A Snowflake in Spring

Эльза очнулась примерно через минуту. Не отошедшая до конца после обморока, с затуманенными глазами, она попыталась проморгаться, после чего подняла глаза и увидела, как на нее в ответ смотрит обеспокоенная Анна. Блондинка нахмурилась: почему рыжая нависает над ней? И почему я вижу ее веснуш… о, нет. Платье. Ее глаза комично расширились, и по-прежнему обеспокоенная Анна еще раз позвала ее, но Эльза только лишь спрятала лицо (глаза в особенности) за руками. Она должна была это сделать. Просто должна была! Потому что если девушка еще хоть раз взглянет на оголенные плечи Анны, то никто не сможет гарантировать, что случится дальше: она либо умрет на месте, либо (что более вероятно) возьмет Анну прямо здесь и сейчас, на этом же ковре, наплевав и на мать, и на эту жестокую крохотную мадам. Из всех возможных вещей, из всех возможных вещей, которые могла сотворить эта ужасная женщина… Этот мир жесток. За последние сутки Анна осознала мои… чувства, намекая вдобавок, что вполне себе могла бы быть не против них, была голой и мокрой в одной комнате со мной, а теперь еще и это! Я не могу поверить, что, в самом деле, потеряла сознание! Позор! Анна трясла ее за плечи, звала – словом, пыталась хоть как-то привлечь внимание. Напрягшись, блондинка села, поджав ноги под себя, и несколько раз глубоко вздохнула в попытках успокоиться. Девушка слышала, как мнется Анна – скорее всего, от беспокойства, а то вдруг она снова рухнет без чувств? “Э-эм, Эльза? Ты в порядке?” Нет, Анна! Нет, я не “в порядке”! Отнюдь! Я в милях, в лигах от того состояния, что хотя бы отдаленно напоминает “в порядке”! Эта… эта ведьма наверняка умеет читать мысли; не может быть, чтобы она сама решила его сшить, не может! Но, господи… ты выглядишь в нем потрясающе. Просто потрясающе… О, Анна, тебе очень, очень повезло, что мы не одни. “Эм, мисс Мод? Н-не думаю, что я смогу…” Модельер прервала ее гнусавым голосом, от которого у Эльзы волосы встали дыбом. “Эдна, дорогая, зови меня Эдна!” Эльза слышала, как рыжая прочистила горло и встала. “Хорошо… Эдна. Эм… платье великолепно, но… но я думаю, что я хотела бы примерить второе. Прямо сейчас”. “Что?! Но, дорогая, я уверена, этой реакции более чем достаточно для того, чтобы сказать тебе, как восхитительно ты выглядишь! Зачем второе платье?” Эльза была так занята, пытаясь не обращать внимания на образы и мысли, возникшие при слове “восхитительно”, что чуть не пропустила ответ Анны. В голосе рыжей отчетливо слышались дискомфорт – чрезмерный дискомфорт – и застенчивость, из-за чего плечи блондинки опустились, руки рухнули, а в глазах вновь появилось беспокойство. “Платье потрясающее, мисс… Эдна, но я… я не знаю. Я не хочу, чтобы кому-то было неудобно или…” Эльза моргнула, слегка повернув голову, чтобы видеть хотя бы часть Анны (сейчас это были ее ноги, скрытые платьем), и нахмурилась. Стойте. Она… она имеет в виду… меня? Она беспокоится за… о, Анна. Сердце Эльзы колотилось, как бешеное, трепеща то ли от восторженного трепета, то ли от набата вины: да, если Анна наденет это платье на бал сегодня вечером, то Эльзе будет очень неудобно из-за желания, но, черт возьми, она выглядела в нем просто потрясающе. Блондинка была уверена: никогда в жизни она не увидит что-то, что будет прекраснее смущающейся Анны, стоящей в этом платье с распущенными волосами и смотрящей на нее с только зарождающейся уверенностью в глазах – и провалиться ей, если она соврет, что этот образ не был буквально выжжен в ее памяти. И все же сейчас рыжая стояла здесь и предлагала надеть что-нибудь другое, исключительно из-за беспокойства за Эльзу – и если бы блондинка не боялась сорваться в похотливое безумие от одного лишь взгляда на Анну, она бы смотрела на нее с обожанием, которое согревало бы ее ледяные голубые глаза, но вместо этого девушка просто прикусила губу, позволив себе покраснеть. Я ее не заслуживаю. “Неудобно – это не то слово, дорогая, – раздался голос Кэтрин. – Я все-таки считаю, что тебе будет лучше надеть другое платье, – тут Эльза навострила уши. Другое платье? Есть другое платье? От этих мыслей ее отвлек звук собственного имени; девушка повернулась и уставилась в ноги матери. – Думаю, тебе стоит начать готовиться к вечеру – и, может, ты поможешь мисс Кристиан с прической и макияжем? Естественно, после того, как мы примерим второе платье. Надеюсь, оно будет более… консервативным, не так ли, Эдна?” Блондинка слегка подняла голову и положила ладони на колени; она слышала, как модельер фыркнула и спрыгнула со стула. Когда же женщины начали доставать другое платье, блондинка уже была на ногах, хоть и дрожащих, и прижимала руки к телу. Она почувствовала на себе взгляд Анны и глубоко вздохнула. Ну же, ты ей кое-что должна. Она и до этого волновалась из-за сегодняшнего вечера, а ты только сделала все еще хуже. Просто приободри ее! Давай, покажи ей, что ты в порядке! …Ну, или хотя бы сделай так, чтобы она в это поверила. Эльза напряженно сглотнула и, выпрямляясь и накручивая на палец волосы, медленно повернулась к Анне; в голове красной, как помидор, блондинки крутилось только лишь “посмотри ей в лицо посмотри ей в лицо дубина”, и когда ее глаза и глаза девушки, которая была для нее ничем иным, как целым миром, встретились, брови Эльзы удивленно взлетели вверх: Анна стояла красная, опустив в пол глаза и закусив губу, скрестив руки на груди. Она выглядела… не было подходящего слова, чтобы описать это. Беспокоящаяся, неуверенная, испуганная – и даже если объединить три этих состояния, то описание было бы неполным. Увидев рыжую настолько потерянной, Эльза в момент нахмурилась и, поджав губы, шагнула вперед; глаза ее сузились, когда Анна робко взглянула на нее и тут же снова уставилась в пол. Блондинку перестали волновать как платье, так и веснушки, каждую из которых можно было увидеть и сосчитать – она просто взяла рыжую за подбородок, подняла ее лицо и посмотрела ей прямо в глаза, в которые была готова смотреть целую вечность; обычно яркие и улыбающиеся, они были полны неуверенности. Что-то в последнее время я слишком часто вижу подобный взгляд , подумалось Эльзе. И мне он не нравится. Продолжая удерживать лицо Анны одной ладонью, блондинка положила другую на сцепленные руки рыжей, испытав облегчение, когда почувствовала, что тело рыжей расслабилось. “Э-Эльза, я… – блондинка любопытствующе приподняла бровь, мягко улыбаясь взволнованной Анне и наслаждаясь их разницей в росте: тот факт, что рыжей приходилось каждый раз поднимать голову, чтобы посмотреть в глаза Эльзе, заставлял последнюю испытывать тепло – не то ноющее, надоедливое тепло, которое она постоянно испытывала, когда рыжая подходила слишком близко, нет: то было не чем иным, как чистой привязанностью; основной, первобытной потребностью не насиловать и обладать, а дарить счастье и радость. Блондинка наклонила голову и прижалась лбом к Анне, продолжая улыбаться так нежно и ободряюще, как только могла. Миг молчания тянулся бесконечно долго, пока, наконец, Анна не улыбнулась в ответ. Эльза прищурилась, а ее улыбка стала шире, но затем на лице рыжей возникла ухмылка. Прищур превратился в нахмуренность. “Я и понятия не имела, что все настолько плохо”. Блондинка мгновенно покраснела до кончиков ушей. Ах ты, маленькая, наглая… Щеки блондинки надулись, когда Анна захихикала; девушка отстранилась и щелкнула Анну по лбу, после чего, не обращая внимания на преувеличенный крик боли рыжей, развернулась и направилась обратно в ванную. Услышав сзади себя смех девушки, Эльза, покраснев еще сильнее, вжала голову в плечи, сжала в отчаянии кулаки и, добравшись до ванной, без оглядки с силой хлопнула дверью. Примерно с минуту стояла она с сердито надутыми губами, однако когда до нее в очередной раз донесся мелодичный звук смеха рыжей, Эльза не смогла сдержать смущенную улыбку до самых ушей. Прикрыв глаза, она позволила себе откинуться на дверь, вздыхая при этом, как влюбленная (и молчаливая) дурочка. О, Анна, что же ты творишь со мной?.. Но, думаю, сейчас моя очередь впечатлить тебя. Голубые глаза решительно открылись, а губы изогнулись в смелой улыбке. Эльза неторопливо пересекла ванну, покачивая бедрами, зашла в свою комнату и с видимым волнением на лице подошла к гардеробу; застыв перед ним на мгновение, она распахнула двери. Ее взгляд метался между юбками, платьями и тому подобным, пока сама девушка пыталась решить, что именно наверняка (или почти наверняка) заставит Анну упасть без чувств. Блондинка неосознанно закусила губу и нахмурилась. В конце концов, она остановила выбор на двух платьях: потрясающем льдисто-голубом и соблазнительном вишнево-красном. Девушка застенчиво глядела на второе, гадая, что же заставило мать заказать его… однако, вспомнив, как сильно Кэтрин обожала эксцентричность Эдны Мод и как часто она позволяла крохотному модельеру творить все, что ей заблагорассудится, оставила это дело. Переведя взгляд на бледную ткань, Эльза не смогла сдержать радостной улыбки: это было одно из ее любимейших платьев. Когда девушка была в поместье в прошлый раз (а это было на ее 16-тилетие), она нашла этот подарок у себя в шкафу; в тот день платье сидело как влитое, и блондинка провела в нем почти весь день, отказываясь его снимать вплоть до того момента, пока не пришло время возвращаться в лечебницу, чтобы продолжать тратить часы на бесцельное сидение в одиночестве и такие же бесцельные визиты к расстроенному психотерапевту. Поняв, что хмурится, Эльза потрясла головой и бросила красное платье на кровать; скинув с себя легкое белое платье, в котором она была, и стоя в одном нижнем белье, девушка кинула быстрый взгляд на дверь. Анна, наверное, тоже сейчас переодевается… Так, давай, сосредоточься. Вновь покраснев, блондинка надела платье через голову, довольная тем, что ее мать каким-то образом умудрилась подшить его до ее приезда. Девушка боялась, что двухгодичная разница в росте заставит ткань растянуться, но та по-прежнему облегала ее тело так же хорошо, как и два года назад, если не лучше. Разгладив складки на бедрах, Эльза с ухмылкой направилась к туалетному столику, над которым висело зеркало. Чем дольше девушка глядела на свое отражение, тем шире становилась ее улыбка: расшитый бисером лиф, обтягивающий торс, играл на свету независимо от того, как она стояла, а светло-голубой цвет ткани прекрасно дополнял ее бледную кожу… особенно он дополнял ее правую ногу, которая выглядывала из разреза платья. Плечи и руки блондинки покрывал прозрачный голубой материал, который переходил в лиф и на котором – так же с помощью бисера – были вышиты замысловатые узоры. Платье было красивым. Оно было привычным, оно вселяло чувство защищенности… оно было удобным. Но разве это честно? Девушка склонила голову набок, глядя на свое отражение. В конце концов, Анну заставили надеть то олицетворение греха. … правда, где-то в глубине души ей оно понравилось, ну или, по крайней мере, начало нравиться. Однако как только мне стало некомфортно, она чуть ли не сразу стянула его и предложила надеть что-нибудь другое. Она сделала это для меня. Она так много для меня делает… Все это так ново для нее. Она боится, что сегодня вечером что-то сделает не так, боится в течение всех выходных. Будет ли честным с моей стороны остаться в рамках своей зоны комфорта и не обращать внимания на ее борьбу? Эльза бросила взгляд на красное платье, лежавшее на кровати, и нахмурилась, поджав губы. Через мгновение она с глубоким вздохом стянула платье и, держа знакомую ткань в руках, задумалась. Но как я вообще пойму, хорошо ли я выгляжу в красном? Что если я буду выглядеть еще бледнее? Или вдруг платье не будет сочетаться с моими глазами? А что если… … что если Анне не понравится? А что если Анне, наоборот, понравится? Даже вот так: что если Анна влюбится в это платье? Если честно, она видит меня только в синем, и, возможно, ей это надоело. Хм… может быть – может быть – если оно ей понравится, то у нее не возникнет желания куда-то отходить от меня во время бала. А еще, как я помню, красный цвет в психологии имеет что-то общее с агрессией, и он может отпугнуть всех остальных! Если это сработает, то мне не придется беспокоиться ни по поводу того, что Анна сбежит в поисках более подходящего партнера для танцев, ни по поводу того, что какой-либо придурок, что будет на балу, украдет ее у меня. Если кто-нибудь хотя бы посмеет дотронуться до Анны… о, я не знаю, что тогда будет. Но я точно знаю, что не будет ничего хорошего. Приняв решение, Эльза кивнула сама себе и, положив голубое платье на кровать, взяла красное, продолжая обдумывать свои планы на вечер. Если она захочет, то может потанцевать с отцом. И она точно будет танцевать со мной. Я должна как-то продемонстрировать, что она моя. Надев платье, девушка с удивлением поняла, что оно очень похоже по фасону на голубое: такое же облегающее, мягкое и так же с разрезом по правой стороне; лиф, однако, не был расшит бисером, и руки ничего не закрывало. При этом вырез в виде сердца, подчеркивающий грудь и ключицы блондинки, ей очень даже нравился. Взглянув в зеркало, Эльза замерла; моргая от удивления, она с открытым ртом уставилась на соблазнительницу, смотревшую ей в ответ. … почему я никогда раньше не носила красное? Цвет идеально подходил ей; девушка уже видела, как красит губы помадой в цвет платью. А волосы она оставит распущенными. К сожалению, первым полноценным знакомством Анны с волосами Эльзы были не мягкие ниспадающие блондинистые пряди, а ужасное, растрепанное воронье гнездо, и ей придется это исправить. Девушка провела рукой по откинутой назад и растрепанной челке и кивнула сама себе. Да. Волосы точно будут распущенными. Я пойду на все, лишь бы только сразить ее наповал – может быть, она и вправду упадет без чувств, и тогда мама, увидев нас обеих без сил, позволит нам уйти подальше ото всех, в свои комнаты. И тогда мы просто будем есть шоколад и обниматься. Да, звучит идеально. Эх, но Анна ведь так взволнована, так взбудоражена из-за сегодняшнего бала… И пригласить ее на танец тоже было бы неплохо… Эльза вздохнула и, сев за туалетный столик, принялась за макияж. Подкрасив глаза простой черной подводкой, подведя и без того густые ресницы тушью и припудрив бледные щеки, отчего те стали чуть живее и розовее, девушка перешла к губам. Рука блондинки была близка к тому, чтобы задрожать – Эльза не могла припомнить, чтобы раньше когда-либо пользовалась красной помадой, поэтому была шокирована, обнаружив ее в арсенале своей косметики. Однако когда блондинка, наконец, поставила помаду на столик и откинулась на спинку, чтобы оценить результат, она была чертовски довольна. Анна даже не представляет себе, что ее ждет. В тот момент, когда на ее губах появилась самодовольная ухмылка, в дверь постучали. С круглыми глазами Эльза вскочила и, смущенно разгладив невидимые складки на ткани, увидела в дверном проеме рыжую голову. Через секунду она поймала себя на мысли, что хочет одновременно и уставиться в пол, и смотреть прямо в лицо Анны, наблюдая за ее реакцией. Не кусай губы. Помаду сотрешь. “Эльза, ты… – увидев, как челюсть Анны отвисла, Эльза осталась довольна тем, что решила рискнуть. Чем дольше рыжая на нее смотрела, тем шире становилась восторженная улыбка на лице блондинки: глаза гостьи блуждали по телу хозяйки, не находя, за что бы зацепиться, и подобное внимание медленно, но верно отзывалось теплом во всем теле Эльзы, отчего та вцепилась в ткань платья. – О, Господи… Эльза, ты выглядишь… выглядишь… – Анна сглотнула, – и-иначе”. Когда Эльза недоверчиво подняла бровь, рыжая с круглыми глазами вошла в комнату. “Это хорошее иначе! Это… это просто невероятно. Ты просто, эм, ты выглядишь… вау”. Вот так мне больше нравится. С усмешкой блондинка перевела взгляд на платье Анны; брови девушки в удивлении поползли вверх, когда она поняла, что платье рыжей очень похоже на то, что Эльза примерила первым. На ее любимое – но только вот это скрывало веснушчатую кожу гораздо лучше, да и вырез в виде сердца был менее вызывающим; оттенок цвета был мягче и теплее платья Эльзы, хотя его все еще можно было назвать ледяным. К тому же, он подчеркивал глаза рыжей, заставляя их сверкать, как лазурит. Когда Эльза осознала, что поистине наслаждается созерцанием Анны в своих цветах, ее щеки запылали; Анна в голубом – в платье, что так похоже на платье блондинки… это зрелище определенно что-то задевало в душе девушки. Что-то собственническое. Моя. Подняв руку, Эльза жестом попросила Анну подойти поближе; та, безумно покраснев, в тот же миг споткнулась о собственные ноги. Блондинка с трудом сдержала смех, и, улыбнувшись еще шире, подвела взявшую ее за руку Анну к туалетному столику. “Э-Эльза?” Усадив девушку, блондинка лишь погладила ее по голове, заставляя замолчать, и посмотрела на отражение рыжей. С серьезным лицом девушка провела рукой по непослушной гриве Анны; та от этого только покраснела еще сильнее и вцепилась в колени. Хм… Эльза взяла расческу и принялась за работу. Сначала прическа, потом макияж. В принципе, он здесь и не особо нужен, но я хочу, чтобы она выглядела идеально. Хочу, чтобы все видели, какая она красивая… но если они и в самом деле посмотрят, то смотреть будут на мою девушку. Мою Анну. Она принялась заплетать мягкие локоны, наслаждаясь их шелковистостью, когда пропускала волосы сквозь пальцы; заплетя замысловатую косу, девушка с улыбкой вслепую потянулась за шпильками, чтобы заколоть ее. В конце Эльза осторожно высвободила несколько прядей, и они упали и обрамили лицо Анны. Не в силах сдержаться, блондинка провела пальцем по совершенно голой шее Анны. Голубые глаза застыли, когда рыжая вздрогнула от ее прикосновения, однако прежде чем Эльза смогла зайти слишком далеко, она заставила себя отстраниться. Девушка мягко развернула стул и улыбнулась взволнованной рыжей, которая отказывалась смотреть на нее. Затем блондинка осторожно взяла гостью за подбородок и чуть откинула ей голову назад. С минуту она внимательно смотрела на красоту и безупречность холста, что был перед ней, решая, как ей поступить. Наконец, разорвав полог неловкого молчания между ней и нервничающей Анной, Эльза подошла к столику и принялась что-то искать, после чего развернулась, держа в руках карандаш для подводки глаз, румяна чуть более темного оттенка, чем у нее самой, и скромный розовый блеск для губ. Анна с недоверием смотрела на арсенал перед ней, но Эльза лишь усмехнулась и, набрав кистью мерцающие румяна, поднесла их к щеке рыжей; та лишь вздохнула и закрыла глаза. Удовлетворенно кивнув, блондинка принялась за работу. Когда щеки Анны более-менее ожили, девушка сменила румяна на карандаш; крепко держа голову рыжей за подбородок, Эльза так нежно, как только могла, затемнила линию ресниц Анны, слегка размазав при этом подводку, создав очень нежные дымчатые глаза. Тушь же она оставила на рыжую. Взяв в руки блеск, Эльза задумалась и бросила неуверенный взгляд на губы Анны, после чего, глубоко вздохнув, сняла с него крышку. На мгновение она зависла, глядя на светло-розовый отблеск, а потом вновь взглянула на губы рыжей. Они выглядели такими мягкими, такими манящими… Она же сидит с закрытыми глазами. Может, если я буду быстрой, я… Нет. Ты сказала себе, что будешь ждать, и ты будешь ждать. Ты все сделаешь идеально, что для Анны, что для себя. … тогда лучше поторопиться. Еле дыша, Эльза наклонилась и нежно провела блеском по нижней губе Анны. От этого прикосновения рыжая подпрыгнула (и в этот момент по спине блондинки побежали мурашки) и чуть приоткрыла рот, давая Эльзе лучший подступ к губам. Мои щеки сейчас сгорят. Между тем блондинка перешла к верхней губе, взяв при этом рыжую за подбородок в третий раз. Это только лишь для удобства. Чтобы было удобно красить ей губы, да. … кого я обманываю? Они так и манят, так и манят… так, Эльза, придерживайся плана, сосредоточься на том, чтобы держать голову Анны ровно. Держи ровно, вот так. Черт, у нее такая мягкая кожа. Ничуть не уступает ее губам – так, стоп. Стоп, я говорю! Даже после того, как Эльза закончила с макияжем Анны, она осталась вблизи нее, вычерчивая большим пальцем узоры на веснушчатой коже. Смотрела она туда же, где была ее рука, поэтому пропустила момент, когда Анна, наконец, открыла глаза; эти глаза почти сразу расширились, когда девушка увидела, насколько близко стоит Эльза, и на мгновение Анне захотелось отстраниться… но вместо темных, затуманенных алмазов, которые девушка привыкла видеть всякий раз в подобных ситуациях, на нее смотрели яркие и кроткие бриллианты… хотя стойте, она смотрела не прямо на нее. А куда тогда? Тут рыжая почувствовала, что ее держат за подборок; почувствовала нежное давление пальца, бегающего взад и вперед. Почувствовала себя… хорошо. Определенно хорошо. И пока Эльза отвлеклась на мягкость ее кожи, Анна позволила себе полюбоваться красотой блондинки с близкого расстояния. Она никогда раньше не видела, чтобы Эльза пользовалась косметикой, так что сейчас девушка напротив выглядела… по-другому. Максимально по-другому – конечно, кожа Эльзы и до этого была безупречной, да и сама блондинка всегда была хорошенькой, несмотря ни на что, однако сейчас она выглядела такой… зрелой. Ее глаза казались больше, а скулы – четче, и это только подчеркивало тот факт, что Эльза на самом деле была на целых два года старше ее. А еще Эльза была весьма привлекательна. Когда блондинка, наконец, перевела взгляд на Анну, ее глаза в испуге распахнулись: она и не заметила, как рыжая перестала держать веки закрытыми! Что если ей снова станет не по себе? Что если Эльза напугала ее? Но Анна, как и сама блондинка ранее, смотрела не прямо на нее, и Эльзе потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, куда именно; поняв, куда, она не смогла сдержать ухмылки. Я определенно должна чаще носить красное. Анна без капли стыда смотрела на губы блондинки. Желание поцеловать рыжую выросло в десятки раз; рука, что была на подбородке Анны, скользнула вверх, к щеке девушки, и когда Анна прильнула к ней, не отрывая взгляд от губ девушки напротив, Эльза почувствовала, как искушение подняло свою голову, словно змея. Они были так близко, а она так долго этого ждала… что такого плохого может случиться? Один быстрый, легкий, крошечный поцелуй. Но я хочу большего. И я только что сделала ей макияж… красный – не ее цвет. Мне тогда придется красить ее снова, а это займет слишком много времени, тем более что скоро нас уже будут ждать внизу… Черт возьми. Ожидание буквально убивает. Вздохнув, Эльза отстранилась, при этом не отказав себе в удовольствии провести рукой по шее Анны вплоть до ее плеча, а затем, собравшись с силами, выпрямилась. Анна удивленно моргнула; ее лицо покраснело, а глаза уперлись в колени. “Э-эм… т-ты закончила? Я-я имею в виду, ну… теперь я красивая?” Эльза только закатила глаза и развернула девушку, бесконечно наслаждаясь тем, что та увидела в зеркале. Очевидно, Анна испытала похожие чувства, а иначе ее тихое “Ах” никак не объяснялось. Блондинка практически не тронула ее лицо, лишь подчеркнув и без того прекрасные его черты: розовые щеки, подчеркнутая линия ресниц и яркие, мерцающие глаза. А еще я ясно дала понять, что хочу сделать с этими очаровательными мягкими губами… “Э-Эльза, это просто… вау! Я имею в виду, ну, я сейчас – это та же я, но… но лучше! Вау! – Анна подалась вперед, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, любуясь своим отражением. – Могу я тебя нанять в качестве личного визажиста?” Плечи блондинки затряслись в беззвучном смехе, а сама девушка потянулась за тюбиком туши, после чего протянула его Анне и нежно похлопала девушку по плечу в знак того, чтобы та им воспользовалась. Рыжая взволнованно кивнула и принялась за работу, давая Эльзе возможность столь же беззастенчиво смотреть на великолепную девушку перед ней. Только на лице блондинки начала расползаться пьяная улыбка, как она заметила собственные неуложенные волосы. В легкой панике Эльза схватила расческу, не заметив загоревшихся щек Анны – расческа лежала далеко, и к ней пришлось тянуться как через весь столик, так и через саму Анну. На вопрос рыжей, что она задумала, Эльза лишь провела рукой по непослушным локонам и, игриво прищурясь на хихиканье Анны, дала ей щеблан в лоб, после чего направилась в ванную, усмехнувшись, когда рыжая в ответ показала ей язык. Отложив расческу, блондинка начала рыться в шкафчике под раковиной; на ее лице расплылась торжествующая улыбка, когда она нашла бутылку марокканского масла (которое не только творило чудеса с ее гривой, но еще и восхитительно пахло) и щипцы для завивки волос. Мама, конечно, выложилась на все сто, когда готовила нам комнаты. Включив щипцы и оставив их нагреваться, Эльза выдавила небольшое количество масла на ладонь и какое-то время наслаждалась его ароматом, прежде чем провести по своей спутанной платиновой гриве, осторожно распутывая при этом все узлы, что ей удавалось найти. Убедившись, что равномерно распределила масло по волосам, она схватила расческу. В этот момент открылась дверь, ведущая в комнату Анны. “О, Боже… Эльза! Я никогда бы и не подумала, что ты выберешь это платье! Ты выглядишь просто прелестно! – рука Эльзы застыла на полпути к волосам; девушка не сводила глаз со своего отражения. Мать, что подошла к ней, выглядела по-настоящему взволнованной, и это заставило блондинку почувствовать себя… странно. В какой-то мере даже польщенной… однако вездесущая тревога, которую она испытывала рядом с другими людьми, давила даже здесь. – Эльза…” Брови девушки поползли вверх. Голос женщины звучал… испуганно. Боязно. И с нотками надежды. “Как ты думаешь, может, я могу…” Эльза молчала. Она знала, чего именно хочет ее мать – как знала и то, что та боится об этом спросить. И это заставило блондинку испытать крохотное чувство вины. Она, должно быть, разве что через медные трубы не прошла, пока готовила все это. Готовила для меня и Анны… чтобы мы могли побыть наедине. Я у нее в долгу. Определенно в долгу. Не издав ни звука – даже не двинув глазами – Эльза протянула матери расческу. Кэтрин, вероятно, была шокирована, потому что ей потребовалось некоторое время, чтобы набраться смелости взять ее. На мгновение в комнате воцарилась тишина, а затем прозвучал всхлип, который Кэтрин, впрочем, подавила. Эльзу внутреннее передернуло. О, мама… “С-спасибо, дорогая, – женщина встала за спиной дочери и нежно провела рукой по волосам Эльзы, прежде чем приняться за работу. Пара молчала; глаза Кэтрин блестели от непролитых слез, а на ее лице сияла улыбка – а как не сиять, если женщина впервые за 10 лет расчесывала дочь? Эльза даже закрыла глаза, погружаясь в неописуемое удовольствие от того, что кто-то другой запускал пальцы в ее волосы. – Эльза… ты справишься? Скоро прибудут гости, и я хочу быть уверена, что с тобой все будет в порядке… да, у тебя есть мисс Кристиан, но все же. Я не хочу, чтобы на тебя что-либо давило. Или чтобы тебя что-либо стесняло”. У меня есть Анна, мама. Я больше беспокоюсь за нее, чем за себя. “Кстати, как себя чувствует мисс Кристиан? Как тебе ее второе платье? Думаю, оно смотрится гораздо уместнее. Эдна проделала потрясающую работу”. О да, я согласна, платье просто потрясающее… оба платья, должна признать. “Эльза, я хочу, чтобы ты была аккуратнее с мисс Кристиан”. Блондинка открыла глаза и уставилась на свое отражение. Женщина прекратила ее расчесывать, отчего на мгновение воцарилась напряженная тишина; Эльза растерянно прищурилась. Обойдя девушку, мать сменила расческу на щипцы для завивки; удостоверившись, что они достаточно нагрелись, Кэтрин потянулась к первой пряди. Блондинка слегка повернулась, предоставляя матери больший контроль над своей гривой. Эльза ждала. И ее мать знала об этом. “Я… я верю, что мисс Кристиан благотворно на тебя влияет; это очевидно, иначе ее бы здесь не было. Однако мисс Кристиан – живой человек, у нее есть своя жизнь и свои проблемы. Ты ведь понимаешь это, правда?” Девушка нахмурилась, отчего по ее лбу пошли глубокие морщины. Ну конечно… конечно, я это понимаю! Что ты хочешь этим сказать? Я делаю Анну счастливой, правда! Она всегда улыбается, когда находится рядом со мной! “Я не хочу, чтобы мисс Кристиан было больно. Да, тебе хорошо с ней, но и ей должно быть хорошо с тобой”. И что это должно значить? Я хорошо к ней отношусь! Я… я так сильно за нее беспокоюсь, что это меня саму пугает! Я нуждаюсь в ней, зачем мне причинять ей боль? Кэтрин отступила назад, и Эльза оглянулась посмотреть на свое отражение. Глаза девушки потеплели, когда она увидела, что мать сотворила с ее волосами настоящее чудо, превратив платиновое гнездо в платиновые же волны, которые красиво обрамляли ее лицо. Почувствовав, как на ее плечо легла рука, блондинка слегка повернула голову в сторону матери, не отрывая, впрочем, взгляда от зеркала. “Эльза… просто помни об этом. Ты и мисс Кристиан совершенно незнакомы. Все, что ты знаешь о ее семье – то, что у нее есть брат, чьи проблемы слишком тяжелы для ее юного сердца. Ты не знаешь ее друзей, не знаешь ее образа жизни… тебе известно только то, что она сама тебе говорит. Если ты хочешь узнать ее поближе – а ты хочешь, я в этом не сомневаюсь – тебе придется потрудиться. Тебе придется заслужить ее доверие, потому что мисс Кристиан не войдет однажды в зал для посетителей и не вручит тебе свое сердце, лежащее на блюдечке”. Лицо Эльзы, вытянувшееся при этой мысли, озарилось пониманием, в то время как мать продолжала, нежно поглаживая дочь по плечу. “А даже если бы она и вошла… сейчас ты не в той позиции, чтобы принять его”. Глаза блондинки в страхе расширились. Мама знает… мама знает, что я чувствую. Но она не осуждает меня… она меня предупреждает. Она знает, что Анна для меня значит, и принимает это – и даже помогает. Эти выходные; все то, чего я добилась… во многом это ее заслуга. Она права. Я-я не могу. Даже если каким-то чудом мы с Анной бы достигли этой точки – – даже если бы она полюбила меня… … буду ли я достойна этого? Будет ли это правильно? О, Господи… ведь не будет, так? По отношению к ней это было бы просто ужасно! У Анны и так уже есть любимый человек, запертый в этом ужасном месте… а с двумя не справится даже такое большое сердце, как у нее. Мозг девушки лихорадочно работал, а сердце гулко билось в такт частому дыханию. Если я хочу, чтобы Анна была моей, мне придется измениться. Придется найти способ вернуться назад, в реальный мир… к Анне. Я не утащу ее за собой, не позволю себе утащить. Или позволишь? Кто провел половину ночи в размышлениях о том, как не дать потенциальным партнерам даже подойти к ней, скажи-ка? Девушку колотило, в круглых глазах читался страх; ее тошнило, пот тек рекой… и она продолжала обвинять саму себя. Это было бы так похоже на тебя – держать всю ее при себе, заявлять о ней как о своей, не позволять никому к ней даже прикоснуться. Это то, что ты действительно хочешь, не так ли? Единоличное владение сердцем другого человека – человека, который единолично владеет сердцем твоим. У Анны есть твое сердце, так почему бы тебе не взять ее? Нет… нет, это неправильно. Это не может быть правильным! Я ничего… ничего и никогда не возьму у Анны. Все, чего я хочу – это чтобы она была счастлива! Все, что мне нужно – это то, что она мне дает! Ведь так?! “Все в порядке, родная”. Теплые губы на ее лбу вырвали девушку из паутины паники. Мать смотрела на нее снизу вверх (и когда Эльза успела так вырасти?); в глазах женщины светилась нежность. Ее глаза. Эльза удивленно моргнула. Лавандовые. Они лавандовые. Блондинка смотрела на мать. Смотрела на нее впервые за 10 лет. Когда она стала такой… хрупкой? На лице матери явственно виднелись возрастные морщины: у глаз, у рта; вблизи было заметно, что волосы Кэтрин недавно красила – вероятно, чтобы скрыть начавшую подкрадываться седину. Женщина перед ней казалась маленькой (а разница между ними была около дюйма). Маленькой и хрупкой; ничего похожего на уверенную, улыбающуюся женщину, которую она едва помнила с детства… она не походила даже на того угрюмого и отчужденного человека, который скользил по коридорам после нескольких недель, проведенных в спальне из-за депрессии. Кэтрин аккуратно, чтобы не испортить макияж дочери, взяла ее лицо в руки. В глазах женщины не было ничего, кроме нежности и непролитых слез. “Эльза, дорогая, тебе нечего бояться. Я верю в тебя. В вас обеих”. Эльза молчала. Она продолжала смотреть на мать, пытаясь запомнить ее лицо в мельчайших деталях. Кто знает, когда она снова сможет встретиться с кем-нибудь взглядом? Ее мать улыбнулась и еще раз быстро поцеловала ее в лоб, после чего обняла дочь за плечи и притянула блондинку к себе. “Все будет в порядке. Ты сильнее, чем ты думаешь”. Наконец, мать отпустила ее и отступила назад. Эльза вновь опустила глаза в пол, сложив руки на животе, на что Кэтрин лишь закатила глаза. “Будьте с мисс Кристиан внизу через час”. С этими словами женщина вышла из комнаты, безмятежно улыбаясь самой себе, поэтому она не видела, как через несколько мгновений после ее последней фразы уголок рта Эльзы дернулся в едва заметной улыбке. Не видела она и кивка. Примечание от автора Хэй, лапочки, я знаю, что обычно выкладываю главы по воскресеньям... но в полночь начинается День Святого Патрика. И я планирую отметить его по максимуму, так что я публикую главу сегодня на случай того, если завтра проснусь с дичайшим похмельем и желанием умереть. Ферштейн? Думаю, ферштейн. Всем удачных выходных! Ваша Cel.