.. Блондинка повернула голову и посмотрела назад, в портретную галерею. Нахмурившись и сведя брови к переносице, она обернулась назад к Анне и почувствовала, как ее щеки заливает густой румянец; зардевшись, Анна отвела взгляд. В воздухе повисла неловкая, даже душная тишина. “Эм… мы можем поговорить об этом после ужина?” Эльза удивленно вскинула брови. Такая прямота была абсолютно не тем, что она ожидала услышать. Более того, эти слова предвосхищали все ее надежды. Через мгновение она кивнула; Анна кивнула в ответ и отвернулась. Эльза почувствовала, как выскальзывает рука рыжей, и в панике крепче сжала ее еще крепче. Поняв, что Анна остановилась, она вновь почти что запаниковала, однако когда рыжая не смогла сдержать ободряющую улыбку, блондинка успокоилась. И Кай повел их в столовую. Из-за их небольшого происшествия в холле они опоздали, а когда, наконец, пришли, мать Эльзы уже готова была отчитать их. Она даже поднялась с кресла, чтобы начать читать лекцию о важности пунктуальности, но, увидев переплетенные руки и застенчивые взгляды, которые девушки посылали друг другу, когда думали, что никто на них не смотрит, лишь тяжело вздохнула. “Только постарайтесь не опоздать на завтрашний вечер”. Ужин был немного напряженным для блондинки, однако, возможно, это была ее собственная вина; все, о чем она могла думать – так это о том, что произойдет позже, когда Анна, скорее всего, выскажет ей все по поводу её непристойного поведения. Но сама Анна явно не волновалась по этому поводу, потому что шутила и смеялась так же, как и всегда, заставляя отца Эльзы хохотать над разными курьезами из своего детства; даже мать Эльзы не смогла сохранить невозмутимое выражение лица. Когда же родители начали делиться историями из ее собственного детства, девушка поняла, что оправиться от пересказа своей пятичасовой забастовки в самодельном наволочном форте в возрасте трех лет она не сможет никогда. А все потому, что мать заставила ее есть брокколи. Ну, хотя бы Анна сочла тот случай забавным. Честно говоря, ужин был довольно приятным; конечно, когда Анна была рядом, он не мог не быть приятным, однако почему-то тот факт, что Анна так хорошо ладила с ее родителями (и наоборот), согревал девушке сердце. Она даже поймала себя на мысли, что разок-другой закатывала глаза, когда отец или мать пытались сдержать смешок. И все это, конечно, когда они не видели. А когда ужин был окончен и родители пожелали им доброй ночи, Эльза обнаружила себя сидящей перед туалетным столиком и так пристально смотрящей на свое отражение, что даже удивилась: как зеркало еще не треснуло? Она уже приняла ванну, умылась и надела мягкую шелковую ночную рубашку. В лечебнице Эльзе не хватало возможности носить все, что она хотела, но там она всегда хотела быть как можно меньше. Ее большие голубые свитера… они были ее защитой. Они укрывали ее от белых коридоров и чужих людей с их фальшивыми улыбками: игнорировать все это было гораздо легче, когда она могла спрятать руки в рукава, когда тяжесть флиса ощущалась как броня, защищавшая от внешнего мира. Однако здесь ей ничего из этого не было нужно, только не в ее собственном доме. Здесь она могла одеваться так, как ей только хочется. Ей не нужно было прятаться от матери с отцом, она знала их – да, она уже десять лет не могла смотреть им в глаза, но она знала их. И она знала Анну. Анна… Плечи девушки напряглись, а руки сжались в кулаки. Что скажет Анна? Будет ли она ласкова, как и всегда, и улыбнется, когда неосознанно разобьет Эльзе сердце? Или наоборот, она будет отчитывать блондинку за ее поведение и требовать ответа, который Эльза не готова была дать? Скорее всего, нет. Анна была слишком хороша для этого. Однако одна мысль об этом приводила блондинку в ужас. Стук в дверь, что вела в ванную комнату, привел ее в себя. Оглянувшись через плечо, Эльза вздохнула и встала; быстро дойдя до двери (заставлять Анну ждать не очень хотелось), она уже было потянулась к ручке, но тут вся ее уверенность исчезла. Она стояла совершенно без движения, с отсутствующим лицом. “Эльза?” Голос Анны был тихим, однако Эльза явно услышала в нем неуверенность; рыжая нервничала не меньше ее самой, так что, тяжело дыша, блондинка преодолела последние несколько дюймов и, схватившись за дверную ручку, распахнула дверь. Анна стояла прямо около нее, прижимая к груди подушку. Бегло оглядев клетчатую пижаму девушки, Эльза отвела глаза, потому что, видит Бог, Анна была очаровательна. Рыжая зашла в комнату, и блондинка позволила двери захлопнуться, в то время как Анна без колебаний плюхнулась на кровать девушки, все еще крепко прижимая к себе подушку. Эльза собрала руки на животе, и когда она так простояла некоторое время, тупо уставившись в пустоту, Анна похлопала по матрасу рядом с собой. “Ну же, Эльза, не стоит бояться”. Стоит. Я должна быть напугана до смерти. Но ее тело сделало так, как хотела Анна, и Эльза поняла, что садится на мягкую кровать прямо рядом с Анной. Рыжая смотрела на нее спокойными и ясными глазами, в то время как потерянные и напуганные глаза Эльзы твердо смотрели в простыню между ними. “Эльза, я… мне нелегко об этом говорить, однако, наверно, ты могла бы сказать, что сегодня я кое-что поняла. Я чувствую себя немного глупо из-за того, что не поняла этого раньше, ведь я примерно уже догадывалась, но…” О нет, нет, нет, все идет так, как я и боялась. Анна, пожалуйста… просто, пожалуйста, найди силы простить меня. Я-я не хочу быть такой. Ты нужна мне, я-я нуждаюсь в тебе, пожалуйста, не позволяй этому отпугнуть тебя. Я справлюсь с этим, я найду способ справиться! Я всю жизнь скрывала это, скрою и от тебя. Если я смогу сдерживаться, то… “... но сегодня я поняла, что совсем тебя не знаю”. Эльза вскинула голову, широко раскрыв глаза от удивления, и теперь уже Анна печально смотрела на простыню. “До сегодняшнего дня я считала тебя милым маленьким ребенком. Я учила тебя делать снежинки, ты рисовала для меня… и хотя я не жалею ни о чем из этого, я ничего о тебе не узнала. Я не знаю твой любимый цвет, хотя я практически уверена, что это синий… но я точно не знаю, какие книги ты любишь читать или что любишь есть – Эльза, я даже не знала, сколько тебе лет! Хотя мы общаемся уже несколько месяцев! Это просто… просто ужасно с моей стороны! Ты же человек со своим миром, который принадлежит только тебе, со своими привычками и заморочками…” Эльза поняла, что у нее отвисла челюсть; ее плечи поникли. Да, она думала, что разговор пойдет о ней и ее чувствах, однако не ожидала, что он пойдет в таком ключе. Не ожидала, что Анна будет плакать из-за не… Подождите, она плачет? Эльза тут же потянулась к девушке и, обхватив ладонями ее лицо, смахнула большими пальцами слезы. Анна, почему ты плачешь? Прошу, перестань, ты не должна плакать… “Я… я ненавижу себя за то, что все это время совершенно не обращала внимания на твои чувства. Я… сегодня в галерее, и-и до этого, когда твои родители приезжали навестить тебя, ты… ты уже не ребенок. Ты старше меня на два года, черт возьми. Ты… ты так же, как и я, можешь испытывать чувства – возможно, даже более сильные, чем я! В твоем сердце так много любви, но тебе некому ее дарить. Но я знаю и-или, по крайней мере, надеюсь, что то, что я чувствую, ну… даже я не знаю, что делать с этими чувствами, и я даже представить себе не могу, как ты…” Анна посмотрела на нее рассеянным, поплывшим взглядом. “Мне страшно, Эльза. Мне страшно, потому что я не знаю, что делать. Часть меня хочет, чтобы все оставалось так же, как было, легко и весело, однако другая часть меня говорит: «Нет, это новая Эльза. Настоящая Эльза. Именно она тебе нужна», и т-теперь я вижу это. Я просто не могу этого не видеть. Ты понимаешь, что я имею в виду? Я просто не могу заставить себя притворяться, что могу на это не обращать внимания”. Эльза не смогла удержаться от самоуничижительной улыбки. Я могу. И у меня это очень хорошо получается. Анна судорожно выдохнула и, отстранившись от Эльзы, повернулась и со стоном плюхнулась лицом в подушку. “Какое это имеет значение? Все равно ты наверняка сейчас думаешь, что я помешанная. Я снова позволила своему чертовому рту взять надо мной верх. Господи, как ты смогла так долго терпеть этот поток бессвязных мыслей?” Блондинка склонила голову набок, все еще держа руки в воздухе, после чего прижала их к груди и вновь уставилась в простыню. Трудно было переварить… все это. Итак… по сути, она просто сказала мне, что понимает, что я на самом деле подросток с… потребностями, а не асексуальный ребенок, которого я, по-видимому, изображаю в попытках не отпугнуть ее. Это… хорошо. Э-это просто замечательно. … во имя Господа, как это произошло? Эльза почувствовала, как на ее лице расцветает восторженная улыбка, которую она просто не может сдержать. Оторвав взгляд от простыни, она посмотрела на распростертую на кровати Анну… и после минутного раздумья плюхнулась рядом с ней с такой силой, что подпрыгнул весь матрас. Анна не двигалась, но Эльза была счастлива просто смотреть на нее; в голубых глазах блондинки светилось обожание. Она просто прелесть. Эльза протянула руку и потрепала рыжую по макушке. Когда ответа не последовало, она сделала это снова. И еще раз. И еще. В конце концов, Анна вслепую шлепнула ее по руке, наотрез отказываясь показать свое лицо. “Эльза, прекрати! Разве ты не видишь, что у меня акт самобичевания?” Эльза только усмехнулась и, “подкравшись” к боку рыжей, впилась пальцами в мягкую кожу. Эффект был моментальный: Анна буквально вскочила на дыбы и против собственного желания залилась смехом, в то время как Эльза продолжала щекотать ее. Улыбка блондинки становилась все шире, а глаза – ярче; так продолжалось до тех пор, пока Анна не начала задыхаться, и когда рыжая несколько раз шлепнула ее по рукам, Эльза, наконец, отстранилась. Анна лежала на спине; ее волосы были в полном беспорядке, а грудь тяжело вздымалась. Она пристально посмотрела на Эльзу, прежде чем прикрыть глаза рукой, все еще пытаясь отдышаться. Блондинка только лишь улыбнулась, прежде чем лечь рядом с ней. Девушки даже не потрудились залезть под одеяло: они просто мирно лежали рядом. Наступила тишина; не неловкая, не гнетущая или тяжелая, нет – легкая и спокойная. Однако как только Эльза почувствовала, что начинает клевать носом, эта тишина была нарушена. “Итак… какой твой любимый цвет?” Примечание от автора Чуваки, сейчас 5:13. Снаружи метель. Какова жизнь. Ваша Cel.