Хроники Конца Света, который не случился.

You take me high when I'm dropping low And you show me places I never know Even when we just running 'round town getting stoned Boy, you put me back together again A Coca-Cola Hennessey Everybody says you're no good for me But you're my fucked up remedy Boy, you put me back together again (c) Cheat Codes, Kiara "Put me back together" Знаете, есть такой удивительный момент: когда сидишь в кинотеатре, смотришь нашумевший, довольно-таки неплохой фильм, и вдруг понимаешь — скоро все закончится. Вот сейчас начались последние пять-десять минут, которые расскажут нам о важных изменениях в жизни главных героев, дадут задел на продолжение, а после включится свет. И Вас попросят на выход, отберут 3Д-очки и пустую коробку из-под попкорна. Еще и в туалет будет громадная очередь, поэтому придется терпеть до дома. И все волшебство, которое успело зародиться на третьем ряду, девятом кресле старенького кинозала, разобьется о жесткую стену реальности. Не забудьте достать рюкзак из-под сидения и включить на мобильном телефоне звук. Спасибо за проведенное в нашем кинотеатре время, аккуратнее на дорогах. И ты начинаешь потихоньку вспоминать, что дома прокисший суп в холодильнике, кот ободрал диван с угла, на работу нужно дописать отчеты и нет денег на проезд. Начинаешь чувствовать, что вот-вот сорвешься в реальную жизнь, а парашют остался на земле. Это отвратительное чувство часто появляется и за пределами кинозала. Когда ты только-только укладываешь свою жизнь в определенные рамки, завязываешь все веревочки, застегиваешь молнии — приводишь в идеальный порядок, но все идет слишком хорошо, чтобы это время длилось долго. И одна из подпорок вдруг подламывается, и весь выстроенный волшебный замок: с красными крышами, с резными флюгерами, с украшенными цветами балконами — все это величественное сооружение рушится на голову, чтобы раздавить тебя своей массой. Так вот, за мгновение до этой трагедии, ты поднимаешь голову и смотришь на свой замок. И снова чувствуешь это — предвкушение конца, финальных титров и отвратительной слащавой музыки. Во рту появляется привкус подгоревшего попкорна, а сзади кто-то нагло пинает тяжелыми ботинками спинку кресла. Это чувство может застать тебя дома, готовящего завтрак, или в спортзале, на беговой дорожке. Или в ванной комнате, в убежище самой кровожадной банды города, над белоснежным унитазом. Баал устало выпрямилась и промокнула салфеткой дрожащие губы. Во рту и в носу был неприятный вкус желчи, глаза слезились — теплые капли катились по щекам и впитывались в бордовый свитер с широким воротом. Девушка с тихим стоном привалилась к стене и прижалась к ней затылком. Ее все еще потряхивало, судорогой свело ноги в дорогих армейских сапогах. Воздух врывался в легкие рваными рывками, было чертовски стыдно и обидно. Смерть приготовил потрясающую рыбу с киноа, об этом блюде в банде ходили легенды и слухи. Возможно, их распространял сам повар, но от этого ужин не терял во вкусе ни одного очка. Но стоило Вельзи склониться над тарелкой — все, что она съела за день, вдруг взбунтовалось внутри, к горлу подступил комок. Она успела обронить извинение, перед тем как зажала ладонью рот и бросилась в ванную комнату, роняя по дороге графин с вином и тарелку Хастура за компанию. Смерть наверняка примет это на свой счет. Недовольного лица от него, само собой, не дождешься, но от этого легче не становилось. Суровый наемник прекрасно умел вздыхать где-то за плечом — тяжело и очень тоскливо. Внутри от этих вздохов все переворачивалось. Даже Люцифер не выдерживал никогда больше двух дней: хлопал ладонью по столу и подписывал все, что нужно было убийце: и смету новых запчастей для мотоциклов, и новый холодильник, и коллекцию новых шлемов. Лучше потратиться, чем чувствовать спиной осуждающий взгляд. В дверь тихо постучали, очень деликатно и ненавязчиво. — Баал, ты жива? — голос Хастура звучал напряженно и очень тревожно. Девушка медленно поднялась с кафельных плит, придерживаясь рукой за стену. Она старалась не смотреть на себя в зеркало, потому что прекрасно видела этот зеленый цвет лица дома по утрам, и воспаленные глаза. Сполоснув рот прохладной водой, она повернула защелку на двери и выглянула в коридор, ожидая увидеть вереницу из всех членов банды. Но там был только ее друг, чуть более растрепанный, чем обычно. Он опоздал на вечернее собрание, чем довольно сильно разозлил Люцифера. А потом каждые три минуты сморкался в носовой платок, потому что где-то умудрился наиглупейшим образом простудиться. — Я беременна, Хастур, а не смертельно больна, — криво улыбнулась Баал и хлопнула его по плечу. — Такое случается. — Я беременным не был, я не знаю, — нервно отозвался тот, попытался придержать напарницу за локоть, но напоролся на убийственный взгляд и спрятал руки в карманы, для надежности. — Ты мне скажешь, если случится что-то из ряда вон? — По моему лицу ты поймешь, я думаю, — Баал примирительно улыбнулась. — Ты забыла мобильник на столе, — вспомнил парень, когда его пальцы наткнулись на металлический корпус в кармане. — Пришло сообщение… И я решил, что его не стоит читать тем, кто за столом. Хастур протянул аппарат Вельзи и тактично отвернулся, наблюдая за дверью в гостиную, где шло бурное обсуждение интересного положения их подруги. У Люцифера определенно будет много вопросов, она уже предвкушала их. Но в тот момент ее больше интересовало короткое, но такое важное сообщение на экране телефона. “ СРОЧНО” — гласила смс, а следом шел знакомый, до боли и зубного скрежета адрес. — Мне нужно уехать, — произнесла Баал тихо, потому что горло вновь сдавило спазмом, но на этот раз уже от страха. — Что-то не так. — Сейчас? — Хастур обернулся и уставился на нее своими черными, словно вселенная глазами. — Ты издеваешься? — Ты знаешь, как я издеваюсь, — плохое предчувствие свернулось гремучей змеей у нее под сердцем. — Сейчас похоже? — Баал, это уже слишком, — попытался вразумить подругу парень. — Слишком опасно, слишком подозрительно. — Он бы не прислал сообщение, если бы можно было подождать, — раздраженно ответила она, сдирая с вешалки дутую белоснежную куртку с молниями и пушистым капюшоном. — Я не хочу, чтобы отец моего ребенка умер где-то в снегу, потому что ты слишком мнительный! Хастур молчал долгую секунду, у нее было потрясающе нечитаемое выражение лица. — Ну, знаешь… — сунув руки в карманы толстовки, он развернулся на пятках и направился в сторону кухни, ни разу не обернувшись. — Хастур!.. — Баал сделала шаг за ним, но тревога и волнение за любимого мужчину не покидали, поэтому она лишь покачала головой и выбежала на улицу, на ходу натягивая капюшон. С неба валил белоснежный снег, его большие хлопья завораживали, заставляли вспомнить, что совсем скоро новый год, а значит — волшебство, сказка, и новая, счастливая жизнь. Город был украшен на славу. Высокие зеленые елки, украшенные огнями и большими разноцветными игрушками, магазинные витрины, где выставили праздничные наборы, большие коробки с подарками и веселых гномов с белой бородой. Люди спешили по своим делам, прижимая к груди ворох подарков, улыбались друг другу. Всего на месяц, но хмурый грязный город приобрел удивительную палитру красок, запах имбирного печенья вместо дыма, и рождественские песни — вместо ругани. Когда такси остановилось около парка, Баал совсем извелась. Габриэль не отвечал на звонки и сообщения, а вскоре аппарат абонента и вовсе выключился. Она швырнула водителю пачку денег, не пересчитывая их, и выскочила из машины. Ботинки поехали на льду, но она все-таки устояла, только дверью хлопнула от злости. Парк, вопреки своему обыкновению, был погружен во мрак. Не слышно было музыки с катка, не горели лампочки на деревьях. Даже детей не было на ближайшей к ограде площадке. В эту секунду Вельзи Баал поняла, что дело совсем плохо: если под разборку взяли весь парк целиком, выпроводив оттуда гражданских, то цена вопроса была очень высока. Убивали и за меньшее, сбрасывали тело в сугроб или озеро, и дело с концом. Секунду девушка стояла на входе в парк, закрыв глаза. Она пыталась восстановить дыхание, уговаривала себя, что все это ерунда, обойдется. Лишь поэтому и только поэтому она позорно вздрогнула, когда ее локтя коснулась рука. — Простите, — тут же извинился незнакомец, отступая от нее. — Я не хотел Вас напугать. — Ничего, — она смотрела на него исподлобья, а ладонь в кармане пуховика машинально нащупала складной опасный нож. — Вы — Баал? Девушка Габриэля? — не столько спрашивал, сколько утверждал мужчина перед ней; в его синих глазах отражались уличные фонари и фары проезжающих машин. — Он попросил встретить Вас. Ее губы сложились в презрительную усмешку. — Сейчас бы верить первому встречному. — Он предупредил, что если Вы почувствуете фальшь, то я обнаружу в своей шее острый нож, — спокойно улыбнулся незнакомец и чуть пожал плечами. — Сказал, правда, что рукоятка у него особенная, ручной работы. Можно успеть полюбоваться. Это было довольно похоже на Габриэля. Он сам подарил возлюбленной этот нож. Он значил для него что-то, о чем мужчина не рассказывал. Попросил только беречь и не отдавать никому. Вельзи сощурилась, пытаясь понять, врет ли человек перед ней или нет. — Пошли, — решилась она и крепче сжала нож в кармане. — Но Вы — впереди. — Как пожелает мисс, — человек вновь улыбнулся, чем начал порядком раздражать Баал, и свернул на главную аллею, в темноту. Они шли молча, тишину нарушал только хруст снега под ботинками. Мужчина вперед напевал что-то себе под нос, но Вельзи не могла разобрать ни слова, ни мотива. Да и не особенно и хотела. Все, о чем она могла думать — Габриэль. Его имя набатом стучало в голове, словно не было в мире больше ничего важного. Словно не было больше ничего. В жизни Баал все покатилось к черту в тот самый день, когда она поняла, что носит под сердцем маленького человека. Она должна была сразу поехать в больницу, без колебаний избавиться от этой новости… Но не смогла. Вместо этого она позвонила Габриэлю, пришла на встречу и вывалила все это на него. А тот… А тот не отмахнулся от нее, не послал подальше с этой ерундой, а превратил все вдруг в самую настоящую жизнь, как было в книжках и фильмах. Обещал быть рядом, рассказывал, как все будет потом — красиво и волшебно. Он вдруг привнес во все происходящее смысл, которого раньше не было. Баал самой было смешно. Она смеялась каждый вечер, лежа в постели и набирая его номер. А потом — сходила с ума. От счастья. И ей вдруг стало так страшно все это потерять. Снова остаться одной, бегущей куда-то без цели и веры. Она испугалась, что Габриэль исчезнет из ее жизни также стремительно, как и влетел в нее. За всеми этими мыслями она совершенно потеряла из вида своего провожающего. И в какой-то момент обнаружила, что стоит одна посреди зимнего парка, в темноте, не имея ни малейшего представления, куда ей двигаться дальше. Изо рта вырывался пар, снежинки падали на ее щеки и превращались в воду. Где-то далеко проносились машины. — Габри! — все же решилась Вельзи и прислушалась, пытаясь уловить хоть какой-то ответ. Но ничего, кроме шума города не услышала. — Габриэль, где ты?! — она сделала несколько шагов в одну сторону, потом столько же в другую, заметалась на одном месте, словно пойманная в ловушку пантера. — Джибриль! — собрав все силы, закричала девушка, и в эту же секунду вспыхнул яркий свет, освещая все вокруг: загорелись фонари на аллее, маленькие лампы, которые были встроены по бокам дорожек, на деревьях вспыхнули лампочки всех возможных цветов, но было их намного больше, чем обычно. Над тропинкой, что тянулась сквозь парк, раскинулся настоящий купол из гирлянд, они перемигивались, какие-то спускались почти до самой земли. Пузатые китайские фонарики покачивались из стороны в сторону, на них тут же налипли любопытные снежинки. По ножкам арок, которые тянулись далеко вглубь парка, были закреплены белоснежные лилии, их лепестки покачивались на ветру. А в нескольких шагах от Баал стоял… снеговик. Пузатый малый, с морковным носом и глазами в виде угольков. Он держал в одной своей руке лилию, протянув ее девушке, а другой указывал куда-то вправо. Вельзи осторожно вытащила цветок и посмотрела, куда был направлен указатель. Там стоял еще один снеговик, зеркально повторяющий позу своего брата, правда он был более толстый и на носу обнаружился след от зубов. И его рука тоже была вытянута в сторону. Баал помедлила, а после глянула вперед: на дорожке ее поджидали одиннадцать, а может и больше слепленных снежных человечков, которые предлагали ей цветок. Она медленно пошла от одного к другому, вытаскивая из снежных ладоней лилии. На лице девушки была слабая улыбка, она все еще ждала подвоха, нападения, опасности. Снег хрустел под ее ботинками, но теперь к этому звуку добавилась чудесная песня, что лилась из закрепленных на деревьях динамиков. Когда Баал дошла до последнего снеговика, то заметила, что он немного отличается от своих братьев. Он не протягивал ей цветок, он обеими руками указывал вправо, за детскую горку в форме пиратского корабля. У этого снеговика были торчащие в разные стороны иголки, которые должны были быть, судя по всему, волосами. А на шее был повязан до боли знакомый синий шарф. Вельзи поджала губы, чтобы сдержать выступившие на глазах слезы. Проклятые гормоны, они сделали из независимой сильной женщины абсолютную размазню. Девушка улыбнулась сама себе и сглотнула, стараясь держать себя в руках. Послушавшись указания, она обошла горку, ожидая увидеть что угодно: потешавшегося над ней Хастура, засаду Смерти и остальных наемников, самого Люцифера в костюме клоуна и с красным шариком в руке. Но за горкой были еще два снеговика. Один был определенно девушкой, с короткими волосами и с серьезным лицом. А перед ней, преклонив колени, был еще один снеговик, с семечками вместо улыбки и с фиалками вместо глаз. Он протянул руки вперед, к первой фигурке, а на раскрытых ладонях лежала самая настоящая коробка, сделанная в черном бархате и перевязанная золотой лентой. Вельзи не успела ни осознать того, что видеть, ни о чем-либо подумать, как на нее сверху посыпались цветы: всевозможные розы, ромашки, лилии и хризантемы. Головки цветов падали на ее плечи и голову, катились по плечам и пропадали в глубоком сугробе. Девушка запрокинула голову, чтобы увидеть на деревянном мостике, который соединял палубы пиратского корабля, замершего Габриэля. У него раскраснелись щеки, а в волосах запутались снежинки, но глаза его горели лихим огнем. — Ты так много шутила, какие цветы твои любимые, что я решил подарить тебе все, — сказал он хрипло, после чего одним легким движением перемахнул через ограждение и спрыгнул вниз, точно перед Баал. — Что ты натворил… — Вельзи попыталась, чтобы ее голос звучал сурово, но он постыдно и предательски дрожал, а нос совсем заложило. — Надеюсь, что что-то хорошее, — нервно улыбнулся мужчина и взял у своей снежной копии украшенную коробочку. — Прости, друг. Тебе повезет в следующий раз. Тряхнув головой, чтобы избавиться от собирающегося на макушке сугроба, Габриэль откинул плащ назад и опустился на одно колено, избавляясь от ленточки. Щелкнул замочек, уничтожая последние сомнения и опасения. — Вельзи Баал, — Джибриль облизнул нижнюю губу и вздохнул глубоко. — Ты окажешь мне честь, выйдешь за меня? — У меня в кармане нож… — выдохнула девушка, пытаясь одновременно сдержать слезы и широкую улыбку. — О, я знаю, — усмехнулся мужчина. — Я ненавижу воскресные обеды. — Зато любишь пятничные свидания. — Я не знаю, как быть женой… и матерью. — А я — мужем и отцом. Но мы научимся. — Ты женишься на мне?.. Габриэль изучал ее несколько мгновений, ее дрожащие и искусанные губы, влажные глаза и сведенные брови. — Да. — Тогда… я выйду за тебя, — улыбнулась Баал и протянула ему левую руку, чтобы мужчина смог надеть кольцо на ее безымянный палец. Вельзи уронила букет лилий в снег и тихо засмеялась, уткнувшись носом в ворот пальто Габриэля, когда он поднялся и, подхватив ее, закружил на месте. Они стояли так несколько мгновений, обнявшись, одни в целом мире, без проблем и переживаний, сложностей и опасностей. — А если бы я сказала “нет”? — Баал глянула на него иронично. — То я выглядел бы глупо, — пожал плечами Габриэль и указал за свою спину. Там, отдельно ото всех, стояли три снеговика: широкоплечий мужчина с идеально уложенными волосами и невысокая девушка, а между ними, крепко схватив за снежные руки, стоял маленький ребенок, пока без лица и без каких-то особенностей, но этого хватило, чтобы Вельзи все же заплакала. Джибриль аккуратно гладил ее по затылку и покачивал из стороны в сторону в такт музыке. — Что же нам теперь делать… — прошептала девушка спустя какое-то время, когда смогла взять себя в руки. — Для начала, согреться, иначе свадьбу будем праздновать в больнице, — раздался вкрадчивый голос недавнего незнакомца. — Познакомься, это мой босс — Серафим, — как можно серьезнее сказал Габриэль. — Или просто Азирафаэль, моя дорогая, — синеглазый человек чуть поклонился, прижав ладонь к груди. — Вы… — Баал закрыла ладонью рот и ошарашенно уставилась на жениха. — Я бы не смог сделать это все один, — невозмутимо отозвался тот. — Хастур! — догадалась девушка и покачала головой — Вот жаба… Надо перед ним извиниться. — Да, было бы неплохо, — согласился с ней напарник, выходя из-за детской горки. — Особенно вот за жабу. — Ты… — сощурилась Вельзи и, нехотя отпустив руку возлюбленного, шагнула ближе к другу. — А кто же еще? — усмехнулся Хастур и поймал руку девушки. — Хвастайся давай, невеста. Знаете, есть такое отвратительное чувство — предвкушение конца, финальных титров и отвратительной слащавой музыки? Когда вот-вот все закончится и воцарится тишина в кинозале? Так вот, иногда это совсем даже не конец, а начало. Начало чего-то нового, еще более удивительного, чем можно себе представить. Начало новой истории и нового фильма. "You don't care that I'm broken You don't care that I'm mean You just say that I'm golden Like a Jesus piece"