MathTale

Когда я пришёл в себя, то испытал лёгкое чувство дежавю. Подо мной вновь были золотистые цветы, и на секунду я испугался, что меня откатило к самому началу моего пути, а может, вся эта катавасия в Подземелье и вовсе приснилась мне. Но нет, поднявшись, я увидел Флауи — но не того жизнерадостного и полного сил цветка, что встретил меня, а поникшего и увядшего. Он же, услышав мою возню, повернулся ко мне, и на его лице явственно читались усталость и боль от проигрыша. — Очнулся, гений, — хмуро приветствовал он меня. — А я только перестал думать… о том, о чём мне думать, оказывается, вредно. Как вы, люди, вообще с ума не сходите от таких противоречий? — В основном просто не паримся, — я размял руки, всё ещё нывшие от экзекуции Флауи. Раны, что удивительно, успели затянуться, хотя свитер всё равно был безнадёжно испорчен. — И что теперь? Растопчешь меня? — с опаской поинтересовался цветок, закономерно ожидая от меня ответной агрессии. Но я лишь закатил глаза и, махнув на него рукой, сказал напоследок: — Я сваливаю. Надоели мне ваши математические бои и войны. — Ладно. До встречи, — с облегчением вздохнул Флауи и скрылся под землёй. Азгора не было видно на горизонте, так что я решительно направился к выходу из внутреннего двора. И правда, с меня было довольно удивительных событий и тайн этого места, пора и честь знать. Впереди, в конце очередного серого коридора, что-то белёсо переливалось. Подойдя, я наконец с удовлетворением вздохнул: кажется, это и есть барьер между этим безумным миром и моим, не менее безумным, но более привычным. Ощутив колебание воздуха рядом, я повернулся и без всякого изумления произнёс: — О, сюда-то ты явился, Санс. Скелет, явно уловивший сарказм в моём голосе, отвёл от меня взгляд. — Между прочим, мне только что чуть руки не повыдёргивали, — с укором проворчал я. — Было бы прискорбно. Хорошо, что до этого не дошло, — ответил он слишком уж сухо, и я вспыхнул: — Прискорбно? Знаешь, твоя помощь была нужна мне больше, чем вот эти сожаления и сопереживания! — Ты не просил о помощи. Если бы попросил, я бы помог, — отрезал он и вздохнул: — Поверь, я тоже не развлекался. Я освободил его величество и увёл его из сада, чтобы он не помешал тебе. Азгор, между прочим, был в ярости, так что я тоже костями рисковал. — Ладно. Ты прав. Не просил, — я смягчился. — Просто решил, что мне никто и не сможет помочь. — Так чего тогда меня обвиняешь? Тем более, ты всё-таки справился сам. — Не обвиняю, прости… Не хочу расставаться с взаимными обидами, — я повернулся к нему и протянул руку, точно так же, как когда-то он приветствовал меня при нашей первой встрече. Санс хмыкнул и ответил на рукопожатие. Кости его фаланг были такими же сухими и холодными, как и прежде, но мне показалось, как что-то проскочило между нами в этот момент, словно Абстракция, дремлющая в моей руке, на секунду встрепенулась. — С тобой было классно, малой, — в кои-то веки его улыбка показалась мне искренней, но вместе с тем и немного грустной, — но теперь наступает та часть, где ты уходишь навсегда. Я кивнул и вновь окинул взглядом белёсое марево барьера. Протянул руку, коснулся его и почувствовал лишь лёгкий холодок. Даже вообразить сложно, где я появлюсь, когда покину это место. Хорошо бы опять выйти в знакомую рощу, а там уже недалеко до общежитий. И первым делом, как только мой не до конца сдохший телефон поймает связь, я позвоню родителям. Вряд ли они потеряли меня за три дня молчания, но всё же… — Я ещё задолжал тебе одну историю, — прервал поток моих мыслей Санс. Я хлопнул себя по лбу. — Точно! А я совсем забыл. Расскажешь про… — я хотел было ляпнуть «про Гастера», но на полпути решил, что его не стоит упоминать пока в разговорах с Сансом, разве что он сам заведёт о нём речь. — …про Флауи. Тебе, думаю, будет интересно, зачем ты ему понадобился. Это было не совсем то, чего я ожидал, но тем не менее я был весь внимание. — Ты, наверно, догадался, что бывшая жена короля живёт сейчас в Руинах. Раньше, когда они были вместе, у них был сын. Азриэль. Да, я знаю, о чём ты думаешь. Не все называют детей, конкатенируя имена родителей, но в царской семье таков обычай. А ещё ты догадался, что люди здесь бывают… довольно часто. И однажды принц Азриэль подружился с человеком по имени Чара, который попал сюда много лет назад. Королевская семья приютила человека и фактически усыновила. Но, вот незадача, Чара не любил математику. Сюда проваливаются кто ни попадя, ты, считай, счастливое исключение. И ладно бы Чара просто жил со своей нелюбовью. Чего у него было не отнять, так это дара убеждения. Он убедил Азриэля, что мир на поверхности куда более интересен и красочен, чем скучное, прямолинейное и просчитанное Подземелье. Поэтому однажды принцы просто сбежали. — Азриэль смог пройти через барьер? Разве для этого не нужны человеческие души? — прервал я Санса, удивившись. — Да никакой это не барьер в строгом смысле слова, — Санс демонстративно сделал пару шагов вперёд и скрылся из виду за белой дымкой, а через пару секунд вернулся и развёл руками. — Просто проход, соединяющий два мира. У меня, честно говоря, отпала челюсть. — Так какого чёрта вы до сих пор тут сидите? Почему Андайн ищет души, чтобы разрушить «барьер»? Почему в книгах написана всякая чушь? В чём вообще ваша проблема как вида?! — А об этом — вторая часть истории, — прервал поток моего негодования Санс. — Принцы сбежали, однако через несколько дней Азриэль вернулся. Можно сказать, из последних сил дотащился до барьера, слабый и практически при смерти. Потому что для монстра пребывание на поверхности ничем хорошим не оборачивается. — А Чара его просто кинул? — Да, и, как ты можешь догадаться, искать его никто не пошёл. Королевская чета обратилась к доктору Гастеру, который, как тогда думали, способен на любое чудо. Они думали, что Гастер сможет вернуть жизнь их сыну. Но после нескольких дней экспериментов доктор сообщил им, что Азриэля не удалось спасти. Тогда супружеская чета разругалась на почве общей боли от потери детей, и королева удалилась в Руины. А король терпеть не может всё, что напоминает ему о жене или сыне. — Мда уж, и впрямь невесёлая история… — протянул я. — Но ты говорил, что это история про Флауи. При чём здесь какой-то говорящий цветок? — При том, что Гастер солгал королю и королеве, — ответ прозвучал слишком резко, однако Санс быстро вернулся к обычному тону: — Он смог сохранить жизнь Азриэлю, поместив его рассыпающуюся душу в золотой цветок. Но вот память бедолаге отшибло почти полностью. Думаю, он всё ещё помнит, что когда-то был нормальным монстром, но вот чувств к своим родителям не сохранил. Он забыл даже своё имя и назвался Флауи. Вот и вся история. — Тогда понятно, что ему было нужно от… То есть, кажется, Флауи хочет, чтобы Гастер сделал его обратно нормальным, — заключил я. — Он много болтал об этом, пока держал меня в плену. — А зачем ему был нужен ты? Он что, увидел в тебе преемника Гастера? — фыркнул Санс. — Если честно, он сказал, что я приманка. Что профессор примчится меня спасать, и вот тогда он что-то от него потребует. Очевидно, вернуть нормальное тело и память. Что-то в моих словах рассмешило Санса, а затем, немного успокоившись, он заверил: — Уж поверь мне, Флауи не в том положении, чтобы что-то требовать от профессора. С чего он вообще решил, что профессор способен его починить?.. — Да уж, непонятно… — тоже усмехнулся я. Мы замолкли. Темы для разговоров закончились. Впереди клубился туман барьера, который наконец вернёт меня домой. — Ладно, бывай, — я махнул Сансу на прощание и сделал решающий шаг. — Надеюсь, больше не свидимся, — это была не самая приятная прощальная фраза, но сказана она была с искренней теплотой и грустью.