Хроники Конца Света, который не случился.

Вы никогда не задумывались, что для Вас любовь? Очень часто люди, которые находятся в отношениях и улыбаются друг другу, сидят в одиночестве по углам и страдают из-за того, что не чувствуют себя любимыми. Бывало ли, что кто-то из Ваших друзей приходил вечером, чтобы сесть на кухне, схватившись руками за голову, и повторять только одно: «Я не уверен… Не уверен, что меня любят...»? Так горько, что люди, которые находятся рядом друг с другом, могут быть одинокими. Очень страшно чувствовать себя ненужным и потерянным в толпе, но намного хуже — рядом с самым близким человеком. Если очень долго хранить этот холод в душе, то однажды можно проснуться рядом с тем, кто больше не вызывает никаких эмоций. Просто кто-то, кто оказался с Вами в одной постели, неведомым случайным образом. Так что ж для Вас любовь? Слова — это абсолютная ненужная вещь, на самом деле. Их пускают в ход тогда, когда уже поздно что-то исправлять. А с течением времени они совсем потеряли вес. Люди больше не верят тому, что слышат, потому что готовы обмануться, боятся, что такие красивые сочетания букв окажутся сплошь из ядовитой лжи. И, несмотря на то, что прошла эпоха рыцарей и героев, которые посвящали свои подвиги прекрасным женщинам, в наши дни правильнее смотреть именно на поступки, на жесты, на действия. Отношения человека видно сразу: по взглядам, по прикосновениям, по тому, как бездумно он тянется к любимому или отталкивает кого-то. Усталость никогда не оправдает нежелание несколько минут посидеть рядом друг с другом. Если человек перестал отдыхать в объятиях любимого человека, то это начало конца. Запускайте таймер, обратный отсчёт пошёл. На больших круглых часах, которые висели над баром, со светящимися в темноте стрелками и цифрами, было почти пять утра. Последний посетитель бара, шатаясь и цепляя плечами дверные косяки, выполз на улицу, где ещё горели тусклые желтые фонари, свет которых был размыт мелкими каплями дождя. Небо постепенно светлело, наполняя город серым светом. Солнце, пока ещё не готовое отправиться отдыхать после изматывающего лета, мелькало то тут, то там, но его перехватывали плотные клубящиеся облака. Дождь не был навязчивым, шёл бесшумно и очень слабо, оседая на лицах людей, на лобовых стёклах машин и на окнах мелкой моросью. Такси, одиноко скользящие по улицам, подбирали загулявших людей или везли сонных клерков, которым нужно было быть на месте уже через несколько минут. В магазинчиках и лавках загорался свет, освещая запотевшие витрины. Хозяева открывали тяжелые задвижки и зевали, закрывая руками рты. Город просыпался, чтобы прожить ещё один долгий, наполненный событиями день. А бар наоборот — закрылся. Высокий темнокожий парень погасил вывеску и захлопнул тяжелую дверь, задвигая щеколду и отрезая шум жизни. Бар погрузился в полумрак. Прохладный ветер залетал через приоткрытое окно, унося удушливый запах алкоголя и дыма. Хозяин проверил дверь на задний двор, запер ее и дернул для надежности. Эхо разнесло по бару громкий металлический скрежет. Лигур сморщился от него и направился обратно в зал, снимая с себя чёрный фартук. Им же он вытер свои руки, после чего бросил испачканную тряпку в корзинку с грязными скатертями. Основную посуду он вымыл, на вечер остались лишь бокалы и пивные кружки. Мусор ожидал своей участи в большом сером баке позади заведения. Забытые вещи он ссыпал в коробку, а ее убрал в сейф в комнате отдыха. К приходу уборщиц он должен был уже проснуться. Усталость ломила все тело, мышцы ныли от напряжения, но чувство хорошо выполненной работы все заглушало. Ещё раз бросив взгляд на пустой темный зал бара, Лигур направился к лестнице на второй этаж, которая была спрятана за темной невзрачной стеной. Собственная квартира встретила его тишиной. Свет нигде не горел, только один слабый огонёк — это в окно заглядывал любопытный уличный фонарь, который ещё не погасили. Парень стянул с себя белую рубашку с отодранными рукавами, насквозь пропахшую алкоголем и потом. Казалось, что проще было ее сжечь, чем отстирать. Такая же рубашка нашлась прямо на полу около двери в ванную комнату. Видимо, его возлюбленный пришёл к таким же выводам, избавляясь от надоевшей тряпки. День выдался тяжелым: откуда-то набежала целая толпа подростков, которым ещё нельзя было продавать алкоголь, зато у них были поддельные удостоверения. Хастуру хватало одного взгляда на человека, чтобы поймать его на лжи. На все вопросы он отмахивался — слишком долго трудился на предыдущей работе, наблюдал за людьми, изучал их, вглядываясь в лица, трогая невидимыми пальцами за плечи. Конечно, отказ не привёл детей в восторг, они буянили и кричали. Хастур давно привык к волнам чужих эмоций, направленных на него, но все же пока ещё довольно быстро уставал. Лигур задержался около приоткрытой двери в ванную комнату. Закрыв на секунду глаза, он в который раз за последние пару лет просто попытался осознать, что в его жизни есть невероятный черноглазый человек, буквально свалившийся ему на руки с неба. У него были свои боги, кровожадные и жестокие, но все же он каждый раз, завершая очередной день, коротко благодарил их за своё счастье. Выдохнув медленно, парень едва слышно постучал в дверь костяшками пальцев. Ответа не последовало, а дверь медленно отворилась. В нос ударил запах миндаля и ванили, заполнивший небольшое помещение. Свет в нем также не горел, все освещали только постепенно светлеющие небеса за окном. Теплый влажный воздух приятно коснулся лица, казалось, его можно было потрогать руками. В белой ванне на широких ножках лежал Хастур. Его тело со светлой — в полумраке почти прозрачной — кожей скрывала вода, от которой исходил очень приятный запах. Парень спал, запрокинув голову, положив на борта острые худые локти. Его грудь размеренно поднималась и опускалась, то показываясь над водой, то скрываясь под её поверхностью. Лигур бесшумно прошёл по ванной, словно большой гепард на мягких лапах. Он подошёл к спящему ангелу, пусть и отказавшемуся от крыльев, и одним слитным движением опустился на колени около его головы. С мягких светлых волос на кафельный пол падали редкие капли и разбивались. Большая темная ладонь коснулась чужого затылка, пальцы запутались в белых прядях. Парень осторожно и медленно массировал кожу головы Хастура. Тот с тихим блаженным стоном пошевелился, вынимая из воды колено. Взгляд хозяина бара скользнул по худой ноге, по внутренней поверхности бедра, ещё немного ниже… Он был слишком уставшим, чтобы возбудиться, но любоваться-то никто не запрещал. Лигур ещё помнил, насколько нежная и бархатная эта кожа на ощупь, как любовник откровенно вскидывает бедра, если провести по ней кончиками пальцев, и совершенно бездумно раскрывает их шире, не в курсе, что нужно чего-то стесняться. Потянувшись к висящей на стене стойке, темнокожий парень взял шампунь и выдавил немного на ладонь. Согрев жидкость в своих руках, он снова вплел пальцы в чужие волосы, растирая до ароматной пены. Лигур перебирал пряди, чуть оттягивая их, и снова ласкал подушечками пальцев, задевая лоб и виски. Хастур опять пошевелился и открыл глаза, щурясь сонно, но, ощутив знакомое прикосновение, мгновенно расслабился, запрокидывая голову ещё сильнее. — Привет… — выдохнул он хрипло, прикрывая глаза, на этот раз от наслаждения. — Утомился? — тревожно спросил парень, переходя на шею, разминая забитые мышцы. — Не больше, чем обычно, — Хастур довольно улыбнулся, когда почувствовал прикосновение губ к позвонку на своей шее. — Двигайся, — Лигур поднялся с колен и легко избавился от темных джинс и белья, упавших бесформенной кучей на пол. — У меня не будет сил мыться после тебя… Бывший ангел выпрямился и послушно продвинулся вперёд, дав место человеку, чтобы он сел за его спиной. Вода всколыхнулась и выплеснулась на пол, поднявшись слишком сильно. Лигур мягко привлёк любовника к себе, устраивая на его чувствительном животе свою широкую загорелую ладонь. Хастур откинулся спиной на его грудь и вновь запрокинул, на этот раз на чужое плечо. Тепло человеческого тела окутало его целиком, запах солнца, которое пропитало Лигура, казалось, насквозь, ударил в нос, заглушая все остальные. Хозяин бара невесомо скользнул губами по шее любовника, по сильной мышце, по мочке уха. Сладкий вкус ангела смешался с горьковатой пеной от шампуня. Лигур не мог отказать себе в удовольствии невесомо провести подушечками пальцев по нежной коже между острыми лопатками любовника. Там, если присмотреться, вглядеться очень внимательно, можно было заметить россыпь мелких, почти белоснежных шрамов. Парень осторожно касался их каждый раз, когда Хастур оказывался в его объятиях. Тот в свою очередь повернул голову, чтобы найти такие горячие влажные губы. Целовались они медленно, очень лениво, едва задевая друг друга. Тёплое дыхание смешалось, обжигая их. Хастур коснулся длинными пальцами линии подбородка любовника, чуть придерживая. Лигур перехватил его руку и поднес к своему лицу, чтобы коротко поцеловать в середину, а после — в запястье, туда, где бился загнанно чужой пульс. — Хочешь, поедем в отпуск? — предложил хозяин бара. Хастур недоверчиво посмотрел на него своими невероятными чёрными глазами, любуясь любимым лицом. Человек выглядел серьезно, немного устало, и определенно — счастливо. — А как же работа? — напомнил об очевидном бывший ангел. — Твой бар для тебя все. Лигур покачал головой, бездумно поливая тёплой водой, которую зачерпывал свободной рукой, чужие плечи. Вода тихо журчала, убаюкивая их. — Был, пока один сумасшедший не шагнул с моста прямо на моих глазах, — укоризненно сказал парень, толкая носом любовника в висок. — Мой бар не пытается покончить с собой. — Эй, — наигранно обиженно отозвался Хастур и почувствовал, какими крепкими стали объятия парня, сидящего за его спиной. — Мы закроем бар… — тихо прошептал на ухо Лигур. — Бросим все, сядем на самолет… — М-м… — согласно отозвался Хастур. — Будем плавать в океане… Весь день валяться на белых простынях… Есть самые сладкие фрукты... Заниматься любовью... Когда солнце заглянуло в маленькое окошко на втором этаже, закрытое плотными белыми жалюзи, то его лучи скользнули по двум спящим людям, которые крепко спали в давно остывшей воде. Их головы соприкасались, а сердца бились практически в унисон. И, конечно, вскоре Хастур будет озадаченное смотреть на сморщенную кожу на кончиках пальцев, громко чихать, закрывая локтем лицо и шмыгать забитым носом, но он никогда не сможет почувствовать себя более отдохнувшим и счастливым, чем в объятиях своего особенного, невероятного и неповторимого человека. Стоит ли говорить, что следующие три недели бар был неизменно закрыт?