bite of love

Джисон едва не прокусывает себе губу до крови, перескакивая взглядом с высоких елей за окном на ту самую веточку гипсофилы в вазе. И тут же отдергивает себя – в доме Джемина опасно щеголять даже такими маленькими кровоточащими ранками. Пусть На и машет рукой, мол, кровь оборотня – последнее, что будет пить Джемин. Да и лечит Джено вполне равнодушно, кажется. К слову, Джемин еще с первыми лучами солнца ушел на охоту, и от внимания Джисона не укрылось, как облегченно выдохнул Джено. Пак отнюдь не дурак и понимал, что его друг и соплеменник действительно переживает. Да, переживает за того, кого знает сутки. За вампира. Еще несколько дней назад Джисон ни за что бы в такое не поверил. Паку, на удивление, уютно и спокойно в доме того, кого нужно, но все же язык не поворачивается называть врагом. Джемин, по-видимому, стал относиться к нему, как к младшему брату, и Джисону даже не претит такая фамильярность. Молодой волк уже точно понял, что встреча с На как-то быстро и странно заставила двух оборотней вести себя совсем не так, как раньше. Это пугало, но и радовало отчего-то. Единственное, что только не дает покоя Джисону, это вороны. Их в этом лесу слишком много, наблюдают за ним, кричат ему. Зовут, наклоняют головы, смотрят в душу, а Джисону дурно. В его родных землях птиц было мало, а падальщиков и подавно. Джисон тогда даже и не думал много о своем происхождении, о своей иной природе. Только необычные глаза и притягательная внешность давали повод к пересудам в резервации, но Пак старался не обращать внимание. А теперь. С самого прибытия, с первого крика чернокрылых стражей леса Джисону кажется, что его здесь ждали. – Джисон? – плеча касается рука Джено, вырывая из тяжелых мыслей. – Ты в порядке? – Да что-то... – Джисон смотрит на Ли, пытаясь подобрать нужные слова, но взгляд у Джено слишком понимающий, и Паку от этого совсем не по себе. – Прогуляться хочу. Целый день вчера тут сидел... Нет, ты не подумай, у Джемина, конечно, классно. Но... – Джисон жмет плечами и виновато взгляд отводит. Ворона неодобрительно каркает вдалеке – будто подгоняет, кажется Джено. – Хорошо, я понял, – мягко произносит Джено, чуть сжав плечо парня пальцами, – только будь осторожнее и не ходи на западную границу, сам понимаешь. Джисон быстро кивает, улыбаясь. Ли убирает руку, позволяя парню пройти мимо него, но тот останавливается, о чем-то вспомнив. Джено смотрит вопросительно, и Пак мягко улыбается: – А ты будешь его дожидаться? – Джено на его вопрос неопределенно ведет плечами, и Джисон со смешком быстро покидает дом. Воздух стал суше, а ветер приносит неприятный холод с востока, от которого грызуны поскорее прячутся в свои теплые норки. Солнце светит обманчиво ярко, но тепло рассеивается, уносится прочь, не успев коснуться земли. Парочка ворон, забравшихся на верхушки самых высоких елей, недовольно кричат, когда ветер пытается выгнать их с насиженных мест. День сегодня явно неудачный для охоты или просто приятной прогулки, но Джисона это мало волнует. Джемин вчера наготовил еды на два дня точно, удивив даже самого себя, поэтому за пропитание можно точно не волноваться. Да и холодный ветер волку, в чьем теле температура ниже сорока никогда не опускается, тоже нипочем. Джисон бежит неспешно, и настороженность во взгляде постепенно сменяется легкой рассеянностью. Волк быстро сходит с широких троп, скрывается в глубине чащи, где только некоторые лучики солнца словно лезвия прорезаются сквозь кроны. Паку не хочется сейчас быть там, где они с Джено неслись наперегонки до этого. Джисон не может объяснить, но его отчего-то манит куда-то совсем в другую сторону. Волк сворачивает круто на восток, где солнца почему-то резко становится меньше, а звуки вокруг растворяются в вязком густом воздухе. Джисон удивляется, принюхивается. Чует. Где-то неподалеку топи – до ушей слабо доносятся булькающие звуки, а нос щекочет неприятный затхлый запах. Только-только прогревающаяся после долгого холода земля усеяна никуда не подевавшейся пожухлой травой, а где-то мелькают ярко-зеленые вспышки молодых травинок. Джисон ступает осторожно – кое-где почва под лапами опасно бугрится. Раздается шорох, и Пак вскидывает голову, встречаясь с любопытным взглядом неизвестной ему птицы, на цаплю чем-то похожей. Никакого испуга в глазах, однако. На вид едва крупнее вороны, и от такого сравнения Джисону не по себе. Птица, будто почувствовав, что ее присутствие неуместно, вскрикивает и улетает прочь. Над головой вновь смыкается тишина, и Джисон движется куда-то вперед. Лишь спустя время он понимает, что не думает ни о чем. Это место кажется странным и таким неказистым соседом простирающемуся еловому лесу, такое тихое, чужое, которое любой другой хотел бы покинуть поскорее. Джисон невесело хмыкает, думая, что в землях Джемина нашлось место как раз для него. На ветку лишь чуть дальше носа грузно опускается еще одна птица, и Джисон едва не подпрыгивает. Невольно замирает, уставившись в черные крохотные глаза напротив. Ворон смотрит осуждающе, но не кричит, только копошится крыльями слегка. Джисону даже кажется, что это тот самый ворон, который смотрел на него, сидя на дереве прямо у дома Джемина. Ворон прожигает его взглядом еще несколько мгновений, а затем взмывает ввысь. Зависает над верхушками деревьев на миг, а затем, пронзительно каркнув, летит куда-то вдаль. Джисон так и стоит, глядя в серо-голубое небо, где только что было черное парящее пятно. Недовольный крик ворона повторяется. Джисон не сдерживает рыка в ответ. Кажется, его правда куда-то зовут. Озирается и с ужасом понимает, что почва под ногами вдруг слишком размякла, вероятно, от его горячих лап. Еще немного – и топи бы быстро потянули к себе. Джисон пугается, срывается и несется в ту сторону, где скрылся ворон. Проносится мысль, чтобы ворон каркнул еще раз, подсказал дорогу, чтобы выбраться из ставших неожиданно опасными болот. Мысли слышат – крик протяжный, вызывает дрожь в теле, зубы сводит. Джисон не сдерживает слабого скулежа и ускоряет шаг. Тверже, тверже, тверже. Взмывшие в воздух былинки подсказывают, что Джисон вновь оказался на прочной утоптанной тропинке, волк замедляется. Сердце колотится слишком сильно, а сам Пак корит себя за глупую неосторожность. Безумно жарко, даже пот выступил, нехорошо – его волчий запах усиливается. Джисон вновь останавливается, завороженно уставившись на упавшую на землю каплю, что тут же убегает в самую почву, будто и не было. Сухо здесь, подозрительно даже. Пак сглатывает и осматривается. Ведет носом, смутно понимая, откуда он пришел. Его запах быстро распространяется по округе, но тут же сбивается чем-то чужим. Совсем не лесным. Оборотень делает несколько осторожных шагов вперед, головой толкает ветки, выглядывает из-за них. И дышать даже перестает. Всего лишь в десятке метров виднеется дорога. Черный асфальт со свежей разметкой угольной лентой вьется на мили вперед. Пахнет машинным маслом, углем, резиной. Все чужое. Человеческое. Ответ на повисший в воздухе вопрос летит прямо в лицо внезапным холодным порывом. И гулом машины, что на бешеной скорости со свистом проносится по дороге. Джисон дергается назад, а ветки шумно стукаются друг об друга. Он нашел восточную границу земель Джемина. И да, это шоссе, а дальше там – люди, точно город или хотя бы деревня. Джисон тут же вспоминает, как Джемин рассказывал, что ездил в город за продуктами. Пак дергается, понимая, что вот так стоять долго нельзя – вдруг заметят? Какая-то часть сознания твердит, что нужно бегом возвращаться назад. Связываться с людьми, особенно ему, было рискованно. Но если он просто попытается вернуться той же дорогой, что и пришел, придется опять пробираться через опасные топи. Что-то подсказывало, что это последний путь, который стоило выбрать. В голову приходит бредовая идея. Но Джисон лишь отчасти ведает, что делает. По телу бежит дрожь, колет каждую жилку в теле, пробивает стрелой. Кажется, даже лес удивляется и недоумевает, когда толстая подошва высоких ботинок с силой ударяет по земле. Руки сжимаются в кулаки и тут же расслабляются. Вдох-выдох. Джисон осторожно продвигается вперед, раздвигая ветки руками, и через минуту оказывается на дороге. Озирается, но вокруг ни души, да и домов жилых тоже не видать. Конечно, его могут заметить из проезжающих машин, но Джисон понимает, что в обличье человека привлечет куда меньше внимания, чем будучи огромным волком, каких люди никогда не видывали. Небосклон сереет, солнце, будто играючи, то выходит, то прячется за еще небольшими кучевыми облаками. Взгляд цепляется за грифа-индейку в небе – невысоко планирует, и издалека кажется, будто красный клюв птицы испачкан кровью. Джисон мрачно провожает ее взглядом, почему-то даже не удивляется, как хищник уже через пару мгновений садится на одну из раскидистых веток. Зорким взглядом быстро оглядывает территорию, но, заметив Пака, смотрит на него несколько секунд. Потом начинает чистить перья клювом, периодически издавая кряхтящие звуки. А Джисон с места пошевелиться не может. Это будто наваждение – словно все птицы-падальщики решили следить за ним. Или познакомиться. Но мысль Джисона тут же перебивается другим. Легкий ветерок, проскочивший по асфальту, доносит незнакомый запах, чуть сладковатый, и Пак опускает глаза. С любопытством, удивлением и страхом одновременно смотрит, чувствует себя теми птицами, что не сводили глаз с него. Только это теперь оборотень глядит в упор на невысокого паренька со светлыми, почти белыми в таком свете волосами. На вид кажется его ровесником, а поверх короткой куртки наброшен огромный ярко-желтый дождевик. Тот стоит шагах в тридцати от него и фотографирует того самого грифа, обходит вокруг осторожно. Придвигает телефон чуть ближе, но спугнуть боится. Сделав несколько кадров, парень поднимает телефон над головой и снимает медленно плывущие облака, а солнце заигрывает, иногда устремляя лучи прямо в глаза. Тот прикрывает глаза рукой и ярко улыбается. Джисон наблюдает, кажется, не дыша. После этой сверкнувшей улыбки на устах незнакомца, солнце, что удивительно, быстро скрывается за тучами, и Паку кажется это совпадение забавным и даже милым. У того парнишки действительно необычайно теплая улыбка. Джисон таких у людей не видел никогда. И, наверное, Пак бы и стоял, и смотрел так на одиноко стоящего паренька, безрассудно и бесстыже рассматривая его, забыв обо всем. Да только тот опускает телефон ниже и, когда на уровне глаз чуть вдалеке видит чей-то силуэт, ойкает высоким голосом. В такой тишине возглас звучит неожиданно громко. Джисон теряется. Кажется, его рот приоткрывается в удивлении, пока парень, подобно тем птицам, смотрит на него изучающе и удивленно несколько секунд. Пак не понимает, почему так сильно колотится его сердце, и он очень надеется, что это не от страха. И сделать шагу даже не может. Стоит и смотрит. На чужих губах появляется робкая улыбка, а сам парень решает подойти поближе. – Эм... Привет? – спрашивает тот немного неуверенно, но улыбаться не прекращает. Между ними только десять шагов. Джисон моргает и неловко улыбается в ответ. – Привет... Мне тоже птица эта нравится, – выдает Пак, особо не задумываясь, и незнакомец смущенно смеется. Тихо. Джисону это напоминает какую-то трель. – Ох, да... Их здесь вроде было раньше не так много, а теперь даже у дороги на ветках сидят, – сообщает блондин удивленно. Делает еще пару шагов к нему, вертит телефон в руках, а потом убирает его в карман. Пак отводит взгляд, хмыкая. Теперь их здесь много из-за него. Чувствует на себе внимательный взгляд. Глаза прищуривает незнакомец. Джисон замечает небольшой рюкзак за спиной и тут же кивает на него: – Ты школьник? А чего один по дороге идешь? – Пропустил свой автобус и решил пойти пешком, – невозмутимо пожимает плечами тот, – часто так делаю. Да и пофотографировать такую красоту когда еще получится? – улыбается, а глаза на полумесяцы сразу становятся похожи. – Я вообще тут неподалеку живу, так что ничего страшного. Джисон удивляется беззаботному тону школьника. Они даже незнакомы и вообще находятся на безлюдной дороге, но того этот факт, кажется, вообще не волнует. – А не опасно ли пешком вот так вдоль дороги идти? – осторожно спрашивает Джисон, чуть закусив губу. – Машины и лес рядом, все-таки... – Джисон напрягается, думая, что этот парень явно не подозревает, что тут одному ошиваться явно небезопасно. И дело не в машинах даже. – Знаешь, могу то же самое у тебя спросить, – парирует парень, вдруг нахмурившись, – ты вот вообще кто такой и что тут стоишь? Джисон оторопело моргает, судорожно пытаясь придумать ответ. Более глупой ситуации и быть не может. Джено бы явно отвесил ему сейчас хорошего подзатыльника. – Ну... Я тут гулял тоже. Только приехал, к бабушке, – мямлит Джисон, сочиняя на ходу. – Не люблю городской шум, – вымученно улыбается, отчаянно надеясь, что незнакомца устроит его ответ. – И тоже... Недалеко живу, – Джисон делает непонятный взмах рукой, показывая куда-то позади себя. Школьник настороженно оглядывает парня перед собой, хмурится сильнее. Джисон готов себе прокусить губу до крови и дать по лбу, потому что легкий свитерок, в котором он сейчас стоит – точно не та одежда, которую сейчас должны носить те, кто выглядит как человек. – Знаешь, мне кажется, ты замерз. И как вообще можно было так легко одеться в такую погоду? – выдает парень после минутного молчания и кивает сам себе. – Пойдем, я теперь просто обязан напоить тебя чаем и дать согреться. Не брошу же посреди дороги, в самом деле. – Но... – растерянно произносит Джисон, а его тут же перебивают: – Никаких возражений. Не бойся, я не кусаюсь, – на этом слове Джисон хмыкает, видя протянутую руку. Не говорит, что он-то как раз укусить может. И очень сильно даже. – Я, кстати, Чэнлэ. Чжон Чэнлэ. А тебя как звать? – Джисон. Пак Джисон, – кашлянув, отвечает Джисон и пожимает руку. Глаза Чэнлэ округляются. – Ого, какая горячая. Мне кажется, у тебя жар. Пойдем быстрее! – и, не дожидаясь ответа, быстро зашагал вперед. Джисон усмехается, качнув головой и тут же догоняет. Идет, поравнявшись с парнем, бегло отмечая, что от дома Чэнлэ, вероятно, будет даже ближе и удобнее вернуться в жилище Джемина. Они идут вдвоем минут двадцать. Джисон, испугавшись, что Чэнлэ начнет расспрашивать о нем, просит показать фотографии, что тот сделал только что. Чжон отдает ему свой мобильный на удивление без проблем и быстро тараторит, рассказывая, как иногда приходится стоять подолгу, выискивая нужный ракурс или просто дожидаться, пока зверь или птица повернется по-другому, к примеру. Джисон отмечает, что у парня и правда есть способность ловить красоту в обыденном. И в искусстве, кажется, тот тоже разбирается. Пак вспоминает о Джемине, и думает, что, если бы эти двое вдруг встретились, наверняка бы им было, о чем поговорить. Но этого, конечно, не могло никак случиться. Чэнлэ говорит без умолку, и Джисон, на самом деле, слушает внимательно. Осторожно спрашивает про школу, про город и окружающую местность, мол, сам тут недавно, просто интересно. Чжон кивает с пониманием и, чуть призадумавшись, сообщает, что в лесу гулять здорово, особенно летом и осенью, но там водится много зверей, да и болота имеются. Пожимает плечами, мол, осторожность не помешает, но люди все равно любят там охотиться и собирать грибы. Пак не замечает, как они оказываются у небольшого двухэтажного домика, выкрашенного в нежно-голубой цвет. Тот стоит посреди такого же небольшого участка, окруженного резной невысокой калиткой и соседствующего еще с каким-то помещением, вероятно, гаражом. Джисон осматривается, примечая еще несколько домов, разбросанных вдоль дороги и издалека напоминающих игрушечные. – Пойдем, пойдем, тут не на что смотреть, – смеется Чжон, открывая дверь и пропуская Джисона вперед. Снимает с себя дождевик и куртку, скидывает кроссовки, где-то тут же бросает и рюкзак. Джисон смотрит на него внимательно и сам осторожно разувается. С любопытством оглядывает деревянную лестницу, маленькую прихожую, несколько дверей. А Чэнлэ смотрит на него и вдруг думает, что его новый знакомый похож будто на какого-то зверька, который осматривает новое место. – А где твои родители? – бросает Джисон, слух и нюх которого давно подсказали ему, что в доме больше никого нет. – Уехали по работе, как всегда, – Чэнлэ машет рукой, тут же улыбаясь, – все нормально, я привык. Я же обещал напоить тебя чаем, пойдем, – парень бесцеремонно хватает Пака за руку и ведет в такую же маленькую, но уютную кухню. Джисону бросается в глаза ее скромное убранство, и он невольно сравнивает ее с той, что в доме Джемина – контраст сильный. Но здесь, думает Пак, видно, что есть жизнь. Здесь явно не просто принимают пищу, только когда иначе совсем никак. Джисон хмыкает сам себе. Чэнлэ суетится, ставит чайник, копошится в холодильнике. Недовольно цокает, приговаривая, что нужно завтра сходить в магазин. И не прекращает говорить. Выясняет, что они с Джисоном одногодки, рассказывает, что в этом году заканчивает школу и до сих пор не знает, кем хочет стать потом. А Джисон все наблюдает, слушает даже со ртом приоткрытым, где-то смеется, где-то просто улыбается. Пак понимает, что вряд ли все люди такие открытые и дружелюбные к незнакомцам, готовые выложить почти всю подноготную. Джисону на миг даже становится жалко Чжона – тот явно много времени проводит в одиночестве, и такому солнечному и яркому парню просто не хватает общения. Паку хочется спросить Чэнлэ, почему тот не с друзьями, но не решается – все-таки, они едва знакомы. Чай оказывается зеленый, с мятой и мелиссой, и Джисону действительно становится теплее. На душе. Чэнлэ почти сует ему в рот бутерброд с сыром, и Джисон не может отказать тому. Смеется, и ловит искорки смеха чужого в ответ. – А где ты живешь вообще? – вдруг спрашивает Чжон, и Джисон тушуется, думая, что все-таки не удалось ему заболтать парня совсем. – Ну... В резервации, это довольно далеко отсюда, – осторожно отвечает он, и Чжон восторженно выдыхает, придвинувшись чуть ближе: – Ух ты, правда? Я слышал, что там живут целыми семьями... Но, – Чэнлэ осекается, прищуривает глаза, а Пак сглатывает – неужели, не поверил? – ты не очень похож на коренного американца, – усмехается, приподнимая уголок губ. – Ну, вообще-то, – Джисон отводит взгляд, – в резервациях живут разные национальности. А про коренных американцев – это все стереотипы... И знаешь, – вновь смотрит на Чэнлэ и хитро улыбается, – ты что-то тоже не особо похож на типичного американца, – победно складывает руки на груди. Чэнлэ мельком выхватывает взглядом обвивающие чужие руки тонкие веточки вен, трясет головой. – Здесь такое сплошь и рядом. Мои родители родом из Китая, но я родился и вырос в Америке, а в Шанхае был лишь пару раз, – пожимает плечами Чэнлэ и тоже обхватывает себя руками. Когда чашки пустеют, Джисон чувствует, что не стоит злоупотреблять гостеприимством, да и дорога ему предстояла еще не самая близкая – к вечеру нужно обязательно вернуться. Паку меньше всего хотелось слушать нотации Джено... Которые, к слову, могут быть, хотя бы потому что от него наверняка будет пахнуть Чэнлэ. А Чэнлэ пахнет, оказывается, не просто сладковато. Китаец сам едва заметно пахнет мятой. Джисону это кажется отчего-то очень милым. – Подожди-ка тут, – говорит Чэнлэ, когда Джисон хочет уже уходить, и брови Пака взлетают в удивлении, – я не могу тебя отпустить назад в этом свитере... Ты вообще чем думал, когда одевался, а? Я тебе, пожалуй, дам куртку... Когда-нибудь потом вернешь, а можешь даже и не возвращать, ничего страшного, – добавляет он и уносится по лестнице с громким топотом. – Чэнлэ, стой! Я... – кричит было Джисон, но тот уже скрылся наверху. Пак кусает губы. Ну, не скажет же он, что ему никогда не бывает холодно в принципе? У людей, кажется, температура около сорока – это что-то на грани жизни и смерти... Выбора не остается. Джисон, осторожно приоткрыв дверь, выскакивает на улицу. На секунду замирает, а в голове проносится мысль, что он может таким побегом обидеть своего нового знакомого. Машет головой и быстро перебегает дорогу, скрываясь в лесу. Знает, что его точно не будут догонять и искать в лесу, но все равно бежит так быстро, что аж дыхание перехватывает. Превращается, только когда ноги уже гудят, а пульс отдается где-то в горле. На четырех лапах легче. Озирается. Но его, конечно, уже никто не увидит – далеко, даже топи уже миновал. Смотрит на ели будто уже как на родные, и даже ворон, что кричат вслед, не пугается. Странное, дикое чувство, будто он дома. Не по себе становится внезапно возле дома Джемина. Джисон возвращается в обличье человека. Замирает на месте, шмыгает носом. Запах. Чужой. Паку сначала даже кажется, что теперь запах Чэнлэ ему будет мерещиться повсюду, но тут же осекается – он слышит явные приторновато-горькие нотки. Не человеческие. И что-то подсказывает Джисону, что они не принадлежат Джемину. Громкий звук удара, кажется, об стену, заставляет встрепенуться и почти мигом ворваться в дом. Их двое в прихожей. Джено пытаются вдавить в стену, а сам оборотень пытается оторвать чьи-то хрупкие на вид, но явно очень сильные мраморно-белые руки. Глаза неизвестного горят алым пламенем, и Джисон не медлит ни секунды. Подлетает к неизвестному вампиру, вцепляется в ледяное запястье, пытается разнять сцепившихся, но атаковать теперь пытаются и его самого. Кровосос старается одолеть их обоих сразу, хочет вырваться, но Джено перехватывает сзади, не давая тому выскочить и упорхнуть наверх, чтобы ударить оттуда. Джисон хочет ударить под дых, а незнакомец устремляет алый взор прямо на него. Замедляется лишь на миг, и Джено валит его прямо на пол, не дает вырваться и хватает прямо за шею. – Ты... – вдруг сипит вампир, бешеным взором глядя на Джено, будто знает того. – Убийца... Джено что-то кричит в ответ, переводит взгляд с Джисона на вампира, пытаясь удержать стремящегося укусить его парня, который выглядит так же молодо, как и Джемин. Ли, к собственному ужасу, едва может справиться в одиночку. – Джисон, помоги, – рычит Джено, и в голове остолбеневшего Пака что-то словно щелкает, а незнакомец видит, как сверкнули серо-голубые глаза того. В следующую секунду за окном раздается пронзительный полувопль, полуклекот. Не меньше десятка ворон срываются с насиженных мест на елях и окружают дом, отчего внутри становится слишком темно – черные крылья заслонили весь свет, что сочился через окна, а их крики почти сводят с ума. Вампир от нахлынувшего шока и ужаса не сдерживает собственного вскрика и обессиленно разжимает ладони. Джено, пользуясь улученным моментом, крепко перехватывает руки и блокирует все пути к отступлению. Вороны кричат истошно, кажется, что они готовы пробить стекло, лишь бы ворваться и атаковать неизвестного вампира... – Прекратите немедленно! – дверь распахивается, впрочем, тут же захлопываясь, и все пространство разрезает еще один крик. – Джемин! – шипит незнакомец, и Джено невольно ослабляет захват, выпуская вампира. Тот вскакивает и через долю секунды уже стоит рядом с На, хватает его за грудки. – Какого черта это волчье отродье делает здесь?! – он тыкает пальцами поочередно в каждого, но отчего-то на Джено смотрит с особой ненавистью. – Почему убийца здесь, Джемин?! Джемин переводит взгляд с вампира на окно, за которым так и беснуются вороны. Убирает руки собрата от себя и делает шаг к Джисону. Джено тут же подскакивает и встает рядом, на всякий случай решив заслонить собой Пака. Джемин бросает виноватую улыбку Ли. И заслоняет их собой к изумлению другого вампира. На искоса глядит на Джисона, все еще шумно дышащего – его уже трясет – и осторожно берет за запястье. – Джисон, – голос мягкий. Джено отмечает, что это не тот голос, которым вампиры должны сводить жертву с ума, одурманивать сознание. В голосе Джемина снова это неожиданное тепло. – Это Ренджун, и он не навредит никому из нас. Пожалуйста, хватит. Ледяное прикосновение обжигает. Секунда, другая, еще. Джемин слушает, как пульс оборотня спустя несколько мгновений начинает замедляться. Вороны неохотно, напоследок каркая, отлетают от окон. А на стекле остаются следы от их перьев и когтей. Когда последний ворон, тот самый, взмахивает крыльями, скрываясь, Джемин выпускает чужую руку. – Джемин, объяснись, – угрожающе произносит Ренджун, но Джемин выставляет вперед руки, не давая сделать тому и шага вперед, – с каких пор ты нарушаешь договор и якшаешься с этими, а? Меня тут не было всего несколько дней, а ты уже оборотней пригрел? Ты уже все забыл, предатель?! – Джемин не меняется в лице. Джено напряженно дышит, а Джисон, едва придя в себя, бросает полные непонимания взгляды на присутствующих. – Ты вернулся раньше, чем я думал. Что ж, пошли, объясню все, – толкает На парня, что тот едва не летит в противоположную стену, но удерживается на ногах. Они быстро скрываются в комнате Джемина, и дверь громко хлопает. Джено ошарашенно смотрит вслед, в глубине души понимая, что встреча с тем самым вторым хозяином дома и этих земель вряд ли могла бы быть радушной, но... Ли подходит к Джисону, что сполз по стене вниз и теперь сидит на полу, спрятав лицо в ладонях. Джено не может не признать, что такого проявления способностей Пака он не видел никогда. Страшно было подумать, что могло бы случиться, если бы вороны смогли-таки ворваться в дом. – Прости меня, – голос хриплый, а в глазах стоят слезы, – я не знал, что делаю... Просто... Хотел защитить, оно само, – Джено садится и крепко обнимает парня, а тот дрожит. – Джисон, ты спас нас, все закончилось, тише, – приговаривает Ли, поглаживая Пака по голове, – ты не виноват, слышишь? Ты защитил нас, как и хотел. – Что теперь с нами будет, Джено? Мы ведь должны уйти, да? – глухо шепчет Джисон, уткнувшись лицом в плечо. Джено прикрывает глаза. Вдох-выдох. – Я не знаю. Думаю, да. Не переживай, я что-нибудь придумаю, – шепчет Ли, и не по себе ему от того, как неубедительно звучат эти слова. Джисон молчит, а Джено слегка отстраняется от него. И быстро моргает, пока нос щекочут странные незнакомые нотки. Совсем чужие. Замечает, что Пак намеренно не смотрит ему в глаза. – Почему от тебя пахнет человеком? Джисон обхватывает себя руками. – Случайно встретил на дороге. Познакомились... – И? – Джено хмурится, глядя на странное поведение Джисона. Что происходит? – Ничего, просто глупо вышло... Он решил, что я замерз, вот и напоил чаем. А потом я сбежал, – Пак смотрит устало, а где-то в глубине глаз плещется грусть. В голове Ли мелькает на самый миг мысль, которую он тут же отметает. Головой качает и улыбается слабо: – Осторожнее только будь, хорошо? Человек, все-таки... – Джисон вяло кивает. – Ну, а зовут его как? – Чэнлэ, – слабая улыбка. Джено треплет парня по светлым волосам и встает: – Я, пожалуй, пойду умоюсь... А ты отдыхай пока, хорошо? Если что... Уйдем на рассвете. Джено не хочет видеть глаза Джисона в этот момент. Отворачивается и быстро уходит в ванную. Знает, что Пак за эти два дня успел почему-то привязаться и привыкнуть к этому месту. Да и он сам тоже, только пока не хочет совсем это признавать, головой машет, мысли отметает. Почему Джемин закрыл их собой? Почему защитил не того, кого явно знает не пару дней, а наверняка даже и не один десяток лет? Джено стоит перед зеркалом в ванной, оперевшись руками о раковину. Глаза прикрыты, дыхание ровное, сердце замедляет свой ритм. Ли шумно выдыхает и, устремив взор на свое отражение, начинает разматывать бинт. В нос уже слабее, но все же ударяет чайным деревом, и Джено осознает наконец, почему Джемин так усиленно обрабатывал рану. Оборотню не нужно переживать так сильно о ранах, и Джемин, конечно же, знает об этом. Ли только теперь понимает, почему Ренджун не ожидал чужака в доме – запах оборотня удалось перебить. Или, по крайней мере, удалось сбить с толку вампира. Джемин предусмотрел все, и от этой мысли бегут мурашки. Джено с облегчением смотрит в зеркало, ощупывает бок. Зажила рана, даже шрама не останется. Ли выбрасывает использованные бинты в мусорку и, одевшись, выходит из ванной. И замирает на месте, когда слышит негромкие голоса. –... Ты что, правда думаешь, что он... – Джено слышит неверящий, но уже спокойный голос Ренджуна. – Я не знаю. Может, мне показалось, – перебивает того Джемин, и Джено с удивлением отмечает в голосе того взволнованные нотки. Джено осторожно выглядывает из-за угла. Дверь в комнату На слегка приоткрыта, и этого достаточно, чтобы Джено мог слышать беседу двух вампиров. Подслушивать нехорошо, понимает Ли, но тут же щурит глаза – он точно помнит, что Джемин закрывал дверь. В голову приходит тут же странная мысль, что На специально приоткрыл ее после. Джено прислоняется к прохладной стене и складывает руки на груди. – Я увидел его глаза... И будто с ума сошел. Вероятно, это его внук, да? – прерывает молчание Ренджун, и Джено напрягается. – Они так похожи... И я вспомнил Куна... Это невозможно, Джемин. Не могу... Так долго я пытался свыкнуться, но будто и не было тех семидесяти лет... Мне кажется, что я его чувствую повсюду, Джемин, понимаешь? – голос парня повышается. Кажется, того начинало трясти. – Ты скучаешь, – раздается тихое от На, – я знаю, Рен... Воцаряется тишина, и Джено осторожно выглядывает из своего укрытия. Ему становится не по себе, когда он видит, что Ренджуна действительно трясёт, тот весь дрожит, кажется, даже плачет. А Джемин обнимает его, так же, как и сам Джено только что обнимал и успокаивал Джисона. Когда Джемин отстраняется, Джено замечает, как Ренджун, поджав губы, прячет глаза. На кивает тому, тот машет рукой и садится на диван. Джемин направляется к выходу из комнаты, а Джено тут же встает обратно за стену. Глупо, конечно, вот так прятаться. И совершенно бессмысленно, вообще-то. Джемин проходит мимо него, останавливается. Смотрит на оборотня, но, вопреки ожиданиям, во взгляде вампира нет ни укора, ни злости, ни даже насмешки. Виноватая и даже усталая улыбка. Ли делает пару шагов к Джемину, тот не сходит с места, смотрит будто сквозь него. Джено не знает, нужно ли ему что-то сказать или сделать, потому смотрит в алые глаза На. Слишком близко, от него веет слегка холодом. А Джено не страшно и даже не противно. Непривычно, дико. Джемин смотрит на него несколько мгновений, а затем опускает взгляд. – Прости, что так вышло с Ренджуном, я был уверен, что он придет позже, – негромко произносит он, и Ли изумленно смотрит на него. – Почему ты извиняешься передо мной? – слишком тихо спрашивает Ли, теряясь. – Просто я не должен был уходить и оставлять вас здесь одних, – тихий ответ, за которым вновь воцаряется молчание. Джено ждет, чувствует, что не нужно сейчас задавать вопросов. – Его звали Кун. Он был из богатого клана Цянь... Они любили друг друга, – начинает Джемин, – и были обручены, – останавливается, а Джено сжимает невольно руку в кулак. – А потом была война. Это было много, много лет назад... Воевали не только люди, но вампиры с оборотнями. Обычным делом было в те времена... Твой дед убил Куна, – отстраненно произносит Джемин, а у Джено перехватывает дыхание. Ему нечего сказать в ответ. Да, он знал, что его дед действительно бывал в походах, и в те времена стычки с вампирами были частыми, но теперь... Теперь Ли понимает, почему Ренджун набросился на него. Ему всегда говорили в стае, что он – почти копия своего великого, говорили они, деда. – Там весь клан перебили, – вновь заговаривает На, погруженный в воспоминания, – и Хуанов, это клан Ренджуна, тоже... Вот мы и бежали вдвоем, – Джено мрачнеет, решившись спросить: – А твой клан? Джемин грустно улыбается: – Мой вырезали люди, еще когда мы все жили в Корее... Потом перебрались в Америку, а после того дня остались вдвоем. В груди холодеет. Каково это – потерять своих? Ли это знает слишком хорошо. Оборотень не осознает, что делает, но поддается какому-то внутреннему инстинкту и заключает Джемина в объятия. На охает удивлённо, но Джено, конечно, не чувствует ничего. Нет ни дыхания, ни тепла, ни стука сердца. Джемин не вырывается, просто закрывает глаза и лбом утыкается в плечо оборотню. Не думает ни о чем, знает, что сейчас так надо. Чувствует жар чужого тела, слышит, как бежит быстро кровь по всем венам и артериям. Там жизнь. В горле немного першит, но На не обращает внимания и руками робко касается спины оборотня. Ощущает, как тот на миг напрягается, а затем расслабляется. – Джемин... Мы уйдём с Джисоном на рассвете. Так будет всем лучше, – почти выдавливает Джено из себя, всеми силами игнорируя странное чувство, будто эти слова он совсем не должен говорить. – Они окружили лес полностью с юга и с запада, Ренджун видел, – шепчет Джемин, – их становится больше. Вы уже не можете просто так уйти. Пока свободна только восточная граница... Но... Там уже город... Джемин отстраняется, отходит, осторожно освободившись от рук оборотня. Джено поджимает губы, а затем трёт переносицу. – Побереги Джисона, Джено, – почти умоляюще произносит Джемин, и Ли едва не задыхается. Почему На так ведет себя с ним, почему просит и беспокоится за них? – А как же Ренджун? – Джено хватается за последний аргумент, а у На взгляд сменяется на равнодушно-спокойный. – Я ему все объяснил, он не будет против. Джено отчего-то не решается спросить, что именно Джемин объяснил Хуану. Стоять рядом с Джемином уже слишком тяжело, ему не по себе от пережитого и услышанного. Он неопределенно машет рукой: – Я тогда пойду... Воды попью, – Джемин коротко кивает, и Джено идет в сторону кухни, бросая короткий взгляд в окно. Смеркается, а солнце село за низко плывущие над серым небосклоном тучи. Джемин стоит пару минут, а затем идет в комнату, что выделил для оборотней. Тихо приоткрывает дверь, примечая Джисона, что сидит на краешке подоконника. Невидящим взглядом смотрит в окно, а пальцами касается стекла. А с той стороны в этом же месте виднеется след от вороньих когтей. – О, привет, – вымученно улыбается Джисон, повернувшись к На, – я, на самом деле, все слышал... О чем вы с Джено говорили, – выдает Пак и тут же слегка краснеет. – Это хорошо даже, – улыбается Джемин, а затем в его глазах впервые за сегодня появляются веселые искорки, – от тебя вкусно пахнет. Я люблю мяту. Джисон тушуется и сглатывает, искоса глянув на вампира. Тот тихо смеется с такой реакции, подойдя поближе: – Не волнуйся, я детей не кусаю, – подмигивает он Паку, и Джисон невольно выдыхает от облегчения. – А вот тебе, думаю, поесть стоит, – На отходит обратно к двери и добавляет: – Ты бы поторопился, а то Джено один все съест. Джисон не сдерживает ответного смешка и поднимается следом. Оглядывается на окно, хмурится, осторожно спрашивает: – Джемин... Может быть такое, что все эти птицы в вашем лесу... Ну, будто знают меня? – Я почти уверен, – вампир на секунду задумывается, а выражение его лица совершенно серьезное, – что они ждали тебя, Джисон.