***
Джено касается аккуратно мохнатой макушкой плеча Джемина – нужно уходить, и На, бросив на него напряженный взгляд, кивает. Они находятся слишком близко к обрыву, и несмотря на то, что ни На, ни Ли не чувствуют присутствия двух вампиров на той стороне, понимают, что их вот-вот заметят. Джено обводит взглядом слабо покачивающиеся в ночной мгле ели и где-то мысленно просит, Джемин переводит на него взгляд, чуть сузив глаза. Ли ступает назад осторожно, мягко касаясь земли лапами и прислушиваясь, а Джемин видит, как Юкхей на той стороне вдруг смотрит в их сторону. Мгновение, еще одно. Над самой головой Джено проносится летучая мышь, и вслед за ней вихрями с земли – прямо из-под лап волка – поднимается пыль, забирая с собой их с Джемином запахи и унося куда-то на северо-восток, чтобы растворить где-то среди вересковых пустошей. Джемин слабо улыбается, в его глазах облегчение. Они с Джено тут же снимаются с места и уходят осторожно, а с каждым шагом бодрствующие обитатели леса прячут их за своим шумом. А ели все так же молча расступаются перед ними. У Джено пропала сонливость, и потому он просто присаживается за стол на кухне, опуская голову на руки. В комнату не возвращается, не желая будить Джисона и беспокоить того, по крайней мере, сейчас. Джемин останавливается рядом с ним, положив руку на плечо. – Это чудо, что мы вновь остались незамеченными, – нарушает молчание На, – лес снова защитил нас. Он слушает нас. Джено только кивает, а затем его брови сводятся к переносице: – Когда мы были там... Нам выставили что-то вроде щита, чтобы мы не подслушали и не учуяли их, верно? Это... Ренджун сделал? – Нет, – качает головой На, – у Рена совсем другой дар, – Ли удивленно переводит взгляд на него. Джемин кивает. – Да, у него особая способность – дар повелевания, подчинения других своей воле... Это опасный дар... Однажды он пытался воспользоваться им, чтобы не позволить вам идти в лес, если ты помнишь... – Джено смотрит внимательно, а затем и правда вспоминает такой момент. – Так что... Все это время щит ставил Юкхей, – заканчивает Джемин. – Это значит, – Джено тяжело дышит, – это он мешал видеть тебе, что будет, это из-за него мы не чувствовали чужаков и... Джемин только кивает, а в глазах прячется опустошение, что не остается незамеченным от оборотня. – Но кто тогда предатель... Из них, – Ли осекается, а На передергивает плечами: – Это не Ренджун, – отрезает он, – он бы не пошел на такое. Это точно Юкхей, вот только... – Вот только зачем это ему, да, – подмечает Джено. Джемин поджимает губы и трет переносицу. Воцаряется недолгое молчание, и Ли начинает затем осторожно: – Я замечал... То есть, вы трое явно были знакомы когда-то, и как я понял, Ренджун и Юкхей довольно близки... – Я не так уж много знаю, на самом деле, – качает головой Джемин, – я практически не общался с Юкхеем, когда его клан приходил к нам, а вот Рен... Я понимал, что их что-то связывало в прошлом, но Ренджун мне никогда не рассказывал, а я и не просил. Джено молчит, но смотрит выжидающе. Джемин ерошит волосы, отводя взгляд: – Ох... Я тебе говорил когда-то, что наш клан долгое время жил в Корее, – неторопливо начинает На, и Джено коротко кивает, – я был на попечении Хуанов и там же познакомился, подружился с Ренджуном. Мы жили довольно мирно и скрытно у предгорий, охотились осторожно и мало привлекали к себе внимания. Но наступало новое столетие, и следом наступала пора перемен. Многие кланы не оставались на одном месте надолго, и наш – не исключение... Мы перебрались в Америку, на юг Канады... И там же познакомились с другим кланом, что уже несколько десятилетий жил там. С кланом Цянь. – Это же... Кун оттуда? – спрашивает Джено, и глаза его расширяются. Джемин кивает. – Клан Цянь оказался большим и очень влиятельным в местных кругах, и потому главы нашего клана поспешили наладить с ними отношения, что было, впрочем, не трудно. Мы жили по соседству, много общались, бывали в походах, стычках с волчьими стаями, чего уж греха таить, – Джено хмыкает, а Джемин улыбается. – Куном был сыном главы того клана. Высок, статен, благороден и весьма красив, – подмечает На, а Ли усмехается, – и при этом был удивительно добр и честен. Не удивительно, что многие заглядывались на него... И Ренджун не стал исключением. Они были так похожи – эта аристократичность в каждом движении, слове или взгляде... Их отношения начались так стремительно и казались такими естественными, а любовь такой правильной. Я тогда мог мечтать лишь о подобном, – Джемин мягко улыбается, слегка проводя пальцами по шее оборотня, задевая пульсирующую жилку – Джено тут же перехватывает ладонь. – А потом пришел еще один клан – клан Вон, – на лицо Джемина ложится тень, – и я заметил тогда, как был напуган и напряжен Ренджун. Я видел, как Рен и Юкхей говорили о чем-то, и Рен... Он что-то знал, но не мог рассказать, и это сильно терзало его. – А чего хотел клан Юкхея? – спрашивает Джено. Джемин напрягается, и Джено поднимает вопросительно бровь. – Они хотели объединения, им нужны были наши территории... И они планировали получить их путем свадьбы. Юкхея и Ренджуна. Джено округляет глаза, Джемин кивает: – Разумеется, господин Хуан дал отказ – клан был на пороге объединения с семьей Куна... Семья Юкхея... Они были очень недовольны... А затем появились волки. – Мой дед, – Джено шумно выдыхает, невольно сжимая пальцы Джемина. – Да... Нападения не ожидал никто... С той схватки и выбрались лишь мы с Ренджуном, и то благодаря нашим силам, – На передергивается, покачав головой. Ли остается только догадываться, что именно мог сделать Хуан, чтобы помочь им двоим выжить. – Рен постоянно повторял что-то про предателя, но я не мог понять, о ком он говорил... Джемин замолкает, прикрыв глаза. Его кожи робко касаются лучи восходящего солнца, и в таком свете она сияет как холодный кристалл. Джено пытается сопоставить и осмыслить все услышанное, но стремится не делать поспешных выводов. Как бы там ни было, с тех пор прошло много времени, и они не могут знать, как повернется все сейчас. Ли чувствует – у самого На осталось много вопросов, которые он не решается задать Ренджуну. А ответы на них могли бы прояснить чуть больше, и может даже понять, что делать дальше. Джено видит, как Джемин открывает глаза и улыбается куда-то за его спину. Оборачивается следом, замечая стоящих в дверном проеме Джисона и Чэнлэ. – Доброе утро, – Пак сладко потягивается, улыбаясь в ответ и прикрывая рукой глаза от слепящих лучей, – я так хорошо поспал, – добавляет, искоса глянув на хмыкнувшего Чжона. – А когда твой сон охраняют, это всегда так, верно, Чэнлэ? – Джемин игриво улыбается, подмигнув ребятам. Джисон краснеет, а Чэнлэ тихо смеется. – Джено-то знает, – Ли едва не давится воздухом, заставив засмеяться уже всех присутствующих. – Джено, ты чего? – удивляется Джисон, заметив, как хмуро оглядывает Чжона Ли. – Глаза у Чэнлэ потемнели, – Джено качает головой, и Пак присматривается к смутившемуся вампиру. – Ох, и правда же... – Джисон глядит обеспокоенно. – Они почти черные, Чэнлэ, – Чжон на это замечание прикусывает губу и задевает рукой горло, косясь на Джемина. – Ну, конечно, – говорит На, – новообращенным нужно чаще ходить на охоту, а учитывая, что Чэнлэ на ней был лишь однажды... И было она, ну, немного неудачной, – Джемин запинается, а Чжон стоит, потупив глаза, – неудивительно, что он голоден. – Но, – Джемин подходит ближе и ласково улыбается, – это не страшно. Если ты не против, мы можем отправиться на охоту завтра перед рассветом. Чэнлэ хмурится, неуверенно поглядывая на Джисона, а затем выпаливает чуть высоковатым голосом: – Я хочу пойти на охоту с Джисоном, – и тут же перехватывает запястье шакала. Пак хлопает глазами, а затем выдает следом: – Я согласен, – и для большей убедительности еще кивает, сжав чужую ладонь. Что-то внутри шепчет ему, что он делает правильно, и подтверждение своим мыслям находит в глазах Чжона, где виднеются облегчение и благодарность. – А разве так можно? – лицо Джено вытягивается от удивления, и он немного растерянно оглядывается на Джемина. – Вы признали друг друга, – раздается голос, и все замечают появившегося будто из ниоткуда Ренджуна. Джено прищуривается, но лицо Хуана непроницаемо, его слегка лишь трогает улыбка. – Желание Чэнлэ совершенно естественно... Кроме того, так проявляет себя ваше юаньфень. – Что значит "проявляет"? – непонимающе переспрашивает Джисон. – Юаньфень – это не только о любви, – начинает Ренджун, и его голос звучит отстраненно, да и взгляд направлен куда-то сквозь них, – это еще и силы, миссия, которую вы исполняете. Вы оба, – он резко поворачивается к Джисону и Чэнлэ, и те едва не вздрагивают, – слуги смерти... Вы идете бок о бок с ней – Чэнлэ кличет смерть, а Джисон приходит после... Выполнять грязную работу, скажем так, – Пак хмурится, но слушает внимательно. Чэнлэ едва качает головой, взглянув на него. Хуан пожимает плечами: – Это ваша жизнь, ваше юаньфень. Джемин видит будущее, а Джено, как его юаньфень, – Ренджун вдруг улыбается краешком губ, а Ли напрягается, – тот, кто воплощает это будущее, охраняет... Сложно описать, на самом деле, – Ренджун хмурится. – Но у каждого из вас есть какой-то дар, – отмечает Ли, – у меня же нет никакой способности, тогда почему... – Сверхспособности не так важны, – отрезает Ренджун, и Джемин кивает, задумавшись, – твоя сила особенная – в ней нет вроде бы ничего необычного, но... Да неужели вы не замечали, как сам Лес замирает в трепете, когда вы двое появляетесь там?! – восклицает Ренджун. Джено смотрит на Джемина внимательно, понимая, что Хуан прав. – А какова твоя сила? – вдруг спрашивает Чэнлэ, и Джисон тут же подхватывает, а его глаза загораются: – И кто у тебя юаньфень? Кун? Ренджун не оборачивается к нему, не давая ответа, а Джемин смотрит на него нечитаемым взглядом. – Да, – произносит Хуан после пару мгновений молчания, и звучит это как-то напряженно. – Ты лжешь, – вдруг довольно резко выдает Чжон, и Ренджун смотрит на него ошарашенно, впрочем, тут же пытаясь вернуть своему лицу спокойное выражение. Но пальцами он вцепляется в столешницу, и это не укрывается от Джено и растерянно оглядывающего всех Джисона. – Кажется, нам пора поговорить начистоту, – серьезно говорит Джено, и у всех едва не бегут мурашки от неожиданной смены тона в голосе волка – в них появились стальные нотки. Чэнлэ и Джисон переглядываются недоуменно, и Ли поясняет: – Тот, кто убил Джина вчера – это не волк. Я еще вчера обратил на это внимание, думаю, вы тоже. Это сделал вампир, – добавляет Джено, и Чэнлэ ежится, а Ренджун складывает руки на груди. Джено продолжает спокойным голосом, рассуждая дальше: – Значит, есть предатель. Либо среди нас, либо в той стае. Однако, – Ли поднимает руку, – мы не учуяли тогда никого, по крайней мере, знакомого... Значит, к нам пробрался чужак. – Но там, – Джисон нахмуривается, – в стае Енджэ есть только Вон Юкхей... Джемин косится то на Ренджуна, то на Джено, на его лице высвечивается едва заметная усталость. – Нам кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? – раздраженно спрашивает Джисон, которого этот странный разговор начинал злить. – Ребята, вы что-то узнали? – Мы видели сегодня ночью Юкхея и Ренджуна, – вступает в разговор молчавший доселе Джемин, а Ренджун весь подбирается, – на том берегу, за пределами Леса. Вместе, – На выделяет каждое слово. – Но не чувствовали присутствия ни одного из них, будто это всего лишь иллюзия. Джисон изумленно округляет глаза. Джемин поворачивается к Ренджуну и трясет головой: – Я никогда не говорил с тобой об этом, Рен, о вас с Юкхеем... Но сейчас, понимаешь, – он смотрит в упор на Хуана, и тот чувствует дежавю, – стая Енджэ наверняка считает, что это сделали мы. Не думаю, что у нас остается много времени, прежде чем они решат отомстить за якобы нарушение нами договора. – Я не предатель! – Ренджун ударяет кулаком по столу. – Успокойся, тебя никто не обвиняет, – На не меняется в лице. – Это все Юкхей, – выдавливает из себя Ренджун, отводя взгляд, – он подставил нас. И именно он хочет поскорее развязать эту войну... – Но зачем это ему? – задает резонный вопрос Чэнлэ. – Разве он не с ними? Где логика? Хуан не находится с ответом, трет переносицу. – Ренджун, – произносит Джемин строго, ему уже порядком надоедает этот спектакль, – ты что-то не договариваешь. Все устремляют взгляды на Хуана, и у него слегка дрожат кончики пальцев. Он встряхивает руками, поворачиваясь к окну и подставляя лицо солнцу. – Все началось, еще когда я был человеком, – негромко произносит он, – династия Чосон угасала, но моя жизнь была еще довольно спокойной, – Ренджун пожимает плечами, – я рос в семье купцов – не сильно богатой, но жили безбедно на протяжении многих лет. По соседству располагался дом Хуанов – насколько я знал, они были представителями знати... И к ним часто приезжал молодой высокий парень по имени Вон Юкхей – считалось, что он был их племянником, – Ренджун хмыкает, останавливаясь на несколько секунд. Моргает, а затем на его лице появляется слабая грустная улыбка. – И каждое утро, когда он был в городе, я находил у себя на подоконнике цветы. Какое бы время года не было на дворе... И это были анемоны...***
Ренджун, воровато улыбаясь, хватает скромный букет белых необычных цветов и шумно вдыхает аромат. А затем прячет под подушку и долго лежит на кровати – и только восходящая луна знает его секрет. – Знаешь, Юкхей, – Ренджун говорит беззаботно, но сидящий рядом высокий парень улавливает нотки беспокойства в голосе, – твою семью называют странной... И многие боятся вас, – мальчик хмурится, переводя взгляд на друга. В темных, почти черных глазах напротив, с вечно залегшими тенями под ними, мелькает любопытство. И мерещутся будто бы красные огоньки – закат отражается, кажется. – А ты не боишься? – тихий и вкрадчивый голос. Ренджун активно мотает головой и поджимает губы: – Нет... Госпожа Хуан очень добрая, она разрешает мне читать книги в вашей библиотеке, – улыбается смущенно, опуская глаза. Юкхей смеется и треплет его по волосам. – Ты не должен мне давать денег, родители злятся, Юкхей, – строго говорит чуть повзрослевший парень, и Вон не может сдержать улыбки. Пожимает плечами вдобавок, и мальчишка пихает его в плечо, фыркнув. Они громко смеются и болтают обо всем на свете, пока мать Ренджуна, качая головой и не переставая кланяться перед Юкхеем, не забирает сына домой. – Куда ты пропадаешь все время? – интересуется Ренджун, и Юкхей на секунду задумывается. – Я много путешествую, помогаю господину Хуану, – пожимает плечами, а у парня напротив расширяются глаза: – Правда? А ты видел что-нибудь... ну... Необычное? – он заглядывает прямо в душу, и Вон слегка теряется, а затем смеется: – Я не так много мест видел интересных, но... Однажды я видел секвойи – это такие высокие-высокие деревья... – Прям как ты? – прыскает Ренджун, вспоминая, что его единственный друг выше него на целую голову. – Ты что, намного выше, – Вон устремляет руку далеко вверх, – далеко в облаках макушки прячутся. – Здорово... – завороженно выдыхает Ренджун, хлопая ресницами. – Юкхей!!! – Ренджун кричит на всю улицу и несется со всех ног в распахнутые объятия. – Я уж думал, не увижу тебя, не приедешь больше, – качает головой и слегка ударяет в плечо. Вон не сразу выпускает его из объятий, и Ренджун отнюдь не против – он даже скучал по всегда холодным рукам парня и темным бездонным глазам. И по такой даже непривычно яркой и теплой улыбке, адресованной только Ренджуну. Ему на мгновение кажется, что он не слышит биения чужого сердца, но думает, что это его собственное сердце заглушает все вокруг. – Ну же, задушишь, – смеется Вон и вдруг округляет глаза: – Надо же, ты стал еще выше! – А то, – Ренджун гордо улыбается, – скоро догоню тебя и может даже буду выглядеть старше тебя! – Все возможно, – загадочно отвечает друг, отмечая, что за прошедший год, что они не виделись, Ренджун стал еще красивее. – Ты похож на эти цветы, – говорит вдруг Юкхей, когда они сидят на крыльце дома Хуанов и Ренджун заботливо прижимает к себе букетик анемонов. Младший моргает и непонимающе смотрит сначала на тонкие длинные стебельки, а затем на друга, что улыбается краем губ. – Их красота хрупка... Прямо как твоя, – негромко произносит Вон, и Ренджун сглатывает, краснея. Он прячет смущенное лицо за цветами. – Р-разве, – его голос чуть дрожит, – анемоны не значат скорое расставание? – Вон напрягается, замечая, что в глазах Ренджуна стоят слезы, и придвигается ближе. – Все мы когда-то расстаемся, – туманно произносит он, а парень напротив шмыгает носом, – но анемоны еще символизируют быстротечность жизни... И то, что ее нужно беречь, – Юкхей улыбается и осторожно убирает упавшую на все еще красное лицо Ренджуна темную прядку. Замечает, как тот рвано дышит. И смотрит на него во все глаза, а там снова слезы. – Я не хочу, чтобы ты уходил, – губы Ренджуна чуть дрожат. Юкхей не выдерживает и обнимает его, утыкаясь носом в затылок. – Я тоже, – шепчет он, – поверь мне... Только не плачь, пожалуйста. – Он очень хороший мальчик, Юкхей, – говорит женщина средних лет, взяв в мраморно-белые руки пиалу с чаем, – жаль его семью... Нынче разбойники совсем страх потеряли, тут еще и хворь косит одну семью за другой, – качает головой, и Юкхей кивает, не притрагиваясь к своему чаю. Глаза той слабо горят алым, и она качает головой: – В нем течет хорошая кровь, не хотелось бы, чтобы он сгинул так... – Госпожа Хуан, – Юкхей распахивает глаза, – неужели вы хотите его обратить? – от хозяйки дома не укрывается мелькнувшая надежда в красных очах. – Увы, Юкхей, – ее лицо становится печальным, – боюсь, мы не сможем сдержаться... Знаешь, мы с Джинхо удивлены, что ты... Столько лет, и так хорошо держаться, – она внимательно смотрит на него, и Вон отводит взгляд. – Ах, неужели я была права... – госпожа грустно улыбается. – Неужели это... – Я не думаю, – перебивает тут же, но сдается под пронзительным взглядом: – Я... Не уверен. Госпожа молчит, то и дело постукивая тонкими пальцами в перстнях по столу. – Возможно, ты мог бы сделать это для нас... И для себя тоже, – медленно говорит она, и Юкхей мотает головой. В его глазах – отчаяние и боль, в его глазах – светлый образ смеющегося парня, что почти вырос на его глазах. Что трепетно прижимал к себе цветы, смущенно улыбался и писал стихи. Смотрел на девочек в ярких ханбоках, а украдкой наблюдал за ним, думая, что Вон не видит. – Мне нужно идти. Спасибо за чай, госпожа Хуан, – встает из-за стола, а чашка стоит в том положении, где и была оставлена хозяйкой дома. – Ренджуни, мальчик мой, не стоит тебе общаться с ним... – устало говорит женщина, глядя на сына. Ее слова прерывает надрывный кашель – Ренджуну больно это видеть. – Но он мой... Он мой друг! – восклицает Ренджун, выбегая из дома в слезах. Мать зовет его, но он прячется в какой-то подворотне. – Юкхей, только ты и понимаешь меня... – Ренджун гладет голову Юкхею на плечо, чувствуя прохладу. – Я бы очень хотел, чтобы это было не так, – он сжимает ладонь парня в своей. Ренджун смотрит на звезды и хочет, чтобы ночь не кончалась. Юкхей тогда не решается сказать, что он уезжает. Возможно, навсегда. Утром сбегает позорно, оставив только короткую записку. "Прости". Ренджуну почти восемнадцать, и он, кажется, впервые в своей жизни рыдает навзрыд. – Юкхей? Это ты? – выдыхает Ренджун, видя знакомую каштановую макушку. Вон быстро оборачивается и тут же пытается ретироваться. – Эй, какого черта? Почему ты... – он хватает Вона за руку, едва не обжигаясь ее холодом и встречаясь взглядом с Юкхеем. Отступает на шаг назад испуганно. – Юкхей, т-твои глаза... У тебя кровь... – он растерянно показывает на лицо и мотает головой. – Что все это значит?! – он вскрикивает, когда его хватают за руку. – Все эти ужасные слухи... П-правда? Н-не трогай меня! – Нет... Джуни, подожди, – раздается вслед, но парня уже и след простыл. Юкхей смотрит на испачканные в крови пальцы и проклинает себя. А следующая встреча их наступает через месяц. Город полностью погружается в смерть, сраженный эпидемией, вороны снуют туда-сюда, а Ренджун плетется к лекарю за травами для отвара. Ноги подкашиваются, и он поскальзывается, едва не падая в грязь, образовавшуюся от дождя, – его спасают чьи-то руки. Ренджун приподнимает голову. – Юк... Хей... – шепчет слабо, а глаза закрываются. Вон наклоняется к нему, а потом наступает темнота. – Ренджун, – Кун улыбается, обнажая ряд ровных белых зубов, – красивое имя... А могу ли я называть тебя Джуни? Они сидят на пляже, море бушует и повсюду чужие запахи – Ренджун почти привык к ним, к тому, чтобы говорить на английском, и давно привык к своей новой фамилии – не один год прошел уже. Но услышанное заставляет его широко распахнуть глаза. Если бы сердце Ренджуна могло биться, оно бы пропустило сейчас удар. Что-то мелькает в воспоминаниях – совсем слабое и произнесенное чужим голосом... Но Ренджун тут же поворачивается к Куну, улыбаясь ярко в ответ: – Конечно. – Что ты здесь делаешь? Что здесь забыл твой клан? – ледяной голос, руки сложены на груди. В глазах горит алый огонь, и это не сулит ничего хорошего. – Я пришел, чтобы... – голос Юкхея едва не срывается от переполняющих его чувств. – Я хочу, чтобы ты вышел за меня. Я люблю тебя. Ренджун прищуривает глаза: – Вот так значит, то есть для тебя это нормально – появляться спустя столько лет и говорить мне все это?! – он выплевывает это ядом в лицо. – Сначала ты мне врешь годами, потом обращаешь, а теперь вот как получается, да? – Ты же знаешь – я спас тебя... Хуан качает головой, открывает рот, но тут же закрывает, когда слышит заботливое у уха: – Джуни, все в порядке? – на талию ложится ладонь Куна, и Юкхей замечает у них одинаковые кольца. Обручальные. – Привет, ребята, – вдруг рядом с ними появляется Джемин, прищуривается. – Простите, что отвлекаю, но, Юкхей, тебя там отец искал, – тараторит он, но тут же осекается. – Все нормально? – На оглядывает их троих настороженно. – Все в порядке, мы уже закончили, и Юкхей собирался уходить, – Ренджун улыбается натянуто, и Юкхей, учтиво кивнув, молча удаляется вместе с Джемином. На говорит ему что-то, но Вон не слушает его, пока в голове крутится только одна мысль. Неужели он ошибался столько лет? – Отец, как ты мог?! – кричит Юкхей, ударяя с силой по столу, за котором сидит глава клана Вон. Мужчина хмурится. – Волки так и так загрызли бы их всех рано или поздно, – бросает он, – а нам эти земли нужны, кроме того, избавились от этих Цяней... Не переживай, сын, наше сотрудничество с волчьим отродьем временное – еще немного, и мы избавимся от них... Я надеюсь, – он строго смотрит на парня, – ты будешь со мной и начнешь наконец участвовать в делах клана, а не витать где-то в облаках. – Я не желаю иметь ничего общего с кланом и с тобой тем более, отец, – бросает Юкхей, – ты мне говорил, что мы лишь устраним конкурентов, но что вышло в итоге? Это же была резня... – Твоя идея со свадьбой провалилась, и я должен был что-то придумать, – парирует мужчина, – да, жаль твоего мальчишку, но ты сам виноват. А теперь давай не будем делать глупостей и займемся делами... – Да пошел ты! С того дня Юкхей больше не желает быть частью клана Вон. – Значит, Лукас, – Енджэ улыбается криво, рассматривая вампира с любопытством, – твои способности очень интересные, да, ты пригодишься нам. Волки много смеются и кричат о мести, а вампир оглядывается назад, куда-то далеко на восток, откуда он то и дело чувствует родной запах. Понимает, что точно совершает ошибку, но... Это его единственный шанс. Он напоролся на потомков той самой стаи, что когда-то уничтожили клан Хуан и Цянь подчистую, и теперь вынужден с ними сотрудничать. Помог им укрыться от преследования некого волка, что точь-в-точь копия вожака тогдашнего... Ему предложили земли после какой-то там победы, но Лукасу плевать. Все стало неважным, когда он понял – Ренджун жив, спустя столько десятилетий судьба подарила еще один шанс. Юкхей ставит щиты раз за разом, проникает в лес незамеченным, чувствует, как тот будто бы наблюдает за ним, проверяя на прочность. Как чьи-то черные глаза постоянно следят за каждым его шагом, впрочем, отчего-то не выдавая его секретов. А однажды он находит дом. Узнает правду. Но выбора нет – он служит тем, кого хочет убить сам, и с каждым шагом отдаляется все больше. Он в ярости, когда волки неожиданно решают устроить провокацию и убивают людей – вампир в последний момент накладывает щит, сбивая шакала и будущего вожака стаи с толку. Джин злится, что Енджэ бездействует, и решает действовать самостоятельно. Он подкрадывается слишком близко к ставшему таким беззащитным Ренджуну – у Юкхея не остается выбора. Он убивает волка, но не может спрятать труп – крик вампира-банши едва не выдает его. Он делает все неправильно, все становится только хуже. Лукас отчаянно ищет встречи с Ренджуном, но боится, что Джемин все увидит и поймет неверно. Мешает ему видеть и всеми силами пытается оттянуть прямую схватку, понимает – нельзя допустить, чтобы они бросились в атаку на Енджэ, нельзя... Но Енджэ уже сомневается, косится на вампира и едва-едва, но что-то начинает подозревать. Времени остается мало. И в долгожданную встречу Ренджун называет его убийцей. Лукас понимает, что его ненавидят. Сильнее, чем когда-либо: – И ты, подобно отцу когда-то, примкнул к волкам, чтобы вновь предать, – Ренджун тогда говорит с глубокой печалью в голосе, отчаянием, – и теперь мне снова говоришь что-то о высокой цели, желании помочь и спасении... О любви? – качает головой. – Я не могу верить предателю. Юкхей молчит, силится разглядеть что-то еще в потемневших глазах напротив, зацепиться хотя бы за что-то. – Я прошу, – он хватает парня за руку, когда тот разворачивается, дабы пересечь прыжком обрыв и скрыться во мраке хвойного леса, – подумай. Хуан ничего не говорит, осторожно высвобождая запястье. – Прости. Юкхей чувствует дежавю. Первые робкие лучи рассветного солнца касаются земли.***
Когда Ренджун заканчивает рассказ, выныривая из воспоминаний, солнце уходит с зенита, а на кухне дома стоит абсолютная тишина. Хуан был даже благодарен, что за все это время никто не прерывал его, не задавал глупые вопросы – так даже казалось, будто он вместе со всеми отправился в далекое прошлое. Вампир не думал о том, насколько сумбурен был его рассказ – он потерялся в этом океане памяти сразу и едва ли думал о чем-то другом. – Надеюсь, я ответил на все ваши вопросы, – спокойно говорит Ренджун, отворачиваясь, наконец, от окна. Замечает, что Джисон шмыгает носом, а в глазах Чэнлэ стоят слезы. Джемин заговаривает осторожно, чуть хриплым голосом: – Я все же думаю... Что Юкхей хотел помочь нам. Даже таким способом... Я так и знал, что между вами было что-то большее, чем та история в клане. – Значит, это он, – потрясенно выдает Чэнлэ, глядя на Ренджуна, – Юкхей твой юаньфень... – Я не верю ему, – отрезает Ренджун, – не верю ни единому слову. Не теперь. – Время покажет, – Джемин неопределенно пожимает плечами. Хуан не успевает сказать что-то в ответ, как Джисон вскакивает со своего места. – Вороны... – шепчет, глядя, как за окном вновь начинают кружить падальщики, протяжно крича. Ровно так же, как и в прошлый раз. Страж воронов проносится мимо окна, рвано каркнув и взмывая в облака. – Енджэ готовится, – раздается отстраненный голос Джемина, что смотрит куда-то сквозь стену. Джено вскакивает с места, через мгновение оказываясь рядом, заглядывая в невидящие алые зрачки На. – Они... пересекут границу... В день, – Джемин сглатывает, его плечи дергаются, что Джено приходится приобнять, дабы унять дрожь, – когда цветы анемонов укроют лес снежным ковром. Ренджун с силой сжимает руки в кулаки, распахнув глаза. Джемин моргает, приходя в себя. Он смотрит виновато на Джено, кивая, а затем обводит взглядом остальных. – Теперь они будут мстить за нарушение договора. – Лукас снял свой щит и дал тебе увидеть это, – верно подмечает Джено. – Похоже, он сделал свой выбор, – задумчиво сообщает Джемин, а Ренджун лишь медленно качает головой. Вороны начинают кружить сильнее, словно в каком-то бешеном танце – все это напоминает черный смерч, а затем растворяются в облаках так же неожиданно, как и появились. А в следующую секунду Чэнлэ разрывает воплем. – У нас мало времени, – только и может добавить после севшим голосом Ренджун.***
– Долго противостоять юаньфень ты не сможешь, – спокойно произносит Джемин, заставая спустя пару часов в гостиной Ренджуна, что пытался отвлечься чтением какого-то романа. Хуан хмурится и откладывает томик в сторону. – И сражаться против него тоже, ты же понимаешь. Я знаю, ты слишком долго ненавидел волков... – На присаживается рядом. – Что ты не... – непонимающе начинает Ренджун, но Джемин поднимает руку: – Я знаю, что Юкхей предложил тебе. Ты не сказал это остальным, но я знаю, да. Он показал мне. – Послушай, он же... – вновь пытается объясниться Хуан, но На и здесь прерывает его: – Ты волен идти с ним. Даже не так... Ты должен, – выделяет Джемин, а Ренджун глядит на него так, будто На говорит что-то абсолютно невозможное. – Я отпускаю тебя, Рен. Ренджун приоткрывает рот в изумлении. Он с минуту изучающе смотрит на лицо друга, а затем мотает головой, усмехаясь. – Знаешь что, Джемин... Не думал, что однажды скажу это тебе... Но я бы тебе шею сейчас свернул, – выплевывает Хуан, сжав кулаки. – Это ведь ты... Веришь всем, кроме меня... Даже Юкхею веришь... А может, даже так и думаешь, что это я всех предал. Джемин не меняется в лице и только закрывает глаза. – А может, ты и прав, – добавляет Ренджун, вскакивая с дивана. Поднимает кулак и тут же опускает. Джемин не шевелится, слыша, как громко хлопает дверь, а затем рядом с ним вновь оказывается кто-то. Кто-то с родными нотками бергамота и лаванды. – Джемин... – голос Джено тихий, но На слышит, как волк напряжен, словно готов вот-вот к прыжку. Открывает медленно глаза. – Пусть уходит, – бесцветным голосом, – пусть он тоже сделает свой выбор. Джено мрачнеет, глядя на простирающуюся темноту за окном, кое-где разгоняемую светом полной луны. А где-то далеко вдалеке, к западу, волки взывают протяжно к ночному светилу, чувствуя скорый бой. Скорую смерть. Моля об удаче и помощи. Луна едва ли внимает их просьбам.