Спустя время в Париже

Четыре дня спустя. Париж. Готлиб 12. Адриан шёл под навесом хмурого неба. Вокруг него сновали другие люди, а рядом шагала японка с янтарным цветом глаз. Её длинные волосы развивались на ветру, напоминая Адриану, каких усилий ему стоило уговорить её отращивать их. Будучи в состоянии короткой стрижки, они напоминали ему ее, да и сейчас, собственно, тоже. Этот иссиня-черный цвет волос будет ему напоминанием на всю жизнь. Но свое слово он брать назад не собирается. — Адриан, скажи, куда мы идём! — Кагами уже полчаса бездумно идёт за ним, то и дело недовольно притоптывая ногами. — У меня скоро начнётся тренировка, и если я на неё опоздаю, это будет на твоей совести, — недовольно складывая на груди руки, восклицает она. — Хватит пыхтеть, мы уже пришли. Передернув плечами, он вырывает свою руку из её, чтобы открыть дверь. На лице Кагами застыл немой вопрос. Она не понимает зачем они пришли к пекарне. В конце концов, они ели совсем недавно, и для чего тратить время на эти напрасные телодвижения? Агрест закатывает глаза и, понимая, что она ждёт от него разъяснений, молча заходит внутрь без неё. В самом деле, если она так торопится на эту тренировку, то пусть идёт. Уговаривать её будет пустой тратой времени. Сам Адриан бросил фехтование ещё три года назад, заменив его боксом, о чем сейчас ни капельки не жалеет. Нос заполонили самые разные запахи кондитерской. В помещении было очень жарко, в отличие от улицы, где царствовала промозглая, осенняя погода. Адриан стал ждать, когда все покупатели разойдутся. По истечении этого времени, блондин встал прямо перед продавцами. -Мадам Чэн, Месье Дюпэн. Рад встречи. Глаза женщины округлились от удивления, и она посмотрела на мужа. Тот также посмотрел на жену. Адриан, видя их непонимание, поспешил все им объяснить: — Да, я знаю, что давно к вам не заходил, но я надеюсь, что вы ещё помните меня, и я… — Адриан! — Теперь же глаза мадам Чэн светились от восторга. — Конечно же, мы тебя помним. Господи, как же я рада тебя видеть! В этот же момент она начала суетиться перед ним: достала его любимые круассаны (как она только помнит об этом?) и начала расспрашивать его о жизни и работе. Он не был против пообщаться с ними, помня, что они очень добродушные люди. Но когда время начало поджимать, он перешёл к сути своего прихода. — Мадам Чэн, Месье Дюпэн, я понимаю, что для вас это вспоминать тяжело, но я хотел бы попросить вас дать мне какую-нибудь фотографию Маринетт. Движения Сабины Чэн остановились. Так она сидела несколько минут, а потом с её стороны стали доноситься приглушённые всхлипы. Том поспешил утешить свою жену, а до Адриана дошло, что плакать она стала из-за его просьбы. Он испуганно встал. — Прошу вас, не плачьте, извините меня, я не специально. — Нет-нет, Адриан, все нормально, — она немного отошла от рыданий и сейчас протирала платком мокрые, от слез, глаза, — Разумеется, я принесу тебе её фотографию. Она успокаивающе им улыбнулась и, встав из-за стола, скрылась из комнаты. В помещении воцарилась звенящая тишина. Адриан боялся сказать лишнее слово. Так они и сидели, пока издалека не послышались шаркающие шаги хозяйки дома. Она молча села на свое прежнее место и протянула фотографию с Маринетт, какой он помнил её пять лет назад. Веселую, улыбающуюся и невероятно дружелюбную. — Спасибо. Правда спасибо. Знаете, я ещё хотел посетить кладбище… — Это замечательно, Адриан. Мы последний раз посещали её на День Всех Святых. Поэтому мы будем только рады, что ты навестишь нашу девочку. Ему заметно полегчало. Он остался ещё на некоторое время из-за уговоров Сабин. И выходил из их пекарни он повеселевший, несмотря на то, что тема, главная тема их разговора, была далеко не веселой. С этими мыслями он направился в сторону кладбища. На улице заметно потемнело и жуткие кресты и памятники навевали мрачную атмосферу. Он был здесь раньше, но уже достаточно давно. На время он потерялся в этом жутком месте, но фотография улыбающейся девочки была словно маяком. Та самая девочка. Его один из лучших друзей. — Привет, Маринетт.