Не учи учёного

— Вы должны выступить на следующем заседании, как единорожка, — разъярённой змеёй шипел Нэйсей в усмехающееся лицо Твайлайт. Заседание прошло блестяще. Блистала Твайлайт пропагандистской речью, блистали широко распахнутые глаза завороженных её присутствием и аурой членов ЭОА, блистали грани карандашей и ручек, с остервенелым скрипом конспектирующие особенно яркие и многообещающие мысли принцессы, блистали клыки Нэйсея, скрежещущие друг о друга всё время её выступления. Выйдя из пафосно-полумрачной аудитории на перерыв, единорог железно схватил копыто Твайлайт своим, будто та была маленькой кобылкой, швырнул её к стене в тёмном тупике и громоподобно запер передними ногами по бокам от её плеч, шипя: — …Они ловят каждое Ваше слово только потому, что Вы — принцесса с репутацией круглой отличницы на побегушках у Селестии! Не из-за Ваших реальных заслуг, не из-за справедливости Ваших слов, не из-за безупречности Ваших аргументов — только из-за того, что Вы расправили крылья и надели корону! Думаете, случайно я договорился с Селестией, чтобы она не лезла в мои дела?! Эти однорогие бараны теряют разум при малейшем отблеске, похожем на королевскую регалию! Твайлайт, вскружённая успехом, нахально улыбнулась с кончиком языка между зубов: — А Вы, значит, не теряете? — Не теряю, — тяжело и твёрдо ответил Нэйсей. — Я всю жизнь положил на три вещи: возвышение чести семьи, верность правящей принцессе и охрана интеллектуального богатства Эквестрии. Внезапно правящих принцесс становится две, затем — три, если считать Кейденс, то вообще четыре, а в интеллектуальное богатство вонзились когти, клювы и клыки, и ни одна из принцесс не видит в этом ничего плохого! Будь проклят тот день, когда я уступил Селестии и согласился разделить с тобой пост! — Мы перешли на «ты», и ты хочешь сказать, что я плохо на тебя влияю? — прикрыла глаза Твайлайт, и Нэйсей резко тряхнул её за плечи, не вытряхнув ничего, кроме усмешки. — Ну правда, канцлер. Даже если я скрою свои крылья, сниму корону и приду, как единорог — неужели меня кто-то не узнает? — Измени внешность, — сверлил её взглядом канцлер. — У тебя определённо есть такое заклинание в арсенале. — Но тогда никто не прислушается к моим словам, — поморщилась Твайлайт. — Нэйсей, мы с тобой сейчас находимся приблизительно на равных позициях, обладаем одинаковой известностью и авторитетом. А неизвестной случайной пони никто даже не даст слова. — Я дам, — улыбнулся Нэйсей. — Но тебя не послушают, ты права. И не потому, что ты будешь выглядеть непривычно или возьмёшь другое имя. А потому, что твой проект сам по себе не имеет ни веса, ни жизнеспособности! Если твоё слово ничего не весит, пока ты — единорожка, оно ничего не будет весить, даже когда ты — аликорн. И сейчас я докажу тебе это, потому что настала моя очередь говорить. Несмотря на решительность прозвучавших слов, Нэйсей не спешил опускать передние копыта со стен на пол и высвобождать Твайлайт. Он быстро скользил взглядом вверх и вниз по её лицу, глубоко и тихо дыша через нос, с нечитаемостью в собственных чертах засекая малейшее изменение эмоций на лице принцессы. Желая не упустить ни малейшего движения мышц, канцлер наклонился к лицу Твайлайт почти вплотную и, когда по её щекам растёкся встревоженный акварельный румянец, выдохнул: — Ардент. — Что? — Нэйсей — это фамилия, — Твайлайт расслышала больше внезапную бархатистую мягкость в его обволакивающем голосе, играющем с чем-то неведомым внутри неё, нежели его слова. — Моё имя — Ардент. Он отпустил её, хотя она уже не уверена, что точно этого хотела. Они отступили друг от друга на шаг — аликорница заново, хоть и уже по-другому, упёрлась крупом в стену, — и их взгляды рассыпались по углам тупика, споткнувшись о внезапное взаимное неузнавание. — Пойдём, — скомканно напомнил канцлер, но его слова звучали всё твёрже и увереннее, — нехорошо опаздывать. А самообладание принцессы так и оставалось единицей колеблющейся и трепещущей. «Что. Это. Было?». — Принцесса Твайлайт Спаркл, почтившая нас своим присутствием и освежившая наши взгляды на жизнь, бесспорно, права в своих утверждениях. Она совершенно права, говоря, что принцесса Селестия сделала всё, чтобы Эквестрия забыла о нужде и опасностях, и даром этой величайшей доброты и мудрости необходимо поделиться со всем миром, чтобы сделать его безопаснее и надёжнее… «Он хотел вывести меня из равновесия. Надеялся запугать, прижав к стене там, в углу, действовал наполовину на эмоциях, наполовину — из холодного расчёта…». — …нужно также помнить о том, что правила, отлично показывающие себя на примере с пони, неприменимы к драконам, а гиппогрифы или же гиппокампы исторически плохо уживаются с яками, не говоря уже о том, что у грифонов от природы отсутствует дружелюбие и элементарный стадный инстинкт. И многие могут подумать, что достаточно всего лишь нанять преподавателей персонально для каждого вида, но вряд ли кто-то будет уделять должное внимание подбору… «Но почему он тоже смотрел на меня так? Это для него не в порядке вещей? Он выглядит слишком строгим и бессердечным для флирта, но, тем не менее, с его внешностью…» — …не говоря уже о том, что любое происшествие с иностранным учеником, которых с попустительства принцесс начали принимать в классы практически повсеместно, бросает тень на безупречную пока что репутацию Эквестрии в целом. Вам есть, чем ответить, Твайлайт Спаркл? Потерявшись, принцесса встрепенулась и не сразу смогла найти Нэйсея… Ардента? Ардента Нэйсея? взглядом. Он смотрел на неё со своей высочайшей трибуны, и превосходство в его взгляде было неоспоримым. Будоражащим. — Да, — запнувшись, неровно кивнула Твайлайт, — есть. Она поднялась, усилием воли напрягая ноги и пресекая их мелкую дрожь. Свет софита перевёлся с Нэйсея на её всё острее очерчивающееся лицо. — В Ваших утверждениях немало расизма и национализма, и эти мировоззрения ставят Эквестрию под угрозу больше, чем её решение поделиться дружбой с другими народами… — Эквестрия ничего не решала, — одёрнул Нэйсей. — Решили Вы. Вы не проводили опросы, не собирали статистику, не строили прогнозы — Вы приняли решение нарушить многовековые, безопасные, испытанные устои только по собственному своеволию. — Как Элемент Магии, — демонстративно расправила крылья Твайлайт, — я выполняла волю Гармонии. Она хотела, чтобы влияние Эквестрии, благотворное влияние добра и миролюбия, распространилось за её пределы. Даже если отринуть высшие материи, не подвластные всем, я могу с уверенностью утверждать, что пони не могут усовершенствоваться, не помогая усовершенствоваться другим. Принцесса Селестия построила утопию, но философы и политики… — Прошу прощения, что снова перебью Вас, — мёд из голоса Нэйсея залепил Твайлайт рот, — но на повестке дня — проблема повсеместного открытия неквалифицированных учебных заведений, а не анализ социального строя, о котором всем и так всё известно. — Вам не кажется, что Вы упускаете из виду тот факт, что все неквалифицированные учебные заведения действительно наполняются учениками и студентами? Это означает, что существа других видов готовы меняться к лучшему и открывать свои сердца дружбе. — А Вы упускаете из виду тот факт, — холодно поднял брови Нэйсей, — что значительная часть учеников по-прежнему выражена пони. Взрослыми пони. Они отрываются от своих обязанностей и уходят с производств, чтобы снова сесть за парты, но даже не повысить квалификацию, а просто послушать красиво звучащие, но ничего не значащие лекции. — Умение выстроить корректные социальные отношения для Вас — ничего не значащая вещь? — Разумеется, нет. Я лично убедился, что дружба — не такая простая вещь, на обучение которой может уйти вся жизнь. Разве это не означает, что её не может преподавать кто попало? По совету ЭОА прокатились неравномерные, хаотичные волны ропота и шепотков. Твайлайт ощутила, как бразды лидерства выскальзывают из её копыт. — Не может, — кивнула она. — Поэтому преподавать в таких заведениях могут только выпускники понивилльской Школы Дружбы. — При условии прохождения дополнительной педагогической подготовки, — акцентировал Нэйсей, хмурясь. — Что возможно только при участии и потворстве ЭОА и никак иначе.