Хроники Конца Света, который не случился.

«Вышел вчера из дома без ее поцелуя – будто не позавтракал.» Человек очень похож на небольшой аккуратный чайник с узором в виде цветочков, ягодок или, может быть, птичек. Ну или на вазу, если хотите. В принципе, подойдёт любой сосуд, способный удерживать жидкость не пять и даже не десять минут, а несколько десятков лет, лучше конечно тридцать хотя бы, но это зависит уже не от качества посуды. В человеке смешиваются и кипят различные страсти и интересы. С самого детства нам вливают в наши чайнички (чашечки, вазочки, тарелочки и т.п.) различную информацию: родители, учителя, друзья и различные источники, хорошие и не очень. Наша задача установить самый качественный фильтр в виде собственного мнения, чтобы отсеивать лишнее и формировать наше сознание. Нельзя сказать, чтобы у всех эти фильтры работали и вообще стояли, но встречаются личности с защитой класса люкс. Потрясающие люди, хоть проси делиться содержимым их чайников. В прямом и переносном смысле. Азирафаэль увлекался чтением сколько себя помнил. Ну, и с момента, когда изобрели письменность и, собственно, книги. Его завораживала сама возможность окунуться в другую реальность, в другие жизни, стать ненадолго кем-то другим: человеком или не совсем, женщиной или ребёнком, убийцей или жертвой. Возможность испытать чужие эмоции, которые ему в силу обстоятельств недоступны. Сначала это было просто увлечение. Он приобретал книги, по несколько штук, прятал их надежно и читал в свободное время. Потом книг становилось все больше и больше. Они стали падать на голову и мешать проходить. Тогда и пришла идея обзавестись небольшим книжным магазином, который на самом деле был больше прикрытием ангельского неудержимого желания читать, и читать, и читать. Иногда есть. И опять читать. Он мог точно сказать, взглянув только мимолетно на человека, насколько велика его любовь к книгам. У читающих людей по-другому сияли глаза: иным светом, более глубоким и загадочным. В их глазах скручивались в спирали целые галактики, которые вмещали в себя любимых персонажей и пережитые трагедии. Он не раз видел, как люди плакали над книгами, прижимая их к груди, пытаясь выцарапать короткими ногтями героев из страшной ситуации. Иногда книги били под дых, попадая по больному, и тогда можно было увидеть слезы даже у сурового делового мужчины, который потерял любовь всей своей жизни и в книге узнал самого себя, впервые за несколько лет ощутив, что он не один. Ангел всегда подходил к таким людям, клал осторожно руку на плечо и дарил ободряющую улыбку. Ведь всегда можно перелистнуть на главу назад, когда ещё ничего не случилось, когда все ещё хорошо, и выдрать последние страницы. Вандализм, но ради полюбившегося, пусть и придуманного, человека (или не совсем) можно было пойти и на это. В общем и целом, книги были чем-то загадочным, позволяющим заглянуть в чужой чайник и подчерпнуть что-то для своего. Или вазы, да. Конечно. Азирафаэль оформлял поставки новых книг, изучая толстый каталог с новинками и со старыми экземплярами. Что-то никогда не выходило из моды, разлетаясь в первые же дни. Приходилось записывать в толстую тетрадь фамилии, которые превращались в очереди на месяцы вперёд. Некоторые книги ставили его в тупик, нанося непоправимый урон нежной ангельской душе. Такие книги Кроули лично изымал с его полок и сжигал где-то за магазином. За это на него ругались соседи и все грозились вызвать полицию. Демон продолжал сжигать, соседи продолжали угрожать. В мире образовалась гармония. Азирафаэль тихо радовался, протирая образовавшуюся выемку на полке тряпочкой. Взгляд ангела наткнулся на несколько книг, которые рассказывали о правильных техниках поцелуев, об их смысле. Одна книга обещала научить женщин с помощью поцелуев порабощать богатых мужчин и обеспечивать себе безбедную жизнь. Азирафаэль только поморщился, глядя на эти аннотации, перелистывая и стараясь как можно скорее забыть о них. Но мысли против воли снова и снова возвращались к тем возмутительным подобиям книг. Он никогда не учился целоваться специально, не читал подобных учебников. Один раз только подошёл к Габриэлю после собрания и, не в силах оторвать взгляд от пола, спросил об этом. По распахнувшимся от удивления и возмущения глазам начальника он понял, что архангел тоже знал мало. На том и закончилось. Но Кроули… Азирафаэль мог бы написать свою книгу, что-то вроде «50 видов поцелуев домашнего (зачеркнуто) карманного (зачеркнуто) любимого демона». Самое первое, что приходило в голову — это их первый поцелуй. В ночь, после неудавшегося Апокалипсиса, когда автобус довез их до Лондона, ангел в нерешительности мялся на пороге квартиры Кроули, не осмеливаясь войти. Он все порывался отправиться к себе в магазин, вдруг уцелела хотя бы спальня. Или, может быть, кухня. Но демон не отпустил его, схватил за рукав светлого пальто и втащил в дом, захлопывая дверь. Так они и стояли в холле, в полной темноте. Фонарь, отражающийся в окне, едва высвечивал ядовитые желтые глаза Кроули. Он смотрел не моргая, чуть покачивал головой из стороны в сторону, будто хотел загипнотизировать. Азирафаэль не выдержал первый, облизнул языком нижнюю губу и прикусил ее зубами. Возможно, он и был тем, кто открыл этот ящик Пандоры. Или, как по-умному писали в книгах — это и стало триггером. Кроули подался вперёд, очень медленно, будто позволяя ему оттолкнуть обнаглевшего демона или вырваться. Горячее дыхание коснулось губ Азирафаэля, когда хозяин квартиры подошёл совсем близко, касаясь пальцами обеих рук его ладоней. Они стояли так несколько секунд, ловя дыхание друг друга: Кроули выдыхал в тот момент, когда ангел судорожно хватал губами воздух, и наоборот. Потом он чуть наклонил голову, чтобы их носы соприкоснулись. Это движение током прошло по их телам, вызывая мурашки по спине и поджимая пальцы на ногах. Кроули продолжал покачивать головой вправо и влево, потираясь носом, иногда проводя чуть вверх до переносицы ангела. Тот только зажмурил глаза, не в силах выдержать всей бури эмоций, что будил этот жест. Азирафаэль вновь не вытерпел. Он столько читал об этом, изредка видел в фильмах, был свидетелем вживую. Поэтому, он положился на свою интуицию и рефлексы человеческого тела. Подняв голову, он распахнул свои невероятные глаза и сократил разделяющие их рты миллиметры. Прикосновение к чужим губам вышло смазанным и коротким, потому что задрожавшие ноги подвели его. Если бы Кроули не придержал его одной рукой за талию, то ангел бы позорно упал на пол. Но демон всегда был готов помочь, оказаться рядом, вытащить из любой беды. И в этот раз он отозвался мгновенно. Второй рукой развернув его лицо к себе, он накрыл приоткрытые губы своими, очень медленно соединяя их в настоящий поцелуй. Ангел пришел в себя, когда каталог с перечнем книг упал с колен на пол и захлопнулся. Он растерянно заморгал, возвращаясь в реальность. В магазине было тихо и безлюдно, на город безжалостно нападал вечер. Вдоль дороги разгорались ленивые фонари, просыпаясь от дневного сна. В кафе через дорогу зажглись яркие лампы, высвечивая посетителей и румяного бариста, который совсем извелся от жара. Азирафаэль поднялся на ноги и подошёл к окну, чтобы закрыть его. Пора было наводить порядок. Но когда его рука коснулась небольшой верёвочки, которая опускала белоснежные шторы, он снова подумал о Кроули. Демон очень часто засиживался допоздна, дожидаясь конца рабочего дня. Он лениво листал какие-то модные журналы, изучая новые тенденции и фасоны. Кресло было небольшим, заставляя его вытягивать длинные худые ноги или свешивать с бортика, когда его спина совсем затекала, и демон ложился боком. Звук опускающихся штор становился для него сигналом. Тогда Кроули поднимался одним движением, одергивал рубашку и бесшумно подкрадывался к ангелу со спины. Он закидывал руки на плечи Азирафаэля, обнимал его поперёк груди и прижимался своей щекой к его. Он мог оставаться в таком положении долгие мгновения. Они смотрели в пока ещё незакрытое окно, на людей за столиками в кафе: за первым свиданием краснеющих студентов, за семейной парой и их маленькой дочкой егозой, которая бегала туда-обратно, подкидывая перед собой фирменный шарик заведения. В самом углу сидел угрюмый мужчина, который приходил каждый вечер и пропускал один единственный бокал пива, глядя стеклянными глазами перед собой. Наконец, их замечал хозяин — милый старичок, который всегда носил вельветовую коричневую кепку — и махал с доброй улыбкой. Азирафаэль махал в ответ, а Кроули только вежливо улыбался одними губами. Месяцы упорных тренировок — одна из самых значимых заслуг ангела за шесть тысяч лет. Это мало было похоже на поцелуй, но… Азирафаэль бы все-таки назвал его так. Слишком часто билось сердце в чужой груди, ударяясь в его лопатку. Ангел усилием воли заставил себя перестать грезить и закрыл окно до конца. В магазине стало уютно и чуть темно. Верхний свет он зажигал редко, обходясь масляными лампами и небольшими бра по стенам. Подойдя к своему столу, он потушил одну из ламп и снял с носа круглые очки в тонкой оправе. Глаза немного защипало, когда они потеряли фокус. Он потер их пальцами. Если бы он был дома, то можно было бы просто запрокинуть голову, сидя в кресле. Его Кроули специально сотворил: мягкое и круглобокое. Иногда шутил ещё, что кресло всегда должно быть похоже на хозяина. Демон бы подошёл сзади, опуская горячие руки на плечи Азирафаэля, разминая уставшие мышцы. От него бы пахло немного дымом, сладким вином и, возможно, чем-то вкусным — тем, что доготавливалось в духовке на кухне. Кроули бы наклонился к нему, проводя кончиками пальцев по беззащитной шее, по кадыку, по линии подбородка. И Азирафаэль бы ощутил невесомое прикосновение его шершавых губ к своим векам. Губы едва касались бы его глаз, трепещущих ресниц, выразительных бровей. Почему-то именно в подобные секунды руки демона дрожали сильнее всего. Однажды, Азирафаэль спросил его об этом. Демон несколько долгих минут смотрел в свой бокал, перекатывая в нем остатки вина. Ангел решил было, что ответа уже не получит, но Кроули отозвался глухо и неуверенно: — Я не знаю… Мне в голову никогда не приходило никого целовать в глаза, но… Во мне рождается такая горькая нежность, и я не знаю, как показать ее тебе. Показать, как сильна моя любовь. Пока это единственный способ, который пришёл мне в голову… Азирафаэль положил очки на стол и потряс головой. Кажется, он действительно очень соскучился по Кроули. Раз тот ни на секунду не выходил у него из головы. Нужно было поскорее закончить со всем и поехать к нему. Ангел подошёл к оставшимся лампам, гася их по очереди, но у последней ощутимо нагрелась подставка, поэтому пришлось с болезненным шипением отдернуть ладонь. На пальцах остался наливающийся цветом красный след. — Ангел, я каждый раз прошу тебя быть осторожным с огнем, — раздался хриплый голос откуда-то из темноты. — Мотылёк ты мой. — Кроули! — в книжке бы обязательно написали, что его улыбка осветила весь магазин ярче, чем все лампы. Если бы, конечно, это была книжка. Демон ступил на свет, избавляясь от своих очков. Он снова покачивался с пятки на пятку, но теперь Азирафаэль уже мог разглядеть в глубине ядовитых глаз радость встречи и ту самую горькую нежность, о которой они говорили. Ее же он видел в своих глазах, когда по утрам смотрел в зеркало. Кроули остановился перед ним, осторожно перехватывая руки за запястья и поднимая к своему лицу. Чуть влажные губы коснулись ладоней ангела, провели по коже туда, где заполошной птицей бился пульс. Ресницы подрагивали, бросая тени на его загорелые щеки. Он уделил внимание и небольшому ожогу, по которому несколько раз провёл кончиком языка. Осторожными быстрыми поцелуями он вернулся к пальцам, останавливаясь на каждой фаланге, пока не коснулся самых кончиков, нежных подушечек и аккуратных ногтей. Тогда Азирафаэль освободился осторожным движением и взял в руки лицо Кроули, поглаживая по вискам большими пальцами. — Я соскучился… — сказали они одновременно и тихо засмеялись. В кафе напротив улыбчивый хозяин надвинул на глаза свою кепку, пытаясь скрыть румянец и довольную улыбку. Взгляд владельца книжной лавки, который он поймал четвертью часа ранее, был тревожным, грустным и очень одиноким. Но когда около дверей кафе затормозила чёрная машина, загадочно сверкая гладкими боками, он успокоился. Он считал, что все в его кафе должны быть счастливыми. И рядом с его кафе тоже. Раз уж умудрились попасть под горячую руку.