Хроники Конца Света, который не случился.

«Обними меня, и пусть вокруг поднимается ветер и бесконечно падают звезды, пусть рождаются новые миры и сгорают древние боги, пусть... Но между нашими телами, спрятанное молчаливыми объятьями, останется то, что одним своим существованием оправдывает все.» Когда мы с Вами были маленькими — остановитесь на мгновение и попробуйте вспомнить — мы с огромным ужасом ждали момента, когда нужно будет ложиться спать. Будь то послеобеденный сон, когда ты бесстрашно выиграл бой с супом, обвёл вокруг пальца спаржу или пюре, заработал в качестве награды короткое свидание с мороженым, и вдруг оказалось, что теперь нужно идти и ложиться в душную кровать, укрываться колючим одеялом и зачем-то закрывать глаза. Или же это поздний вечер, когда переживаемые приключения с любимым роботом-псом или романтическая история кукол только-только стала действительно интересной, и вот тебя вдруг гонят умываться, чистить зубы слишком мятной и горькой пастой и спать. Тебя и спать! Нечестно и обидно… Вспомните ещё те моменты, когда за окном искрит чудесами и волшебством Рождественская ночь, елка пахнет на всю квартиру хвоей и свежестью. Под ее пушистыми лапами спрятаны подарки, которых мы ждали целый год, вели себя хорошо и послушно доедали кашу по утрам. Но это подарки от родителей, от бабушек и дедушек, которые так больно, но с любовью щиплют за бока и щеки, когда приезжают. А был ещё самый загадочный и самый долгожданный подарок от Санты, который появлялся волшебным образом в самом углу. И так хотелось увидеть его, хоть краем глаза. И вот после долгих уговоров, нескольких истерик и одного очень громкого плача тебе разрешают уснуть на диване, укутывают в тёплый мягкий плед. Вы с родителями готовите для гостя угощение — молоко и печенье. И вот ты лежишь, глаза такие тяжелые-тяжелые, так хочется спать. Но ты отчаянно борешься со сном, сжимаешь кулаки, чтобы ногти впились в ладони. Кусаешь тонкие губы. И… все-таки засыпаешь. За все шесть тысяч лет Азирафаэль ни разу не видел, чтобы демон спал. То есть, они обсуждали какие-то сны — особо яркие и впечатляющие. Да, им снились сны. И намного более удивительные, чем людям, потому что видели они больше, дальше, глубже. Один раз ангелу пришлось искать Кроули почти несколько лет по всем закуткам, по всем борделям — вдруг Хастур решил отомстить своему главному врагу — по всем самым страшным стычкам и злостным районам Земли. А потом нашёл, отощавшего, оголодавшего, злого и пропитавшегося гнилым запахом залежавшейся одежды. В тот момент ангел узнал, что Кроули может впадать в спячки. Изредка, когда силы тела и демонические совсем истощаются. Азирафаэль только улыбнулся и попросил предупреждать об этом, ну так, из вежливости что ли. Чтобы он не мотался по миру: напуганный и нервный. Но вот, Конец Света оказался совсем не концом, Мир остался стоять на трёх китах, слонах и оскорбленной таким отношением черепахе. Время продолжало идти, солнце подниматься и опускаться. И у них вдруг появилось время друг для друга. Неожиданно и так внезапно, что демон просто привёз своего ангела в квартиру, а ангел решил остаться. Без долгих обсуждений, разговоров и каких-то выяснений отношений. Потому что стоя посреди американской авиабазы в Тадфилде, глядя друг другу в глаза, они все уже сказали. И больше слов не нужно было. Слова вообще переоценены, они все портят. Перестаньте разговаривать и начните чувствовать, болваны. И они стали узнавать себя с новых сторон: с тех, что открываются только влюблённым и счастливым эфирно-зефирным существам. И Азирафаэль узнал, что отношения Кроули со сном ещё более интимные и странные, чем были у них за все шесть тысяч лет. В первую ночь Азирафаэль уснул рядом с ним, до последнего изо всех сил глядя на загорелое лицо с нечеловеческими глазами напротив, пока собственные не закрылись против воли. Когда он проснулся, то обнаружил демона в том же самом положении: лежащего на боку и с улыбкой наблюдающего за ним. Это было мило, ну… Первые раза три. Потом ангел догадался, что Кроули просто не спал. И оказалось, что проблема была не с засыпанием, совсем нет — и шесть чашек с остатками кофе в мойке не при чем, конечно. Проблема была с пробуждением... Первые несколько раз он практически бросился на дремавшего рядом Азирафаэля, роняя его на пол и шипя что-то на древней латыни прямо в лицо. Ангел только хлопал своими большими глазами и растерянно звал его по имени. Потом он несколько раз пугал Азирафаэля громкими криками, которыми захлебывался и давился. Ангел мог только прижимать вздрагивающего демона к себе и напевать какую-то старую колыбельную, случайно услышанную и так не вылетевшую из головы. Кроули пытался не спать, держался изо всех сил, пока не вырубался посреди улицы, падая на асфальт подкошенной куклой. Тогда кошмары были ещё глубже и страшнее. Обычно, ему снилось падение: он его не помнил, но ощущение и страх, животный порабощающий страх он никогда не сможет забыть. После всей беготни с Армагеддоном, ему стал сниться Азирафаэль, которого вырывают прямо из его объятий. И ангел, с чьего лица так и не сошла добрая и искренняя улыбка, падал в пылающую бездну. Кроули практически мог детально описать, как сгорают белоснежные пушистые крылья... Азирафаэль сидел в постели и читал книгу, тихо шелестя старыми пожелтевшими страницами. Заглядывающее в окно солнце отражалось в его круглых очках, которые постоянно сползали на самый нос. Он одной рукой придерживал книгу, а пальцами второй путался в алых мягких волосах. Тихо щёлкали часы где-то в кабинете, отмеряя секунды, которые складывались в минуты, которые складывались в часы, которые… Кроули завозился рядом, выпутываясь из одеяла, в которое был закутан словно в кокон. Он ещё спал, но растревоженный нежной лаской и совсем замёрзнув, он стремился избавиться от мешающей тряпки. Тонкие брови сошлись к переносице, делая его лицо ещё более детским и беззащитным. Азирафаэль по-доброму вздохнул, снял с носа очки и положил их поверх книги. — Дорогой мой, — медовым шепотом позвал он, сползая по подушке ниже, чтобы оказаться почти на одном уровне. — Кроули… Демон резко распахнул ядовитые желтые глаза, зрачки сузились. Он секунду смотрел перед собой, раздвоенный язык скользнул по губам. Азирафаэль, с чьего лица не сходила очень ласковая улыбка, протянул руку и положил ее на горячую щеку. Погладил подушечкой пальца по кончику носа и скуле, вызывая легкую дрожь. Змей от этого нехитрого прикосновения вдруг обмяк и подполз ближе, утыкаясь лицом в грудь ангела. Худые, но сильные руки крепко стиснули его, обняв подмышками. — Азирафаэль… — хрипло ото сна позвал Кроули, его голос заглушала ткань пижамы ангела. — Да, мой дорогой, — Азирафаэль коснулся дыханием его макушки, ероша короткие пряди. Кроули качал головой из стороны в сторону, потираясь носом о его ключицы. Азирафаэль пропустил его колено между своих бёдер и сжал, удерживая. Очень медленно он перевернулся на спину, утягивая демона за собой — Кроули нужно было чувствовать в этот момент, что он свободен, но также ему нужно было согреться. Кроули полностью распластался на чужом теле, прижимаясь крепче. Ангел обнял его за плечи, растирая короткими движениями лопатки и поясницу. — Азирафаэ~ль… — снова позвал Кроули, задевая губами открывшуюся в вырезе пижамы светлую кожу. — Я здесь, Кроули, — отозвался эхом ангел и провёл носом по татуировке на чужом виске. — Пора просыпаться. — М-м-м… — он спрятал нос в изгибе длинной шеи ангела и зажмурился крепче. — Ты и правда здесь? Тот тихо засмеялся, его грудь затряслась — и ничего более уютного, чем этот звук, Кроули не смог бы назвать. — Мне приснилось… Что ты улетел от меня… — в хриплом голосе послышалась горечь, которую уже через четверть часа Азирафаэль сможет стереть невесомыми и нежными поцелуями. — Куда же я от тебя денусь, мой дорогой, — ангел взял двумя руками его голову и приподнял, чтобы найти тёплые и немного влажные губы. Поцелуй вышел ленивый и с легким кислым привкусом, Кроули бездумно отвечал на него, но уже через минуту открыл глаза — в этот раз совершенно осознанные и довольные. — С добрым утром, страшный всемогущий демон, — Азирафаэль улыбнулся радостно, чуть щурясь, и эта улыбка вполне могла бы затмить собой солнце, если бы вдруг это понадобилось. И Азирафаэль никому не собирался рассказывать, что Кроули любил вот так вот обниматься по утрам, выбираясь из той бездны страшных и красочных снов, в которую проваливался каждую ночь. Но в любой бездне, в любом кошмаре, он слышал тихий голос, в котором звенели райские колокольчики. Чувствовал прикосновение внимательных и заботливых рук. И стремился туда, чтобы снова сказать: — С добрым утром, ангел.