Хроники Конца Света, который не случился.

«На одном конце света раскинулось бескрайнее Море. Вода в нем была изумрудного цвета, теплая и немного соленая. Люди, живущие возле Моря, хвалили его за спокойный и мягкий характер. Солнце и Луна любили Море и дружили с ним. Утром, когда ласковое Солнце показывалось из-за горизонта, Море приветствовало своего друга, и тогда цвет морской воды становился небесно-голубым. Целый день Море нежилось под теплыми солнечными лучами и говорило ему добрые слова. Вечером, когда Солнце скрывалось за горизонтом, расстилая по водной глади багряную дорожку, Море темнело от мысли, что на целую ночь расстается с другом. Но, к счастью, ночью на небо всходила Луна и как бы в шутку, играя с Морем, рассыпала по нему свое серебро.» С каждым днём осень все больше просачивалась в мир, по капле, по крупице, но чем меньше календарных листов оставалось до сентября, тем отчетливее было ее предчувствие. Словно едва уловимое послевкусие сахара на краешке чайной ложки после того, как размешаешь его. Или как легкое покалывание губ после поцелуя, ненавязчивое, но ощутимое. Воздух начал наполняться осенними запахами: созревших вишни и яблок, мокрых листьев и утреннего влажного тумана. Золото пока ещё не окрасило леса и парки, но если приглядеться, можно было заметить большие банки с желтой и красной краской и длинные кисти, прислонённые нерадивым маляром в углу к зданию. Дожди с каждым разом становились чуть-чуть холоднее и продолжительнее, стекали по стёклам и собирались на подоконниках, превращаясь из больших одиноких капель во многочисленные маленькие лужицы. Люди, привыкшие за лето спать с открытыми окнами и верхними форточками, чтобы с утра наслаждаться прохладой и свежестью, сами впускали в дом дождь. Ветер, нарезвившийся за лето, словно повзрослел и становился более серьёзным, суровым. В его порывах было все меньше веселья и больше рывков. Золотое солнце порыжело, осыпая веснушками лица и щеки детей, которые пытались успеть добегать и допрыгать до того, как закончатся такие короткие каникулы, и школы снова распахнут свои двери. Все чаще стали встречаться на улицах грустные парочки, которые вот-вот должны были разъехаться в разные колледжи на учебу. А как же любовь? В книжном магазинчике на углу улицы редко были выходные, чтобы дверь была закрыта, а на стекле красовалась табличка «Закрыто». Обычно всех заглянувших приветствовал хозяин лавки добродушной улыбкой и какой-нибудь будничной, но очень искренней фразой, которая превращала даже самый тяжелый и утомительный день в довольно сносный. Изредка на софе в углу можно было заметить хмурого человека в солнечных очках, который вскидывал голову на каждого вошедшего, изучал долгим взглядом, а после мгновенно терял интерес. В магазинчике всегда пахло горячим шоколадом, чашку с которым улыбчивый коллекционер редко выпускал из своих ладоней, и старыми книгами, шелест страниц которых ласкал уши гостей. Но в тот августовский день, который был практически на самом повороте от лета к осени, лавка была закрыта наглухо. Шторы были опущены, скрывая все, что творилось внутри. Свет не горел в зале, а маленькая лампочка над входом погасла с утра, когда солнце озарило улицы своим пока ещё тёплым светом. И возможно соседи — суровый булочник, который каждый день считал своим долгом занести хозяину несколько свежеиспеченных булочек, и хозяин кафе напротив, у которого по мере приближения сентября кепка сменилась с темно-синей на кепку цвета меди — забеспокоились, что с таким добрым и открытым для общения товарищем случилось что-то, если бы не блестящая чернобокая Бентли, припаркованная на другой стороне улицы. Она иногда сверкала на солнце, словно красовалась перед другими машинами. И соседи сразу успокоились. Просто в книжной лавке был выходной. «Рядом с Морем стоял Утес-Великан. Он тоже любил Море, но никогда не говорил ему об этом. Утес, молча, любовался рассветом и закатом, пьянея от морского воздуха и красоты Моря. Так тихо изо дня в день текла жизнь Моря. Лишь изредка его спокойствие нарушали болтовня и крики неугомонных чаек, парящих над его волнами.» Пылинки танцевали на свету, закручиваясь в какие-то невероятные танцы. Опускались на пол, но едва до него оставалось несколько миллиметров, снова взмывали к потолку, чтобы медленно падать вниз. На большом рабочем столе лежала раскрытая книга, которую накануне не дочитали и оставили. Стул был слегка отодвинут, ещё хранивший ощущение, что читатель вышел на несколько секунд, чтобы налить себе чая. На спинке стула висел красивый чёрный пиджак, почти достающий рукавами до пола. В зале был едва слышен запах оладий, который просачивался под закрытую дверь. И если только подойти чуть ближе, коснуться рукой резной красивой ручки, помяться пару секунд, а потом дернуть дверь на себя… Здравствуй, Алиса. Добро пожаловать в Страну Чудес. А я — твой Белый Кролик. Квартира была залита солнцем, словно затонувший старый корабль водой. Оно отражалось в небольших бра, которые расползлись по стенам, в бокалах из-под вина, оставленных на низком деревянном столике, в различных старых вещах, которые заполнили многочисленные полки стоек. Воздух был тёплым, но не сухим и не затхлым. В нем отчетливо ощущалась свежесть нового постельного белья, отголосок аромата красного вина и ягодных пирожных. На кухне тихо текла вода из крана, омывая большие ягоды черники и малины, а также — изящные загорелые ладони. Толстобокий чайник пыхтел и дулся, выпуская маленькие облачка пара. Он был укрыт специальным вязанным чехлом, чтобы сохранить его тепло. На сковородке шкварчали оладьи, такие же золотые, как и солнце за распахнутым настежь окном. Флакон со сладким сиропом, казалось бы, подпрыгивал от нетерпения наконец вылиться на них. Кроули домыл ягоды и ссыпал их на тарелку, чтобы после украсить завтрак. Алые мягкие волосы были подняты наверх и заколоты одним единственным карандашом, которым накануне вечером что-то помечал ангел. Несколько небольших прядей падали на шею и щекотали ее. На темной коже блестели мелкие капельки пота, выступившие от жара плиты и чайника. Бисеринки пару секунд держались на своем месте, а после — срывались вниз, соскальзывая между острыми лопатками, сведенными вместе. Джинсы с расстёгнутой пуговицей, едва держались на бёдрах и открывали вид на соблазнительные ямочки прямо над ягодицами. Демон, в отличие от своего любовника, брезговал тапочками и любой другой обувью, если ее можно было не носить. «И вот однажды с другого конца света в эти края залетел Ветер. Молодой и шустрый, он путешествовал по свету в поисках приключений. Только раз взглянув на Море, Ветер влюбился в него до безумия. Ведь такой лазурной глади, такого нежного морского дыхания он никогда не видел и не ощущал. Ветер подлетел к Морю и не смог сдержать нахлынувшую на него страсть. Он стал летать у самого Моря, трогая его блестящую воду! Но Море не приняло ласку Ветра. Оно испугалось, разволновалось и начало отталкивать непрошеного гостя своими волнами! Ветер оторопел от неожиданности, и вся его безумная страсть мгновенно превратилась в такую же безумную ярость. Он, как сумасшедший, вихрем стал носиться вокруг Моря, ломая и круша все на своем пути!» Когда Кроули вернулся в спальню, Азирафаэль сидел на постели и потирал ладонями лицо. Взъерошенные со сна волосы торчали в разные стороны, мелкие кудряшки были похожи на белые пёрышки, которые запутались случайно от неосторожного движения. Пижамная рубашка была расстегнута почти на половину пуговиц, поэтому сползла с одного плеча. Рукава также немного приспустились, и видно было только кончики пальцев с аккуратными ногтями. Пижамные штаны, как им и полагалось, висели на стуле недалеко от постели. Ну то есть, сначала они, конечно, были на ангеле. А потом демон опротестовал такое положение вещей. Поэтому Азирафаэль укрывался одеялом, но круглая коленка выглядывала из-под него, и взгляд Кроули мгновенно прикипел к ней. Сидящий на кровати поднял голову, и губы украсила нежная и немного ленивая улыбка, а в уголках глаз собрались мелкие морщинки. — Доброе утро, мой дорогой, — хрипло произнёс ангел, подтягивая к себе хвост одеяла, чтобы освободить место для большого деревянного подноса с высокими ручками. — Уже почти день, ангел, — Кроули поставил завтрак-обед и скользнул на пол, чтобы видеть собеседника, улучив момент коротко поцеловать такую манящую его коленку. — Оладушки! — Азирафаэль хлопнул в ладоши, складывая их на груди, а демон не сдержал довольной ухмылки. — И ты приготовил их сам? — Нет, я их украл из холодильника Габриэля, чтобы он умер от голода, — он запрокинул голову, когда осторожные пальцы запутались в его волосах и принялись массировать кожу головы. — У Габриэля нет холодильника, — тихо засмеялся Азирафаэль, выпутывая свой карандаш из плена волос и они, словно змеи, рассыпались по его рукам. — И это единственное, что тебя смутило? — хмыкнул Кроули, щуря свои страшные глаза; он протянул руку и взял с одной из тарелок большую ягоду, чтобы нащупать чужие немного опухшие после ночи губы. — Молодец, я тобой горжусь. Ангел цокнул языком, но сладость взял, задевая на секунду подушечки загорелых пальцев языком. Демон зашипел, но убедился, чтобы ягода не выпала. И дождался, что мягкие губы сменились зубами, слегка прикусившими первые фаланги указательного и среднего пальцев. Кроули крутанулся на месте, янтарные глаза сверкнули на солнце, словно самые дорогие камни. Он подался вперёд, ловя наглые губы своими в поцелуй, и опрокинул любовника на спину. Ягода, зажатая между двумя языками, треснула с одной стороны и выпустила сок. Нектар потек по подбородку Азирафаэля, по беззащитной шее, оставляя прозрачный слегка розоватый след на молочной коже. Ангел попытался вернуть ягоду обратно, втолкнуть в рот демона, но быстро проиграл борьбу, когда загорелые пальцы слегка потянули за волосы. Поднос чудом не упал на пол. Определенно ангельским чудом. Ну, или демоническим. Руки ангела легли на обнаженную спину напавшего змея, огладили позвонки и плечи, обжигая их прикосновениями. Движения были неторопливыми и плавными, словно они вдвоем дрейфовали в этом солнечном огромном океане. Когда Кроули смог оторваться, облизываясь и улавливая привкус ягоды, то увидел перед собой расфокусированный, но счастливый взгляд ангела. Он жевал ягоду и улыбался, иногда облизываясь. Юркий язык скользил, собирая остатки сладости, и прятался обратно. Слишком соблазнительно. Демон страдальчески застонал и уронил голову на чужое плечо. Грудь Азирафаэля мелко задрожала, когда он засмеялся. — Ты не должен так откровенно наслаждаться всем этим, ангел, — чуть приглушенно сказал Кроули. — Вообще-то, я коварно соблазнил тебя. — Я весь дрожу от ужаса, мой дорогой мальчик, — если бы кто-то сказал, что ангел планировал все это очень давно, то возможно, совсем немного, но оказался бы прав. И однажды ночью обнаружил бы за своей спиной опасную чёрную тень с большими крыльями. Опасно много знать. — Ты расскажешь мне конец? — демон приподнялся и устроил подбородок на чужих рёбрах, подложив одну ладонь. На непонимающий взгляд он только сморщился на мгновение. — Сказки. Ты вчера уснул в самый ответственный момент! — Прости меня, Кроули, — брови ангела скорбно изогнулись, но было мало похоже, что он чувствует вину. — Конечно расскажу. Азирафаэль протянул руку и коснулся пальцами маленькой татуировки на чужом виске, проследил ее и положил ладонь на горячую щеку. — Поднялась буря. Море метало свои бушующие волны, в смятении билось о берег, шумело и просило о помощи. А Ветер с еще большей яростью налетал на Море и все больше и больше волновал его. В воздухе стоял страшный шум и крик: Ветер свистел и стонал, чайки кричали от страха, а Море шумело и билось о берег. Только старый Утес выражал железное спокойствие духа. Ему было очень жаль Море, и когда Ветер с размаху ударился о крутой берег, Утес крикнул ему: «Остановись, безумец! Разве так можно завоевать любовь!» Эти слова подействовали на Ветер, и он стих. И тогда Утес тихо сказал Ветру: «Любовь можно завоевать только нежностью и теплотой. Постарайся понять это» Азирафаэль обнял осторожно двумя руками любовника и перекатился на него, оказываясь сверху. Он сел на чужих бёдрах, чуть поёрзав, пытаясь устроиться. Кроули сильно прикусил нижнюю губу, чтобы не заскулить от этого движения. Ангел выпрямился, расправляя плечи, словно огромные тяжелые крылья были за его спиной, готовые вот-вот распрямиться. Он был так прекрасен во всем своём великолепии: с потемневшим взглядом, с гордо поднятым подбородком и обманчиво ласковой улыбкой. Если бы демону предложили выбрать свою смерть, то он бы хотел умереть вот так — лежа на спине, обессиленный и побеждённый, а над ним чтобы замер Азирафаэль столь безумно красивый. Руки ангела провели по груди, по проступающим рёбрам и темным напрягшимся соскам, а потом скользнули под чужое пылающее словно адское пламя тело, устраиваясь на пояснице. — Прислушавшись к словам старика, Ветер, присмирев, удалился. Море и чайки успокоились, но со страхом ожидали нового появления Ветра. Прошло несколько дней. Ветер не появлялся. Однако, влюбленный, он не мог долго жить без источника своей любви. И Ветер вернулся. Но вернулся уже совсем другим - тихим, мягким и спокойным. Он подлетел в Морю и нежно прошептал ему о своей любви. От этих слов Море зарделось, и по нему пробежала легкая дрожь. Это было начало их счастливой любви, — закончил Азирафаэль, скользя пальцами по самой кромке джинс, так удачно расстегнутых. — И… — протянул Кроули после секундной паузы. — В этой истории я, конечно, Ветер? Ведь так? — Кто знает, мой дорогой… — улыбнулся ангел, наклоняясь за новым поцелуем, и выдохнул в открывшиеся ему навстречу губы, ощущая под руками чужую дрожь. — Кто знает… После, они лежали в постели, делили пополам остывшие оладьи и смеялись, вспомнив какой-то нелепый случай из прошлого. Азирафаэль облизывал пальцы, испачканные в сладком сиропе, и выкладывал на подносе картину из ягод. Кроули, открывший ноутбук, листал какие-то новости и раздраженно закатывал глаза, потому что «Нельзя так грубо работать, Хастур! На кого я оставил дела... У Люцифера же будет сердечный приступ...». И день проходил медленно, солнце лениво плыло по небосводу, высвечивая счастливые улыбки на улицах. Булочник закрыл свою лавку немного раньше, чем планировал, когда увидел спешившую к нему дочку в красивом нарядном платье и улыбающуюся жену в большом джемпере, сквозь который отлично проступал круглый живот. А хозяин кафе наоборот — работал даже после закрытия, потому что день выдался на удивление счастливым, выручки было много, а лица влюблённых людей сияли как звезды. И в дрожащем пока ещё летнем воздухе отчетливо пахло Любовью. * Ссылка на сказку, которую рассказывал Азирафаэль — https://www.proza.ru/2008/12/08/42 💝🥰🌸