Хроники Конца Света, который не случился.

Человек имеет одно удивительное, но вполне объяснимое свойство — окружать себя тем, что он любит. Максимально привносить это в свою жизнь, в свое окружение, в свою картину мира. Когда человек начинает испытывать искренние и сильные эмоции, то ему нужно видеть их причину, чувствовать ее рядом, иметь возможность снова и снова возродить эти чувства. Ну, такова человеческая природа, она стала такой за много-много тысяч лет и нам с Вами не за что никого осуждать. Ни Небеса, ни Преисподнюю. Они сами в легком шоке, честное слово. Все начинается ещё с самого детства. Ребёнок, получив долгожданный подарок — игрушку или воздушный шарик, может быть что-то вкусное или даже просто какой-нибудь красивый камешек — таскает своё сокровище в руках, ни на секунду не упуская из вида. Он спит со своей ценностью, кушает вместе с ней, моется в ванной, гуляет на улице. И если вдруг секундная потеря бдительности из-за собаки в конце дорожки или мальчика с самым настоящим деревянным мечом заканчивается исчезновением этого предмета, будьте уверены, слез, истерик и скандалов хватит родителям выше головы. И родственникам. И друзьям. Да и вообще всем, кто вдруг случайно окажется в зоне досягаемости. Видите ребёнка с широко открытыми глазами, который набирает в грудь воздух — бегите. Детство заканчивается, жизнь течёт дальше, но от своих привычек люди не отказываются. Они спят с дорогими телефонами, пряча их под подушку. Женщины стараются не снимать самые ценные и дорогие — не в плане денег, но воспоминаний — украшения, перед сном невесомо касаясь пальцами кулона или кольца. Все люди — это на самом деле очень-очень высокие и страшные дети. Под этой горой амбиций, пафоса и страхов сидит тот самый малыш, который прижимает к груди любимую игрушку или вкусную конфету. Просто разглядеть таких детей очень сложно, слишком много мишуры и мусора. Эти желания сидят глубоко в подсознании, и мы не в силах их контролировать. Только потакать или страдать, что не можем этого сделать. Кроули часто уносил после съёмок одежду домой. Ему с радостью давали то, что понравилось, потому что — ну серьезно — когда известная и востребованная модель носит вещи твоего бренда — сложно придумать более мощную рекламу. Да ещё и бесплатно. Потому что Энтони мелькал в этой одежде на улице, перед показами и на прогулке. Люди, которые хотели хоть немного урвать чужого успеха, бежали в магазин и с радостью несли свои деньги. В квартире Кроули была отдельная комната, которую он переделал под гардероб. Заходя в неё, он попадал в королевство тряпок, обуви и головных уборов. Уборщица, которая приходила раз в неделю, получала отдельную прибавку за то, что держала этот гроб с мертвой одеждой в относительном порядке. В спальне около окна стоял небольшой шкаф. Он был немного потрепан временем, но это добавляло шарма, какого-то необъяснимого уюта. Было очень приятно с утра провести ладонью по облупившейся краске на могучем боку, почувствовать запах старого дерева. В шкаф Кроули складывал только то, что носил часто — дома или на улице, когда стремился избавиться от навязчивого внимания журналистов и фанатов. Там висела только та одежда, что была буквально ближе к его телу. Ткань хранила запах дорогого парфюма и его самого. Эту смесь запахов не выводил даже стиральный порошок. В этот шкаф доступ для уборщицы был закрыт. Энтони бы ещё замок повесил для верности, но чувствовал, что это было уже как-то… ненормально. Словно два шкафа в квартире были у каждого встречного. Туше. В день, когда Энтони вернулся из больницы, первое что он сделал — освободил ровно половину. Бросил на кровать вешалки с рубашками и штанами, выгребая их не глядя. Шкаф был большой, поэтому образовавшаяся пустота затягивала в себя, словно бездна. Такое частое ощущение у людей, когда стоишь на платформе в ожидании поезда или перед обрывом и едва сдерживаешься, чтобы не шагнуть туда. Через этот шкаф, вполне вероятно, можно было попасть в Нарнию. Слишком уж глубоким было его нутро, непроглядным и темным. Кроули подвёл Азирафаэля и с улыбкой предложил использовать его пополам. Не сейчас, конечно не сейчас, но может чуть позже, когда он разберётся со своей жизнью и поймёт, что делать дальше. У Азирафаэля в голове и мысли не было переезжать к Кроули совсем, со всеми вещами, с книгами и проблемами, но… так вышло само. Как чаще всего и бывало, когда дело касалось странного парня с ядовитыми глазами. Просто в один прекрасный день Азирафаэль, который после наведения порядка в новых книгах остался ночевать в магазине, открыл свой небольшой шкаф и обнаружил… полное, абсолютное и возмутительное отсутствие одежды. Были несколько пар брюк, футболка, которая по чистой случайности уцелела в его доме и все. Ни одной рубашки, ни одного пиджака. Все постепенно и незаметно переехало в квартиру Энтони. Словно так и надо. Вернее, так и правда было надо. Правильно и логично. Кроули жаловаться не собирался и возвращать одежду тоже. Первое время в шкафу и правда был порядок. Чистая одежда покачивалась на вешалках, грязная перебиралась в ванную комнату в большую плетеную корзину. Но со временем — Азирафаэль объяснял это их усталостью и занятостью — на полках и вешалках произошло великое переселение одежды номер два, локальная версия. Все их вещи перемешались, путаясь друг с другом. И можно было бы потратить один выходной, чтобы попробовать разобрать образовавшееся смешение ткани и фасонов, но Энтони все абсолютно устраивало. С утра он совершенно спокойно вытаскивал из шкафа рубашку Азирафаэля — ту, что мятного цвета он любил больше всего, заносил почти до дыр — накидывал на плечи и шёл умываться, широко зевая в кулак. Длинные рукава приходилось закатывать почти до локтей, а полы рубашки заправлять в джинсы, но он упрямо таскал эту рубашку у любовника. Азирафаэль особо против не был, но сама мысль, что Энтони ходит в течение дня, ощущая его слабый запах, окрашивала щеки румянцем. Футболки давно забыли своих настоящих хозяев, перепутавшись раз и навсегда. Кроули накануне мог сорвать ее с Азирафаэля, одним движением отправляя куда-то за одиноко стоящее кресло, а уже на следующий день сидеть в ней на подписании очередного контракта и даже не думать смущаться. Азирафаэлю также было очень приятно проводить день в магазине, надев под строгую рубашку и пиджак ядовитого цвета майку со страшными рожами — подарок эпатажного модельера, который откровенно пускал слюни на Энтони. Тот подарок забрал и с самым скучающим выражением лица покинул студию, не обернувшись. Азирафаэлю это рассказал Хастур, который стал нередким гостем в их квартире. Ещё одной любовью Энтони была большая кофта, вязанная на крупных спицах, серо-коричневого цвета с большими деревянными пуговицами. Азирафаэль вряд ли смог бы вспомнить, откуда она появилась в его гардеробе. Но почему-то Кроули воспылал к ней невероятной любовью. Когда выдавался его выходной, а любовник был занят в магазине или на приеме книг, он кутался в неё сидя на кресле и подтянув колени. Азирафаэль часто находил его спящим на узком неудобном диване, завернувшегося по самый нос. Они часто выбирались на вечерние прогулки, если выдавался тёплый вечер. Доходили пешком до набережной. Рукава кофты были такими широкими, что падали на их соединенные руки, скрывая от любопытных глаз. Добравшись до моста, Азирафаэль вставал к самым перилам, глядел на заходящее солнце, которое отражалось в его больших счастливых глазах, а Энтони обнимал его со спины, накрывая полами кофты словно большими темными и тёплыми крыльями. Он клал подбородок на плечо любимого мужчины и смотрел туда же, почти не моргая. Темные очки помогали увидеть чуть больше, уловить едва заметный зелёный всполох в момент, когда солнце совсем тонуло в воде, бросая одинокий последний луч в небо. Азирафаэль в свою очередь с трепетом смотрел на дорогие модельные пиджаки Кроули, которые висели в самом углу. Они были элегантные, не вычурные, без диких расцветок и глупых аксессуаров. На одном из них — чёрном, переливающимся на свету — тонкой серебряной нитью были вышиты диковинные цветы. Рядом висел бордовый — цвета крови — пиджак с чёрной аппликацией, каждую из которых делали вручную. Белый пиджак с черным кантом на лацканах и на рукавах был запретной мечтой Азирафаэля. Он даже несколько раз снился по ночам. Энтони, узнав об этом, заставил любовника перемерить каждый из них, отмечая, что нужно перешить или подшить, чтобы тот или иной пиджак сели по фигуре. Потом он привёл Азирафаэля в тот самый склеп чужих амбиций и увидел, как его глаза загорелись восторгом и счастьем. Вместе они разобрали многолетние залежи одежды, что-то выбросили, что-то торжественно перенесли в шкаф в спальне, что-то продали. Но порядка так и не навели: очевидцы и случайные свидетели могли видеть в один день в дорогом изящном пиджаке Кроули, который недовольно кривил губы на фото, а на следующее утро в этом же пиджаке Азирафаэль с доброй улыбкой приветствовал посетителей в магазине. Они окружали себя друг другом, не в силах пережить такой долгой разлуки. Будь то целый день, несколько часов или мгновений. Стоит ли говорить, что рубашку нежного мятного цвета Кроули так и не вернул хозяину, отпорол с неё рукава и брал с собой в самые длительные и утомительные деловые поездки, чтобы в тяжелый момент коснуться губами изношенной ткани и почувствовать едва уловимый запах лаванды, яблок и чего-то ещё… Кажется, любви.