Хроники Конца Света, который не случился.

“За что держусь —за воздух. Ты знаешь, это просто. Пойдём, я научу тебя летать. За что держусь — за воздух. Искать опору поздно. Однажды я сумела птицей стать.» (с) Встречали ли Вы когда-либо циничных людей? Тех самых, которые высмеивают красивые и романтические истории о любви, ищут во всем подвох и обман, сжигают книги о любви на заднем дворе своего дома. Людей, глаза которых отсвечивают льдом и равнодушием, прожигающими собеседника насквозь. Эти люди, на самом-то деле, если между нами и по секрету, когда-то были самыми настоящими и искренне верящими романтиками, подарившими своё хрупкое сердце однажды не тому человеку. Или же какой-то прохожий, спешащий по своим очень важным делам, случайно толкнул их под локоть. И прекрасное хрустальное сердце, оглушающее своим стуком каждого, кто находился рядом, разбилось о жестокую реальность. Представляете ли Вы, как холодно и пусто этим людям, в груди которых абсолютная пустота? Там ледяной ветер гуляет, словно у себя дома, гудит низко и страшно, ворочает потемневшие от времени осколки сердца. Эта дыра в груди, которая по ночам так сильно болит, а днём ее приходится маскировать одеждой, заставляет их постоянно защищаться, избавляться от намека даже на мысль, что прекрасная нежная и светлая любовь где-то есть… Есть такая прекрасная мудрость, что люди приходят в нашу жизнь, чтобы чему-то научить, что-то исправить и что-то привнести. Кто-то бежит им навстречу, широко раскрыв свои объятия. Циничные люди прячутся за закрытыми дверьми, гасят свет и сидят, прижавшись к ним спиной, только бы не пустить никого. В преграду могут постучать — два коротких удара — и уйти, не дождавшись ответа, могут заглянуть в окно. Но обязательно найдётся тот, кто тихо постоит около двери, всматриваясь в мелкие царапинки на старом дереве, а потом толкнёт осторожно двумя ладонями, миллиметр за миллиметром открывая себе путь. Медленно и тяжело, но упорно. А когда, наконец, проберется внутрь, зажжет свет и вдруг улыбнётся — приветливо и очень нежно — подберёт пыльные осколки и соберёт из них, расцарапывая ладони, словно из упавшей и разбившейся звезды — прекрасное сердце. И вдруг окажется, что книги о любви приятнее читать вдвоём, устроившись на тесном старом диване, а не уничтожать в огне. И слова о любви, которые шепчешь тихо на чужое ухо — не лживая чепуха, а то, что невозможно удержать в себе больше ни секунды. И вдруг появляется жгучее желание делать что-то для другого, чтобы увидеть на таком красивом лице улыбку, ту самую — очень добрую и приветливую. Камень крошился под руками, куски то и дело откалывались от скалы и летели вниз. Кожа на кончиках пальцев совсем облезла, их щипало от любого движения, и пыль прилипала к ладоням. Мышцы ломило от напряжения и усталости, колени подрагивали, когда он упирался в очередной выступ. Носы ботинок были покрыты царапинами. Очки слетели пару десятков километров назад, когда он неосторожно мотнул головой, чтобы избавиться от раздражающей капли пота на виске, а его прекрасные очки из последней коллекции спикировали вниз. Краем подсознания он даже услышал, как они разбились где-то о камни. Теперь чувствительные к яркому свету глаза жгло солнце, слепило их нещадно. Мужчина несколько раз огрызнулся в его сторону, в сердцах обозвав звездой-переростком и перезрелым апельсином. Но несмотря на усталость, на истраченный запас чудес, которые несколько раз спасли его от бесславного развоплощения после удара спиной о камни, на промокшую насквозь футболку и разодранные джинсы, он упрямо карабкался вверх, кусая гудящие губы. Демон попытался вспомнить, когда он последний раз забирался так высоко, когда чувствовал свежий холодный ветер на своём лице, когда смотрел на этот странный и такой удивительный мир сверху, с высоты… полета. В рот забилась сухая пыль и каменная крошка, пришлось сплюнуть куда-то в сторону, хотя сухость никуда не делась. Хотелось пить. И отпустить руки. А лучше — оказаться в другом месте, где так сладко пахнет шоколадом, свежими простынями и книгами. Казалось бы — закрыть глаза и просто представить, как делаешь шаг в сторону, а под ногами оказывается старый мягкий ковёр, за окнами —проносятся машины, а люди тихо переговариваются, пока бегут по своим крайне важным и неотложным делам. И плевать, что за это придётся потом отписываться тонной бумаг, юлить и стелиться перед начальством. Хотя, возможно теперь никто и не пытается отслеживать его? Но рисковать не стоило. Определённо, оно того не стоило. Не этих сладких, до сжавшегося горла, вечеров, на одном диване с бутылкой сладкого старого вина. Когда стертые и гудящие ладони коснулись выступа, в груди все завибрировало от рыка облегчения, стремящегося вырваться наружу. Но почему-то этот самый рык сорвался не с его губ, а донёсся откуда-то издалека, приумноженный громогласным эхом. Кроули ударился локтем о скалу и обернулся, всматриваясь в шапки снега на верхушках. Белизна практически ослепляла. Снег сверкал на солнце, словно ворох драгоценных дорогих камней. Звук повторился, и на этот раз определенно не имел никакого отношения к демону. Кроули закинул рюкзак на выступ и залез сам, упираясь коленями в землю. Острый слух уловил скрежет когтей о камень, они оставляли после себя глубокие борозды. К нему кто-то приближался, и мужчина практически видел, как оно скалит зубы и рычит на него, предвосхищая забавную охоту. Демон оскалился в ответ, желтые глаза с вертикальными зрачками блеснули предвкушением. Давно он не встречал кого-либо, кого можно с чистой совестью разорвать на части. Внутри все закипело, перья на эфемерных крыльях топорщились, выдавая нетерпение. Они выступили, казалось бы, из самой горы. Прекрасные девушки с длинными волосами, которые трепал хулиганистый ветер. Кроули медленно выпрямился, вытирая грязные руки прямо о штаны — в любом случае их было уже не спасти. Противниц было пятеро: в серых длинных платьях, они представляли собой идеал красоты. Молодые, утонченные черты лица, широко распахнутые черные глаза. Все портили только острые прочные когти на руках, позволяющие передвигаться по горам с невероятной скоростью. Девушки смотрели на возмутителя спокойствия равнодушно, но их губы подрагивали, выдавая раздражение и враждебность. Взгляд демона скользнул по существам, по изящным запястьям, по нежной на первый взгляд коже… а за спинами девушек он увидел то, за чем, собственно и прошёл весь этот путь. И без чего не собирался уходить. Прекрасные белоснежные цветы, которые завораживали, приковывали к себе внимание, поражали в самое сердце. Будто бы серебряные далекие звезды упали, задетые случайным движением, и зацепились за верхушки гор. На них ещё виднелась космическая пыль, брызги млечного пути и остатки умирающих галактик. Цветок, который случайно обнаружили люди и пали жертвами его невероятной красоты. О, сколько людей сорвалось и разбилось в погоне за ним, сколько девушек остались безутешно плакать у подножья гор… Были и такие смельчаки, которым удавалось добыть желаемое и вернуться, чтобы доказать свою любовь. Но очень скоро их почти не осталось, потому что сохранность «упавших звезд» стали охранять безутешные одинокие чудовища. Демон медленно облизнул губы, пытаясь предугадать, что же будет дальше. Уходить без эдельвейса он был не намерен. — Отступись, — сказали все пятеро хором, делая к нему один шаг. — Уходи и не оглядывайся. Девушки говорили одновременно, словно одна, но голоса разносило эхо, ударяя о вершины,и возвращало обратно, чтобы обрушить на голову Кроули. Тот в свою очередь стянул с плеч чёрную пуховую куртку, которую позаимствовал у кого-то по пути наверх, и бросил ее себе под ноги. Черты его лица заострились, на загорелой коже проступили мелкие чёрные чешуйки. Жёлтый цвет полностью заполнил глаза, раздвоенный язык попробовал запахи на вкус. — Уходи, иначе умрешь, — повторили голоса, а создания подошли ещё ближе. — Мне нужен цветок, — твёрдо отозвался демон, расправляя плечи. — И я его возьму. Лишь один. — Нет, — на прекрасных лицах отразилась злость и брезгливость, стали видны острые длинные зубы. — Буду я ещё разрешения спрашивать, — усталость превратилась в раздражение. — Меня вы не сбросите вниз так легко, как смертных. Они двинулись друг к другу одновременно. Девушки потянули руки с опасными острыми когтями, а демон широко раскрыл смертоносную пасть. Лучи отразились в ядовитых клыках. Одну Кроули откинул легким движением руки, словно отмахнулся от назойливой мухи. Другая воспользовалась шансом и вонзила когти в его плечо. Демон дернулся и зашипел, отшатываясь в сторону. На снег упали горячие, тёмные бордовые капли, белый ковёр таял под ними. Удар тяжелого хвоста отшвырнул напавшую к самому краю, но она спокойно поднялась на ноги и бросилась обратно. Кроули крутанулся на пятках, готовый вступить в более серьезный бой, но чужая ладонь незаметно оказалась на пути. Он врезался в неё грудью, и на мгновение ему показалось, что его все-таки развоплотили. Демон увидел все происходящее будто бы издалека: свое наполовину антропоморфное тело, разорванное плечо, застывший вокруг страшных духов, орошенный кровью снег… А ещё он увидел Азирафаэля. С его невероятно синими, словно сапфиры, глазами, доброй ласковой улыбкой, тихим мягким смехом. Как он невесомым движением касается своих светлых кудрей, как тихо подходит со спины и обнимает, утыкаясь носом между острыми лопатками. Как зевает, закрывая ладонью лицо, после долгой бессонной ночи, лохматый и ленивый. Как сам Кроули мечется по пылающему магазину, глотая слезы и царапая ногтями дорогой паркет. Как они держатся за руки ночью, после неожиданно предотвращенного конца света: просто сидят за столом на кухне в квартире демона напротив друг друга и держатся за руки, словно маленькие дети. Он впервые заметил, какие у ангела мягкие, нежные руки с красивыми ногтями и переплетением линий на ладонях. Увидел его сквозь все время и пространство, которое они провели на земле вместе: пока мирились и ссорились, огрызались и извинялись, делили последний глоток вина на двоих и защищали друг другу спину, подставляясь под разящий клинок как Небес, так и Ада. Полный боли чужой взгляд, когда они расходились, бросив в лицо собеседнику что-то колкое и ехидное, и радостную улыбку, когда вдруг замечали в толпе знакомую макушку или слышали родной голос. Невероятно ярко вспыхнуло воспоминание о дрожащем смущенном ангеле, который закрывал ладонями пылающее лицо, но следовал тихой просьбе и раскрывал бедра шире, изгибался в загорелых заботливых руках, всхлипывал в чужие губы. И снова были те самые руки, с россыпью вен, таких трепетно нежных, царапинками от страниц книг и запахом мыла. Создание отпустило демона из плена, дав возможность отстраниться. Кроули пришёл в себя, возвращаясь в собственное тело. Секунда ушла на то, чтобы вспомнить, что он где-то в глуши, в окружении снега и врагов. Ещё одна — клацнуть ядовитыми зубами, предупреждая о готовности сражаться до конца. Но девушки вдруг отступили, выстраиваясь в ровный ряд. Та, что ударила его, стояла в центре, ее чёрные, бездонные глаза смотрели точно на демона, изучали его, глядели совсем по-новому. — Тот, что достоин… — сказали стражницы «упавших звезд», чуть склоняя головы. У центральной девушки в руках появился эдельвейс — бесконечно волшебный, нежный и завораживающий. Она медленно подошла, чтобы вложить дар в загорелые разодранные о камни ладони. — Лишь тот, кто носит в своём сердце настоящую, обжигающую любовь, имеет право забрать эдельвейс с собой, — сказала женщина, на этот раз только она. — Пусть он станет талисманом, что будет оберегать вас. Как и мы. Кроули, который успел принять свой обыкновенный облик, наклонился, чтобы рассмотреть острые лепестки, почувствовать сладковатый аромат. Когда мужчина выпрямился, перед ним стояли четверо, практически одинаковых, прекрасных девушек. Они улыбнулись ему самыми краешками губ, после чего бросились в рассыпную. Снег едва ли хрустнул под их ногами. Тихий шепот зашелестел между горных вершин. Повреждённое плечо горело от боли, усталость снова навалилась, погребая под собой. Демон медленно опустился на снег, вытягивая гудящие ноги. Одной рукой аккуратно удерживая цветок, он вытащил мобильник с длинной трещиной через экран и набрал такой важный и родной номер. Спустя несколько гудков трубку подняли. — Ангел. — Кроули, ох, мой Бог! Где ты?! Куда ты пропал? — Ну, знаешь… Был занят, делал… дела. — Дорогой мой… — в голосе Азирафаэля смешалось облегчение, нежность и осуждение. — Не мог бы ты, ну знаешь… — Кроули закрыл глаза. — Я где-то оставил машину и… Договорить демон не успел, когда почувствовал чужие тёплые руки на своём лице. Звук города обрушился на него неожиданно, словно кто-то нажал на кнопку: смех детей, гудки машин, шелест книжных страниц. И белоснежных, огромных крыльев. Ангел опустился рядом, осторожно обнимая бедового возлюбленного за плечи, и тут же испачкался в горячей крови. — Кроули! Что… Ты где был?! Кроули медленно открыл глаза, втягивая одуряющий запах любовника, пропитываясь им до самого нутра. Выразительные брови изогнулись тревожно, а сладкие губы сжались в одну линию. Синие глаза, распахнутые удивленно, блестели, отражая заглядывающее в магазин солнце. — Я… чуть не упал, — улыбнулся демон, жалея вдруг свою забытую в горах куртку. — Я принёс тебе подарок. Поздравляю с годовщиной. В руки удивленному Азирафаэлю легла упавшая с небес звезда, замерзшая на вершине высокой горы, которую достал для него самый невероятный и безбашенный демон. Эдельвейс так ладно и правильно смотрелся в его ладонях, будто созданный специально для ангела. — Но это же… — прошептал хозяин книжного магазина, сглатывая. — Я мог превратиться в одну из этих..?! Глядя на одновременно счастливое и озадаченное лицо любимого, Кроули тихо рассмеялся и тут же дернулся от пронзившей плечо боли. На него легли осторожные пальцы, тёплый свет заискрил между ними, залечивая глубокие раны, соединяя разорванные мышцы и кожу. — Ты сомневаешься во мне, ангел? — тихо зашипел демон, утыкаясь лицом в изгиб нежной шеи. Азирафаэль засмеялся ласково, и, только услышав этот звук, Кроули почувствовал себя дома. — Никогда, мой дорогой, — ангел любовался своим подарком и улыбался бессовестно счастливо. — Спасибо тебе. Говорят, что изредка, если поздней ночью пройти мимо старой книжной лавки и заглянуть в темное окно, можно увидеть очертания прекрасной девушки в длинном платье и чёрными, словно сама ночь глазами. Она стоит посреди зала и оберегает покой двух любящих друг друга существ — ангела с нежной улыбкой и демона, в груди которого таится необъятное искреннее чувство. Любовь, возрастом в шесть тысяч лет. Плюс-минус несколько дней.