MathTale

Я был несколько обескуражен тем, что, пострадав во время садистической викторины, так и не узнал ничего о программе Меттатона, хотя тот даже обещал мне кое-что рассказать о себе. Альфис тоже отказалась давать пояснения, сваливая продвинутость интеллектуальной системы робота на «магию». Это всё значило, что мне пора было отправляться дальше, к выходу из Подземелья. Я поправил рюкзак за спиной и вновь направился к двери, противоположной той, в которую я вошёл, однако неуверенный оклик остановил меня. — Эм-м… Слушай, мне бы сейчас не помешала бы помощь… — С чем? — обернулся я к Альфис. Та, потупившись, дёрнула плечом. — Ну… Меттатон вряд ли починит мне стену… Не волнуйся, это не будет сложно! Я возьму материалы, а ты поищи наверху валик и строительный клей, хорошо? — и с этими словами она скрылась за ещё одной автоматической дверью, ведущей внутрь лаборатории. Я оценивающим взглядом окинул дыру. Мда уж, Меттатон мог бы и пожалеть свою создательницу, он пролез бы и в отверстие вдвое меньшее. И всё же была отчасти и моя вина в том, что жилище и рабочее место Альфис оказалось подпорчено: робот явно целенаправленно приходил сюда за мной. Так что стоит немного эту вину загладить, вернее — застроить. Поднявшись наверх на эскалаторе, я оглядел комнату, обставленную менее формально, чем нижний этаж, но так же небрежно. В лёгком хаосе находились очередной стол, пара книжных шкафов и гардероб. В последний я предпочёл не заглядывать — рыться в нижнем белье кого-либо было ниже моего достоинства, — а вот по корешкам книг прошёлся пальцами, мельком проглядывая названия. Они меня не особо удивили: методички, справочники алгоритмов, курсы языков программирования — я насчитал около восьми известных мне названий и три впервые увиденных. И, что меня слегка удивило, чуть менее половины литературы было на японском, так что чему она была посвящена, осталось для меня загадкой. Ящик для инструментов оказался гораздо более упорядоченным, чем остальное пространство, занимаемое Альфис. Возможно, жизнь научила её, что хаотичность ведёт к необратимым последствиям вроде потери последнего винтика. Так что валик и бутыль с клеем, отдающим резким запахом даже с закрытым колпачком, тут же оказались у меня в руках. По пути к эскалатору, едущему вниз, я ненадолго задержался: меня заинтересовала странная конструкция под плакатом с надписью «Хакатон 20хх». Не думаю, что это нечто, напоминавшее куб, было результатом участия Альфис в каком-либо хакатоне, и потому оно интриговало меня ещё больше. К счастью, разбирать его, чтобы изучить, не пришлось: к конструкции в комплекте шла пояснительная этикетка: «Кровать складная «Тессеракт». В сложенном состоянии — четырёхмерный гиперкуб». Думаю, даже моих навыков сборки продукции «Икеа» не хватило бы, чтобы разобраться с этим чудом многомерного проектирования. Внизу меня уже ждала Альфис, а «материалом» для стены оказались лёгкие на вид блоки, этакий «картонобетон», из которого, как известно, сложены общежития с самой превосходной слышимостью. Немудрено, что Меттатон так легко проломил такую непрочную стену. — А может всё-таки кирпичами? — скептически взглянул я на Альфис. Она потупилась и объяснила: — Когда я так сделала, Меттатон сильно ушиб корпус и чуть не пострадали платы… Я бы очень этого не хотела. — А вариант не врываться в твой дом так варварски он вовсе не рассматривает? — хмыкнул я, но покорно отвинтил крышку строительного клея. Помещение тут же залил резкий запах, и Альфис, поздно спохватившись, включила вентилирование. — Иначе придётся тратиться на дым-машину, сам же слышал, — ответила она, начиная застраивать дыру. — Взять запас блоков куда проще, они тоннами на свалке валяются. Более возразить я ей не смог: похоже, у Альфис были слишком сложные отношения со своим «творением», чтобы что-то ему приказывать или хотя бы о чём-то вежливо просить. Или, что более вероятно, Меттатон проживал стадию бунтующего подростка и вовсе не прислушивался к голосам скучных «взрослых». — Чем ты вообще в этой лаборатории занимаешься? — спросил я от нечего делать. Всё же складывать стену в тишине было куда скучнее, чем за разговорами. — Информационные технологии. Она так и называется, — напомнила мне Альфис, поправляя очки, отчего на них остался липкий след от клея. — Раньше делала программы по заказу короля Азгора, теперь так… После Меттатона сложно найти новую вершину, которую хотелось бы покорить. Последняя фраза звучала чрезвычайно печально, и я попытался её подбодрить: — Но ведь существует ещё так много открытых проблем. Например… Ну… Криптография! — вспомнил я. — Или как насчёт квантовых компьютеров? — Ты правда думаешь, что у меня есть всё необходимое оборудование? — она нервно хихикнула. — Да и потом, это не то чтобы мой профиль. — Хорошо. Такая идея: создать ещё одного Меттатона, только более рассудительного и менее разрушительного? — предложил я альтернативу. Альфис лишь уклончиво покачала головой. — Кстати, — вспомнил я про «главный вопрос подземелья». — Не знаешь, кто такой профессор, о котором все вокруг говорят? — М-м-м… Я слышала… — она замерла с блоком в руке, морща лоб. Очки сползли почти на самый кончик носа, и ей вновь пришлось их поправить. На этот раз остатки клея отомстили ей и прилипли к лапке, отчего очки окончательно слетели на пол. Охнув, она бросила блок и спешно нацепила их обратно. — Что именно ты слышала? — допытывался я. Уж монстр, у которого есть камеры по всему подземелью, наверняка знает побольше остальных, даже если память у него настолько же плохая, как у всех здесь. — Я… я слышала, он спас нас всех от страшного… страшной участи… — Он принёс себя в жертву? Кто он? Альфис поджала губы и отвела от меня взгляд. Её хвост нервно дрожал, а пальцы против воли хозяйки сжали слишком сильно поднятый блок, отчего он пошёл трещинами в нескольких местах. — Д… д-даже если бы я з-знала, я б-бы н-не сказала, — снова начиная заикаться, с усилием проговорила она, и мне показалось, что её желтоватая чешуйчатая кожа даже чуть покраснела. И я сжалился. — Хорошо. Прости. Я больше не буду тебя спрашивать, — борясь с внутренними противоречиями, миролюбиво сказал я. — И всё же, — добавил с прищуром, — если когда-нибудь что-нибудь узнаешь и захочешь сказать, скажи, пожалуйста. Она ничего не ответила, лишь поставила потрескавшийся блок на место. Я уже предвидел, что именно он падёт первым, когда Меттатон вновь заявится к создательнице. Молчание между нами с каждой секундой становилось всё напряжённее — и неудивительно, после такого-то диалога. Когда «заплатка» была закончена, а затем выкрашена под цвет остальной стены, я хотел было покинуть это, честно говоря, любопытное место, но Альфис, которая, похоже, тоже чувствовала себя не в своей тарелке, опять заговорила: — Ты… ты не голоден? Я вспомнил, что, кроме завтрака у Гриллби, я перехватил лишь пару сэндвичей, один из которых и вовсе был «мнимым» во всех смыслах. И потому пожал плечами и примирительно улыбнулся: — Если у тебя найдётся что-то более или менее материальное, я бы не отказался. Лучше, конечно, более, чем менее. Она кивнула, неловко улыбаясь в ответ. Открыв холодильник, из которого пахнуло сибирской стужей, вытащила сморщенную пачку пельменей, которую, видимо, можно было приготовить без лишней воды: льда, намёрзшего на неё, хватило бы на небольшую кастрюльку. Откуда-то из-за завалов макулатуры была извлечена походная плитка и сковорода. Альфис, немного смущаясь, сообщила, что пельмени выйдут скорее жареными, но я ничего против не имел: такое блюдо на первом курсе я посчитал бы деликатесом. Пока пельмени постепенно оттаивали, Альфис первая нарушила грозившее вновь стать неловким молчание. — Эм-м, ты спрашивал, чем я тут занимаюсь… В общем, кроме Меттатона, у меня есть ещё некоторые наработки и прототипы… Их я, наверно, могу показать. — Шутишь? — мои глаза вновь вспыхнули интересом, и я даже отбросил рюкзак куда-то в угол, потягиваясь и разминая шею. — Вот с этого и надо было начинать! Альфис разбудила компьютер, и системник глухо загудел кулером. — На самом деле, докторскую свою я получила вовсе не за Меттатона, — она скромно, едва приподняв уголки губ, улыбнулась. А я и не знал, что говорю с настоящим доктором наук. Естественно, некоторые мои преподаватели тоже были далеко не кандидатами, но чтобы так по-свойски общаться… — Вот, — на экране я увидел несколько запущенных терминалов, навевавших воспоминания о фильмах из восьмидесятых, когда программистов ещё представляли некими адептами Матрицы, что творят совершенно непонятную простому обывателю магию прямо через командную строку. — Что вот? — на автомате спросил я, всматриваясь в списки папок и файлов, половина из которых были названы в стиле «Проект_финалфинал_точнопоследний_копия_11_финал». Альфис с гордостью ввела команду, и системник взвыл пуще прежнего. Я было даже испугался, что бесова машина настолько увеличит нагрузку на сеть, что вылетят пробки, но похоже ЛИФТ был устойчив к таким испытаниям. И вдруг шум кулеров стих. Я снова глянул на экран и не увидел ничего сверхъестественного. Никогда бы не подумал, что Альфис могла бы скверно ругнуться, пусть и совсем тихо. — Что опять не так с их библиотеками? — она придвинула стул, села за стол и принялась что-то молниеносно проверять. — Всё же работало… Вот и не трогали бы… Надо было делать копию, надо было… Но не сейчас… — Ты что, имеешь доступ к человеческим репозиториям онлайн? — слегка удивившись, наклонился я над её плечом. Если так, что это значило ещё кое-что: у Альфис есть связь с поверхностью, и, пусть даже через Github или StackOverflow, можно послать весточку людям. Чтобы они наконец нашли это заколдованное место и забрали меня. Или хотя бы просто передали моим родным, что я ещё жив. — Нет-нет-нет, — не переставая барабанить коготками по клавиатуре, помотала головой Альфис. — Это всё меттики… Как бы тебе сказать… Мелкие прототипы Меттатона. Я делала их для непрерывной интеграции и юнит-тестирования кода, и тогда они хорошо справлялись и очень облегчали работу. А потом что-то дёрнуло меня обучить их создавать новый код… потому что мне стало лень писать скучную однотипную копипасту для разных сценариев. Я думала, что теперь мне останется только самая продуктивная часть. А в итоге они теперь без конца добавляют изменения и ломают то, что и так хорошо работало, и код после них грязный до ужаса. У меня были даже специальные меттики, которые чистили код после меттиков, добавляли комментарии для меня… Она вздохнула и, видимо, выловив всех «жучков» в коде, вновь запустила проект. — Вся беда в том, что Меттатон их увёл с собой и мне не отдаёт. Говорит, что я сломаю его питомцев, — пожаловалась Альфис, откидываясь на спинку стула. — А заблокировать я их не могу… Потому что забыла пароль, — она опять смутилась и даже сняла очки, чтобы протереть о лабораторный халат. — Он где-то записан. Где-то там, — она махнула лапкой на кучу бумаг поодаль, и я лишь присвистнул. Тут Альфис спохватилась, вспомнив об оставленных на сковородке пельменях, — да они и сами уже напоминали о себе шкворчанием. Быстро показав мне, куда нужно нажать, чтобы ничего не упало при выводе результатов, она отошла к плитке. Когда же я последовал её инструкциям, на экран высыпались три ровные колонки изображений с комментариями. Вчитавшись, я присвистнул ещё раз. — Это же коты, — обернувшись к Альфис, сказал я. — Ну, почти все. Она, размешав едва не подгоревшие пельмени и убавив огонь, подошла ко мне, спрятав руки за спину и выпрямив спину. В её ставшей ровной осанке читалась гордость. — Ага. Нейросеть, распознающая котиков с погрешностью в сотые доли процента! — проговорила она, словно мать отличника, рассказывающая подруге об успехах сына. — По результативности она порой превосходит слабовидящего монстра… то есть человека. — И это твоя докторская? — уточнил я, снова повернувшись к экрану. Котики здесь были всех сортов: с круглыми мордами, с оторванным ухом, сидящие спиной и боком к камере. Одна из фотографий, попавшихся мне на глаза, была котом «снизу вверх» — он сидел на стеклянном столе, когда фотограф настиг его. И были, помимо котиков, мусорные пакеты различных форм, пеньки и врытые в землю столбики, которые в потёмках и вправду можно было принять за зверька. — Да, — очень просто ответила Альфис, опять чуть покраснев. — Твоя докторская — по распознаванию котиков? — Да. Это звучало одновременно мило и абсурдно. Достаточно абсурдно для подземелья, так что и подмечать это было бессмысленно. И потому я сказал только первое: — Невероятно умилительно. Альфис, казалось, была готова засветиться от радости, но приготовившиеся пельмени отвлекли её. Вскоре к похвале её компьютерному гению я добавил свои восторги по поводу её умения готовить, хотя, скорее всего, еда казалась вкуснее больше от лёгкого голода, чем от мастерства повара. Когда же пельмени кончились, я вновь, уже не знаю, в который раз, засобирался идти дальше, к выходу из подземелья. И в этот раз Альфис вновь остановила меня вопросом: — Ты… ты не виделся с Андайн по пути сюда? Я на мгновение скорчил кислую рожу, показывая, как хорошо я с ней повидался. — Конечно, виделся. Причём она хотела увидеться куда больше меня, если честно. А если ещё честнее, я сбежал от неё, — с лёгким стыдом признался я. — Сбежал? — лицо Альфис вытянулось. — Она бежала за тобой до самого Дифленда? В доспехах? — Именно. Удивительно упёртая, правда? Вы с ней случайно не знакомы? Альфис закашлялась, но, протянув вперёд лапку, отказалась от помощи. Когда же она вновь смогла говорить, то прохрипела: — Ты бросил её там, на окраине Дифленда? — Я похож на негодяя? — я попытался придать своему лицу максимально обиженное и вместе с тем очаровательное выражение — как у котиков из датасета Альфис. — Конечно, нет, мы с ней разошлись потом. Она, наверно, давно уже в Линейном пространстве. Альфис вдруг сорвалась с места, крикнув мне не уходить хотя бы пару минут. Поднявшись на верхний этаж и так же стремительно, бегом по эскалатору, спустившись, она подошла ко мне, держа внезапно появившийся мобильный телефон у… того места, где у ящериц должны быть уши. «Да, я сейчас позову его», — сказала она в трубку, после чего передала телефон мне. Я вдруг растерялся, словно мальчик, которого мама попросила поздравить по телефону троюродную тётушку. В моём же случае это была очень и очень рассерженная на меня тётушка Андайн, как мне тогда подумалось. Несмело взяв мобильник, я вслушался в звуки на том конце. И тут же облегчение ворвалось в мой разум вместе со знакомым голосом: — Человек! Так вот ты где! — Папирус был бесконечно рад: похоже, Альфис ещё наверху рассказала ему, что я сижу у неё в ЛИФТе. — Ты так неожиданно пропал, я было подумал, что ты больше не хочешь быть моим другом. Последнее было сказано с толикой обиды, и я, поневоле улыбаясь, разуверил его: — Ничего подобного… Я просто хотел сделать тебе сюрприз. Вот теперь звоню тебе. Сюрприз! Неуклюжая попытка разрядить атмосферу повеселила Папируса, и он заговорил с жаром: — Альфис сказала, ты встретился с доцентом Андайн. С ума сойти! Как ты мог повстречать её и не остаться на дополнительные занятия! — Её лекция и так была... крайне впечатляющей, — сдержанно произнёс я, косясь на Альфис. Интересно, что ещё она успела наговорить скелету, пока была на втором этаже? — Вот именно! Ты непременно должен навестить её! Эта фраза чуть не сшибла меня с ног. — Как… В смысле, зачем? — сжимая мобильник, проговорил я. — Уверен, она будет рада видеть нас обоих. Ты ведь выиграл меня в честном бою, а Андайн любит победителей! Таких, как великий будущий магистр Папирус, конечно, — будто бы не заметив моего замешательства, тараторил он. — Ну, договорились. Я буду ждать тебя у её дома. До встречи, дружище! Последовали короткие гудки. Я взглянул на Альфис и понял: она слышала весь разговор, спасибо громкому голосу Папируса. — Но я не хочу к ней идти… — чувствуя себя школьником, трусящим перед прививкой, простонал я. — Андайн дружит с Папирусом, пока он с тобой, ничего плохого не случится, — быстро проговорила доктор Альфис. — И потом, думаю, вам с Андайн и вправду нужно поговорить… после вашего столкновения. «Нормальные люди после столкновений расходятся навсегда», — недовольно подумал я, но представил себе лицо — ну, по крайней мере переднюю часть черепа — Папируса, когда он поймёт, что не дождётся меня. Разрывать его большое, хоть и отсутствующее сердце мне не хотелось. И потому я, поправив рюкзак, распрощался с Альфис и вышел из ЛИФТа, но в строго противоположную выходу из подземелья сторону. Одним часом здесь больше, одним меньше — после полутора суток это уже не казалось мне очень уж важным.