Хроники Конца Света, который не случился.

Что останется у Вас, если забрать память? Каждое воспоминание, каждую секунду Вашей жизни? И оставить посреди мира одного? Страх. Останется только бесконечный страх. Потому что во многом нашу личность и жизнь формируют воспоминания. Хорошие и плохие, счастливые и болезненные. Но они делают жизнь настоящей, полноценной. А что бы Вы почувствовали, если бы Вас предупредили, что через несколько мгновений отберут у Вас все воспоминания? Заберут то, чем Вы дышите и живете. Как быстро и далеко Вы побежите? Им было некуда бежать. Везде они были как на ладони. Небеса набухали грязными чёрными тучами, стреляли в разные стороны молниями, дождь поливал землю без остановки. Солнце тускло сияло где-то вдалеке, холодное и равнодушное. Ангелы стояли в стороне, смотрели под ноги или вверх, не в силах подойти ближе. Они тревожно распахивали крылья, шевелили ими, поджимали губы. Ветер дергал за перья, озорно и весело, но никто не был в силах разделить этой игры. Внизу была земля, далекая и твёрдая, такая прекрасная и устрашающая одновременно. Они стояли намного ближе к краю. Стояли и смотрели на заоблачную высь, впитывая последние секунды благодати и красоты. Вельзевул глубоко вдохнул и повёл плечами, стараясь запомнить ощущение тяжелых белых крыльев за своей спиной. Ощущение ветра на лице. И чужой горячей ладони, которая сжимала его хрупкую узкую руку. Габриэль сидел перед ним на коленях, обнимая крепко, слишком крепко. Было практически больно. Прекрасные сиреневые глаза, которые так нравились ангелу, смотрели с таким страхом и ужасом, что Вельзевулу было не по себе. Он не привык видеть архангела — могучего и прекрасного — таким ранимым и хрупким. Он шептал что-то на древних языках, его огромные золотые крылья то распахивались, то исчезали, не в силах успеть за порывами хозяина. Вдалеке стояли ещё двое. Кроли и какой-то ангел, с вьющимися короткими волосами и чуть пухлыми белыми щеками. Вельзевул не знал его имени, но много слышал. Друг каждый раз улыбался, когда вспоминал о нем. Ходил воодушевленный и окрылённый, если так можно сказать об ангеле. Его глаза сияли так ярко, будто внутри него зародилась новая галактика. Кроли прижимал его к груди, поглаживая по плечам, и что-то тихо шептал. Незнакомый ангел крупно вздрагивал и комкал в руках край собственного крыла, сминая перья и не замечая боли, будто собирался оторвать его. Кроли мягко отвёл чужие руки, освобождая крайние перья. Ангел замотал головой, и в больших глазах, отражающих сами небеса, блеснули слезы. Ну хватит. Вельзевул осторожно освободился, на мгновение взял лицо Габриэля в ладони, и улыбнулся. — Все будет хорошо. Вот увидишь, уже через несколько минут все будет хорошо, — ангел погладил его по жестким чёрным волосам. — Нет, нет… — архангел пытался перехватить его руки, задыхаясь слишком тяжелым для него воздухом. — Так не должно быть. Так не может быть. — Спасибо, что ты был рядом со мной, — изгнанник очень медленно приблизился и оставил горящий поцелуй на гладкой щеке. — Это было прекрасно. Мне будет, о чем вспоминать там, внизу. Я не забуду тебя. А после, он оттолкнул Габриэля от себя и пошёл туда, где толпились такие же ненужные и неправильные ангелы, как он сам. Кроли потратил ещё одну секунду, чтобы насладиться прикосновением их лбов с незнакомым Вельзевулу ангелом, зарылся пальцами в мягкие волосы, улыбнулся тоскливо и пошёл следом, спиной вперёд, до последней секунды не выпуская дрожащих рук. Они замерли над пропастью, делая последние короткие вдохи, пытаясь подавить нарастающую панику. Габриэль тряхнул головой и бросился вперёд, но его перехватили осторожные и одновременно с этим настойчивые руки. — Азирафаэль, отпусти меня! — по прекрасному величественному лицу текли горячие прозрачные слезы. — Я не могу его забыть! Я не хочу его забывать! Он — часть меня! Отпусти! — Я знаю, — шептал ангел, крепко сжимая его плечи, будто он мог не понимать. — Я знаю… Он смотрел точно в глаза напротив, такие родные и важные. Губы Кроли шевельнулись, складываясь в самое важное обещание, которое шальной ветер сорвал и унёс куда-то далеко, скрывая ото всех, сохраняя его. Азирафаэль смотрел до последней секунды, пока его ангел не сорвался вниз, в последней попытке распахивая свои невероятные белоснежные крылья, в разы больше, чем у него самого. Что-то глубоко внутри оторвалось с громким хлопком. — Я не хочу забывать того, кого люблю! Габриэль в его руках закричал, падая на колени. Он кричал так страшно, что затихла вся природа внизу, злой ливень оборвался. Чтобы через секунду смениться тихим холодным дождем, в котором была заключена вся боль двух небесных созданий. На Небесах наступила тишина. Архангел удивленно открыл глаза и поднялся на ноги, стирая широкими ладонями воду со своего лица. Рядом с ним стоял Азирафаэль, такой же растерянный и удивленный, касался поврежденного крыла и болезненно морщился. — Что происходит? — хрипло спросил Габриэль, оглядываясь по сторонам. Ангелы расходились по своим делам, взбудораженные и улыбчивые. Солнце сияло ярко и ослепительно. Азирафаэль оглянулся, на мгновение ему показалось, что рядом кто-то должен быть, кто-то важный, кто-то необходимый. Хотелось кого-то позвать. Но в голове было пусто. И рядом тоже. — Я не знаю, — спокойно отозвался ангел и отряхнул ладони. — Идём? Габриэль кивнул, и они направились вслед за братьями, обсуждая какие-то неважные новости. С каждым шагом удаляясь от страшного обрыва, куда секунду назад сорвались их души. Только ветер трепал несколько чёрных перьев под самой кромкой небес, будто принося клятву хранить чужое обещание до поры, до времени.