Хроники Конца Света, который не случился.

Соблазн. Что это такое, какие значения несёт это слово? В нем есть что-то приторно-сладкое, если попробовать его на вкус, покатать на самом кончике языка и придержать губами перед выдохом. При его упоминании в голове каждого человека сразу рождается ассоциация с чем-то интимным, неприличным, запретным. Испачканное религиозными предрассудками, это слово приравнивается в нашем сознании к греху. Соблазниться чем-то — значит нарушить некие правила, установленные для людей большим и суровым обществом, клюнуть на что-то недосягаемое, неизведанное ранее. Почти во всех случаях, того, кто поддался соблазну, осуждают, качают сердито головами, отсаживаются на соседние стулья и кресла, взывают к совести. Человек привык бороться со своими соблазнами, но чаще всего не из-за собственных принципов или взглядов, а из-за страха порицания, из-за предвкушения последствий и желания избежать их. Мы замираем с протянутой рукой, едва не коснувшись этого сочного спелого яблока, которое висит прямо перед лицом. В зеленой переливающейся кроне деревьев кто-то тихо шипит, подталкивая решиться, но… Чей-то взгляд, прожигающий спину, останавливает. Вот если бы этот «кто-то» ушёл, оставил нас в одиночестве, вот тогда… А в сущности, кто сказал, что нельзя есть спелые красные яблоки? Суровый сторож с ружьем? Он давно спит в своей сторожке. А яблоко перезреет, упадёт в высокую траву и сгниет, хотя могло принести столько радости и наслаждения… Соблазн часто путают с совращением. Почему-то, когда кто-то бросает в дружеской беседе о том, что соблазнил коллегу на работе, перед нашим внутренним взором представляется невинная девушка, едва-едва разменявшая шестнадцать лет, печально прижимающая к груди обрывки платья, а у неё перед лицом закрывается тяжелая дверь квартиры, где разбились ее мечты. И никогда не представится нам, что жгучая брюнетка сидит в компании со своими подругами и рассказывает то же самое. И оба эти человека, возможно, провели лучшую ночь в своей жизни. И одна только мысль, что они ничем не связаны — слаще любого шоколада. И в это мгновение им так сильно плевать на общественное мнение, у них в ладонях разделенное пополам сочное яблоко. И они слизывают текущий по рукам сок, щурясь от потрясающего вкуса. Соблазн сопровождает каждого из нас всю жизнь. Соблазн купить пару новых книг или дорогое пальто, чтобы потом до зарплаты питаться коробками с растворимой лапшой, соблазн ответить в метро на улыбку милого юноши с красивыми синими глазами, стягивая с безымянного пальца давно превратившееся в удавку кольцо, соблазн вытащить посреди ночи из холодильника сковородку с холодной картошкой и срубить все до самой последней крошки. Желать соблазнить кого-то такое же обдуманное решение человека. Соблазнить более успешной работой, интересным событием вместо учебы и свободным выражением своих желаний. Каждый из нас взрослый человек, большие девочки и мальчики, которые умеют отвечать за свои поступки. Но только перед самими собой. Все остальные хотят слишком многого, извините. Со своими демонами мы разберёмся самостоятельно. Вода стекала по затылку, впитывалась в измученные лаком и гелем волосы, обжигала нежную кожу за ушами и на шее. Небольшой ангел покачивался из стороны в сторону, стряхивая с себя мелкие капли, словно солнечные лучи. Пальцы пытались распутать сбившиеся в колтуны пряди, но казалось, что отрезать их под корень будет намного проще, чем привести в человеческий вид. Вода потекла по спине, пропитывая хлопковые штаны, оседая темными пятнами. Она начала забиваться в нос, вызывая неприятный привкус во рту. Энтони сплюнул и выпрямился, почти наслаждаясь тянущей болью в мышцах. Проигнорировав висящее на раковине полотенце, он потряс головой, избавляясь от лишней влаги. Загорелая кожа блестела в свете ярких ламп, легкий сквозняк, пробивающийся под дверь, грозил неприятным насморком и першащим горлом, но парень решительно игнорировал такую возможность. Сцепив руки в замок, он вытянул их над головой и потянулся, поднимаясь на носочки. Мышцы перекатились под кожей, практически забурлили, складываясь в идеальные линии. Самые простые штаны сидели на бёдрах, открывая ямочки над ягодицами и выступающие тазовые косточки. — Щелк, щелк! — раздался чей-то задорный голос из дверного проема. — Да уж, не зря тебя камера так любит. Потрясающий вид. Очень вкусный. Улыбчивый чернокожий парень стоял, прислонившись плечом к дверному косяку. Он сложил руки на манер фотоаппарата — указательный палец к большому. Его белоснежная улыбка практически ослепляла, а белая рубашка и вовсе превращала в оружие массового поражения. Они только что закончили изнурительный почти двадцатичасовой съемочный день. Заказчик был очень придирчивым, фотограф — бездарным. Поэтому, услышав такую долгожданную команду об окончании работы, модели расползлись по гримёркам с одним единственным желанием — упасть и не шевелиться. Собственная кожа казалась чужой, неправильной. В нос забивался удушливый запах пота и различных косметических средств. Отвратительная смесь, которая лишала обоняния на несколько часов. Усталость была почти незаметна на площадке, но за ее пределами обрушивалась на голову, словно лавина. Её тесные объятия лишали сил и желания что-либо делать. Кроме как лежать сломанной куклой на кровати и смотреть в потолок. Это было то самое состояние, в котором утомляло даже оно — лежание на кровати. Казалось, что даже оно требует энергии. Как в дешевых играх на телефоне. Одно действие, а стоит, будто ты разгрузил грузовик. Шкала энергии Энтони была пуста. Кроули замер на мгновение, будто был пойман на чем-то противозаконном, после чего медленно опустил руки и повернулся. Края век его были чуть красные из-за слишком ярких ламп и отсутствия полноценного сна. Но это никак не мешало внимательному взгляду изучить человека с головы до ног. — Хантер, если я не ошибаюсь? — хрипло спросил Энтони, чуть щурясь, будто и правда пытался вспомнить. — О, ты запомнил! — парень улыбнулся ещё шире, хотя казалось бы, шире невозможно. — У нас не было возможности познакомиться. — Я сейчас освобожу ванную, — бесцветным голосом бросила ведущая модель агентства, развернувшись к раковине. — О, не спеши, — Хантер сложил руки на груди. — Я готов наслаждаться этим вечно. Золотые глаза сверкнули в зеркале, словно Энтони пытался сжечь человека на месте. Но тот либо не заметил этого, либо не хотел замечать. Парень решил сделать то же самое, поэтому вытащил из пачки влажную салфетку и принялся оттирать лицо от грима. На белой ткани осталась краска, смешиваясь в серые грязные тона. Освобожденная от косметики кожа тут же налилась розовым, чуть воспаляясь и проклиная своего владельца. Кроули пожалел, что оставил увлажняющий крем дома, на столе. Был слишком занят тем, что пытался удержать выкручивающегося из рук с тихим смехом любовника. Было невозможно удержаться от того, чтобы не провести кончиками пальцев по чужим рёбрам, заставляя ёжиться и втягивать голову в плечи. Слишком велик был соблазн поцеловать в шею, прямо под волосами, и сбить собеседника с четкой мысли, оставляя на любимых губах только собственное имя. — Какие планы на вечер? — снова отвлёк его чужой голос, возвращая в реальность. — Спать, — лаконично ответил Кроули, открывая воду и на мгновение опуская лицо в сложенные ладони, чтобы унять легкое жжение. — Слишком скучно для такого человека, как ты, — почти разочарованно протянул Хантер, приближаясь к нему. — Я слышал совсем другое… Что после хорошей работы ты предпочитаешь не менее хорошую компанию. Тяжелая ледяная ладонь легла между лопатками. Энтони крупно вздрогнул и упёрся руками в края раковины. Плечи его поднялись, скрывая шею, практически превращая парня в хищника, который замер перед броском. С его подбородка капала вода, крупные капли осели на ресницах. Парень медленно облизнулся, слизывая ее с губ. Пристальный взгляд снова упёрся в наглого коллегу, наплевавшего на все возможные правила приличия и личное пространство. Чужая рука провела линию по выступающему позвоночнику, от шеи до поясницы, словно ее владелец пытался найти нужную кнопку. Кроули вдруг отчетливо осознал, как ему хочется кого-нибудь ударить. Прямо в лицо, чтобы кровь хлынула из сломанного носа, чтобы человеку было больно, чтобы он упал и, возможно, ударился затылком о кафельный пол. Усталость. Это все была усталость, нервы, перенапряжение… Кровь кипела, разгонялась, путала замученный мозг. Слухи и репутация делали своё дело. Когда-то — совсем давно — Энтони бы с радостью подался навстречу этому прикосновению и, вопреки усталости, показал бы все узоры на своей чешуйчатой спине, чтобы привлечь возможного любовника. Раньше. — Мы можем поехать в отель, заказать вина, и… обсудить особенности позирования в откровенных позах. Ты бы мог научить меня чему-нибудь, наставить, так сказать… — Хантер подошёл ещё ближе, касаясь своим бедром чужого. Кроули резко выпрямился и развернулся, скользя босыми ногами по плиткам. Его сильные пальцы перехватили наглую руку, сжимая запястье. Быстро перехватив ее другой, парень мягко пожал, чуть покачивая на весу. Вежливая и абсолютно фальшивая улыбка украсила его лицо. — Мне было крайне приятно поработать с тобой, Хантер. Надеюсь, мы ещё сможем обсудить все интересующие тебя вопросы в следующий раз. Я постараюсь привезти тебе подходящие книги по этому поводу. Но сегодня я собираюсь спать. Аккуратно обогнув замершего мужчину, Кроули вышел в гримерную комнату и нашёл взглядом свои вещи. Опустившись на край дивана, он стянул мягкие штаны и кинул их на сумку. Вытянув длинные изящные ноги, чуть размял их, и натянул чёрные узкие джинсы. Как раз когда он встал, чтобы застегнуть пуговицу и молнию, Хантер вошёл в комнату. На его лице блестела вода, которой он ополоснул лицо. Видимо, пытался успокоить голову. Его внимание снова сосредоточилось на Кроули, на его подтянутом животе, на выступающих ключицах. — И все же, — рискнул парень, облизывая пересохшие губы. — Если ты хочешь пригласить кого-то ещё, то я не против. Мы можем повеселиться и втроём. — Хантер, — Кроули все же справился с застежкой и потянулся к простому чёрному джемперу с двумя кислотно-желтыми глазами на груди, будто кто-то притаился в темноте и вот-вот бросится. — Тебе даже делать ничего не придётся,— практически кошачья улыбка появилась на лице мужчины.— Будешь только лежать, пить вино и наслаждаться. Если захочешь совсем расслабиться, у меня есть кое-что любопытное. Энтони замер на мгновение — в этот момент он пытался расправить капюшон — после чего посмотрел на собеседника. На загорелом прекрасном лице отразилось отвращение вперемешку с разочарованием. И ещё что-то, что блеснуло в самой глубине глаз, на секунду скрутилось вокруг зрачка. Что-то очень темное и опасное. Парень уже набрал воздуха в грудь, чтобы высказать зарвавшемуся придурку все, что думает о нем, о его предложении и о наличие таких вот представителей его работы, но телефон в кармане на животе тихо завибрировал. Все внимание Кроули мгновенно переключилось на аппарат. Накинув чёрную дутую жилетку, он сунул в карман ключи от машины, сигареты с зажигалкой, надел на нос чёрные блестящие очки и мотнул головой, чтобы мокрые волосы хоть немного приняли какую-либо форму. У самой двери он остановился и, положив руку на темное дерево, обернулся: — Даже если бы мы встретились раньше, ты был бы в пролете. Не люблю… костлявых. И раньше, чем человек успел что-то возразить, дверь захлопнулась. Кроули закинул сумку за спину, удерживая двумя пальцами, и направился в сторону выхода. Баал, которая стояла в холле, утверждая какую-то доставку, подняла на него голову. Она быстро отметила и сжатые в одну линию тонкие губы, и напряженную складку между бровей. Проходя мимо, ее подопечный отвесил шутливый поклон, едва не запутался в собственных ногах и крутанулся на месте, чтобы устоять. — Научись ходить, будь добр, — беззлобно бросила она и вдруг напряжённо шагнула следом. — Ты что, собрался садиться за руль? — Мне не впервой, — отмахнулся рыжий, поворачиваясь спиной к двери, и попятился, чтобы не терять начальницу из вида. — Два раза направо, один налево. Потом все время прямо и вот я дома! — Кроули! — нервно осадила она, от резкого движения короткие чёрные волосы, отражающие свет, качнулись из стороны в сторону. Строгий белый костюм с чёрным широким поясом заставлял изящную причёску выделяться ещё сильнее. — Конечно, за руль он не сядет, — раздался мягкий и очень ласковый голос от дверей. — Пусть даже не мечтает. Энтони резко развернулся, тяжелая сумка описала круг по воздуху, лишь чудом не встретившись с лицом говорившего. — Азирафаэль! — удивленно и не менее радостно вырвалось у Кроули. — Дорогой мой, — кивнул владелец книжного магазина и шагнул ближе, касаясь нежно тёплыми пальцами его щёк. — Я приехал тебя похищать. — Меня? — опешил Энтони всего на мгновение, но тут же расплылся в довольной ухмылке. Сумка упала на пол, мгновенно забытая. Подхватив низ толстовки, парень задрал ее и натянул на чужую светлую и очень умную голову, сминая мягкие вихры. Азирафаэль протестующе дернулся, но через секунду скрылся под темной тканью. И почти сразу его голова показалась из широкого ворота. Кроули позволил себе втянуть запах, такой родной и любимый, сладких сдобных булочек из соседней бакалеи, яблочного шампуня и собственного одеколона. Чтобы было удобнее, Азирафаэль положил руки на чужие бока и притянул возлюбленного ближе. Толстовка стала похожа на маленькую и очень бюджетную палатку. Страшная морда на ней превратилась в крайне удивленную. — Вот что же ты творишь? — проворчал Азирафаэль, почти ощущая, как растягивается резинка. — Похищения совершаются скрытно, ангел. А не на глазах у всех. Я тебе помогаю. И вот теперь внимательно слушаю. Каковы условия похищения? — Ну… — вопреки смущению, коллекционер книг улыбнулся, на его щеках появились такие потрясающие ямочки, что можно было пойти и умирать. Париж явно проигрывал на их фоне. — Снаружи нас ждёт страшное такси, которое вероломно отвезёт нас домой. Там тебя будут подвергать пыткам горячей ванной с пеной и массажем. Я специально для этого изучил множество литературы… Что же ещё… Ах, да! Тебя отравят обедом, плавно переходящим в ужин. А потом тебя ждёт, без вариантов, неизбежный сон… — Какой кошмар… — шепотом поразился Энтони, касаясь кончиком носа чужого виска. — Это самый страшный план, который я слышал в своей жизни. Я почти согласен, только если… — Если? — сапфировые глаза распахнулись, словно их владелец был готов к любому условию. — Если мой похититель будет рядом… — с улыбкой сказал Кроули и поцеловал, наконец, мужчину, которого любил всем своим большим сердцем. Хантер стоял около гримерки и наблюдал за происходящим из тени. В его глазах застыла обида и боль отказа. Он был явно красивее и сексуальнее странного человека, которого сейчас обнимал его кумир. Что мог предложить ему этот пухлощекий парень, что не мог дать успешный Хантер? — Даже не пытайся, — хлопнул неудачливого парня по плечу Хастур, вытирая большим полотенцем свои жесткие волосы. — В этом раскладе у тебя нет шансов. Козырей тоже нет. Да и карт, в общем-то нет. Вали-ка ты отсюда. Он настойчиво развернул Хантера и толкнул обратно в комнату. — Тоже мне… Коварный обольститель. Дверь сначала научись закрывать. Когда Кроули и Азирафаэль выходили из агентства, под печальное ворчание Азирафаэля об испорченной кофте, взгляд Энтони выцепил около большого окна чужую фигуру. Габриэль стоял, засунув руки в глубокие карманы плаща, и неотрывно смотрел в светлый, наполненный людьми холл, где Баал давала кому-то распоряжения и улыбалась гостям и заказчикам. На лице мужчины было столько тоски, что Кроули осталось лишь сильнее сжать чужую мягкую руку. В ответ на вопросительный взгляд, он лишь покачал головой и направился в сторону ожидающего такси. Приятно быть соблазненным. Кому-то — прекрасным телом и дорогим вином. Кому-то — домашним уютом и щемящей сердце нежностью. Кому-то — собственной гордыней и принципами. Каждому своё. И отвечать каждому за своё. Когда-нибудь потом.