bite of love

Джисон был здесь вчера, а ощущение, будто неделя прошла, как минимум. Пак подходит к уже знакомой невысокой калитке немного неуверенно. Он на дороге снова один, вокруг ни души, и оттого чувствует себя совсем беззащитным, глядя на лужайку с пробивающейся на ней травой и дом, что стоит посередине. Джисон мнется на пороге, запустив руки в карманы джинс, что одолжил ему Джемин. Смотрит под ноги, пинает носком ботинка камешек, отчего тот с будто бы недовольным цокотом отпрыгивает в сторону. Громкий звук, Джисон дергается и чертыхается. Пак чувствует себя не то вором, не то тем самым глупым школьником, который забыл дорогу домой или просто потерялся. Делает глубокий вдох и тянется к калитке, но не успевает коснуться ее защелки, как чуткий слух улавливает вдалеке гул двигателя и стук колес. Рука мгновенно возвращается обратно в карман штанов, а сам Джисон уже через секунду оказывается в паре метров от входа во двор Чэнлэ, стоя где-то на тротуаре. Будто всего лишь мимо шел. С той стороны, откуда он пришел, через пару минут показывается ярко-желтый школьный автобус. Останавливается на обочине в десятке шагов от Джисона со свистом и звуком, напоминающим шумный выдох. А сам Пак не может сделать выдох, потому что видит, как из этого автобуса выходит лишь один ученик, что вынимает наушники, пряча их в карман куртки. Сегодня на Чжон Чэнлэ нет дождевика, и Джисону парень кажется еще более крошечным, при том, что китаец, на самом-то деле, лишь ненамного ниже него самого. Автобус уезжает сразу, а Чэнлэ еще стоит на месте, что-то высматривая в телефоне. Джисон высматривает самого Чэнлэ, и тот, вероятно, чувствует это. Чжон поднимает резко взгляд, натыкаясь на уже хорошо знакомого парня, что стоит напротив – прямо как вчера, шагах в десяти-двадцати от него, и молча смотрит своими слишком манящими серо-голубыми глазами. Чэнлэ небрежно сует мобильник в карман в ту же секунду и почти вприпрыжку бежит к Паку. – Эй, Джисон! – легкий тычок в плечо. – Я уж думал, не придешь больше, сбежал вчера так, – улыбаясь во все зубы, отмечает Чжон, и Джисон отвечает тоже улыбкой, но смущенной: – Прости... Вспомнил, что... Обещал вернуться пораньше, вот, – мямлит Пак, почесывая шею неловко, а с лица Чэнлэ вдруг сползает улыбка. Голова слегка склонена набок, губы едва приоткрыты, и Джисон вдруг не на шутку пугается. – Ч-Чэнлэ? – касается осторожно локтя, чуть наклонившись вперед. Чжон, что тупо пялился куда-то на Джисона, кажется, не то на руки, не то на шею, вдруг хихикает странно. – У вас... В резервации... Все такие... Горячие? – выдает он и тут же икает от собственных слов. – Ч-чего? – вдруг заикаясь, шепчет Джисон, слегка тряся откровенно зависшего парня, а тот смущенно глаза опускает. – Твоя... Футболка... – выдавливает из себя Чэнлэ, не глядя на парня и обхватывая себя за плечи. На щеках появляется едва заметный румянец. Джисон сглатывает, открывает-закрывает рот и хочет ударить себя по лбу сильнее, чем когда-либо. Если вчера он не на шутку удивил Чэнлэ, стоя без всяких проблем в конце марта в тонком свитерке, то сейчас явно не представляет, каково Чжону видеть его в одной лишь черной футболке, когда ночью, вообще-то, снова заморозки были. В голове проносится предположение, безумное, что Чжон действительно сейчас засмотрелся на него, что даже горячим назвал... Но Пак тут же фыркает, отметая эту не вовремя выскочившую мысль. Хотя и приятную, совсем чуть-чуть. – У нас да, все такие... Горячие, – запинаясь, отвечает наконец Джисон, прикусывая губу и отчаянно желая что-то сделать с этой странной и ужасно неловкой ситуацией. – Мне не холодно... Ну, разве что чуть-чуть, – Пак, конечно же, врет, но верит, что сейчас так нужно сказать. Последние слова и правда действуют на Чжона отрезвляюще, сбрасывая наваждение. Китаец часто кивает головой и улыбается вновь: – Тогда я просто обязан тебя вновь напоить чаем и поко... О! – восклицает он, щелкнув пальцами. – Точно, у меня же есть совсем нечего... А, знаешь что? Ты ведь не занят сейчас? – обращается он к Паку, на что тот качает головой и непонимающе поднимает брови. Чэнлэ радостно хлопает в ладоши: – Отлично! Мы сейчас тогда вместе сходим в магазин, раз ты уже пришел, да и мне скучно не будет... Но сначала... Я все-таки дам тебе свою куртку, – со всей серьезностью сообщает Чжон, – и только попробуй сбежать как вчера. Тогда точно обижусь. Понял? Джисону на миг даже становится не по себе от столь грозного голоса блондина, но затем ему очень сильно хочется рассмеяться, ибо сердитый Чэнлэ выглядит еще милее. Пак хмыкает, согласно мыча, и Чжон тут же бежит к дому, приглашающе взмахивая рукой. Через несколько минут ребята уже идут в сторону городка, и Чэнлэ показывает рукой на слабо светящуюся вывеску небольшого супермаркета. На удивление, куртка Чжона цвета хаки оказывается Паку прямо как раз, хотя оборотень был уверен, что и не налезет вовсе. Чэнлэ только пожимает плечами, мол, он любит вещи в стиле оверсайз, Джисон сразу вспоминает его дождевик. Чжон только улыбается, говоря, что Джисон может ее оставить себе, не то, мол, точно замерзнет по дороге домой. Пак пытается возразить, что неудобно и неправильно это – забирать чужие вещи, китаец только фыркает. И Джисон внезапно не хочет спорить дальше, кутается в куртку посильнее. Чжон думает, что от холода, а Джисон же наоборот, чувствует, как ему становится жарче, и перед глазами будто плывет все слегка. Ибо кожаная ткань с меховой подкладкой насквозь пропитана запахом Чэнлэ, с нотками той самой мяты, так сильно и приятно, что аж голова кружится. Джисон уже знает, что получит подзатыльник от Джено и шуточку, какую-то, вероятно, от Джемина... Успевает забеспокоиться, мол, а не раздразнит ли таким образом Ренджуна – вдруг тому захочется найти Чэнлэ и напасть на него? Тут же успокаивает себя, что, вероятно, Джемин бы тогда предупредил его и вообще эти вампиры Паку кажутся вполне себе адекватными и умеющими хорошо сдерживать свои аппетиты. Утонуть в собственных сомнениях и ощущениях Джисону не дает Чэнлэ, который, слегка прихватив пальцами его запястье, заводит в магазин. В сознании Пака невольно всплывают ощущения от ледяных пальцев Джемина, и как приятно ему сейчас ощущать, что от ладошки Чжона, напротив, идет слабенькое, но тепло. Тепло жизни и бегущей по жилам крови. Чэнлэ с серьезным лицом ходит между полками, выбирает овощи, макароны, фрукты, надолго задерживается возле приправ и соусов. Джисон улыбается и сам рассматривает содержимое стелажей. Ему немного неловко, что он стоит в магазине совсем без денег – так бы точно купил что-нибудь к чаю, например, то шоколадное печенье. На удивление, Чэнлэ будто читает мысли Джисона и предлагает взять это самое печенье. Заботливо интересуется о вкусовых предпочтениях Пака, спрашивает, почему тот ничего не берет себе. Джисон, сцепив пальцы в ладонях, неохотно сообщает, что не взял с собой денег. – О, да ничего страшного, я сегодня угощаю, – подмигивает задорно и тянет за собой, чтобы выбрать пару баночек содовой. Джисону вся эта ситуация кажется безумно родной и домашней. Как будто они каждый день вот так ходят в магазин, знают друг друга много лет – Пака это наводит на ассоциации со стереотипными американскими фильмами. И, если на секунду забыть, что Джисон, вообще-то, шакал, и прямо сейчас издалека чувствует просроченность фруктов по запаху, сообщая Чэнлэ, мол, "я думаю, эту картошку не стоит брать"... То вполне можно себя почувствовать героем того самого пресловутого фильма. Джисону с Чэнлэ спокойно, как дома. Нет, не так. Как будто Чэнлэ – кто-то очень близкий и дорогой, как Джено. Джисон обещает себе потом обязательно подумать над этим странным, но приятным ощущением. Чжон расплачивается на кассе, умудрившись набрать съестного аж на три пакета, и Джисон немедленно берет два самых тяжелых из них, не принимая никаких возражений. Они идут к дому, навстречу им изредка попадаются местные жители, с кем-то из них Чэнлэ приветливо здоровается. Денек сегодня погожий, и Чжон с улыбкой подставляет лицо солнышку. Джисон совсем чуточку засматривается на кажущееся молочным в свете солнца лицо парнишки. Его отвлекает только каркнувшая ворона, что пролетает прямо над головой. Такая постоянная слежка теперь даже забавляет, думает Джисон. Чэнлэ устремляется на кухню мигом, Джисон неохотно снимает куртку и, не желая отсиживаться без дела, решает помочь с готовкой, пусть Джено и говорил всегда, что Паку лучше держаться от плиты как можно дальше. Чэнлэ бегает от шкафчика к шкафчику, решив сварить лапшу, предлагает Джисону вымыть помидоры и нарезать их. Пак интересуется, как прошел учебный день, и китаец недовольно сообщает, что на уроках ему скучно, а с одноклассниками ему особо не о чем говорить. Джисон прикусывает губу, понимая, что у Чэнлэ и правда нет близких друзей. Смотрит виновато на блондина, а тот ловит взгляд и рукой машет: – Не бери в голову, правда. Мне ни к чему такие друзья, которые ничего вокруг себя не видят, только и могут, что бухать и... Джисон, осторожнее! – взвизгивает Чэнлэ, когда Пак, заслушавшись и задумавшись, неожиданно режет ножом себе по пальцу. – Ш-ш, – шипит Джисон, отбрасывая нож и тут же подставляя ладонь под холодную воду. Чэнлэ уже тут как тут, берет руку, осматривает внимательно, головой качает: – Хорошо ты порезался. Погоди, я пластырь принесу. – Да нет, Чэнлэ, все в поряд... – Джисон стукает кулаком по столешнице, а китайца уже и след простыл. Он выключает воду и отправляет злополучные помидоры в кастрюлю с лапшой, помешивает осторожно. Чжон уже здесь, раскрывает пластырь, головой машет, мол, давай свой раненый палец. Джисон мнется секунду, и Чэнлэ закатывает глаза, хватая за руку. И таращится изумленно. – Ничего себе... Как зажило быстро... – почему-то шепотом говорит Чжон, не сводя взглядя с места, откуда еще минуту назад шла кровь, а теперь там едва ли виден был след от ножа. Еще несколько минут, Джисон знает, и ничто не будет напоминать о порезе. – Кхм, бульон вроде готов, – кашлянув, говорит Пак остолбеневшему Чэнлэ, и тот спохватывается, поворачиваясь к плите. Спустя еще несколько минут они вовсю уплетают обед, и Джисон чувствует напряжение, исходящее от китайца, и поникает, не зная, как устранить эту неловкость и объяснить происходящее вообще. – Все-таки ты странный, Пак Джисон, – хмыкает наконец Чэнлэ, и оборотень выдыхает, чувствуя слабое облегчение, – но с тобой здорово. Мне кажется, будто я тебя давно знаю, а не всего-то вчера познакомились... Даже странно как-то. – Согласен, – кивает Джисон, понимая, что Чжон озвучил его же мысли. – Я много рассказал о себе... И ничего не знаю о тебе, кстати, – подмечает, на самом деле, некстати Чжон, и Джисон сглатывает. Чэнлэ смотрит в упор, так просто, но в то же время словно заглядывает в самую душу, и Пак теряется. – Ну... А что ты хочешь узнать? – неуверенно тянет он, и китаец задумывается, подставив ладонь под щеку. – Я бы спросил, с какого перепугу ты второй день в легкой одежде разгуливаешь, а еще как это быстро у тебя так раны заживают... Но что-то мне подсказывает, что ты не ответишь, – со смешком говорит Чжон, – поэтому... – он хмурится, а затем его глаза расширяются, – а расскажи про жизнь в резервации! Чем вы там занимаетесь? А правда, что у вас там шаманы и всякие обряды древние? Джисон беззлобно усмехается, радуясь, что Чэнлэ каким-то волшебным, не иначе, образом выбрал самую безобидную тему для разговора. Пак охотно принимается за рассказ, с удовольствием повествуя о своей прошлой жизни, опуская незначительную деталь, что, вообще-то, все жители резервации – оборотни. Слово "стая" заменяет на "семьи", "племя", а Чэнлэ слушает восторженно, как ребенок впитывает каждое слово. Джисон поясняет, что да, шаманы действительно есть, например, те предсказывают погоду, но многие жители уже предпочитают им давно прогноз по телевизору или интернету. – Как здорово... Хотел бы я однажды побывать там, – с блаженной улыбкой говорит Чжон, откидываясь на спинку стула. Джисон едва не выпаливает "я тоже", понимая, что в душе он скучает по мирной и в то же время насыщенной жизни в племени. Которой, Джисон знает, уже больше никогда не будет. – Может, и побываешь, – лишь добродушно улыбается Пак. Джисон помогает Чэнлэ вымыть и убрать посуду за собой, интересуется, не пора ли Чжону заниматься уроками, на что тот прыскает с удивлением: – Нет, ты правда очень странный, про уроки спрашиваешь, – головой качает, а Джисон только хмыкает, – я, наверное, утомил тебя, да? – Нет-нет, ты не так понял, – заметив мелькнувшую на чужом лице грусть, спешит успокоить Пак, руками машет, – просто подумал, вдруг дела у тебя, а я тут отвлекаю... – Не отвлекаешь, – отрицательно машет головой, – тогда, если ты еще пока никуда не спешишь, может, фильм посмотрим? А то я все никак не гляну его... Джисон, чувствуя, что совсем не хочет уходить, легко соглашается. По иронии судьбы, фильм оказывается про парня, который может превращаться в оборотня, и Пак хочет было отказаться от просмотра, но Чжон уже приглашает сесть рядом на диван и нажимает на кнопке "play". Кино оказывается интересным, правда, Паку немного неловко от того, что это – романтическая драма. Чжона, впрочем, этот факт совершенно не смущает. Он между делом отмечает: – О, у этого парня температура тела всегда такая высокая... Знаешь, вы даже чем-то похожи, – и смеется беззаботно, а Джисон хмыкает, отмахивается, мол, да что за глупости. А внутри все сжимается от беспокойства. Но для Чэнлэ, вероятно, день был слишком насыщенным и узнать, чем заканчивается история, он не успевает, поскольку засыпает. За полчаса до окончания фильма Джисон слышит мерное сопение своего нового друга, а затем голова того падает ему на плечо. Чэнлэ спит крепко, так, что даже рот приоткрывается. Пак моргает растерянно, но разбудить парня не решается. Смотрит на умиротворенное лицо и все внутри него наполняется неизвестной ему... Нежностью? Джисон, кажется, испытывал такое последний раз только к матери и то в далеком детстве. Дергает головой и осторожно приподнимается, придерживая Чэнлэ со спины и укладывая того на диван. Укрывает нашедшимся рядом пледом и бесшумно юркает за дверь, пользуясь при этом, кажется, всеми навыками оборотня. Уже почти покинув дом Чжона, Джисон замирает, зацепившись взглядом за куртку, висящую на крючке в прихожей. Ту самую, что Чэнлэ одолжил ему и без которой велел не уходить, чтобы не замерзнуть. Вроде как. Пак медлит несколько мгновений, понимая, что поступает безрассудно, но поделать с собой ничего не может. Пусть лучше уж от Джено нагоняй получит, чем вновь обидит Чэнлэ. Джисон перебегает дорогу буквально за пару секунд, натянув воротник куртки по самый нос, будто бы от холода. И оглядываясь на миг назад. А затем скрывается в чаще, превращается сразу же, едва завидев уже плывущее к горизонту солнце. Нужно торопиться. Джисон даже скулит невольно – трудно сдерживать эмоции от всего пережитого, и это только за сегодня. Его слышат, прищуриваются заинтересованно. Но всего на секунду, а затем в окнах небольшой комнаты зажигается свет.

***

Джено заходит в дом, быстрым шагом проходя в кухню и бросая на столешницу пойманных зайцев. Потягивается, разминая шею и плечи, щурится, решая сходить умыться для начала. Дверь в ванную не заперта, и Джено дергает ее на себя резко. И застывает на месте, выдыхая тихое "оу". В ванной, у зеркала, оперевшись на раковину, стоит Джемин. На нем только домашние штаны, а волосы влажные. Джено от неожиданности невольно сглатывает, на пару мгновений засматривается на На со спины, успев выхватить зорким взглядом выделяющиеся полоски мышц и переплетения тонких вен на мраморно-белоснежной коже. – О, ты уже вернулся, Джено, – неспеша, будто нарочито медленно поворачивается Джемин, кажется ничуть не удивленный возникшей ситуацией. Улыбаясь Ли уголком губ, На тянется за лежащей на ящике футболкой, оказываясь слишком близко к оборотню. Джено чувствует снова этот странный дурман, окутывающий разум, правда, отчего-то, вовсе не неприятный. Моргает, только сейчас приметив виднеющийся на плече шрам. След от волчьих зубов. И, самое странное, Джено он кажется подозрительно знакомым. Джемин замирает, держа в руках футболку и искоса глядя на замершего оборотня. На не удивляется и не дергается даже, когда Ли, сам не ведая зачем, слегка касается шрама пальцами. Тот глубокий, грубоватый – такой странный, немного неуместный контраст с изящным и воздушным видом вампира. – Это... – у Джено першит в горле, и все слова застревают, когда он едва не касается холодной груди Джемина. А тот и не двигается, смотрит на оборотня в упор. Будто каменное изваяние. – Это было тогда? – все, что может выдавить из себя Ли севшим голосом. Джемин коротко кивает, к удивлению Ли, сразу догадавшись, что имеет тот в виду. – Не понимаю... – шепчет Джено, опуская взгляд в пол, – как я мог тебя забыть? Этот шрам... Дядя Енджэ... – Ты был слишком юн тогда, Джено... Много лет прошло с того дня, и сам ты изменился, конечно же, – улыбка становится кроткой, а Джено мрачнеет: – Зато ты не поменялся совсем... Знаешь, я тогда сильно испугался тебя, – со слабым смешком говорит Ли, – боялся, что в стае узнают и посчитают слабаком, потому что... – осекается, глядя куда-то в сторону. – Потому что не убил меня, – спокойным тоном заканчивает На, – боюсь, тогда это могло бы тебе стоить жизни. Пусть я и был серьезно ранен в схватке с волками твоей стаи, но все еще был силен, – усмехается вампир и кладет руку на плечо оборотню. Обжигающе. – И все же... Ты мог меня выдать, крикнуть, но ты не сделал этого. Ты осознанно дал мне покинуть ваши земли, сбежать живым, Джено. Ли молчит, прикрыв глаза, пока перед глазами проносятся события десятилетней давности. Он тогда никому не рассказывал об этом, какой позор – дать вампиру сбежать от оборотня! Злейшему врагу беспрепятственно покинуть земли стаи живым! Вот только Джено отчего-то тогда догадался, что вампир попал на их территорию случайно, а еще... В тот момент Ли считал, что вампир просто одурманил его своей красотой, и лишь поэтому юный волк позволил тому уйти. Сейчас же, глядя на Джемина, Джено сомневался в верности этого утверждения. Смог бы он дать Джемину сбежать теперь? – Я должен был быть таким же, как мой дед, и не смог, – наконец, отвечает Джено, глядя в красные омуты парня напротив, – хотя и должен быть убийцей, как говорил Ренджун, – хмыкает мрачно. – Ты не убийца, Джено. И никогда им не будешь, – вкрадчиво сообщает Джемин, чуть наклонившись вперед, – и то, что ты позволил мне уйти тогда... Это не случайно. Ты теперь и сам это понимаешь, – вновь эта теплая улыбка. Джено моргает и впервые улыбается осторожно сам: – Надеюсь, что ты прав, – больше он не в силах ничего произнести. Джемин тихо хмыкает, слегка демонстрируя клыки в расширившейся улыбке. Отходит наконец, быстро одевается и покидает ванную, оставляя Джено одного. С ощущением, будто только что бушевал шторм, а теперь он словно пытается отдышаться и прийти в себя после него, опустошенный. Ледяная вода из-под крана едва ли помогает успокоиться. Джено ловит себя на мысли, что ему стало как-то не по себе, когда На отошел от него. Хотелось коснуться того еще раз. Джено не знает, что делать со всем этим. Из зеркала на него смотрит некто напряженный и растерянный одновременно. Ли уходит в готовку целиком, Джемин появляется на кухне спустя некоторое время, предлагая помощь. Джено с улыбкой отказывается и как бы невзначай предлагает отужинать заячьим рагу вместе с ним. И Джисоном, конечно же, когда тот вернется. И Ренджуном, если тот вдруг согласится. Джено вдруг чувствует себя неловко, вот так хозяйничая на чужой кухне и глупо предлагая вампирам каких-то зайцев, а не второй положительной какой-нибудь девчонки симпатичной. Джемин видит это, и его лицо вновь озаряет непростительно яркая улыбка, но не ехидной, наоборот, солнечной и добродушной. Джено заставляет себя выдохнуть и повернуться обратно к плите. Не в силах сдержать собственную улыбку, неизвестно почему с лица не сходящую. Джисон возвращается, когда последние лучики солнца вспышками пробиваются сквозь окна. Он запыхавшийся, в чужой куртке, от которой пахнет смесью мяты и пихты. Пак коротко кивает Ренджуну, что сидит в гостиной с книгой, а тот в ответ вопросительно оглядывает оборотня и носом ведет с едва заметным интересом. – Я не сильно опоздал? – виноватые улыбка и вид. Джено хмурится, встает из-за стола. – Джисон, что за... – но выразить негодование вдруг не дает Джемин, что мягко, но ощутимо приобнимает Джено со спины, и тот, внезапно для самого себя расслабившись, садится назад. Взглядом Паку давая понять, что поговорит с ним позже. Джемин отходит от стола, направляясь к выходу из кухни. Показывает взмахом головы Паку на стол: – Мы тебе оставили немного. Очень вкусное рагу, между прочим, даже привереда Рен оценил, – ухмыльнувшись, говорит На. Джисон кивает, присаживаясь. И тут же видит, как Джемин незаметно подмигивает ему, втянув воздух носом. Джено этого не замечает, хвала богам, а Пак устремляет смущенный взгляд прямо в тарелку. Джено дожидается, пока Пак поужинает, но, вопреки своим намерениям, не задает тому ни единого вопроса. Только ощущает ярко, как смешиваются запахи шакала и, определенно, того самого парня, Чэнлэ. Догадывается, что и куртка явно его. Не может не признать, что коктейль из ароматов получается самый что ни на есть приятный и гармоничный. Прямо как у них с Джемином. А такое бывает только в одном лишь случае. Главный страж леса, ворон, сидящий на излюбленной ветке, за окном каркает громко. Ли кажется, будто одобрительно.