MathTale

В конце моего увлекательного путешествия по руинам некогда процветающего города я оказался немного потрёпан, обременён десятком штрафных баллов и совершенно точно настроен выйти из этой пещеры как можно скорее. Стоило мне подумать, что Ториэль совсем забыла обо мне, как она вышла из своего дома и, оглядев меня, всплеснула руками. — Как я могла отпустить тебя одного! — воскликнула она. — Сколько же штрафа ты заработал? Не отвечай, вижу, что много. Держи, это поможет. Она протянула мне пару листов-шпаргалок, и я принял их с благодарностью, незамедлительно воспользовавшись. О том, что в моих карманах завалялось ещё две, я предпочёл ей не говорить. — Пойдём, дитя, — меня вновь покоробило от этого обращения. — Я приготовила пирог в форме правильного стоугольника… Но, наверно, для тебя он будет слишком сильно похож на круг. Но! Ещё у меня есть сюрприз для тебя. «Только не задачи на стереометрию, только не задачи на стереометрию…», — взмолился я, припоминая свою самую нелюбимую школьную тему, которая не поддалась мне даже на ЕГЭ. — Это твоя комната, — Ториэль подвела меня к одной из дверей в длинном коридоре. — Ты можешь отдохнуть здесь, ты, наверно, очень устал, дитя. Я чувствовал, как внутри меня поднималась протестующая волна при каждом «дитя» из её уст. Но я не мог себе позволить разозлить эту святую женщину. Вдобавок, она единственная могла рассказать мне об этом странном мире и помочь выбраться. Так что пусть хоть додекаэдром называет. В еде я нуждался уже давно, так что стоугольный пирог исчез довольно быстро. Если бы не Ториэль, я бы даже не задумался оставить пару кусочков про запас. После… завтрака? Назовём это так. Итак, после завтрака я решил исследовать дом этой доброй, пускай и слишком заботливой женщины. Первое — откуда в её доме комнаты, кроме её собственной, причём с кроватью, шкафом и даже игрушками? Неудивительно, что Ториэль называет меня «дитя», если, судя по всему, у неё был ребёнок, по которому она так скучает. Второе — комната на ремонте? Когда это Ториэль успевает делать ремонт? Правильно, никогда. Так что ей просто не хочется туда заходить… Может, она кого-то потеряла? Третье — её собственная комната. Я даже не удивился, увидев ровные стопки каких-то бланков, шкаф с книгами и исписанные листки на столе. Но всё же, каким разделом математики она увлекается больше других? Я осмелел настолько, что посмотрел в раскрытую тетрадь, лежащую у неё на столе. «Пересечение двух плоских шуток даёт… тонкую». «Вообще-то прямую», — машинально поправил я. Дальше были другие шутки: про деление на ноль, про корень из дискриминанта, про асимптоты и про индукцию. Похоже, Ториэль было настолько скучно в окружении толстых лягушек и призраков, что она ударилась в изобретение математических острот. Больше комнат в доме не было. А потому мне было просто необходимо продолжить путь. Сна не было ни в одном глазу, так что придётся сказать хозяйке дома, что я пренебрегу гостеприимством. С этой мыслью я обратился к Ториэль, читавшей книгу, подозрительно похожую на треклятый учебник алгебры десятого класса: — Милая, уважаемая, дорогая Ториэль! Я ухожу. Укажи направление вектора моего движения. Пожалуйста. Она оторвалась от страниц и посмотрела на меня растерянно. — Но… разве ты не останешься здесь, дитя? У меня много интересных книг, и мы могли бы гулять по руинам, и я могу рассказать тебе всё-всё о математике… — Это всё здорово, но… — Ты же человек! Снаружи тебя будут ждать опасные монстры, и они предложат тебе такие сложные задачи с такими большими штрафами, что ты будешь биться с ними всю жизнь. Без дома, тепла и семьи, — она горестно вздохнула. Видимо, как я и думал, семья была её больной темой. — Прошу, дитя… И я не выдержал: — Мадам, я не дитя! Я студент по направлению прикладной математики! И уж наверно я справлюсь с задачами, которые вы или кто-либо ещё сможет мне предложить! Если кто-нибудь и засыпется на них, то только самый неусердный и дремучий гуманитарий. Я не такой, Ториэль, — я осёкся, увидев, как изменилось выражение её лица. — Ты… монстр? — осторожно спросила она. Я всплеснул руками. — Нет. И что? Вдобавок, наверху меня уже несколько часов ищут, а может уже не первые сутки. Вы не представляете, как будут волноваться мои родители. Соседи по общежитию… они, наверно, расстроятся не сильно, в комнате станет посвободнее… но всё же! Ториэль решительно встала, отложив книгу и, бросив напоследок: «Мне надо кое-что уладить», — удалилась. — Это не ответ! — я возвёл глаза к потолку. Мне опять казалось, будто она, противореча себе, намеренно игнорирует меня, как в тот момент, когда ей стало неинтересно моё имя. И я так просто это не оставлю. Да пусть подавится своим «дитя», меня так даже родители никогда не называли… Что логично — они-то знали моё имя. Для помеси прямоходящей кошки и козы Ториэль двигалась очень быстро. Мне пришлось перейти на бег, чтобы нагнать её в конце подвала, рядом с очередной дверью. — Это путь наружу, — сообщила она безучастно, и я весь просветлел. — В другую часть пещеры, — и я снова растерял остатки надежды на лучшее. — Там тебя будут ждать все те опасности, о которых я говорила. Лучше крепко подумай, прежде чем сделать ещё один шаг. И я действительно задумался. Потому что её слова звучали как угроза. Вспомнил Флауи, чьё лицо было измято блестящей сферой, которую, вероятнее всего, бросила в него Ториэль. Неужели она нападёт и на меня? «Чушь. Просто нужно говорить с ней на одном языке», — решил наконец я и сделал тот самый шаг. Ториэль стояла спиной ко мне, но как-то угадала моё движение. — Ты сделал свой выбор, — она развернулась. В её глазах мелькнул полубезумный огонёк. — Значит, докажи! Докажи, что достаточно решителен для этого пути. — Я решителен! — выкрикнул я, чувствуя, как во мне нарастает боевой дух. Но тут Ториэль помотала головой. То, как её уши забавно заметались из стороны в сторону, лишило её некоторого процента грозности. — Я в том смысле, что докажи, что способен решать задачи. — А, в этом смысле, — я немного приуныл. А ведь какой духоподъёмный момент был, эх… Передо мной возникли несколько чистых листов с аккуратно написанным текстом. Я, вооружившись верной ручкой, принялся за чтение. — Это тест, — поясняла тем временем Ториэль. — За каждый неправильный ответ ты будешь оштрафован. И постарайся не медлить, иначе я придумаю новые задачи. «Из пункта А в пункт Б…» От этих слов зубы сжались сами собой. До чего же избитые формулировки. С этой устной задачей я расправился в два счёта. «На острове живут рыцари и лжецы…» Хм, задачи на логику, что-то новенькое в этой вселенной. Хорошо, что я ещё пару лет назад набил на них руку. «Завод изготавливает n деталей в минуту…» Интересно, а местные монстры вообще знакомы с понятием завода и промышленности? Я задумался над этим так надолго, что получил предупреждающий выговор от Ториэль. — Отлично, — нехотя похвалила Ториэль, глядя на мои ответы. — А теперь попробуй справиться с этим! На очередном листке было выписано лишь одно квадратное уравнение. Я даже присвистнул от несоответствия уровня сложности и уровня пафоса, с которым эта задача была мне преподнесена. — Это же просто через дискриминант решается, — попытался я запротестовать. — Думаешь? — Ториэль улыбнулась. — Но у него. Дискриминант. Отрицательный! После надлежащей драматической паузы я показал ей ответ. — Я знаю, что такое мнимая единица. И на комплексную плоскость выйти для меня как погулять в сад сходить, — железно проговорил я, думая, что произведу на неё впечатление. — Но… — мне даже стало её немного жаль. Видно было, как она пытается придумать задачу посложнее, чтобы завалить меня. — А что насчёт устного счёта? Скажем, умножь в уме 5634 и… — Эй, нет, так не пойдёт! — я даже запомнить число не успел, а потому прервал её. — Это нечестно, математика и устный счёт — это две абсолютно разные вещи. Я не бухгалтер, в конце концов! — Тогда ты получишь штраф за нерешённую задачу, — выдохнула Ториэль. Я едва заметно скривился. Она же монстр, до мозга костей состоящий из математики. Почему она не понимает, что поступает неправильно? — Я не буду решать задачи, которые может решить калькулятор! — ультимативно заявил я, складывая руки на груди. — Тогда ты не выйдешь отсюда, — холодно отозвалась Ториэль, произнося затем ещё пару пятизначных чисел, которые надо было сложить. Штраф неудержимо рос, но я стойко переносил ожидание своей первой… гибели? Пересдачи? Отчисления?.. в этом мире. Оставался решительным, отказываясь решать. Сказать Ториэль — посмеётся, занесёт в свой дневник приколов и задавит очередным примером для счёта в столбик. — Я показал, что способен справиться с настоящими задачами, — не уставал твердить я. — Дай мне ещё таких же, я и с ними разберусь. Только зачем эта голая арифметика? Математика — это не числа, это образ мышления, это отдельный мир, где числа — всего лишь мера всего, выдуманная людьми… и монстрами. Я осел на колени. Ториэль всё ещё преграждала путь, но больше не давала мне свои примеры. Она… плакала? Очень искусно скрывая слёзы, но всё же. — Отпусти меня, не бойся за меня, — увещевал я её почти автоматически. — Если хочешь, я посчитаю эти глупые примеры на сложение, вот только кому от этого будет легче? Я не узнаю ничего нового и просто потрачу время, ты тоже потратишь время на проверку моего ответа. — Прекрати… — Ториэль всхлипнула. — Прекрати говорить так, будто ты любишь математику! — Люблю… какой-то частью души точно, — заявил я, стараясь подняться с колен. Груз штрафов был, как оказалось, совсем не метафорическим. — И ты любишь её ещё больше меня. Скажи, почему тебе больно? Потому что ты предаёшь её настоящую, да? — Потому что я тебе не верю, — прошептала она. — Другие… другие люди, которые оказывались здесь, не любили математику. Но я отпустила их, надеясь на… на защиту извне. Но, когда перед ними были самые сложные задачи, никто не пришёл. И они не справились, и Азгор забрал их души. Я не хочу потерять ещё одного человека, понимаешь? Я не нашёл выхода лучше, чем подойти и обнять её. Если бы я знал, хотя бы предполагал, как тяжело ей пришлось… А ведь я, как последняя свинья, собирался сказать что-то и о её семье. — Ториэль, я даю тебе обещание, что ни одна теорема не сможет уйти от меня недоказанной, что ни одна гипотеза не останется без подтверждения или опровежения, и что ни одна задача не сломит меня в попытках решить её! Потому что знаешь что? — Что? — Потому что я решительный, Ториэль, — я увидел улыбку на её лице. — А ещё я не дитя. Знал ведь, что надо бороду отращивать, чтобы не было таких конфузов. — Она бы тебе не пошла, — почти успокоившись, ответила монстр и прижала меня к себе. Я, конечно, не слишком люблю, чтобы существа без определённой видовой принадлежности так сильно нарушали моё личное пространство, но в случае Ториэль я готов сделать это исключение. И много других. Потому что она тёплая и пушистая. Прощание более не затянулось, и вскоре я потерял Ториэль из виду, двигаясь по очень длинному и скучному коридору, на стену которого так и просились дутые буквы граффити. Последним, кого я встретил перед выходом из руин, оказался мой старый знакомый. — Я не буду играть в твои игры, — завидев знакомую ухмылочку в обрамлении жёлтых лепестков, тут же сказал я. — Они не дают мне шанса на победу. — О, а ты большой мастер управляться с шансами, не так ли? — загадочно проговорил Флауи, заставив меня обернуться. — Я тоже неплох в них. Так что, как ни подкидывай монетку, она ляжет так, как нужно мне. — Она ляжет в соответствии со схемой испытаний Бернулли, — огрызнулся я. — Ну, если она, конечно, идеальная. Полагаю, в этом мире монеты все такие, как и игральные кости. — Ты можешь предполагать всё, что захочешь, — Флауи будто и не слышал моего комментария, — но в конце концов сам загонишь себя в противоречие. — Если я буду предполагать нечто плохое, противоречия мне даже на руку, — отпарировал я. — И тогда, оказавшись в порочном кругу ложных гипотез, ты не заметишь, как твои действия в пределе сведутся к… — Сведутся к нулю, к началу координат, к великому ничто, да-да-да, — мне немного надоели эти рассуждения, где термины были использованы только ради глубокомысленных фраз, и я пошёл дальше, бросив на прощание: — Просто моя точка отсчёта — наверху. Именно туда я и направляюсь. Похоже, я неплохо осваивал странноватый местный диалект.