bite of love

Сиреневая дымка окутывает лес, призывая сегодня насладиться этой утренней негой подольше. Даже птицы сегодня на удивление молчаливы, не стремятся пораньше вспорхнуть с насиженных мест, дабы пуститься в погоню за добычей. Колючий холодок рассветный манит укрыться в норке получше и нос не выказывать. Но Пак Джисон сейчас отнюдь не собирался постигать безмятежность, что накрыла лес и его обитателей. В доме вампиров стояла привычная тишина, когда Пак выскользнул из комнаты, оставив там мирно спавшего Джено одного. Джисону всегда было интересно, чем занимаются Джемин и Ренджун, которые не нуждались во сне. Кажется, вампиры много работали как раз по ночам, а, может, успевали даже поохотиться где-то неподалеку? Джисон не был уверен в последнем, хотя сейчас отмечает, что его это не волнует. Как и где вампиры убивают или, как минимум, серьезно ранят людей, оборотень не знает, но и не чувствует того липкого ледяного страха, что душил нутро в первые пару дней. Это – природа, как и говорил как-то Джено, с этим ничего не поделаешь. Даже если между вампирами и оборотнями изначально и есть вражда из-за разного отношения к жизни людей. Джисон думает, что в реальности все намного сложнее древних договоров и преданий. Джисон осознает, что сейчас может запросто доверить вампирам даже свою жизнь. Довериться Джемину и Ренджуну всецело. Да, даже Хуану, который, вообще-то, пытался убить их, а теперь ведет себя, кажется, вполне миролюбиво. Клыки не скалит, по крайней мере. Джисон не выбирает какого-то определенного направления, слегка прикрывая глаза, позволяя лапам самим повести его. Едва уснувшие после ночной охоты совы недовольно ухают, когда волк задевает головой ветки елей, и от их звука некоторые птицы просыпаются. Пак моргает, вырываясь из пучины мыслей, даже останавливается на секунду. Встречается взглядом с одной из молодых неясытей, а та только фыркает недовольно, да отворачивается. Джисон мысленно извиняется и, помедлив, семенит дальше по тропинке, решив бежать не так быстро и неосторожно. Ворона, едва не спикировавшая прямо на голову, приветственно каркает шакалу. Джисон тихо скулит в ответ, глядя на скрывшееся темное пятно вдалеке. Слегка хмурится, втягивает повлажневший воздух посильнее, когда одна тропинка обрывается, а через пару прыжков начинается другая, уводящая куда-то на северо-восток. Джисон, на всякий случай, прощупывает почву повнимательнее – она мягкая, но не такая, как на восточных топях. Шакал понимает, что, вероятно, в этих землях не так давно были болота, но сейчас о них напоминает лишь плотный слой сфагнума да горьковатый запах торфа. Пак охает, когда чаща резко заканчивается, а тропинка выводит на огромную пустошь. Джисон не понимает, сколько еще удивительного скрывает этот лес... Его лес. Волк сглатывает, делая осторожные шаги по серо-бурой земле, с которой кое-где еще даже не успел сойти снег. Под ним лапы путаются в чем-то мягком и прело пахнущим – кажется, это вереск. Где-то в душе слабо ноет. Чем дальше на север, тем больше вереска. А там, севернее, была их стая когда-то, был дом, помнит Джисон. Пак ступает осторожно, нос мокрый, и даже в уголках глаз уже собирается влага. Или это непрошенные слезы? Паку здесь нравится. Так же, как и на восточной стороне. Взор опускается на тоненькие стебельки и бутоны первых цветов, что робко пробиваются сквозь шапки снега. Джисон потягивается, тянет лапы вперед – не была бы земля еще столь прохладной и сырой, он бы с радостью уже лежал на ней. Джисон думает, что сюда стоит прийти через месяц-другой. Если, конечно, все будет к тому времени хорошо. Если они будут живы. Может, даже прийти сюда с Чэнлэ и просто подурачиться в траве... Едва слышный шорох, Джисон поворачивает голову резко вправо, прищуривается и тут же мотает головой. Однако, ему не мерещится – там, где лес сворачивает на запад, и деревья скрывают от взора остальную часть пустоши, виднеется чья-то тень. Джисон ступает совершенно бесшумно, подходя поближе, хотя это вовсе не обязательно, ведь он прекрасно разглядел того, кто присел возле одного из цветков. Джисон готов поверить в то, что это судьба. Он готов верить в дежавю, в странных глупых богов, в которых верили старые волки в стае и которым молились шаманы. В кого угодно, потому что в третью встречу с Чжон Чэнлэ их снова разделяет лишь несколько десятков шагов. Китаец вновь фотографирует, не заметив присутствие Джисона сразу. Блондин восторженно улыбается, аккуратно касаясь пальцем цветка, а другой рукой запечатлевает эту хрупкую красоту на камеру смартфона. А Пак вновь замирает, задержав дыхание, пока в груди растекается вяжущим, как мед, тепло, как вкус этого самого вереска, когда тот цветет летом. Вот только сейчас все немного иначе. Джисон спохватывается, когда порыв ветра склоняет травинки к земле, и они щекочут игриво лапы. Лапы. Сейчас он в обличье огромного шакала, и встреча с Чэнлэ застала его врасплох. Оборотень не понимает, что Чжон делает здесь, вдали от дома, один, да еще и рано утром. Джисон пригибается к земле, бесшумно пятясь назад и надеясь на то, что слабые органы чувств человека позволят ему покинуть пустошь незамеченным. Нельзя позволить дыханию сбиться, это выдает с головой, знает Пак. Кажется, даже от разъяренных волков Джисон не пытался уйти так тихо и осторожно, как сейчас прячется от Чэнлэ. Шакал коротко выдыхает, когда под лапами оказывается уже земля, усыпанная обломками веток и иголок елей. Скрывается за стволами хвойных деревьев, обернувшись напоследок и прислушиваясь. Приподнимается чуть дальше по тропинке и вдруг сквозь просвет между деревьями видит Чжона. Который уже закончил фотографировать и просто теперь смотрел куда-то вдаль. Глаза Джисона расширяются в ужасе, когда Чэнлэ резко поворачивается, устремив взгляд в его сторону. А затем – когда, постояв несколько секунд, нахмурившись и глядя вперед слишком сосредоточенно, вдруг быстрыми шагами направляется прямо к нему. Джисон разворачивается, чтобы так же незаметно скрыться в глубине чащи. Но не успевает сделать и пары шагов, как неизвестно откуда взявшийся ворон с гортанным воплем проносится мимо него, едва не проткнув клювом глаза шакала. Пак невольно издает вой, который, конечно же, Чэнлэ слышит. Джисон чувствует, как Чжон прибавляет шаг в его сторону, но сам он отчего-то не может пошевелиться – словно какая-то сила намертво пригвоздила его к сырой земле. Шаг, еще и еще. Топ, топ, топ – и Чэнлэ врывается в чащу, заметив его. Не сдерживает вскрика, отпрыгивает слегка назад. Парень дышит часто, его темные глаза столь огромны, что Джисону кажется, будто те сейчас выпадут из глазниц. Джисон не замечает, как его собственное дыхание вторит тому, человеческому. Чэнлэ рассматривает его, слегка присев и инстинктивно выставив руки вперед. Китаец сглатывает, пока его глаза пробегают по всему туловищу напряженного шакала. Пак видит шок в глазах Чжона, там мелькают отблески страха... Но Чэнлэ спустя минуту, другую не двигается с места, и Джисон напрягается еще больше, думая, что Чжон и правда безрассудный дурак. Перед ним огромный волк, которому растерзать того ничего не стоит – бежать давно со всех ног надо, а тот все смотрит на него. Джисон издает грозный предупреждающий рык, делает шаг вперед, надеясь, что это спугнет Чэнлэ, заставит убежать. Чжон дергается, глаза зажмуривает на секунду, но не уходит. А спустя секунду его глаза вдруг расширяются, когда тот делает робкий шаг навстречу, а лицо вытягивается от пришедшей мысли. – Джисон? – чуть сиплым голосом выдает Чэнлэ, а сам он хлопает ресницами, не сводя взора со слишком знакомых серо-голубых глаз. – Это ведь ты? Дыхание Джисона сбивается окончательно. Он дергает головой, искренне надеясь, что ему это послышалось, а Чэнлэ улыбается, кажется, убедившись в собственной невероятной догадке. В голове Пака мгновенно же встает гул, во главе которого мечется лишь одна мысль: как Чэнлэ догадался и узнал его? Но шакал не хочет об этом думать, потому просто срывается с места, вспорошив немного когтями землю, и с рыком уносится прочь. Будто олененок, которого спугнул случайный путник или хищный зверь. Шакал испугался человека, разве возможно поверить в такое? Пока сознание затмевает тот самый животный страх и неизвестная ему паника, Джисон бежит, спотыкается, один раз даже падает, зацепившись лапой о толстую ветку. Падение отдается неприятно в сгибе задней лапы, и Пак стоит пару мгновений, рвано дыша, склонив голову к земле. Слушает, как лес живет и не замечает, как его трясет. А почему его трясет? Чего он боится? Да, Чэнлэ узнал его... Ну, и что теперь поделать? Он догадался сам, значит, формально, Джисон никаких правил не нарушал и никакой угрозы это знание Чэнлэ не принесет, по крайней мере, пока. Джисон не знает, в какой момент разворачивается и бежит обратно. Втягивает воздух, но это излишне – во влажном воздухе родные нотки мяты шакал чувствует особенно хорошо. Хотя сейчас он уверен, что дело не сколько во влажном воздухе, а в том, что это запах Чэнлэ. Пак едва не добавляет мысленно "его". Его Чэнлэ. Осекается. Чэнлэ он находит еще через несколько мгновений – тот неспеша пересекает пустошь, ориентируясь на карту в телефоне. Джисон подмечает, что Чжон идет нарочито медленно, и эта мысль отчего-то согревает душу. Чэнлэ замирает на месте, услышав рык остановившегося в десятке шагов от него шакала. Не оборачивается, только куда-то искоса глядит. Ждет. Джисон смотрит в спину китайца пару секунд, но Чжон совершенно серьезно изображает из себя каменное изваяние, и Пак не сдерживает усмешки. Пригнувшись, с бешено колотящимся сердцем подходит ближе, будто подкрадывается к добыче. Остановившись в паре сантиметров, фыркает Чэнлэ в плечо, заставляя того медленно повернуться. Пак смотрит ему прямо в глаза, а затем голову склоняет в доверительном жесте. Ждет. Макушки касается теплая ладонь, робко гладит, слегка ероша пшеничного цвета шерсть. Джисон снова фыркает и трется мордой об руку, и Чэнлэ вдруг смеется, громко и радостно, как ребенок. Чжон ничего не говорит, только улыбается. Джисон слегка отходит назад. Чэнлэ сначала рот открывает в удивлении, хочет было что-то сказать, но тут же закрывает его. Пак делает глубокий вдох, прислушиваясь к себе. Какая-то часть подсказывает ему, что он все делает правильно. Чэнлэ можно доверять. Когда каждую мышцу скручивает – сегодня, кажется, даже больнее, чем обычно, Джисон только слышит восторженный вздох. Приземлившись на ноги, стоит несколько секунд, уперевшись в колени руками и стараясь перевести дыхание. Не поднимает головы. Страшно? – Джисон? – пара шагов к нему и голос обеспокоенный. Но радостный, Пак это явно слышит. Улыбается, делает вдох и поднимает взгляд. Встретившись с чужим, неловко смеется и руками разводит, не зная, что и сказать. – Я так и знал... – эхом добавляет Чэнлэ, завороженно глядя на парня. Пак заинтересованно глядит на него, губы поджимает. – Ну... И как ты догадался? – наконец, спрашивает он, чувствуя себя немного растерянно. Чэнлэ молчит, видимо, с мыслями собираясь, и затем произносит негромко: – Я как-то сразу понял, что ты... Другой. Врешь ты совсем неубедительно, ты это знаешь? – и смеется, а Пак слегка пихает его в плечо, фыркнув. – Появился из ниоткуда и исчез в никуда... Я тебя пытался искать, думал, мол, ты в соцсетях есть... И ничего, – пожимает плечами. Джисон прищуривается: – Ты всех новых знакомых, о которых толком ничего узнать не можешь, кхм... Начинаешь оборотнями считать? – Нет, – прыскает Чэнлэ и головой мотает, – но про оборотней я знал и раньше, – Пак на эту фразу удивленно округляет глаза, а Чжон продолжает, отводя взгляд и говоря чуть медленнее: – Ну... Я с детства верил во все это... В ведьм, оборотней, вампиров, – Джисон сглатывает, – я много слышал россказней про эти места, мол, здесь лес живой. Я всегда чувствовал, что от нас, людей, многое скрыто. Не знаю, как объяснить... – Чэнлэ вздыхает, вновь глядя на Джисона. Грустно улыбается. – В младшей школе я был слишком общительным, и за мои интересы и увлечения сверхъестественным меня невзлюбили. Ребята подшучивали надо мной, и я понял, что надо свои мысли при себе держать. А сам с жадностью слушал каждую историю о странных исчезновениях, о неведомых чудищах, что видели люди... – Ну, – прерывает осторожно Джисон, – отнюдь не все из них на самом деле говорят правду. Мы, знаешь ли, кхм, – запинается, – скрываемся достаточно хорошо. – Я понимал это, – Чэнлэ кивает, – но с тобой... Я не знаю, как объяснить, но почувствовал какую-то тягу. Будто я тебя давно ждал, веришь? Это звучит, конечно, глупо и дико, – он издает нервный смешок, – но обе наши встречи были слишком странными, не находишь? И, в то же время, такими классными и запоминающимися... Чего стоит история с твоей одеждой, – он цокает, хихикнув и показывая взглядом на куртку, – тебе ведь не холодно, правда? Какая у тебя температура тела? Помню, когда я... Ну... Касался тебя... Ты был очень горячим, – мямлит Чжон и смущается. Джисон моргает часто, видя очаровательный румянец на щеках китайца и расплываясь в улыбке: – Около сорока... Наверное, это и выдало меня, да? – усмехнувшись, чешет затылок. – И это тоже, – выдыхает Чэнлэ, бросая короткие взгляды на парня, – но... На самом деле... Я тебя видел. Ну... Как волка. Джисон даже рот приоткрывает от удивления. – Вчера... Когда ты ушел... Я думал, мне показалось. Что-то мелькнуло... А потом я услышал вой. Волчий, – проговаривает Чэнлэ, и Пак вспоминает. Как вчера поторопился, превратился, видимо, слишком рано, хотя и будучи уверенным, что Чжон спал и явно не мог его видеть. – Я... – Джисон не знает, что и сказать. А надо ли? Может, его вчерашняя оплошность и была к лучшему? – А почему тогда ты сейчас тоже в моей куртке? – вдруг спрашивает Чжон, меняя тему и заставляя теперь Джисона слегка покраснеть и отвести взгляд в смущении. Смотреть на того, кто выше тебя и пару минут назад был в обличье не очень-то дружелюбного шакала, и кто прямо сейчас смущался, было слишком забавно, и Чэнлэ не сдерживает улыбки. – Ну... – Пак мнется, не зная, как получше объяснить, а горящие любопытством и чем-то еще глаза Чэнлэ готовы прожечь в нем дырку. – Ты вкусно пахнешь. Прям очень. Вот, – выпаливает Джисон и закрывает лицо руками. Чэнлэ хлопает ресницами, неверяще глядя на парня, а затем уголки его губ приподнимаются в улыбке. Он осторожно убирает ладони от лица Джисона и, оказавшись к тому слишком близко, отчего тот выдыхает шумно, тихо спрашивает: – Ну, и чем я пахну? – Пак видит в глазах китайца интерес вперемешку с неожиданной нежностью и теплотой. – Мятой, – совсем тихо. В губы выдыхает, пока сквозь ноздри эта самая мята пробивается и по жилам несется в самое сердце, в каждый уголок. Пак жадно вдыхает. Хочется еще, но он заставляет себя слегка отстраниться от Чэнлэ. – Мой любимый чай – зеленый, с мятой. Значит, я так и пахну. Это забавно... И мило, – хихикнув, говорит Чэнлэ, игриво улыбается. – А почему ты сегодня не в школе? – вдруг вспомнив, спрашивает Джисон, и Чжон сначала теряется от столь резкой смены темы. А затем смеется: – Сегодня суббота, Джисон, занятий нет, – Джисон неловко кивает, – а ты учишься? В резервации у вас там есть школы? – Ну... Да, – погрустнев, говорит Пак, – в резервации было что-то... Вроде того. – Но... – Чэнлэ замечает перемену в лице парня, и вдруг его озаряет догадка: – Что-то ведь произошло, да? Ты сейчас не в резервации живешь? Джисон поражается проницательности Чэнлэ. Он теребит рукава куртки, опустив взгляд и не зная, что ответить. – Угу, – наконец, кивает Пак, а затем резко поднимает голову, озирается. Чэнлэ смотрит удивленно, прослеживает за взглядом парня, что направлен куда-то в чащу, но не видит там ничего. – Джисон? – Чжон осторожно касается плеча того. – Кхм, показалось что ли, – нахмурившись, бормочет Пак, а затем виновато улыбается Чжону, – знаешь... Мне нужно идти, правда... Меня наверняка ищут, – губу прикусывает. Это полуправда, но ему действительно лучше сейчас уйти, думает Пак и вновь оглядывается. Чэнлэ усмехается по-доброму, кивает понимающе, машет на прощание. И уходит, крича вслед что-то вроде "надеюсь, увидимся поскорее". Джисону неловко и неуютно от такого странного прощания, но он только улыбается, отвечая "обязательно", и переходит на бег. Чэнлэ, пройдя еще пару метров, не может сдержаться – оборачивается, чтобы вновь с придыханием видеть настоящую магию – Джисон превращается в волка на бегу, взмывая на миг ввысь и приземляясь, клацнув зубами. Шакал оглядывается тоже, фыркает на восхищенное лицо Чжона и скрывается в тени деревьев. Чэнлэ идет домой будто в полусне, щипая себя за руку. Это реальность, которую он подозревал, хотя на деле все оказалось куда ярче и... лучше? Чжон не знает. Только чувствует, понимает, что теперь его жизнь разделилась на "до" и "после". Как и его отношение к Джисону. Сам Пак, ворвавшись в чащу, озирается по сторонам, прислушиваясь. На секунду прикрывает глаза, чтобы сконцентрироваться – он уверен, что здесь кто-то был, и этот кто-то явно видел его и Чэнлэ. И Джисон почти уверен, что... Тяжелое дыхание обрывает его мысли, а в сознание проникает поток чужих, но таких знакомых. Джисон распахивает глаза, и прямо перед ним оказывается Джено в обличье волка. Пак невольно делает шаг назад, внутренне желая сжаться и скрыться от грозного вида здоровенного волка перед ним. "Ты все видел?" – глупый вопрос, понимает Джисон. Конечно, Джено видел все, а значит, знает, что Чэнлэ теперь в курсе. Джисон не слышит ни одной мысли Джено, тот просто смотрит на него, но Пак не намерен ничего рассказывать или оправдываться. Его внезапно обуревает неизвестная, непонятная ему самому ярость, и Джисон просто срывается с места и бежит прочь, вдруг слыша громкое повторяющеееся "Джисон, постой" в своей голове. Пак рычит, стремясь выгнать чужой голос из головы, но сделать это можно, лишь убежав далеко. Шакал не хочет слушать нравоучения, не хочет, чтобы Джено как-то вмешивался в то, что происходит между ним и Чэнлэ. Ведь даже сам Джисон не знает, что это. Что может быть с человеком, с которым ты знаком три дня, но вы уже столько знаете друг о друге и чувствуете что-то странное друг к другу? Птицы кричат громко, их карканье перебивает все другие звуки, но Джисон и их не хочет слышать. Звери прячутся в норах, птицы укрываются в гнездах, впервые наблюдая столь грозного шакала в этих краях. Пыл Джисона не утихает даже тогда, когда он по неосторожности забредает в бурелом и старая ветка рассекает больно бровь. Внутри что-то бушует, оно дикое, чужое и чем-то похоже на тот приступ, что накрыл его тогда, при первой встрече с Ренджуном. Над головой кружат парочка грифов, осуждающе крича, когда Пак спотыкается и кубарем летит по склону вниз. Падает оземь, заскулив, а следом на кончик носа опускается мокрая капля. Затем еще одна и еще. Джисон приподнимается, пошатываясь. Смотрит на небо, что так быстро и незаметно затянулось тучами, и уже через минуту хлынул дождь. Шакал стоит под ним недолго, закрыв глаза, пока крупные капли сбегают по шерсти, с хлюпаньем касаются почвы. Пожар в душе слегка утихает, и Джисон моргает, озирается. Он благодарит мысленно небеса, что знает округу и видит узкую тропку, по которой можно добраться домой. А то по собственной глупости, когда сейчас все следы смыло, мог бы потеряться совсем... Когда Джисон, преодолев чуть больше мили, наконец добирается до жилища, ливень и не думает утихать. Пак отряхивается недовольно, в человека обращается, что промок до нитки, заходит в дом тихо. Прикрыв дверь, оборачивается и едва не подпрыгивает на месте, завидев Джемина, что стал у стены, сложив руки на груди. – Тебя Джено искал, – говорит он, чуть нахмурившись, – вы разминулись? – А, нет, я его видел, но... – Джисон мнется, смотрит на мокрую одежду. – Может, он пошел проверить границу? – делает Пак вполне разумное предположение. Джемин кивает, напряженно глядя в окно, а Джисон прошмыгивает мимо него в комнату, дабы переодеться. Он не хотел сейчас обсуждать что-либо с Джемином. Надев сухую одежду и присев в кресло, Джисон бросает обеспокоенный взгляд на обрушивающуюся на лес толщу воды: разве можно в такую погоду идти на запад патрулировать границу? Только Джено и мог так сделать. Джисон чувствует укол совести: неужели Ли так обиделся на него, что не захотел возвращаться? Ну, не мог же он просто отправиться на охоту в одиночку в такую погоду... – И что теперь? – спрашивает Джисон в пустоту. Пак смотрит на темно-серое небо, где высоко в облаках кружат птицы, качает головой. И не замечает, как его сморило от внезапно нахлынувшей усталости, под удары капель об подоконник. Спит беспокойно, а подскакивает от собственного крика. Дергается на месте, когда ему вторит его ворон, что следил за ним со своего наблюдательного пункта – пушистой лапы старой высокой ели. Дождь кончился, а вся комната утопает в сумраке давно завершившегося дня. Пак встает, разминая тело и морщась после сна в неудобной позе. Выглядывает в коридор, крадется вдоль стены, заглядывает на кухню, что встречает его тишиной. Вампиров он встречает в гостиной. Джемин встает с дивана, едва завидев его, а Ренджун коротко кивает, сидя вновь с какой-то книгой. – Вы не видели Джено? – спрашивает Джисон, которому не по себе от непривычно мрачного вида вампиров. – Он до сих пор не вернулся, – голос На обеспокоенный, и Пак недоуменно смотрит на часы, что показывают без пятнадцати полночь. Из открытого окна в подтверждение тому раздается уханье совы. – Неужели это он так из-за того, что случилось утром, – бормочет Джисон, нервно сглатывая. Ренджун прищуривается, оглядывая парня, – я, пожалуй, выйду, поищу его, – Джисон хватается за ручку двери, но его останавливает Джемин, схватив его за руку: – Нет, ты останешься здесь, Джисон. Уже поздно, и... – он хмурится. – Я не знаю, что у вас случилось сегодня утром, но не думаю, что из-за этого... – Чэнлэ, тот парень, с кем я недавно познакомился... Он знает, что я оборотень, – перебивает его Джисон, – а Джено видел нас утром. Вдвоем. Вампиры смотрят шокированно, Джемин ерошит волосы, быстро обдумывая что-то. – Если он решил нас обоих избегать, то я ему это не позволю делать, – вдруг выдает он ставшим жестким голосом и в ту же секунду выбегает из комнаты. Джисон порывается остановить того, но Джемин со всей молниеностностью, на которую способен вампир, скрывается во всепоглощающем мраке леса за секунду. – Какого... – выдыхает непонимающе Джисон, всплеснув руками. На плечо опускается ледяная ладонь, слегка сжав его. – Им нужно поговорить, – неторопливо произносит Ренджун, бросив многозначительный взгляд на Джисона, – думаю, дело не только в тебе и в твоем забавно пахнущем человеке... Ох... Юаньфень, – Пак моргает непонимающе, когда последнее слово слышит. Это явно на китайском, которого Джисон не знает. – Что? – Судьба знает больше нас, а мы всего лишь ее слуги, – туманно произносит Ренджун и затем слабо улыбается, – все будет хорошо, Джисон. Подожди немного. Джисон присаживается на диван, пальцы в волосах зарываются. Он не понимает, что происходит и к чему все ведет, но почему-то сейчас ему хочется верить. Верить Ренджуну, верить, что Джемин поговорит с Джено, и все будет немного проще. Джисон устал.

***

Джемин не любит охотиться по ночам. Это здорово разрушает главный стереотип о вампирах, но На считает, что ночью слишком много лишних глаз в лесу и слишком много других хищников, которые будут мешаться ему и лишний для которых он сам. На пересекает наизусть знакомые земли невесомыми шагами, пока все на периферии размазывается от быстрого бега. На теле нет ни капельки пота, в теле нет усталости, не может быть и дыхания сбившегося. Джемину как вампиру все равно, стоит ли он на месте или преодолевает десятки миль. Но Джемину сейчас, как тому, кто ищет Джено... Сейчас он чувствует волнение, мешанину эмоций, которым он позволяет мелькать на лице. Тревога плещется океаном в алых глазах, пока вампир раз за разом втягивает шумно воздух, но не слышит в нем знакомые, родные нотки бергамота и лаванды. – Где же ты? – шепчет Джемин, остановившись на секунду и оглянувшись. Дождь так некстати смыл все следы и скрыл все запахи. Ручей шумит вдали, и На удивленно глаза распахивает. Неужели Джено отсиживается у самой границы? Догадка Джемина подтверждается, когда вампир устремляется навстречу грохоту падающей вниз воды и затем действительно чует Джено – тот бродит волком, и нос колет тяжелый запах мокрой волчьей шкуры. Лес слегка затихает, будто затаив дыхание, наблюдает, как Джемин выходит на небольшой холмик у самой кромки воды. Стоящие в ряд ели надежно скрывают Джено, что сквозь просветы наблюдает за тем берегом. На останавливается в нескольких шагах от него, опустив голову. Ждет. Волк шумно выдыхает, голову медленно поворачивает, отвлекаясь от происходящего на той стороне. Джемин глядит исподлобья, встречаясь с горящими темными глазами Джено, замечает мелькнувшее там удивление. И не чувствует никакой враждебности, несмотря на кажущийся грозный вид оборотня. Джено спокоен, понимает Джемин. И ему буквально на секунду кажется, что Ли рад видеть его. – Не хочешь поговорить? – прерывает наконец повисшее молчание Джемин, и каждая секунда ему кажется мучительной вечностью. Время течет слишком медленно, пока он смотрит, как Джено, взглянув вновь на ту сторону, где все последние часы не было никого, что и беспокоило Ли. Слабо скулит луне, холодно глядящей с небес. По телу волка пробегает дрожь, и Джемин взора не отводит, когда тот откидывает голову назад, оборачиваясь человеком. Ли сжимает руки в кулаки, и На замечает, как сокращаются на секунду бицепсы парня, одетого в безрукавку. Джемину кажется, что он чувствует даже здесь жар, который источает каждая частица волка. Джено поднимает медленно взгляд, усталый. А затем садится на поваленное дерево, взмахом головы приглашая Джемина присесть рядом, что На и делает. – Сегодня там пусто, – начинает Джено, положив руки на колени, – там слишком тихо. Я чувствую беду, Джемин. – Да, я тоже, – глухо соглашается Джемин, бросая взгляды обеспокоенные на Ли, – ты вообще не собирался сегодня возвращаться? – Джено мрачнеет, и Джемин хмыкает, понимая, что угадал. – Знаешь, мы переживали, Джено... Я переживал, – добавляет Джемин, и оборотень слегка прищуривает глаза. Словно решается на что-то. – Я не могу спать спокойно, не зная, в какой момент стая решит напасть. Но и не могу впутывать в это Джисона... И тебя. Джемин хмыкает, грустно улыбнувшись. В ночном мраке Джено выглядит совсем иначе, и в глазах его горит невиданный ранее огонь. – Мы теперь все связаны, пора бы тебе это признать, Джено. И выпутываться из этого всего будем вместе, – едва слышно говорит На. – Я не знаю, Джемин, – пытаясь скрыть дрожь в голосе, шепчет Джено, – столько всего... Еще и Джисон. Тот парень, Чэнлэ... – Да, Джисон сказал нам, – перебивает Джемин. Джено ударяет кулаком по колену. – Теперь мы впутываем во все это еще и человека... Джемин, – он смотрит на вампира и головой качает, – я видел его, ребенок еще... Но то, как Джисон смотрит на него... Как Джисон смотрел на меня, стоило мне их увидеть, – Джено шумно выдыхает, сцепив пальцы в замок на затылке. Вскидывает голову резко: – Я не знаю, что это, но это серьезно. И это не запечатление... Что-то другое, куда сильнее. Джено рассматривает вампира, что в бледном свете луны похож на призрака. В глазах того замечает беспокойство и вину. Хмыкает мрачно. – Так ведь должно быть, да? Ты ведь знаешь, не так ли? – носком ботинка камешек пинает, взгляд отводя на пару мгновений. Джемин не отвечает, только улыбается грустно. А затем осторожно, даже слегка неуверенно касается пальцами тыльной стороны горящей огнем ладони оборотня. Джено замирает, уставившись на длинные тонкие пальцы и чувствуя приятное покалывание. – Знаешь, – хрипло произносит он, и На слышит, как часто тот дышит, – то, что связывает Джисона и Чэнлэ... Оно связывает и нас. Меня тянет к тебе, представляешь? – он усмехается, коротко глянув куда-то на подбородок вампира. – Даже сегодня, когда я надеялся не думать о тебе, патрулировал границу целый день... И мне мерещился твой запах, повсюду. Это невыносимо. Невозможно... Но это так. Сглатывает, вновь рассматривая так же мирно покоющуся холодную ладонь вампира. Поворачивает свою, так, что рука Джемина укладывается сразу в нее. Их пальцы слегка переплетаются. Джено пробегает глазами вверх по футболке Джемина. Взгляд цепляется на миг на просвечивающихся ключицах, поднимается мимо выступающего кадыка по острым скулам вверх, останавливаясь на глазах вампира. Лунный свет слабо играет с красными огоньками на радужке, и Ли не может перестать вглядываться в эту причудливую картину, пока голову кружит от запаха На. Джемин улыбается уголками губ, и в этом Ли чувствует что-то безумно личное. Хрупкое и даже нежное. Джемин слегка наклоняется вперед, к нему, утыкаясь носом оборотню в плечо. На не нужно дышать, но Ли слышит, как вампир тихонько ведет кончиком носа, прикрыв глаза. Его разум тоже дурманит. – Это... Юаньфень, Джено, – совсем шепотом наконец произносит он. Джено наклоняет голову к нему ближе. – Не знаю, слышал ли ты о таком... Это куда сильнее волчьего запечатления. Это то... – Джемин прикрывает глаза на миг. – Когда кажется, будто мы знаем друг друга очень давно... Будто это – долгожданная встреча после долгой разлуки. Это судьба. Джено молчит, рассеянно глядя на тонкую бледную шею вампира и дыша глубоко. Юаньфень. Кажется, в далеком детстве он слышал что-то подобное, но лишь как старое предание, что рассказывают шаманы. С этим связана древняя китайская легенда, которой Ли уже и не помнит, но знает точно – иначе, как судьбой, объяснить все, что с ними происходит, нельзя. – Ты ведь знал, что мы встретимся, да? Ты... Ждал меня? – догадывается Джено, мягко улыбаясь. Джемин отвечает на улыбку и не говорит ничего. Ли усмехается тихо, обнажив зубы. На бросает взгляд на губы Джено, и тот невольно сглатывает. И в этот момент по лицу вампира вдруг пробегает тень, он хмурится. Ли в тот же миг чувствует что-то чужое, неуместное. Поднимается, осторожно и в то же время неохотно выпуская ладонь На. Вслушивается в звуки леса, ловит обеспокоенный и напряженный взгляд вампира, делает пару шагов вперед, к ручью. На через долю секунды уже оказывается у одного из деревьев, выглядывает осторожно. Ли подходит бесшумно, вставая рядом и слегка прикрывая парня собой. Вновь переглядываются. Показалось? Но тут раздается треск, такой далекий и тихий, который может уловить только острый слух вампира или оборотня. Они вдвоем поворачивают головы на звук, взглядываясь в темноту на том берегу. Сердце Джено едва не срывается с ровного ритма, когда он видит несколько силуэтов. Неизвестные не замечают его, но Ли может разглядеть их. А точнее – учуять. Джемин быстро смотрит на него, они перебрасываются взглядами напряженными. На той стороне дядя Джено, Ендже, и Джемин в слабом лунном свете успевает отметить, как постарел тот за прошедшие десять лет. Джено мрачно смотрит на родственника, что ходит вдоль берега. К нему подходит его помощник – тоже был когда-то в стае. Ли хмурится – что-то не так. Почему они вдвоем в человеческом обличье? Кажется, Джемин задается тем же вопросом. Но ответ приходит уже через пару секунд, когда на свет показывается третья фигура. Высокий, брюнет, Ли ведет носом – запах чужой, но... Он моргает несколько раз, искренне надеясь, что ему показалось. Однако, Джено видит шокированно распахнувшиеся глаза На, что застыл неподвижно. Не показалось. Лунный свет уже привычно отскакивает от кожи, что по цвету сама едва ли не светлее ночного светила на небосводе. Неизвестный улыбается волкам криво, а глаза горят огнем после охоты, совсем недавней. Алым горят. Джемин хватает оборотня за руку, Джено крепко сжимает его пальцы. На сглатывает, делает шаг назад. Джено отступает тихо, оглядываясь назад. Они отходят осторожно, не срываются сразу на бег, дабы не выдать свое присутствие. Только когда спустя десяток-другой метров они убеждаются, что их не заметили, ускоряют шаг, разомкнув ладони. Джемин ведет Джено, петляет, перескакивает с камня на камень легко, подобно лани, Ли змейкой бежит за ним. Когда они врываются в дом, там еще горит свет. Джисон вскакивает с дивана в гостиной, глядя недоуменно и встревоженно. Джено переводит дыхание, Джемин слегка касается его руки. Ли качает головой на немой вопрос. – Что-то случилось, Джено? – чуть дрогнувшим голосом спрашивает Джисон, подойдя к ним. Джено вздыхает, обнимая Пака за плечи. – Тебе... нужно быть осторожным. Точнее, вам... С Чэнлэ. Это все, что я прошу, Джисон. Хорошо? – Джисон удивляется, хлопает ресницами растерянно. Но спросить ничего не решается. И понимает, что Джено говорит совершенно серьезно, и фраза про осторожность сейчас – явно не простое дежурное беспокойство. Пак кивает чуть заторможенно, перебегая глазами от Джено к Джемину, щурится. Джено убирает руки, кивает в ответ. – В чем дело? Вы кого-то видели? – встревает Ренджун. В его голосе сквозит непонимание. – Чего молчите? – спрашивает громче, когда Джемин и Джено напряженно переглядываются и медлят с ответом. – Там был Ендже и Джин, кажется, – говорит Ли, а Джисон мрачнеет, – они на границе, но в этот раз не одни, – замолкает на секунду, глядя на Джемина, словно не уверенный в том, что собирается сказать, – и с ними был еще вампир. Джисон ахает шокированно, глаза Хуана расширяются. – Они явно заключили союз. Почти... Как мы, – невесело хмыкает Джемин, – и это не самые плохие новости. – Ну? – начинает закипать Ренджун, которого уже начинает бесить то, как цедят эти двое слова. – Ты узнал его, не так ли? Кто это? – Клан Вонов. Это был Вон Юкхэй, Рен, – неохотно выдает наконец Джемин, закусывая губу и взгляд отводя. Хуан стоит несколько секунд абсолютно неподвижно, никак не реагируя. На кладет руку на лоб в бессилии. – Это... невозможно, – сипит Хуан, качая головой и глядя куда-то в пол, – нет... Взгляд у Джемина понимающий. И будто даже виноватый. Мертвая тишина нарушается лишь уханьем сов да напряженным дыханием двух оборотней.