MathTale

Похоже, я добрался до верхнего уровня Дифленда, потому что больше лифтов мне не попадалось, равно как и странных монстров, которых я про себя назвал последователями Гастера. Но и те трое, что повстречались мне, уже дали достаточную пищу для размышлений. И, расправившись одним махом и с загадкой профессора, и с одной из тайн Гастера, я почувствовал прилив сил, позабыв, что иду по душным коридорам уже довольно давно. Санс с его замечательными жареными сардельками остался далеко позади, а от сухости и жары хотелось пить. Я и так уже стащил с себя свитер и шёл в одной футболке, поражаясь, как в одной пещере могут сосуществовать и засыпанный снегом Гиперграф, и влажное Линейное пространство, и жаркий Дифленд. Наверно, ровно так же, как в математике существуют кардинально разнящиеся и порой противоречащие друг другу направления. Но вот вдали я заметил парочку монстров и прибавил шаг. Мне ещё никто толком не сказал, как добраться до Интеграла, столицы подземелья, так что я был полон решимости расспросить любого встреченного прохожего. Однако первый монстр, к которому я обратился, оказался не способен поддержать диалог. Он лишь ошарашенно осматривал кружку у себя в руках. На мои попытки хоть как-то привести его в чувство он лишь пролепетал: — Она… она была такой убедительной… и я купил у неё пончик… и теперь у меня нет денег… и нет пончика… Она дала мне только кружку… а я не просил кружку… — Если жизнь даёт тебе кружку… — я хотел было произнести философское изречение, подвис, но буквально через секунду нашёлся: — Завари в ней чай! Вынув из рюкзака пакетик натурального чая, я помахал им перед пустым взглядом монстра, который начал проявлять признаки жизни помимо бормотания о пончиках и кружках. На полную реанимацию ушло полминуты, и после этого глаза несчастного загорелись радостью. — Это мне? — не веря, он взял у меня пакетик и уже мгновение спустя умчался по коридору: видимо, испугался, что я тоже буду требовать за свой подарок бешеные деньги. Я лишь пожал плечами: не знаю, что за приступ альтруизма на меня напал, но почувствовал я себя лучше. Как-никак спас беднягу от погибели в пучине депрессий. Тот же, кто, по всей видимости, и разорил монстра с кружкой, был неподалёку. Очаровательная монстресса с несколькими парами рук и по крайней мере пятью чёрными глазами призывно помахала мне: — Ухуху, не хотите ли паучьей выпечки? Одноленточные круассаны, пончики в форме тора, капкейки… Могу налить вам паучьего сидра, — одной из пар рук она подхватила стоящий на прилавке чайничек. От угощения я отказался, но уточнил: — И сколько же ваша выпечка стоит? Услышав цену, я еле удержался от возмущённого возгласа. И вправду эта мадам всеми своими паучьими лапками грабит честный народ! И как только на такое непривлекательное предложение спрос находится? — Все деньги идут на помощь паукам Руин, — объяснила монстресса, всё-таки увидев моё удивление. — Им никак не пересечь Гиперграф и уж тем более Линейное пространство, они довольно простые и хрупкие малышки, ухуху. Их паутинки буквально рвутся и искривляют свою фазовую картину от влаги и снежного ветра, — она изобразила скорбь, которая охватывала её при одной мысли о несчастных замёрзших паучатах. Но я оказался непреклонен: — Нет-нет, спасибо за щедрое предложение, но вынужден отказаться. — Тогда возьмите хотя бы визитку, — и я и глазом моргнуть не успел, как одна из многочисленных рук монстрессы вручила мне небольшую карточку. «Кондитерская Маффет. Работаем без выходных. Наш девиз: никаких мер и полумер — только чистая топология!» Спрятав визитку в карман, я попрощался с, по всей видимости, той самой Маффет, но в последний момент мне показалось, что взглянула она на меня как-то хищно. Возможно, во всём были виноваты крохотные клыки, обнажившиеся от её улыбки. С тех пор, как я ушёл от «приветливого» прилавка с выпечкой, прошло около четверти или даже получаса, но ни одного монстра я так больше и не встретил. Коридоры были пустынны, только слышно было, как шипит лава по обе стороны от дороги. Быть может, именно с таким звуком дифференцируются функции — да, я достаточно перегрелся, чтобы мне в голову пришла и такая блажь. Отчаянно хотелось тени или хотя бы кулера с водой, вроде того, что стоял недалеко от ЛИФТа Альфис, но, похоже, местные жители не озаботились предоставить путникам приемлемые условия для передвижения по Дифленду. И потому, увидев, что дорога ведёт меня в тёмную пещеру, я не почувствовал ни капли подвоха. Хотелось лишь поскорее добежать до неё и наконец насладиться прохладой. Потом, я, конечно, корил себя за неосторожность, хотя и понимал, что иного пути попросту не существовало — слева и справа от дороги была сплошная бурлящая масса, не мог же я по ней проплыть. Так или иначе, я оказался в полутьме небольшой пещеры и удовлетворённо вдохнул полной грудью. Помимо освежающей прохлады я почувствовал ещё и тонкий запах чего-то сладкого, но не принял это во внимание. Чуть отдохнув, я неспешно двинулся вглубь пещеры, осматривая её стены. Они оказались испещрены не то графиками, не то замысловатыми рисунками, словно здесь когда-то жили питекантропы-математики и оставили после себя эти творения доисторического искусства. Или же это были огромные пауки. Такая мысль пришла мне не сразу. Сперва я понял, что ноги мои проваливаются в вязкую топь. Затем я остановился, испугавшись, что, выдернув ногу в этот раз, я останусь без кроссовки. Следом за этим почувствовал, как мои руки и тело оплетает что-то тонкое и липкое, и попытался стряхнуть с себя нити, но тщетно — добился только того, что от них слиплись пальцы. И лишь затем, увидев висящую под потолком Маффет, смог сложить два и два. — Эй-эй, мадам, не могли бы вы мне… помочь? — без особой надежды позвал её я, всё ещё стараясь отделаться от прилипчивых нитей, будто бы тянущихся ко мне от пола. Ноги мои уже были оплетены основательно и без жертв я бы их не достал. — Ухуху, — услышал я, и в этот раз в голосе паучихи звучало явное издевательство. — Ты знаешь, что делается с мухой, попавшей в паутину? Она расщепляется, упрощается, избавляется от ненужных конструктов вроде нормы и меры. Сложно устроенная муха становится топологией, попадая в топкую паутину, ухуху, — в конце она не удержалась, чтобы не захихикать, правда, не думаю, что смеялась она над своим каламбуром. Скорее уж над моим дурацким положением. — Я не муха, мадам Маффет, — резонно заметил я. — А ведь и правда. Ты ещё более просто устроенная сущность. Что только упрощает задачу, ухуху. — Я серьёзно! — я начал паниковать, потому что нитей становилось только больше и их явно контролировала Маффет. Я не задумывался, зачем я ей сдался, в голове судорожно билась мысль о том, что меня хотят попросту запихнуть в очередной пирог как экзотическую начинку. И я не придумал ничего лучше, чем крикнуть: — Я вообще-то профессор, и вы очень пожалеете, дамочка, когда я по-настоящему разозлюсь! Нити остановились, и Маффет опустилась ниже, так что я смог взглянуть во все пять её наглых чёрных глаз. Они удивлённо моргнули, а затем рот растянулся в той самой хищной улыбке: — Не держи меня за дурочку, ухуху. Если бы ты был Профессор, я уже была бы мертва. Он мастер в таких делах, понимаешь, м? — она остановилась и принялась медленно кружить вокруг меня, осматривая. Тем временем я всё ещё не мог пошевелить ногами, а пальцы не разлеплялись. — И всё же ты знаешь о Профессоре. Хм, кто бы тебе сказал? — Сам всё узнал, — буркнул я, когда она оказалась у меня за спиной. — Никто ничего не говорит толком, и я как Шерлок по крупицам информацию собираю. — О, а ты, похоже, упорный мальчик, ухуху, — негромко рассмеялась Маффет. — Не так прост, как кажешься, м? И деньги не платишь — значит, смелый к тому же, — она вновь оказалась передо мной, и её маленькие клыки я уже видел достаточно чётко, так широка была её хитрая улыбка. — А знаешь, с тобой можно позабавиться. — Меня можно только отпустить, — не понимая, к чему клонит паучиха, приподнял я бровь. — А то я ведь ещё и с богатым воображением. Придумаю, как до тебя добраться, — арсенал уговоров был оставлен на самый крайний случай, и потому я прибег к угрозам. Маффет только привычно рассмеялась мне в лицо и на паутинах взмыла вверх. Нити опали, оставив в покое даже мои многострадальные ноги. — Смотри, тебя отпустило, ухуху. Можешь идти к выходу, он на той стороне дороги, — и она одной из рук указала направление. Я, чувствуя подвох, осторожно двинулся, ожидая, что меня снова будут оплетать нити или сверху свалится огромный шар, который будет преследовать меня, как Индиану Джонса. Однако ничего не происходило. То есть, вообще ничего. Дорога шла и шла, в какие-то моменты резко сворачивала, но к выходу я не продвигался, казалось, ни на шаг. В какой-то момент я твёрдо уверовал, что мне дурят голову. Оставалось узнать, как. Я решил, словно Мальчик-с-Пальчик, оставлять за собой след — просто-напросто рвал бумагу на мелкие кусочки и сыпал белые обрывки за собой. Маффет на эту мою хитрость только вновь захихикала, наблюдая за мной сверху, словно я был для неё пауком в банке. И момент просветления случился тогда, когда я дошёл до места, где уже сыпал обрывки. Сопоставил это со словами Маффет, сел на землю и возмущённо скрестил руки на груди. — «На той стороне», да? — позвал я её, задрав голову. — Хорошая шутка. Я посмеялся. В душе. Тихонько так. Очень здорово путать меня, водить по ленте Мёбиуса и ждать, когда я попаду на «ту» сторону, которой нет. Гениально. — Ухуху, а ты сообразительный, — Маффет вновь спустилась чуть ниже. — Держи поощрительный пончик. И вложила мне в руку… кружку. Такую же обычную кружку, какую купил у неё под видом пончика несчастный монстр, которому я подарил пакетик чая. Я фыркнул: — Хоть бы сферу с ручкой дала, а то повторяешься. Трижды подумаю, прежде чем такой пончик есть. Прищурившись и вспомнив, что всё в мире подземелья абстрактно — а в этой топологической пещере, похоже, и подавно — я напряг силу воли, и через пару секунд очертания кружки дрогнули, поплыли, а затем я уже держал в руках нормальный бублик. Кривоватый, правда, но меня оправдывало то, что после моих злоключений у меня мозги были набекрень. — Надеюсь, я тебе за этот подарок ничего не должен? — уточнил я. — Ухуху, конечно, нет, это же подарок. Но нечего тебе есть его всухомятку, запей хотя бы паучьим сидром. Держи бутылку, наливай. То, что в этот раз оказалось в моих руках, доломало мой мозг окончательно. Я знал, что это было — конечно, бутылка Клейна. Но она никак не могла уложиться в мой трёхмерно мыслящий разум, мне банально не хватало силы воображения, чтобы хотя бы как следует осмотреть её: взгляд будто соскальзывал с бутылки, а мозг отказывался представить то, что держали руки. Впервые мои глаза оказались бессильны, и я возблагодарил Андайн за то, что она по крайней мере не стала помещать меня внутрь многомерного или даже бесконечномерного линейного пространства, хотя наверняка могла — в нём бы я сошёл с ума мгновенно. — С-спасибо, я трезвенник, — отставляя бутылку Клейна в сторону, не в силах смотреть на неё, помотал я головой. — Лучше ещё бы один пончик-кружку дала. Маффет только тихо посмеивалась, наблюдая за моей реакцией. — Всё же не такой сообразительный, как могло показаться, — надменно и смешливо проговорила она. — Жаль, а я хотела тебе предложить решить загадку тибетского мудреца. Но, видимо, не дорос ты до неё. — Что за загадка? — поинтересовался я, критически осматривая пончик и делая небольшой надкус. Он оказался довольно сладким, особенно с внутренней стороны. — Ухуху, ты даже не знаешь. Красивая загадка, — в руках Маффет оказалось несколько цветков, и она продемонстрировала, как каждая из её пар рук сцепляется кольцами из указательного и большого пальца, при этом в каждой правой руке было по цветку. — Расцепить пальцы, не обронив цветов. Я на минуту задумался, а затем чуть не подавился пончиком, поняв, какие манипуляции с собственным телом необходимо для этого сделать. — И ты так умеешь? — в шоке спросил я, и Маффет вновь обнажила зубки: — Естественно, это довольно тривиально. После этого её руки и пальцы замелькали вокруг её тела в таком умопомрачительном танце, что я осел на землю, одновременно завороженный и уничтоженный. Наверно, секретным ингредиентом пончиков Маффет было какое-то наркотическое вещество, иначе объяснить то, что я видел, я тогда оказался не в состоянии. А когда перемещение её рук закончилось, паучиха, негромко хихикая надо мной, уже стояла с расцепленными руками, держа все три цветка. — Ловкость рук и никакого мошенничества, — проговорила она, отсмеявшись. — Профессор всегда говорил так после подобных фокусов. А ты, мальчик, точно не он, потому что Профессор научил меня этому трюку. Зато ты забавный. Будет очень жаль делать из тебя начинку для моих пирогов, — она картинно вздохнула. — Но что поделаешь, времена нынче тяжёлые… Липкие нити ринулись ко мне, но теперь я был готов. Отскочил, попытался соскользнуть с ленты Мёбиуса, преуспел, провалился в вязкое — скорее, даже топкое — топологическое пространство, вылез из него, припустил к выходу — но нити всё равно неумолимо настигали меня. В отчаянии я отмахнулся от них правой рукой, желая лишь, чтобы они поскорее сгинули. Сгусток яркой энергии соскользнул с моих пальцев и прожёг тонкие нити. В спешке я почти не обратил на это внимания, но Маффет тонко взвизгнула от неожиданности. Уже спустя пару секунд она взяла себя в руки и отозвала все нити. — Ты… почему ты не сказал, что у тебя есть метка? — возмущённо уперев все три пары рук в бока, спросила она, будто я знал, что это за «метка». — Убирайся из моего пространства и не возвращайся! Не хватало мне ещё проблем с… С чем или кем ей не хватало проблем, я уже не услышал — пулей вылетел из топологической пещеры, по инерции пробежав ещё с десяток метров. И лишь затем остановился и осознал, что только что произошло. Что. За. Чёрт. Как у меня это получилось? Может, из-за того, что пещера была абстрактнее иных частей Подземелья, я смог сфокусировать своё воображение куда лучше? Наверно, поэтому. Но какая же странная была эта вспышка. Как будто знакомая, но такая стремительная, что я не успел понять, что же она мне напомнила. Правое плечо почти привычно отозвалось, но на этот раз не болью, а лёгкой чесоткой.