Хроники Конца Света, который не случился.

Каждый город — самый большой и самый маленький — природа, да и в целом весь огромный и необъятный Мир — все дышало предвкушением обновления, ощущением грядущих перемен, ожиданием чудес. Старый год бродил по планете, прощался со всем, что успел наворотить за долгие триста шестьдесят пять дней, пока главенствовал. Совсем скоро ему придется сложить с себя все обязанности, отправиться на заслуженный отдых, отступить добровольно и послушно. Старый год спешил оставить последние следы — хорошие и не совсем — чтобы его запомнили, чтобы о нем еще долго говорили. Мир уступал ему дорогу, провожал долгими взглядами и будто пытался коснуться на прощание прохладной рукой, провести по эфемерному плечу. В каждой семье люди выуживали из памяти что-то хорошее и нечто плохое. Где-то одно перевешивало, где-то — другое. Уходящий год многое привнес, но взамен забрал не меньше. Темные вечерние улицы наполнило перемигивание гирлянд, которые сияли практически в каждом окне и витрине, веселые праздничные песни звучали из-за каждого угла и поворота. Детвора с громким смехом носилась по узким переулкам, творя очередного снежного воина или разыгрывая страшные ледяные сражения. Школа благополучно закончилась, ее двери закрылись до января, предоставив малышне долгожданную свободу. Кучки ребятни облепили витрины магазинов игрушек, выбирая, что в этом году попросить у Санты. Там были и деревянные гордые солдатики, и изящные балерины с тонким чарующим станом, плюшевые медведи в дорогих бархатных камзолах и с барабанами на шее и резные паровозы — точная копия знаменитых машин. Дети могли часами сидеть в теплых лавках, где пахло лаком и красками, рассматривая желанные игрушки и отвлекая мастеров и продавцов глупыми разговорами. Такие же очереди были в кондитерских, где прямо у дверей сводил с ума потрясающий аромат шоколада и карамели. Малыши убегали оттуда с разноцветными леденцами — петушками и Санта-Клаусами — в больших бумажных пакетах лежали имбирные пряники или горячие кренделя с глазурью. Времени до самой волшебной ночи в году оставалось все меньше, поэтому люди начинали паниковать сильнее — что же дарить любимой лапочке-дочке или суровому мужу? А коллегам по работе? А любовнице с характером? Все ссоры и проблемы забывались, потому что их вытесняла одна истеричная мысль: “Что же подарить?!” Все рестораны, бары и клубы большого мегаполиса сменили свой наряд на праздничный. Под потолком в темных углах висела омела, на салфетках были или страшные снеговики, словно нарисованные пятилетним ребенком, или изящные узоры, вышитые золотой нитью — все зависело от уровня заведения. В меню забрались типичные рождественские напитки — пунш и глинтвейн. Большая часть ресторанов была уже зарезервирована на новогоднюю ночь, на Рождество и на несколько недель вперед. Владельцы собирали щедрую прибыль, которую, конечно, тут же тратили на подарки — кому-то или себе, не суть важно. Главное, что под конец года каждый стремился исполнить чьи-то заветные мечты. Новый дорогой клуб, открытый примерно полгода назад, работал практически круглосуточно. Работники выходили на двойные смены, за что получали внушительную прибавку к зарплате. Поток клиентов не останавливался. Город успел полюбить элитное заведение, где всегда играла хорошая музыка, а качество выпивки и еды было выше любых похвал. Клуб посещали именитые члены общества и звезды эстрады. Им всегда оказывали радушный прием, а к особенно важным и уважаемым посетителям неизменно спускался сам хозяин заведения. О, о нем мечтали многие — и мужчины, и женщины. Его пронзительные синие глаза с вкраплением расплавленного золота сводили с ума в считанные секунды. Как он улыбался краешками тонких, но при этом безумно чувственных губ, как склонял голову к плечу, а темно-золотые волосы, что завивались на концах, падали на лоб, его бархатный чарующий голос — все это не оставляло равнодушным абсолютно никого. Мужчина всегда был одет с иголочки: самые дорогие костюмы, качественные ткани, модные фасоны. Чувство стиля владельца клуба вызывало зависть и восхищение. Его распахнутые на груди рубашки, которые обнажали острые ключицы и сильную длинную шею, снились в эротических снах доброй половине города. Но кое-что оставалось за кадром, вне досягаемости чужих взглядов, вспышек фотокамер и сплетен журналистов. Например — темные синяки под завораживающими глазами, толстые папки с бумагами, на которые уходила целая ночь, недоеденный ужин и холодная пустая постель. И видел это все только один человек. Тот, чья тень следовала за хозяином клуба всегда, куда угодно, уже много-много лет. Человек, чей тяжелый взгляд заставлял вздрагивать особо грубых или наглых собеседников, что позволяли себе коснуться острого локтя хозяина заведения. Кто неслышно появлялся за спиной, обозначая, что неприятный разговор окончен и стоит просто тихо отвалить, пока еще можешь. Огоньки гирлянд отражались в стекле затемненного забрала. Казалось, что внутри шлема нет ничего, кроме новогодней иллюминации и опасности. Праздничный сюрреализм. Люцифер зашел в свой кабинет и закрыл тяжелую дверь, подпирая ее собственной спиной. Глаза щипало, будто кто-то насыпал в них сухой песок, язык неприятно прилипал к небу. Мужчина говорил несколько часов кряду, без остановки и перерыва. Щеки болели от натянутой улыбки, которую приходилось дарить каждому направо и налево. В глазах то и дело вспыхивали яркие круги — слишком долго он стоял на сцене под ярким светом. Гомон внизу, на первом этаже, не утихал. Ночь только-только началась и обещала быть очень бурной. Но все же… На то он и владелец, чтобы бессовестно исчезнуть со своей работы, отпросившись у самого себя. Светоносный подошел ближе к своему столу и поднял с пола кожаный кейс. Внутри лежали важные документы и тяжелый пистолет. Жестокие будни сложного бизнеса. Люцифер привычным движением расстегнул рукава рубашки, вытаскивая запонки из белого золота. Он положил их в тугой карман на крышке и помассировал запястья. На его худые руки бесшумно легли чужие, в черных холодных перчатках. Сильные пальцы принялись разминать уставшие мышцы, растирать нежную кожу, на которой так легко появлялись синяки и отметины. Люцифер слегка завалился назад, чтобы ощутить под спиной чужую жесткую грудь, острая молния врезалась под лопатку. Мотоциклетная куртка едва слышно заскрипела. Человек позади принял на себя его вес. Светоносный почувствовал, как к затылку прижался твердый шлем. Волосы тут же намокли — в тепле комнаты снег мгновенно растаял, превратившись в ледяные капли. Люцифер освободил одну руку и потянулся, завел руку за головы и на ощупь нашел подвижное стекло. С едва заметным усилием он отодвинул забрало, чтобы почувствовать на коже шеи горячее дыхание. От Смерти всегда пахло яблоками. Сладкими спелыми яблоками. — Устал? — хриплый голос мужчины, что всегда носил шлем, обычно царапал людям слух, но Люцифер даже глаза прикрыл, наслаждаясь этим звуком. — Сложно все строить с ноля. Руки Смерти скользнули по предплечьям любовника, сбивая дорогой пиджак, оставляя на нем складки. Он разминал ноющие мышцы осторожно, но сильно. Достаточно, чтобы с чужих губ сорвался тихий восхищенный стон. Смерть едва слышно усмехнулся, кривя исполосованные шрамами губы в подобии улыбки. Люцифер дернулся, словно его оскорбила эта простая человеческая эмоция, но его сопротивление быстро подавили настойчивые прикосновения. — Ты же не один, — Смерть опустил голову, упираясь круглым шлемом в плечо своего босса. — Перестань все тащить на себе. — Боюсь, твоё лицо распугает всех клиентов, — притворно печально произнёс мужчина и прижался виском к холодной поверхности. — Считаешь это смешным? — прорычал зверь за его спиной, капкан рук сжался крепче, на коже шеи выступили мелкие мурашки. — Самая смешная шутка на свете, — искренне отозвался Люцифер и провернулся в кольце объятий, чтобы оказаться лицом к своей Смерти. — У тебя нет чувства юмора. — И правда, — мужчина поднял голову, по стеклу промелькнул блик от ламп на стенах. Люцифер жадно вглядывался в темноту перед собой, где едва-едва проступали очертания чужого лица. Он протянул руку и через мгновение ощутил под пальцами шершавые длинные шрамы, которые таинственными языческими татуировками тянулись через чужое лицо. Подушечки пальцев наткнулись и на выбоины на черепе, и на порванные губы, которые не скрывали острые зубы. Левый глаз Смерти был деформирован, его пересекали тонкие, но при этом одни из самых глубоких следов. — Пойдем прогуляемся? — предложил Смерть, его прикосновения очертили подтянутый живот босса и худые бедра. — Ночью? — тонкая бровь приподнялась. — Там снег идет. — В том и смысл, — Смерть обошел массивный дубовый стол и взял с вешалки черное теплое пальто с высоким воротом. Люцифер послушно просунул руки в рукава, но застегивать предпочитал сам. Он все же не беспомощный ребенок, кто бы что об этом не думал! Наемник наблюдал за ним, словно хищник за добычей, покачивался с пятки на носок и обратно. Потеряв чужое внимание, Смерть опустил забрало, прячась обратно в свой панцирь. Так было спокойнее и привычнее. Светоносный прошел к столу и закрыл кейс, убрав туда все необходимые листы. Мобильник ловко юркнул в карман, туда же и ключи. Бумажник лежал в левом кармане. Смерть покачал головой, будто пытался сбросить мешающий шлем или глупые мысли. Он взял с края стола короткий темный шарф, прошитый серебряной нитью, и подошел к Люциферу, расправляя его. На страдальческий взгляд мужчина не обратил ни малейшего внимания. — Хочешь слечь в новогоднюю ночь? — равнодушно спросил он, заправляя шарф под пальто и прокладывая два края на груди. — Я лечить тебя не буду. Я уйду пить. — Вот оно — твое истинное лицо, — Люцифер запрокинул голову, предоставляя полный доступ к своей шее. — Ты себе даже не представляешь, — Смерть выхватил чемоданчик из его руки и направился вперед, сканируя внимательным взглядом длинные коридоры за пределами кабинета. Машина бесшумно скользила по темным улицам. В поздний ночной час движение было свободным. Люди предпочитали проводить время дома, с семьей, или в тепле, в попытках утопить все сожаления и огорчения в алкоголе. Люцифер сидел сзади, бездумно глядя в окно. Мимо проплывали украшенные огнями деревья, залитые светом здания, повозки с лошадьми. Маленькие снежинки танцевали на ветру, цеплялись острыми лапками за корпус машины и уносились прочь. Когда снаружи показался центральный парк, откуда доносилась музыка, а круглосуточный каток сиял огнями, машина замедлила свой ход, а после и вовсе свернула на аллею. Люцифер выпрямился и перевел растерянный взгляд на водительское сидение. Смерть выкручивал руль и совсем не обращал внимания на своего любовника. Шины зашуршали по тонкому слою снега, и автомобиль остановился. Наемник заглушил двигатель, вытащил ключи из зажигания и убрал их в карман. В зеркало заднего вида он заметил-таки растерянность Люцифера. — Я говорил, что мы идем гулять. — В… парк? — уточнил Светоносный, но все же отстегнул ремень безопасности и открыл дверь. — Нормальные люди гуляют в парке, — Смерть вышел из машины, закрыл за собой дверь и остановился около пассажирской, ожидая любовника. — А мы, да — самые нормальные, — хмыкнул Люцифер, с тоской наблюдая, как модельные ботинки намокают в снегу. — Надо иногда пытаться, — наемник закрыл чужую дверь и стащил с одной руки черную кожаную перчатку. Под светом фонаря можно было увидеть белоснежные шрамы на загорелой коже, тонкие пластинки ногтей, сотни раз обломанные и вырванные, изогнутые пальцы, которые столько раз были сломаны. Смерть протянул эту изуродованную жизнью ладонь Люциферу, и тот, вопреки здравому смыслу, почти сразу вложил в нее свою — узкую и изящную, украшенную дорогими кольцами. Мужчина секунду баюкал это прикосновение, после чего убрал их соединенные руки в свой карман. Люциферу пришлось сделать шаг навстречу, чтобы устоять на ногах. — Ты что-то задумал? Смерть молча пошел по тропе, изредка утирая сгибом локтя намокающее забрало. /Рыцарь Светоносного/ Они двигались в тишине, в ушах звучали только наигранно счастливые песни, да чей-то слишком громкий смех. Аллею заливал теплый желтый свет фонарей да блики гирлянд. На лавочках, словно птицы на проводах, ютились парочки. Они грели руки друг друга теплым дыханием, делили один стакан глинтвейна на двоих и фотографировались на память. Люцифер настолько отвлекся на них, что упустил момент, когда Смерть свернул в сторону от людной тропы. Они прошли еще немного, поднялись на холм, и только тогда наемник остановился. На город открывался потрясающий вид. Медленно падающие снежинки, пролетающие по трассе машины, после которых оставался на одно мгновение след фар, высокие небоскребы, которые подмигивали своими большими окнами. Маленький заборчик ограждал от падения. Но когда это кого-либо останавливало? Смерть оставил своего босса завороженно смотреть на город, в котором они так отчаянно пытались стать своими, а сам прошел куда-то за деревья. Его тень мгновенно слилась с ночной темнотой. Люцифер отвлекся, когда услышал шаркающий звук, будто кто-то тащил мешок с мертвым телом. Он дернулся и обернулся, обнаружив заодно и пропажу своего наемника. Две проблемы слились в одну, когда мужчина обнаружил Смерть, который тащил что-то огромное, круглое и разноцветное. Он подошел ближе, уронил на снег большую надувную подушку, от которой тянулась длинная веревка, и отряхнул руки. — Это… Что? — Люцифер растерянно переводил взгляд с любовника на непонятный предмет и обратно. — Ватрушка. — Ч… Что? — Ватрушка. Владелец элитного клуба помассировал висок, в голове начало неприятно стучать. Смерть никак не собирался ему помогать, стоял только напротив, в своем дурацком шлеме, из-за которого невозможно было понять ни единой эмоции. — Замечательно. Зачем она нам? — Садись, — Смерть качнул головой в сторону… ватрушки. — Так, признавайся, — Люцифер сложил руки на груди. — Тебе кто-то заказал меня? Ты решил меня убить таким изощренным способом? — Конечно, — Смерть подошел и опустился на колени, разматывая шнур. — Долго не мог решить, как тебя загасить. Поэтому решил заморозить на смерть на задворках городского парка. Садись, говорю. Сам наемник устроился в середине, вытягивая длинные ноги в тяжелых армейских ботинках. Люцифер на долгую секунду залюбовался его бедрами, на которых даже сквозь жесткую джинсу проступали сильные мышцы. Сидящий мужчина приглашающе похлопал перед собой. Люцифер долгую секунду медлил, после чего все же подошел ближе. Придержав одной рукой полы пальто, он опустился на подозрительную конструкцию. Смерть тут же притянул его ближе, устраивая перед собой. Второй раз за вечер Светоносный ощутил под своей спиной чужое сильное тело, которое так надежно его удерживало. Руки наемник пропустил под его, устраивая на животе, от чего предательски свело бедра. Легкий румянец окрасил острые скулы. Люцифер порадовался, что Смерть этого не видит, но по довольной усмешке позади понял, как ошибался. — Подожди, — мужчина вцепился крепко сильными пальцами в колени своего киллера, когда увидел перед собой крутой спуск вниз. — Ты же не собираешься… — Нужно расслабляться, Фосфор. Люцифер дернулся при упоминании старого имени, хотел было обернуться и высказать наглецу все, что о нем думает, но Смерть этого и добивался. Он воспользовался заминкой и оттолкнулся ногами от земли. Надувной тяжелый круг заскользил по снегу, набирая скорость с каждой секундой. Люцифер вскрикнул и вжался в чужое тело спиной, напрягаясь. Смерть резко поднял ноги вверх, чтобы не тормозить и не мешать ватрушке нестись вниз на полном ходу. Крик Светоносного слился в унисон со смехом одного из самых страшных наемников всей банды. В какой-то момент их закрутило на месте — из-за того, что Смерть пытался избежать столкновения с деревом. Ветер свистел в ушах, за щеки кусал мороз, глаза слезились от холодного воздуха. Ватрушка дернулась и перевернулась, опрокидывая парочку в высокий сугроб. Смерть, как и всегда, принял на себя вес своего босса, защищая его от любых ударов. Аттракцион понесся дальше, скрываясь в темноте. Они остались лежать, глядя в высокое черное небо, в россыпь ярких звезд, которые проглядывали сквозь тучи. Снежинки падали на лицо и тут же таяли, стекая за шиворот. Широкая улыбка украсила лицо Люцифера, и впервые за долгое время он и не пытался ее скрыть. Киллер принялся шевелить руками и ногами, создавая снежного ангела под собой. Они лежали и молчали, вслушиваясь в дыхание друг друга, в мерный стук сердец, в шум далекого города. С катка все еще играли дурацкие песни. А они были так неправильно счастливы, в мокрых штанах, со снегом за шиворотом, замерзающие. И ничего не хотели менять. Они заслужили небольшой перерыв. Маленькую паузу. Неожиданный антракт.