Хроники Конца Света, который не случился.

" I'll wake with coffee in the morning But she prefers two lumps of sugar and tea Outside, the day is up and calling But I don't have to be So please go back to sleep " Время неумолимо бежит вперед, не задерживаясь нигде, не оглядываясь, не задумываясь ни о чем. Оно спешит, словно безнадежно опаздывает на уходящий поезд. Поезд в будущее. Время летит, и мир меняется вместе с ним. То, что еще вчера было модным и новым, теперь — пережиток прошлого. Как бы Вы не цеплялись пальцами за дверные косяки и шаткие книжные шкафы, планета вращается, а реальность меняется каждую секунду, каждое мгновение. Все живое: растения, животные и, конечно, люди — стараются подстраиваться под эти изменения, успевать за ними. Ведь стоит только немного помедлить, позволить себе пожалеть о чем-то, оглянуться назад — и вот Вы уже за бортом. Нет ничего страшнее, чем сорваться с этого несущегося на полных парусах корабля. За жизнью нужно бежать, уворачиваясь от летящего со всех сторон мусора, перепрыгивать препятствия и до последней секунды верить в себя. Люди приспособились к этой скорости. Они научились работать по восемь-десять часов в сутки, не спать ночами, изобрели кофе и энергетические напитки. Все ради того, чтобы не упускать ни одной секунды, не тратить зря время. Так легко стало перекусывать на бегу, закидывая в рот бутерброд с сыром или вчерашние котлеты. Главное — в термокружке есть горячий горький кофе, а с остальным можно разобраться позже. Вот Вы только поднялись с постели, а уже сидите в автомобиле или спускаетесь в метро, попутно завязывая волосы в некое подобие прически и отряхивая одежду от хлебных крошек. Ритм большого города затягивает, гипнотизирует. Человек привыкает постоянно спешить. Безделье сводит его с ума, тревожит, пугает. Как же так, ведь можно было уже доехать в новое место, чтобы потратить десять минут на беседу с самым лучшим другом, а после — побежать дальше. Ветер наполнил паруса этого странного корабля. Но в самый последний месяц года, когда дороги покрываются тонкой коркой льда, а с небес сыплются снежные хлопья, люди немного замедляют свой бег. Они завороженно рассматривают украшенные гирляндами витрины магазинов, фотографируют друг друга на фоне пушистых зеленых елок и цепляются друг за друга, чтобы не упасть. Время подбирается к очередному завершению и устало растягивается на пороге нового года, нового витка. Люди разрешают себе перевести дыхание и заметить то, что не видели в течениe года: сияющие глаза своих детей, нежные ладони любимых людей на своих щеках, пропущенные звонки от родителей. Высокие красивые деревья, что так умопомрачительно пахнут хвоей, становятся негласными маяками, которые обещают, что судно не отправится в новое плаванье без Вас. И в такое чудесное время вдруг оказывается, что между моментом, когда гудящая голова касается подушки, и тем, когда Вы шагаете в переполненный вагон метро, существует еще кое-что. Нечто загадочное, удивительное и прекрасное, на самом деле. Недооцененное и так обидно упущенное время. Маленькие дети и те, кто не обременен беготней и работой называют его — утро. И зимнее утро — это одно из рождественских чудес, о котором мало кто знает, мало кто догадывается. Солнце только-только выползало на небо, лениво цепляясь лучами за пухлые серые тучи. Снегопад, который всю ночь напролет украшал сонный город, успокоился. Ветер задорно подбрасывал снег в воздух, закручивал его над крышами домов и снова бросал вниз. Несмотря на то, что ночь уже давно сдала свое дежурство, фонари все еще светили теплым желтым светом. Машины проносились по улицам, шурша шинами по сугробам, и след от их ярких фар, казалось, отставал на несколько секунд, будто кто-то неосторожно мазнул кистью по бумаге. Около уютных маленьких магазинчиков, величественно вскинув морковные носы, стояли снеговики-охранники. Кто-то украсил их шарфами или старыми шляпами, нарисовал смешные рожицы или навтыкал орехов и изюма. В спальне царил полумрак. Сквозь сдвинутые шторы пробивался шум города, сквозняк покачивал тяжелую ткань. Большая постель была в беспорядке: одна из подушек упала на пол, одно из одеял было безбожно сбито к изножью, плед забился под матрас. На одной из тумбочек тускло горела лампа, на которую заботливо набросили старую рубашку. На середине кровати возвышалась бесформенная куча, которая очень редко шевелилась, вздыхала устало и снова затихала. На одном из столбиков висел темный шелковый халат с длинным поясом, который в темноте был так сильно похож на змею. Ворох одеял шевельнулся, импровизированное гнездо покачнулось и бесшумно развалилось. Из него высунулась чужая лохматая голова. Существо, которое было похоже одновременно и на человека, и на исполинскую змею, повело носом из стороны в сторону и открыло большую пасть. Раздвоенный язык скользнул по губам. В самую последнюю очередь очень медленно разомкнулись страшные желтые глаза с вертикальными зрачками. Тихий шелестящий звук прокатился по спальне. Пробудившийся демон пошарил ладонью по пустой половине постели и раздраженно сощурился. С усилием он подполз к самому краю и спустил на пол босые ноги. Пальцы тут же поджались от холода. С кухни веяло прохладой, и наглый сквозняк едва заметно дергал пушистый ковер за ворсинки. Существо подумало было залезть обратно, забыв о своем обещании, но нашарило большим пальцем на правой ноге заботливо приготовленные тапки. Через какое-то время дверь спальни тихо открылась. Ангел, сидящий на большом мягком диване в гостиной комнате, все же услышал этот звук и повернул голову. На спокойном лице расцвела нежная улыбка. В уголках глаз собрались мелкие морщинки, и их не скрывали даже очки с круглыми стеклами и в тонкой оправе. Мужчина закрыл книгу, что лежала на подлокотнике, и поднялся на ноги. Он откровенно любовался тем, кто выполз на запах горячего какао и свежего яблочного пирога. Кроули щурил свои невероятные глаза, которые никак не хотели открываться полностью. На его голову, скрывая мягкие алые пряди, был надет теплый капюшон с большими зелеными глазами и страшной зубастой пастью. Два небольших крыла покачивались за спиной, а о длинный хвост с острыми на вид зубчиками демон успел несколько раз запнуться. Засунув руки в глубокие карманы на животе, он потоптался на месте, привыкая к двум длинным ногам. Внимание хозяина квартиры полностью заняли изменения в его собственности. Под потолком была натянута весело мигающая гирлянда, большие разноцветные шары покачивались на стенах и на ручках шкафов. В углу гостиной стоял огромный зеленый монстр с золотой звездой на макушке. Кроули на мгновение показалось, что он увидел два красных глаза где-то в глубине, за ветками. Из небольшого граммофона певица мурлыкала рождественскую песню, и та разносилась по всей квартире. На вязаном теплом свитере Азирафаэля звякали маленькие бубенцы, пришитые к рогам вышитого оленя. Этот звук, кажется, и разбудил старого змея, нагло вырвал из объятий сна. — Ты проснулся, мой дорогой! — неподдельная радость сквозила в голосе ангела, когда он шагнул навстречу. — С добрым утром! — Что ты сделал с моей квартирой, ангел? — хрипло поинтересовался демон, поворачиваясь на одном месте; длинный черный хвост обвился вокруг ног. — Добавил немного праздничного настроения! — похвастался Азирафаэль. — М-м-м… — многозначительно выдал Кроули и оглядел собеседника с головы до ног. — А почему ушел?.. Ангел тихо засмеялся, и от этого звука у змея по спине пробежали мурашки и коленки предательски задрожали. Казалось бы, он впал в свою привычную спячку, а Азирафаэль почти все это время был рядом — Кроули чувствовал его присутствие даже во сне — но как же сильно он успел соскучиться. Демон никогда и никому не признался бы, но страх, что все случившееся за последние месяцы — это лишь его воображение, не покидал его. Если бы он проснулся, и квартира встретила бы его тишиной и одиночеством… Но квартира была украшена к Рождеству, на его диване сидел ясноглазый ангел, а сам змей был одет в пижаму с драконом из какого-то мультфильма. Азирафаэлю это показалось забавным, видимо. — Я просто захотел размять ноги, — объяснил тот и взял аккуратно с низкого столика свою чашку, которая так потрясающе пахла. Он хотел было сказать что-то еще, но заметил, каким жадным взглядом проводил горячий напиток демон. Опасные желтые глаза наконец полностью открылись и теперь внимательно следили за пузатой белой чашкой с крыльями вместо ручки. На загорелом худом лице на мгновение проступили чешуйки и тут же исчезли. Азирафаэль шагнул к нему, удерживая кружку перед собой двумя руками. Кроули наклонил голову, чтобы втянуть широко открытым ртом аромат, и они столкнулись лбами. Так они и замерли. — Ты здесь… — вдруг сказал ангел, и мелкая дрожь прошла по его телу. — И правда здесь. Кроули увидел, как дрогнул напиток в его ладонях, поэтому накрыл их своими, просто на всякий случай. Его руки обжигали, Азирафаэль и подумать не мог, что так замерз. Даже шерстяной теплый свитер не помогал. — Сколько там до… Рождества? — демон не спешил поднимать голову, слишком уж большая была вероятность, что на его выступающих скулах красовался предательский румянец. — Две недели, — улыбнулся Азирафаэль, когда почувствовал чужое теплое дыхание на своем виске. — Ты же составил список всех этих ужасных, кошмарных и отвратительных вещей, что нужно сделать перед праздником? О, я уверен, что составил. Вычитал в своих книжках и составил. — Дорогой мой… — ангел не мог перестать улыбаться, и его щеки начали болеть от этого, но слишком много счастья было в нем в тот момент, слишком много неконтролируемого счастья. Кроули ахнул едва слышно, когда за стеклом в оранжерее вдруг зацвели несколько особо капризных растений. Чужая благодать наполнила квартиру, заставляя и лампочки гореть ярче, и сквозняк исчезнуть. За окном повалил непроглядной стеной пушистый снег. Их поцелуй был со вкусом сладкого какао, который хранили губы Азирафаэля. Кроули удерживал чужие руки, не позволяя выронить кружку, и целовал, снова и снова. Капюшон свалился с его головы, а большие черные крылья укрыли их, чтобы быть еще ближе. В списке ангела, который был спрятан в одной из редких книг, было много разных пунктов. И рождественская ярмарка, и поход на каток, поездка на Восточном Экспрессе и поход за подарками… Но на обратной стороне листка, кривым и немного неразборчивым почерком вдруг загорелось: “ленивое зимнее утро”. И, возможно, это было важнее и дороже большинства позиций в списке.