A Snowflake in Spring

Почувствовав, насколько сильно тело блондинки напряглось, Анна мгновенно пожалела о сказанном. Из-за того, что они стояли друг к другу очень близко, рыжая смогла почувствовать, как гулко забилось сердце Эльзы; смогла увидеть, как в ее широко распахнутых глазах появился страх. Грудь девушки тяжело вздымалась, а дыхание вырывалось часто и резко. Стараясь не морщиться от того, что Эльза крепче вцепилась ей в руки, Анна сглотнула. Идиотка. Смотри, что ты натворила! Не могла не затрагивать эту тему, не могла подождать окончания бала, да? Не могла, потому что ты нетерпелива. Ты никогда не отличалась терпением. “Эм... послушай, прости меня. Это ужасно неловко, и… оу, я только что поняла, что ты, скорее всего, понятия не имеешь, откуда я про нее знаю. Черт, я просто выпалила это и… боже, неужели я настолько бесчувственна? Прости меня, я п-просто… я имею в виду…” Внезапно Эльза отстранилась от нее, высвободив руки, и хотя она не сводила с рыжей своих затуманенных и полных ужаса глаз, было ясно, что блондинка смотрела не на девушку, а сквозь нее. Это зрелище напугало Анну до глубины души. Рыжая протянула руку к блондинке в попытке ее успокоить, но Эльза, отпрянув и сгорбив плечи, крепко обхватила себя руками, уставившись в пол. Она была в панике. Анна прокашлялась, неуверенно шагнула вперед и протянула руку. “Эльза…” Блондинка практически отскочила от нее и на этот раз не стала просто стоять на месте. С опущенной головой, держась за саму себя, она начала бежать из зала вон, умудряясь каким-то образом пробираться сквозь толпу и не обращать внимания на любопытные взгляды, бросаемые в ее сторону. Анна поспешила за ней, однако ей повезло не так сильно. Шаг, другой, третий – и каблуки одерживают верх: девушка теряет равновесие, запнувшись о подол платья. Спустя целый миг пугающего падения она рухнула на пол, и сильная боль пронзила ее руки и колени – настолько сильная, что рыжая вскрикнула… но эта боль тут же ушла на второй план, когда, подняв глаза, Анна увидела, как светлые пряди Эльзы исчезают за толпой черных костюмов и ярких платьев. С ее стороны тут же последовала попытка подняться… “Анна! – бирюзовые глаза сверкнули, и рыжая с облегчением вздохнула, когда увидела спешащую к ней кузину. – Что случилось? Где…” “Не сейчас, Пунц, просто помоги мне встать!” Рапунцель нахмурилась, однако протянула ей руку и попыталась поднять девушку на ноги. “Божечки, кузина, тебя довольно тяжело поднять!” Если бы Анна так не переживала за Эльзу, она, вероятно, ухмыльнулась бы и придумала остроумный ответ, но сейчас у нее едва хватило терпения прошипеть сквозь зубы “да наплевать”, прежде чем она вскочила и снова побежала. Девушка слышала, как ее звала кузина, однако не обращала на это внимания; все, что в этот момент имело для нее значение – Эльза. Но по мере того, как Анна все дольше и дольше проталкивалась между людьми, вставая на цыпочки в поисках блондинистой макушки, в ее груди становилось все теснее; каждый миг, в котором не было Эльзы, заставлял биться ее сердце как сумасшедшее. Где же ты, где же ты… где же ты?! Я все испортила. Эльза ведь даже не знала, что я знаю о ее сестре. Она мне о ней даже не говорила! А миссис Хэлланд – не Эльза… и как я только могла подумать, что сказать об этом – хорошая идея? Я тут всего два дня, да, к тому же, впервые; какое у меня было право просить Эльзу привести меня в то место, о котором ей – ну, теперь очевидно – до сих пор больно думать! Глаза Анны закрылись, и она остановилась, сжав руки в кулаки. Я такая дура… На глаза навернулись слезы. Девушка мотнула головой из стороны в сторону; кулаки сжались настолько сильно, что ногти впились в ладони. Люди вокруг переводили взгляды с нее, готовой расплакаться, на выход, в котором скрылась блондинка, и обратно; некоторые уже шептались между собой, пряча шепотки за руками в перчатках или за бокалами с вином. Почувствовав руку на плече, Анна подняла мокрые глаза и увидела Рапунцель, смотрящую на нее с беспокойством. Зеленые глаза быстро оглядели пространство вокруг и сузились, когда девушка поняла, что на них смотрит слишком много людей. Закусив губу, Рапунцель снова посмотрела на кузину и, приобняв младшую сестру, мягко подтолкнула ее вперед, надеясь, что Анна не упадет. “Давай-ка выйдем отсюда” Рыжая шмыгнула носом, но, опустив глаза в пол, позволила себя вести. Было очевидно, что Рапунцель не знала о боковой двери, так как вела она их совершенно в другую сторону, где их ждали донельзя богато украшенные двери высотой в два человеческих роста. К счастью, они были открыты, позволяя гостям входить и выходить в любой момент. Никто не заметил, как две девушки выскользнули из зала в фойе. Рапунцель прижимала Анну к себе, пока та оглядывала помещение, хмурясь от количества находящихся в нем людей. “Анна? – та шмыгнула в ответ. – Эй, может, нам стоит вернуться в твою комнату? Или нам стоит пойти куда-то еще?”. Спустя мгновение рыжая кивнула, стараясь при этом успокоиться; наконец, Анна взяла себя в руки и, подняв голову, поспешила к парадной лестнице, а там, поднявшись и свернув налево, направилась к их с Эльзой комнатам. Она смотрела прямо перед собой, не обращая внимания ни на прекрасные картины, висевшие на стенах, ни на мягкий ковер под туфлями. Не обращала она внимания и на боль в ногах и руках, оставшуюся после падения. В глубине души она надеялась, что Эльза будет ждать ее. Еще больше Анна боялась, что блондинка действительно будет ее ждать. В напряжении рыжая прошла мимо комнаты Эльзы, раздумывая, стоит ли ей войти и проверить, там ли девушка; в тот момент она всерьез думала, чтобы постучать… однако не стала этого делать. По щеке скатилась первая слеза. Второпях пройдя к своей комнате, Анна рывком распахнула дверь и с силой захлопнула ее за собой; благо, нахмуренная Рапунцель поймала дверь перед тем, как та хлопнула о проем. “Анна, притормози. Что случилось?” “Я дура, Пунц, вот что случилось!” Рапунцель лишь закатила на это глаза, но миг спустя, когда мимо ее головы пролетела белая туфля и ударилась об стену, она вскрикнула. “Полегче там, принцесса, я почти уверена, что это не твои, так что… эй!” Анна не прислушалась к ее словам: вторую туфлю она тоже швырнула через всю комнату и теперь лежала на кровати, уткнувшись лицом в простыни. Вздохнув, Рапунцель повернулась и подняла туфлю, проверяя ее на наличие повреждений. Проверив также и вторую и убедившись, что они обе целы, девушка аккуратно поставила их у кровати и села на край. Сердце Рапунцель сжалось при виде трясущихся от всхлипов плеч Анны. “У тебя все простыни в макияже будут”. “Меня это не волнует!” Руки Анны сжались в кулаки, сминая ткань, а сама рыжая еще глубже зарылась лицом в матрас. Девушка продолжала плакать, поэтому Рапунцель, прикусив губу, сбросила туфли и легла рядом с ней, подперев голову рукой. Какое-то время она молча наблюдала за Анной, однако когда рыдания рыжей стали громче, она протянула руку и пропустила ее сквозь волосы кузины. Рапунцель восхищалась элегантным пучком, который держал прическу рыжей, и задавалась вопросом, кто ей его уложил: Анна никогда не была хороша в этой области, а ее волосы, к сожалению, требовали постоянного ухода. “Анна… Ты можешь рассказать мне, что случилось? Я не смогу помочь, если ровным счетом ничего не знаю”. Анна всегда питала слабость к людям, которые играли с ее волосами, поэтому, в то время как Рапунцель перебирала пряди кузины и накручивала их на палец, рыдания рыжей начали стихать, пока, наконец, не превратились в тихую икоту время от времени. Девушка ослабила хватку рук и повернула голову, так что теперь она прижималась к простыням щекой. Ее глаза опухли, а тот небольшой макияж, что был нанесен, был размазан практически повсюду – в том числе и на простыне. “Ты похожа на енота”. Анна шмыгнула. “Еноты милые”. “Да, – Рапунцель мягко улыбнулась, – но только не тогда, когда плачут”. Рыжая нахмурилась, вытирая рукой нос, и перевернулась на спину. “Ну извини. Не все могут красиво плакать”. Рапунцель не сдвинулась, по-прежнему глядя прямо на кузину. “Так… почему ты плачешь?” Застонав, Анна потерла глаз тыльной стороной ладони, еще сильнее размазывая тушь по коже. “Я же уже сказала: я дура. Вот почему. Слушай, просто забудь об этом; иди вниз и наслаждайся балом. Это, так или иначе, долгая история”. Рапунцель широко улыбнулась. “У меня есть время”. “С каких пор?” Девушка замерла. Анна не сдвинулась ни на миллиметр, но с той желчью, что она вложила в свои слова, ей и не нужно было этого делать. Рапунцель представила себе пристальный взгляд рыжей; она практически чувствовала, как суровые и обвиняющие глаза Анны сверлят ее. “Ч-что ты имеешь в виду?” Теперь взгляд представлять не требовалось. Анна повернула голову и уставилась прямо на нее все еще влажными, но сердитыми глазами – сердилась девушка, конечно, на себя, однако теперь, когда прямо перед ней была ее кузина, у нее был иной повод выплеснуть гнев. “Почему именно сейчас? Почему у тебя вдруг появилось время именно сейчас? Почему? Почему у тебя не было времени в мой первый день в старшей школе, когда я опрокинула свой обед на одного из младших, а он сказал, что побьет меня? А как насчет следующего дня, когда он и его друзья, поголовно светившие фонарями, загнали меня в угол в раздевалки и пригрозили превратить мою жизнь в ад, если я еще раз ‘проболтаюсь’ Хансу? Где ты была, когда Ханс проиграл чемпионат? Где ты была, когда он избил тех парней, а я узнала об этом только потому, что в квартире появилась полиция? – слезы вновь потекли из ее глаз, а дыхание сбилось. – Где ты была, когда его упрятали в лечебницу?” Глаза Рапунцель были широко раскрыты, челюсть отвисла. Рыжая поднялась, кузина последовала за ней, так что они, поджав ноги под себя, смотрели друг другу в глаза. “А-Анна, я… я…” “Тебя там не было. Ни разу! А сейчас у тебя вдруг появилось время? Почему?! У тебя не было на меня времени целых два года! Как только Юджин предложил тебе переехать к нему, ты исчезла! С тех пор я тебя ни разу больше не видела, потому что визиты раз в два месяца для галочки на десять минут не в счет!” “Анна, прости, я просто…” “Ты просто что, Рапунцель? – по щекам Анны вновь потекли слезы. – Просто устала от нас? Устала все время присматривать за нами? Ну, извини, что мы с Хансом не смогли подстроиться под твое расписание. Мне жаль, что дядя с тетей всегда заставляли тебя оставаться дома, чтобы составить нам компанию; мне жаль, что ты гуляла не так часто, как хотела. Я знаю, что мы вечно были неловкими и грустными, так же как знаю и то, что с нами не было особо весело, но… но мы пытались веселиться! – Анна снова начала икать. – Пытались!” Теперь и у Рапунцель навернулись слезы на глаза; она потянулась к рыжей, чтобы обнять ее, но Анна только отшатнулась, а затем легла спиной к кузине и свернулась калачиком. Сердце брюнетки оборвалось при виде этой картины – слишком хорошо ей знакомой. Когда они были младше – в то время как Ханс и Анна все еще жили вместе с Рапунцель и ее семьей – бывали моменты, когда воспоминания о родителях давили настолько, что Анна была уже не способна подавлять свою боль и печаль, и ее смех исчезал из дома. В такие моменты, облазив все любимые места Анны в ее поисках, Рапунцель неизменно находила петарду на ножках в своей комнате, свернувшуюся клубочком – точно так же, как сейчас – под одеялом, плачущую и пытающуюся уснуть. Обычно (если брюнетка поспевала вовремя), для успокоения хватало плитки шоколада и сказки на ночь… однако сейчас у нее возникло ощущение, что этого будет недостаточно. “Анна, я… я не знаю, что сказать”. Рыжая содрогнулась, отчего руки Рапунцель сжались в кулаки. “Ты ничего не можешь сказать. Я поняла. Взрослеть, вынужденно заботясь о нас, вероятно, было весьма отстойно. Мне бы тоже это не понравилось, н-но ты не можешь просто… п-появиться и вести себя так, будто не игнорировала нас последние два года”. “Но я не игнорировала! Мне нравится навещать вас!” “Конечно, – Анна вжалась в себя еще крепче, если такое вообще было возможно. – Потому что мы не хотим тебя огорчать и всегда ведем себя, как паиньки, когда ты в гостях. Пунц, ты ведь даже не ответила мне, когда я написала, что уезжаю на эти выходные. По правде, я в принципе не хотела тебя беспокоить, но Кристоф настоял”. Это признание заставило Рапунцель испытать невероятную грусть… и невероятную вину. Анна была права. Почему все это всплыло только сейчас, когда рыжая была явно расстроена чем-то другим, было выше понимания брюнетки, однако это все еще было правдой. “Мне очень жаль, – со стороны Анны послышался нерешительный смешок. – Я не хотела устраивать семейную драму, – тихий всхлип, – так что просто возвращайся вниз. Со мной все будет в порядке. Я даже не злюсь на тебя, правда… ты мне как лучшая подруга, и я действительно очень рада, что увидела тебя сегодня. Я… я просто запуталась, наверное. Много чего произошло”. “Анна… я не могу просто взять и спуститься, – нахмурившись, Рапунцель легла и обняла кузину со спины. – Нам нужно поговорить об этом. Ты права, я была недостаточно отзывчива по отношению к тебе и Хансу, причем, очень долго. Но ты же меня знаешь, я просто… я так такая рассеянная, а Юджин такой замечательный… но клянусь, Анна, я стану лучше. И начну я прямо сейчас, хорошо? – она быстро поцеловала рыжую в висок. – Пожалуйста, расскажи мне, что произошло. Расскажи мне все”. Анна хранила молчание, и Рапунцель подумала о худшем; о том, что кузина сейчас оттолкнет ее и попросит уйти. Девушка понимала, что ей нужно многое наверстать – целых два года она провела в блаженном неведении относительно терзаний Анны – но вдруг было уже слишком поздно? В конце концов, если рыжая что-то для себя решила, ее практически не переубедить… и в прошлом Рапунцель не раз видела, что происходит, когда кто-либо теряет благосклонность Анны. Однако страхи девушки рассеялись, когда Анна перевернулась на спину и положила голову ей на грудь. Плечи рыжей вновь задрожали. “Я… я встретила Эльзу два месяца назад…” И Анна рассказала ей все – и хорошее, и плохое. Об Эльзе и о том, как сделала неверные выводы при их знакомстве; о подборе шоколада, снежинках и объятиях… об издевательствах в школе и о драке. Рапунцель была потрясена и опечалена новостью о том, что Ханса лишили прав на посещение. Она рассказала ей о Кристоффе и Мэг (брюнетка была счастлива услышать, что ее милая маленькая кузина завела новых друзей, и решила встретиться с ними и поблагодарить за заботу об Анне). Анна поведала ей о Хэлландах, о состоянии Эльзы – она довольно долго говорила об Эльзе. О том, насколько та была холодна со всеми, откровенно напоминая ледяную статую, и о том, как блондинка была внимательна и мила по отношению к ней. Рыжая вспоминала все в самых мелких деталях, описывая, как девушка вжимала голову в плечи от волнения или как слегка улыбалась в моменты радости. Рассказала она и о том, как Эльза вела себя в эти выходные, и как сама рыжая была этим смущена, ведь это было совсем на нее не похоже, и, наконец, добралась до сегодняшней ночной беседы. Информации было слишком много. Когда Анна приступила к рассказу о прошлом Эльзы, Рапунцель не могла не подумать о том, что, возможно, ее не следует посвящать в такие деликатные вещи. Но она не хотела останавливать Анну: у той была привычка держать все в себе и пускать все на самотек, даже если это причиняло ей боль, так что лучше всего было дать ей шанс выговориться… а уже потом разбираться с последствиями. “И я д-думаю, что зашла слишком далеко, потому что она убежала, и я не знаю, злится она на меня или напугана… что, если она отгородится? Что, если отвернется от меня? Что, если начнет игнорировать так же, как и всех остальных? “Если она тревожится о тебе так сильно, как я думаю, то этого точно не произойдет, – Рапунцель мягко шикнула на кузину, успокаивающе гладя ее по спине. – Как мне кажется, она была просто шокирована… и если так подумать, то в том, что твоя просьба произвела подобный эффект, нет ничего удивительного. Просто дай ей время”. “Н-но… что, если она, вдруг… Рапунцель, я… я не хочу, чтобы она отгораживалась от меня”. “Она не сделает этого, я уверена”. Анна молчала, вцепившись одной рукой в платье Рапунцель, и они сидели так, прижавшись друг к другу, еще несколько минут, пока, наконец, рыжая не отстранилась и не села, потирая свои глаза енота, которые к этому времени стали еще больше и еще размазаннее. “Я не испачкала тебе платье?” Опустив взгляд, Рапунцель посмотрела на черные пятна на груди. “Ну…” “Очевидно же, что испачкала. Прости, я не хотела”. Брюнетка на это лишь вздохнула и, поднявшись с кровати, ласково посмотрела на кузину. “Не беспокойся, я знаю несколько трюков, так что смогу это поправить. Пойдем, я помогу тебе приготовиться ко сну, а потом выведу пятна и вернусь вниз, а то папа, наверное, беспокоится, куда я запропастилась”. “Да… да. Еще раз извини. Я не хотела, чтобы эта ночь прошла именно так”. “Перестань извиняться, все в порядке. А теперь давай-ка снимем с тебя это платье – зная тебя, я думаю, ты умираешь от желания снова оказаться в трениках”. Устало улыбнувшись, Анна кивнула и, подняв с пола свой рюкзак, вытащила из него спортивные штаны и старый топ с камуфляжным принтом. Рапунцель меж тем направилась в ванную. “Тебе помочь из него выбраться?” “Я не настолько безнадежна, Пунц”. Брюнетка лишь усмехнулась и щелкнула выключателем. Увидев свое отражение в зеркале, она поморщилась при виде пятен: на свету они оказались больше. Сдув волосы, упавшие на лицо, она полезла в шкафчик под раковиной в поисках чего-то, что могло бы ей помочь; наконец, глаза девушки загорелись, когда она нашла жидкость для снятия макияжа. “Анна, где чистое постельно…” “Ш-ш-ш! Не так громко! – Рапунцель в замешательстве повернулась спросить, в чем вообще дело, однако Анна прервала ее. – Оно вон там. И опять же, я…” “Если ты снова собираешься извиниться, то хватит. Это раздражает”. Лицо Анны вытянулось, и она провела рукой по уже распущенным локонам, что все еще аккуратно обрамляли ее лицо… хотя некоторые и торчали под странными углами. Проигнорировав рыжую, Рапунцель капнула немного средства на взятое перед этим черное махровое полотенце и снова встала перед зеркалом. К счастью, у Хэлландов была целая полка с такими полотенцами, так что ей не пришлось беспокоиться по поводу того, сильно она его испачкает или нет. Девушка осторожно промокнула тушь и улыбнулась, когда та начала сходить. Анна стояла рядом с ней и кротко наблюдала за тем, как ее кузина наводит порядок. Наконец, спустя несколько минут Рапунцель издала победное ‘Ха!’, на что Анна облегченно вздохнула. Включив холодную воду, брюнетка начала полоскать ткань, отчего прямо на глазах вода становилась черной. Закусив губу, Анна нервно сжала руки в кулаки. “Эмм… Рапунцель? Я… понимаешь, я не хотела заставлять тебя, ну знаешь, чувствовать себя виноватой. По правде, я вообще не понимаю, что на меня нашло”. “Не беспокойся об этом, – брюнетка стряхнула воду с полотенца и снова нанесла немного средства для снятия макияжа. – Думаю, я это заслужила. А теперь позволь мне привести тебя в порядок”. Застенчиво улыбаясь, Анна шагнула вперед и закрыла глаза, когда кузина поднесла полотенце к ее лицу. Ткань приятно холодила кожу, особенно вокруг глаз, которые все еще были слегка припухшими от слез. Рыжая издала довольный вздох. Она действительно скучала по своей кузине, и ей было приятно, что о ней заботятся с такой нежностью. “Рапунцель?” “А?” “... мне тебя не хватало”. На лице брюнетки появилась теплая улыбка, а щеки девушки порозовели. Бросив полотенце на столешницу, она обняла кузину. “И мне тебя тоже, модница. И мне тебя”.

***

Руки Эльзы безвольно висели по бокам, а ее глаза сверлили медную дверную ручку. Уже в течение долгого времени она стояла там со слезами на глазах, готовыми пролиться в любой момент… но, по крайней мере, она больше не двигалась: ноги девушки практически онемели от того количества кругов, которые она намотала, расхаживая в страхе взад и вперед перед дверью. Дверью, ведущей в комнату ее сестры. Моей сестры. Дыхание Эльзы сбилось, а сама девушка задрожала и крепко прижала руки к груди. Она не сможет этого сделать. Она даже находиться здесь не может. Даже после стольких лет, после стольких визитов домой, когда она с опущенной в пол головой торопливо проходила мимо этой комнаты – ей хотелось провалиться сквозь землю. ‘ В конечном итоге во всем этом виноваты именно ты. Так что это имеет смысл’. Эльза вздрогнула и сжала руки так крепко, что ногти впились в кожу. Воспоминания все еще причиняли боль, все еще заставляли ее сердце ныть. Она так старалась забыть, так старалась убедить себя, что это не ее вина. Каждая ночь, которую девушка проводила в постели, здесь, дома, была горько-сладкой: да, тут было тепло и безопасно, однако воспоминания о том, что таилось за этой дверью, преследовали ее каждый миг. В этих коридорах и залах обитали призраки, и они говорили с ней каждый раз, когда она осмеливалась остаться одна. Они подкрадывались к блондинке со спины, нашептывали ей свои секреты, и тщетными были любые попытки спрятаться от них или закрыть уши. ‘Это твоя вина’, шептали они. ‘Такая разочаровывающая… такая грустная ситуация. Такая маленькая и грустная девочка… такая же грустная, как и ее семья’. ‘Может быть, если бы ты не желала так сильно, не молила так глупо… Разве ты не знала, что нечто хорошее случается только с теми, кто терпеливо ждет? Почему ты не ждала? Думала, ты особенная? Думала, что кто-то подслушает?’ ‘Такая маленькая и грустная девочка. Такая маленькая и грустная семья’. Даже сейчас они шептались с ней, смеялись прямо около нее, и от этого черствого смеха у блондинки волосы вставали дыбом. Эльза прикусила губу и зажмурилась, вновь затыкая уши. Не слушай! Просто… просто не слушай. Они не настоящие, их здесь нет. Закройся от них, не дай им понять, что ты чувствуешь. Думай о хорошем, думай о чем-то согревающем… Но, конечно, в тот момент, когда она подумала о ‘согревающем’, она не могла не подумать об Анне, и это ее погубило. Анна знала. Откуда она знала? Как это было возможно? ‘О, грустная маленькая девочка… Разве это имеет значение?’ Зубы до боли прикусили нижнюю губу, а ногти не менее болезненно впились в кожу головы, стоило блондинке попытаться еще сильнее зажать уши в отчаянной попытке заглушить голоса. Они не могли говорить об Анне, просто не могли. Эльза не позволит им этого, она не будет их слушать. ‘Она знает… а что еще она может знать? Может, она знает о твоих извращенных фантазиях? Вдруг она знает, что ты чувствуешь на самом деле? О, бедная маленькая девочка… что она будет делать, когда Анна внезапно оставит ее?’ Глаза блондинки распахнулись, руки обмякли. Оставит меня? Почему, почему она должна… В ушах вновь раздался жестокий смех; девушка поежилась, а затем, почувствовав слабость в коленях, оступилась и упала на дверь. Блондинка вздрогнула, когда ее руки коснулись дерева, однако сил оттолкнуться у нее не было. ‘Ты спрашиваешь, почему она покинет тебя? О, грустная маленькая девочка… а почему она должна остаться? Сегодня ты показала, насколько ты ущербна. Ты ведь почти ничего о ней не знаешь; ты уже несколько месяцев сосешь из нее тепло, зная при этом только ее имя…’ ‘Ее имя и все те грязные вещи, которые ты бы сотворила с ней… будь у тебя шанс’. Ее ногти заскрежетали по дереву, а зубы оскалились в гримасе. Нет! Это ведь не все, чего я хочу… я хочу совершенно другого! ’Но разве это не так?’ – голоса мрачно смеются. – ‘Разве это не все, о чем ты мечтала? Попробовать эти губы на вкус, оставить след на этой безупречной коже… заявляя свои права на эту девушку?’ Меж дрожащих ног против воли становилось тепло; блондинка прижалась лбом к двери, пытаясь подавить это чувство, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, только не на девушке, что была ее наваждением, однако все было бессмысленно: в голове продолжали возникать видения Анны в ее платье… в обоих платьях. Видения яркого, улыбающегося лица с этими теплыми, добрыми глазами… Когда покатилась первая слеза, Эльза завыла. Да, рыдания она подавила, но в ответ ее горло запротестовало… скулеж был тихим, и все же его было слышно. К счастью, блондинка не заметила этого – так отчаянно она пыталась сдержать мысли в узде. ‘В чем дело, грустная маленькая девочка? Ты же знаешь, что желаешь ее...’ Конечно, желаю! Но… но я не просто желаю ее, я… я нуждаюсь, я нуждаюсь в ней! Мне нужна ее улыбка, ее запах, ее смех… мне нужна вся она! И я хочу, чтобы и она нуждалась во мне! Я не хочу быть… паразитом! ‘Но разве ты уже им не являешься? Глупая маленькая девочка… это ведь ничто иное, как твоя сущность. Паразит. Досадная помеха. Неужели ты считаешь, что твоя милая маленькая Анна действительно хочет проводить в том ужасном месте больше времени, чем это необходимо? Ты действительно думаешь, что твои родители довольны тем, как обстоят дела? Тебя это вообще волнует?’ ‘Нет. Ни в коем разе. В конце концов, забота о хозяине противоречит природе паразита; пока он получает, что хочет, ему…’ Сорвавшись, Эльза схватилась за дверную ручку и, широко распахнув дверь, вбежала внутрь и захлопнула ее за собой. Облокотившись на дерево спиной, она соскользнула на пол, и слезы потекли по ее щекам. Она не могла их больше слушать. Она должна была убежать от их шепота, пусть даже этот побег и привел ее сюда. Сквозь слезы она видела стены, которые они с отцом так старательно красили, снеговиков на этих стенах, что были чисто ее идеей, видела кресло-качалку, в котором сидела ее мать и наблюдала за ними… видела стопку книг и одеяло, что были в центре комнаты. И она видела себя, с одеялом поверх дрожащих плеч, читающую вслух своей маленькой сестре, о которой мечтала столь отчаянно. Она практически слышала свой тоненький голос, старательно воспроизводящий любимые детские стишки. Она должна быть сильной, должна сдерживать слезы – даже если ее сестра на Небесах, так далеко от Эльзы, ей не стоит плакать, ведь слезы мешают говорить, а для того, чтобы сестра могла ее услышать, она должна говорить как можно четче. Но я никогда не могла их сдержать. И всегда все запарывала . Эльза подтянула колени к груди, обхватила их руками и, спрятав лицо, заплакала. Не было ни всхлипов, ни воя – слезы тихо капали в такт содрогающимся плечам. … прошло много времени, прежде чем она, наконец, смогла взять себя в руки. Луна, прежде невидимая, теперь ярко светила в окно, заливая комнату мягким светом. Все болело – глаза, горло, спина; шмыгая носом, блондинка в последний раз оглядела комнату: холодную, пустую, покрытую пылью. Эльза готова была поспорить, что ее родители с тех пор сюда ни разу не заходили. Не то чтобы она могла их винить. Эльза посмотрела на свои ступни и, сняв туфли, осторожна начала растирать их, пытаясь вернуть их к жизни; через некоторое время, слегка спотыкаясь из-за иголок в ногах, она встала и вновь замерла перед дверью. Она боялась, что с той стороны ее вновь будут ждать призраки. Но оставаться в этой комнате вечно было выше ее сил. Глубоко вздохнув, блондинка закрыла глаза и толкнула дверь. Она ждала, что голоса вновь наполнят ее голову своими резкими, жестокими словами, однако ничего такого не случилось. Эльза медленно открыла глаза и недоверчиво оглядела пустой холл; когда за минуту ожидания никто с ней не заговорил, девушка вздохнула с облегчением, повернулась, чтобы подобрать туфли, и зашагала по коридору. Ноги ныли при каждом шаге, но она была слишком уставшей, чтобы беспокоиться об этом. Спускаясь по лестнице на второй этаж, блондинка услышала звуки оркестра и на мгновение задумалась, не ищет ли ее кто-нибудь. Она подумала об Анне. Анна… Прости, что сбежала. Не то чтобы ты сейчас меня слышишь. Босые ноги Эльзы ступили на пол второго этажа, и на мгновение перед ней предстали наполненные паникой глаза Анны. Ей было больно думать об этом – знать, что это она была причиной этой паники, однако все это было слишком тяжко… слишком рано. Она и не подозревала, что Анна в курсе ее прошлого, хотя, наверное, ей не стоило бы так удивляться. Анна уже несколько раз оставалась наедине с матерью Эльзы. Все планы на эти выходные были организованы ее руками; да, родители были очаровательны и заботливы, но никто не отменял того, что они, кроме прочего, были еще и хитры, так что, возможно, у их доброты были скрытые мотивы. Эльза нахмурилась. Она не знала, как относиться ко всему этому, а на обдумывание у нее, естественно, не было сил, так что девушка просто шла по коридору к своей комнате, надеясь, что по приходу ее встретит Анна с распростертыми объятиями. Конечно, она приняла желаемое за действительное: в комнате ее ждали только тьма и пустота. Блондинка вздохнула, после чего, не включая света, поставила туфли на полку и сняла платье; подержав его какое-то время в руках, она вновь вздохнула и повесила его на спинку стула. Затем девушка взяла из шкафа простую голубую сорочку и натянула ее через голову. Решив смыть с лица размазанную косметику, Эльза заскочила в ванну – и каково же было ее удивление, когда она увидела, насколько бледной и уставшей смотрелась после всего произошедшего. Хмурясь на свое отражение, она бросила быстрый взгляд на дверь в комнату Анны, чтобы проверить, горит ли там свет; света не было, однако кое-что другое привлекло ее внимание. На двери висел лист бумаги. Нахмурившись еще сильнее, Эльза осторожно пересекла ванную, бесшумно ступая по кафелю, и дрожащей рукой отцепила записку. Голубые глаза сузились при виде аккуратного почерка. ‘Мисс Хэлланд, Анна спит, я позаботилась о ней. А пишет вам ее кузина Рапунцель, с которой вы сегодня познакомились. Я хотела бы поблагодарить Вашу семью, а также извиниться, если Анна заставила Вас чувствовать себя неловко сегодня вечером. Она никогда не была известна своим терпением, но она очень милый человек, и я уверена, что Вы это уже знаете. Я подумала, что Вы захотите побыть одни, поэтому скажу мистеру и миссис Хэлланд, что вы проводите время вдвоем, так что не думаю, что кто-то побеспокоит Вас в остаток вечера и ночи. Еще раз спасибо, Рапунцель. P.S. Моя кузина очень переживает за Вас’. Эльза в удивлении таращилась на бумагу, однако шорох по ту сторону заставил ее насторожиться и поднять голову. Значит, Анна сейчас спит у себя в комнате. Застыв на мгновение, блондинка повернула ручку и вошла в спальню. Лампа, конечно, не горела, но сквозь приоткрытые занавески пробивалось достаточно лунного света, чтобы девушка увидела спящую фигуру, свернувшуюся на кровати в клубок. Прикрыв за собой дверь, Эльза подошла к кровати рыжей. Она смотрела на спокойное лицо Анны и на ее покрасневшие глаза. Она плакала. Все еще сжимая в руке записку, девушка присела на край кровати и вновь стала наблюдать, как поднимается и опускается грудь Анны. Внезапно рыжая перевернулась на спину, всхрапнула и вслепую схватила подушку. Колеблясь, Эльза медленно протянула руку и положила ее на сердце девушки. Прикосновение заставило ту что-то пробормотать во сне, из-за чего блондинка нервно поглядела на Анну, однако когда никаких заметных изменений не произошло, Эльза глубоко вздохнула и, закрыв глаза, сосредоточилась на ровном биении сердца девушки. Этот ритм, в конце концов, успокоил блондинку, и тяжесть в ее груди начала исчезать. “Эльза…” Глаза распахнулись. Неужели я ее разбудила?! Повторное всхрапывание убедило ее в обратном. Усталая улыбка искривила губы блондинки, когда она вновь взглянула на лицо лежащей перед ней девушки. Убрав руку от сердца, Эльза аккуратно положила ее на голову Анны, и медленно наклонилась вперед так, чтобы они оказались лицом к лицу. Мгновение блондинка любовалась красотой перед ней, но затем… ‘Извращенка. Паразит’. ‘Ты хочешь ее’. Это было бы так легко – так до смешного просто – взять и, наконец, сделать то, чего она желала столь сильно, прямо здесь и сейчас, и покончить с этим раз и навсегда. Эльза склонила голову набок, а после стала медленно наклоняться все ниже… вскоре их лица были уже настолько близко, что блондинка почувствовала, как дыхание Анны щекочет ей кожу. Запах Анны наполнил ее нос – такой родной, такой теплый, как шоколад или как трава в яркий солнечный день. Так близко. Блондинка ухмыльнулась. И прижалась губами ко лбу Анны. Да, я хочу ее. Но я также люблю ее. А любовь – это нечто большее, чем просто желание. Она задержалась на мгновение, наслаждаясь теплом Анны на своих губах, а затем отстранилась. Глаза были полны любви к девушке перед ней, а губы украшала улыбка. Нежно проведя большим пальцем по щеке рыжей, Эльза убрала выбившиеся волосы и встала. Взглянув на записку в своей руке, блондинка послала Анне последний взгляд и вернулась в свою спальню. Примечание от автора Я донельзя довольна этой главой. Надеюсь, вам она тоже зайдет, ребята. :) У меня не хватает слов, чтобы отблагодарить всех вас за вашу любовь. Писательство в самом деле дарит удивительный опыт. Ваша Cel.