MathTale

Чёрный свет, едва коснувшись меня, не успел поглотить мой разум и утащить меня в светящийся мрак. Полудрёму разорвал знакомый голос: — Йо, привет, Блук! Я ищу моего друга, он человек. Ты не видел?.. Я рывком сел на полу, протирая глаза пальцами. По спине пробежали мурашки. Чёрный свет пугал и завораживал, и сейчас я еле вырвался из его плена. Как неосторожно было засыпать без одеяла Санса. И как удачно мой юный спаситель опять меня выручил. — Монстрёнок? — я наконец увидел его, мнущегося на пороге дома Напстаблука. — Парень, ты мой герой. Зачем ты меня искал? Вид у Монстрёнка был неопределённый, будто он сам не знал, радоваться ему или грустить. Он начал издалека: — У меня две новости для тебя. — Одна хорошая и одна плохая? — со вздохом спросил я, поднимаясь с пола и потягиваясь. — Ну, одна из них точно хорошая, — он просиял. — Андайн дала мне автограф! А ещё пообещала взять в ученики, когда подрасту. А ещё вторая новость. Ну, это не новость, а скорее поручение от Андайн. Она велела разыскать тебя и передать… — он посмотрел на потолок, вспоминая сообщение дословно, — …передать, что она устала за тобой бегать и хочет прочитать тебе назидательную лекцию. Сказала, будет ждать на вершине Конуса. — Великолепно, — я проверил, высохли ли мои вещи, промокшие ещё на свалке, и остался доволен лишь частично. Придётся какое-то время походить без носков, чтобы не простыть в сырых. Честно, я был абсолютно не в восторге от предстоящей встречи с Андайн и надеялся, что она не станет сразу же бить меня копьём по голове, предпочтя немного поразглагольствовать. А там под шумок, кто знает, может, опять удастся сбежать. — Постой, — я увидел, что Монстрёнок был уже готов уходить, и окликнул его. — У меня тоже есть новости. И тут я замолк. А как рассказать ему то, что он не помнит? Поверит ли он мне? И, конечно, даже если услышит и поверит, то не сможет пролить свет на загадочную личность профессора, о котором уже пара монстров говорили мне. — Эм-м… В общем, мне жаль, но, кажется, ты приёмный, — запинаясь, неуклюже закончил я. Монстрёнок взглянул на меня с бесконечным терпением в глазах. — Я маленький, но не глупый. У моих родителей большие уши и растёт мех. Я знаю, что я приёмный, и мне всё равно, я люблю их. Но спасибо, ты первый, кто сам догадался, — он улыбнулся мне, и я, смутившись, поспешил распрощаться с ним, чтобы не наговорить больших глупостей. — Спасибо за… сеанс мусоротерапии, — сказал я Напстаблуку и вышел из его дома. От Герсона, к которому я вновь заскочил, я узнал, что Конус — это гора на краю Линейного пространства, близ Дифленда. И, подойдя к ней, я нисколько не удивился, убедившись, что она и вправду имеет коническую форму. Запрокинув голову, я увидел силуэт воина, что бесстрашно, без устали и сомнения преследовал меня по всему Линейному пространству. — Андайн! — крикнул я, и эхо отдалось от скал вокруг. — Я пришёл договориться! Так что не бей сразу, ладно? — Договориться? — донёсся до меня её громкий голос. Она стояла ко мне спиной, опустив голову. — Ты этак и до смерти можешь договориться! Почему ты, наглец, убегал от меня каждый раз? Да будет тебе известно… Она вдруг замолкла, издала неясный звук, похожий на приглушённое «Нгахххх…», а затем сорвала с головы шлем и повернулась ко мне лицом. Андайн была, мягко скажем, не в моём вкусе. Может, пиратская повязка на глазу и синяя чешуйчатая кожа показались бы кому-нибудь верхом привлекательности, меня её рыбообразный вид не прельщал. Плюс я не люблю рыженьких, а её волосы, собранные на затылке в хвост и развевающиеся на внезапно поднявшемся ветру, имели именно такой оттенок. Она скорчила злую рожу и крикнула: — Достало! Ничего тебе не будет известно! Буду я рассказывать каждому из вас, что только человеческие души способны сокрушить Барьер! — Ну, я об этом в библиотеке читал. А сколько из вас в этом заинтересованы? — Чего? — похоже, мой вопрос застал Андайн врасплох. Или она его плохо расслышала — всё же между нами были десятки метров. — Заинтересованы покинуть подземелье, — сложив руки рупором, терпеливо пояснил я. Делать это было трудно, ведь приходилось перекрикивать ветер и надеяться, что слова дойдут до вершины Конуса. — Не особо-то монстры, которых я видел, хотят отсюда уйти. — Мальчишка, да что ты знаешь о наших мечтах и надеждах?! — вскричала она. — Как ты меня назвала? — на этот раз насильно убеждать себя заорать мне не пришлось. Такой фамильярности в общении со мной даже Ториэль и Санс не позволяли. — Спустись и скажи мне это в лицо! Как ни странно, Андайн прислушалась ко мне и одним прыжком очутилась рядом. Мой боевой дух сократился вдвое, ведь госпожа доцент оказалась широка в плечах, вероятно, из-за огромных доспехов, и выше меня, хотя, наверно, и уступала в росте Папирусу. Но я бы лучше получил пару дружеских тычков от него, чем хотя бы этот один испепеляющий яростный взгляд от Андайн. — Надежды и мечты, ты ничего о них не знаешь, — как оказалось, она умела не только кричать. Похоже, повышать голос её тоже заставляли исключительно завывания ветра на вершине. — У меня есть мечта, мальчишка, и ты в ней должен отдать мне душу. — Ну хоть не руку и сердце, — хмуро отозвался я, отступая на шаг и готовясь уклониться от удара. — Похоже, у нас разные мечты. Как решать будем? — Смертельной битвой! — её незакрытый глаз сверкнул, когда она замахнулась, чтобы пронзить меня копьём. — Стой-стой-стой, — я отпрыгнул ещё на метр и напомнил: — Монстрёнок сказал, что ты хотела прочитать мне лекцию. Верно? Андайн остановилась, её рука с копьём замерла в воздухе, а затем и вовсе опустилась. Девушка обнажила острые зубы, и только глубоководный монстр-удильщик счёл бы эту улыбку обворожительной. — А ты не так жалок, как я думала, — она приняла героическую позу, и во второй её руке само собой появилось второе копьё. — Ты не молишь о пощаде, как некоторые. Пускай раньше ты спасался бегством, теперь у тебя один путь, — она бросила копьё к моим ногам. — Подними его, если сможешь. Это оружие — вектор, и лишь достойный способен прикоснуться к нему. Не спуская глаз с Андайн, продолжавшей жутко улыбаться, я наощупь поднял копьё и перехватил его поудобнее. Понятия не имею, как рыцари дерутся на копья, а уж как математики сражаются на векторах — и подавно. — Отлично! — Андайн прищурилась и встала в боевую позицию. — Приступим к лекции. Только попробуй струсить и снова убежать! «Ещё как попробую», — подумал я, но госпожа доцент перегораживала путь к отступлению, а бежать прятаться у Напстаблука или Герсона было глупо. Что ж, послушаем её лекцию. — Утверждение: векторное произведение коллинеарных векторов равно нулю, — провозгласила она, поднимая копьё. — Задача: обнулить атакующие векторы! — А как же разбор примера!.. — попытался возразить я, но первый вражеский вектор уже летел точнёхонько мне в голову. Времени на то, чтобы понять, как из имеющегося у меня вектора сделать коллинеарный атакующему и, самое главное, как их потом векторно умножить, было не больше пары секунд. К счастью, я успел сделать две вещи. Первое — увидеть координаты летящего ко мне вектора. Второе — вспомнить слова Санса. «Всё в этом мире абстрактно. Значит, если думать, что знаешь, что делаешь, будешь знать, что делать», — несколько сумбурно решил я. А затем копья столкнулись в сверкающей вспышке; моя рука почти без моего вмешательства поднялась и поставила верный блок. Всего-то надо было подумать, что нужно сделать чисто математически… и это сработало. Не успел я отойти от первого шока, как Андайн незамедлительно закидала меня новыми «примерами». — Отлично! — прогремела она, дав мне отдышаться. — Утверждение: любая квадратная матрица приводится к жордановой форме. Задача: выбраться из жордановой клетки! Из земли с четырёх сторон выросли копья-векторы, сложившись в четыре матрицы. Со вздохом я попытался вспомнить, что такое вообще жорданов базис и как к нему приводить. Попытался схитрить и без помощи своего копья пройти через «прутья», но плечо обожгло, стоило мне попытаться протиснуться. Даже заверения себя в том, что эта боль не настоящая, не помогали. Это был не простой штраф, а что-то посерьёзнее. Ну, по крайней мере, видимых ожогов на коже не осталось. Пока я бился в клетке, пытаясь привести её в надлежащий вид, Андайн не теряла времени даром, вызывая всё новые и новые векторы. — Слишком медленно! — оскалилась она, стоило мне закончить с одной матрицей. — Может, признаешь, что не справляешься, и отдашь душу? Или тебе увеличить нагрузку? — она вновь сверкнула глазами, и в воздух взметнулся рой копий. — А ну посчитай объём на этих векторах. — Достало! — грубо отозвался я, отвлекаясь на новую задачу. В сердце кипела злоба. Вырваться из клетки я пока не мог, уклониться от векторов — тоже. Оставалось одно: исхитриться или умереть. — Нулевой! — крикнул я, выбрав одно из летящих копий и подбросив своё коллинеарно ему. И тут же рой схлопнулся и исчез. Оскал Андайн из торжествующего стал угрожающим. Но она ничего не сказала: формально я всё сделал верно и в рамках задачи. Кажется, в отличие от Разумного Манекена, у неё были и честность, и преданность настоящей науке. Однако это не отменяло того, что моё заточение всё ещё продолжалось, пускай я начал разбираться с матрицами и их жордановыми клетками быстрее. — Всё, — выдохнул я, когда задача была решена. Векторы, составляющие матрицы, испарились, наконец я вновь был свободен. Я видел, что Андайн готова к новому своему утверждению, и поднял руку в просящем жесте. — Пощады? — несколько изумлённо уточнила доцент. — Нет, хотя бы перерыва, — уж сдаваться я нисколько не хотел. Только бы чем-нибудь отвлечь её, а потом рвануть изо всех сил туда, в ход под Конусом. Может, удастся вновь сбежать. Андайн расхохоталась. — Нет, так не пойдёт, — она подняла вверх указательный палец и произнесла как заклинание: — Раньше начали — позже закончим, зато без перерыва! — Но ведь это не так работает, — попытался оспорить я, но моё возражение перекрыл голос Андайн: — Основная теорема арифметики… Я не выдержал. Мне надоело быть игрушкой для этой дамочки. Как-никак у меня тоже была гордость. И потому, парой прыжков сократив дистанцию между нами, я ударил её копьём в грудь, надеясь, что это внезапное нападение ошарашит её и мне удастся проскочить, когда она упадёт или хотя бы отпрянет. Копьё высекло сноп искр и, даже не поцарапав броню, соскользнуло, а мне едва удалось устоять на ногах. Андайн сдавленно произнесла недовольное «Нгаххх…», чтобы затем, желая уничтожить меня своим высокомерным тоном, заявить: — Мальчишка, у тебя ни за что не получится пробить доспехи из неразложимых многочленов! На что ты надеялся? — Надеялся, что получится, — чувствуя себя Капитаном Очевидность, отозвался я и отступил. Всё же придётся решить и задачи на основную теорему. Эта лекция начала меня порядком утомлять. И я сделал то, что делает каждый уставший ученик или студент: попытался отвлечь Андайн посторонними вопросами. Я же действительно мастер этого дела. — Послушай, так что у тебя там за мечта? — раскладывая очередной многочлен, спросил я, исподлобья поглядывая на госпожу доцента. — Разрушить Барьер, естественно, — категорично заявила она. — Не самая простая тема для диссертации, но я знаю, что справлюсь, и ты очень помог бы мне, если бы сдох! — Так всё, чего ты хочешь, — защитить диссертацию? — я чуть было не выронил копьё-вектор, единственное спасавшее меня в этой непростой ситуации. Андайн приосанилась и сообщила: — Я не только хочу, я почти сделала это! Уже шесть душ я отдала королю Азгору, соизволившему стать моим научным руководителем, и вскоре все монстры признают меня профессором и спасителем нашего народа. Твоя душа будет последней, мальчишка. В голове на пару секунд у меня всё перепуталось. И всё из-за слова «профессор». — Кто такой профессор? — задал я сакральный вопрос, который волновал меня уже пару часов. — Профессор? Как ты смеешь не знать? — она скривилась и от возмущения даже забыла выдать мне очередное утверждение. — Оно и понятно, ты же просто трус, бегущий от проблем, тебе и не положено знать, кто такой профессор, ты не достоин и полбита знания о нём! — А разве то, что я спрашиваю, не доказывает, что я не трус? — я снова вскипел. — Разве то, что я жажду знать, не доказывает, что мне не всё равно на ваши проблемы? Здесь творится что-то странное, монстры поголовно ничего не помнят, и я по кусочкам собираю ваше прошлое. И раз уж ты решила прочесть мне курс линейной алгебры, включи туда и немного исторической справки, потому что я устал всё из всех клещами тянуть! — Для труса ты невероятно дерзок, — Андайн нахмурилась и подняла копьё. — А для человека — невероятно везуч, раз до сих пор не застрял ни на одной задаче. Значит, Папирус был прав, ты не такой, как многие. Но тем хуже для тебя! — она сделала шаг ко мне. — Во имя Королевского ордена, во имя всех моих друзей, во имя профессора, я заставлю тебя сдаться! Как тебе по вкусу кососимметричные формы? Она подошла почти вплотную, готовясь обрушить на меня град копий. Но я уже сообразил, какую ошибку она допускает. Не стоило приближаться ко мне, ой как не стоило. Мне хватит и одной минуты её замешательства. — А как тебе по вкусу это? — выкрикнул я и, стремительно вытащив из рюкзака одеяло, накинул его на голову Андайн. Послышался сдавленный крик, но мне было уже всё равно: дезориентировав её, я бросил под ноги доценту своё копьё, так что она запнулась и, грохоча доспехами, упала на каменный пол. Для верности я воткнул пару копий, пришпилив одеяло к земле: так ей будет сложнее выбраться. И тут же, не теряя ни секунды, приступил к основному плану: бежать с поля боя. Сзади слышались возмущённые вопли Андайн и грохот её шагов, а я заботился лишь об одном: как бы не споткнуться ненароком и не стать вновь жертвой её образовательных экспериментов. Становилось светлее, мрачные коридоры Линейного пространства оставались позади. Я пробежал вдоль большого электронного табло с надписью «Дифленд», но даже не задумался, что же ждёт меня в новой области. В старой меня ждала разгневанная Андайн, и потому пути назад не было. Доцент, даже одетая в тяжёлые доспехи, была довольно резвой. Обернувшись, я краем глаза увидел её высокую фигуру, несущуюся во весь опор и постепенно приближающуюся. Чёрт, такими темпами я совсем выдохнусь, и моя измученная душа станет лишь ещё одним разделом в диссертации Андайн. И вдруг впереди я увидел его, спонсора моих неотвеченных вопросов и бесплатных завтраков. Санс сидел в сторожевом пункте, навалившись на столешницу, и, похоже, спал. Изо всех сил, перекрывая гром шагов Андайн, я завопил: — Са-анс, помоги, убивают! Но костяной тунеядец даже глазницы не приоткрыл, и я промчался мимо него, почти чувствуя спиной тяжёлое дыхание госпожи доцента. «Вот так она меня и поймает у тебя под носом, и ты будешь виноват», — подумал я с обидой, не оборачиваясь на «друга». И уже через секунду грохот усилился, будто Андайн вновь обо что-то споткнулась. — Нга-а-а-а-ах! Кто поставил ловушку из эпсилон-сети?! — вскричала она, и, на мгновение обернувшись, я заметил, как она барахтается, запутавшись в полупрозрачных нитях, складывавшихся в очень-очень мелкую сетку. — О, ты нашла мою эпсилон-сеть, я думал, она сгинула в бесконечность, — голос Санса, по видимому, разбуженного её криком, был едва слышен: я всё ещё усердно убегал прочь от Андайн. Не вслушиваясь в ругательства доцента, я хмыкнул: приятно знать, что Санс всё ещё на моей стороне. И как я мог в нём усомниться? В конце концов я остановился, не слыша за собой больше ни голоса Андайн, ни её шагов. Отдышался, заметил, что воздух резко стал горячее и суше. Синие лабиринты Линейного пространства сменились красными пейзажами, а реки — бурлящей огненной массой, больше всего напоминавшей лаву. Рядом со мной стоял кулер с водой — как предусмотрительно. Мне определённо нужно было промочить горло. Вытерев пот со лба и выпив полстакана, я решил всё же выяснить, оставила ли Андайн попытки забрать мою душу или всего лишь сделала передышку. И потому несмело пошёл назад, готовый в любую секунду вновь спасаться бегством. Я нашёл её недалеко, в паре метров от сторожевого пункта Санса. Она встала на одно колено и ссутулилась, тяжело дыша. От доспехов шёл пар, и я бы не понял, что с ними происходит, если бы доцент не прохрипела: — Дифленд… Декарт бы побрал его комплексный воздух… Мои латы… разлагаются… Так жарко… И в следующее мгновение она рухнула на землю. Осторожно подойдя к ней и присев рядом, я обнаружил, что Андайн потеряла сознание. От доспехов уже оставались лишь невнятные ошмётки, но, к счастью, она не носила их на голое тело, иначе я бы не выдержал такого зрелища. Дьяволёнок на моём левом плече зашептал на ухо подлые слова о мести и избиении ногами. Ангелочек на правом плече призвал к совести и посоветовал спасти даму в беде. Я пожал плечами, выгоняя их обоих, и, перевернув избавившуюся от лат Андайн на спину, плеснул оставшейся водой ей на лицо. Более радикальных мер не потребовалось: она открыла глаза. Предусмотрительно отойдя, я ожидал, что она продолжит погоню. Хотя без внушительных доспехов она выглядела довольно худой и более хрупкой, я не хотел бы больше вступать с ней в открытую конфронтацию. Андайн поднялась, отряхнула остатки доспехов и с недоверием посмотрела на меня. Я не отвёл взгляд и почувствовал себя героем вестерна, где главное — не моргать и не делать резких движений. — Лекция закончена, — наконец бросила она и отвернулась. Я подождал, пока она скроется за поворотом, и наградил её труды в области просвещения непродолжительными аплодисментами.