Хроники Конца Света, который не случился.

Шторм, шторм, шторм, шторм. Мы вышли из моря с отмеренным сроком скитаний среди серых мелких луж. Мы прячемся в сумрак задраенных окон и наглухо зашторенных душ. А ветер уносит осколки признаний, но не приносит ответов. мы — безымянные волны в безумном океане, смывающим ночь с рассветом. Осень обрушилась на мир неожиданно, объявила войну и нанесла первые удары под покровом ночи. Ещё вчера ласковое солнце заглядывало с утра в окна, нежно касалось лба и щёк, тёплый ветер подставлялся под руки и звал погулять немного в вечерних сумерках, пока еще немного чувствуется присутствие лета. Люди ложились спать, оставив небольшую щелку в окне, чтобы проснуться от чудесного запаха осени. Бойся своих желаний, как говорится. Люди проснулись от ощущения осени, но это было не то, что они ожидали. С самого раннего утра зарядил ледяной дождь, который заливался в окна, собирался лужами на дорогах и тротуарах. Густой белый туман укутал мир, повис на домах и фонарных столбах, скрыл за собой все — не проедешь, не пройдёшь. Ветер бился порывами, пронизывающими до самых костей, бросал капли дождя в разные стороны: в лобовые стёкла машин, в лица прохожих, в форточки, за шиворот зазевавшегося почтальона. Лета простыл малейший след, а Осень величественно уселась на освободившийся трон и перекинула с одного плечо на другое копну рыжих волос. Как и шумный город, густой лес и безлюдный пригород оказались во власти дорвавшейся до своих игрушек капризной стихии. Высокие деревья сменили свои зеленые платья на плащи: рубиново-красные и золотые, с редкими коричневыми вставками. Они красовались друг перед другом, старались показаться еще элегантнее. Бесконечные зеленые ковры потеряли свой насыщенный цвет, стали не такими мягкими и пушистыми. Маленькие полянки были усыпаны упавшими каштанами и желудями, спрятавшимися под опавшими разноцветными листьями. Лесные жители с самого утра выбирались из своих нор и гнезд: они спешили подготовиться к зиме, набрать запасов, утеплить свои жилища или перебраться в более подходящее место. Птицы пели все реже, предвкушая тяжелую и голодную пору, хищники клацали зубами и порыкивали, отгоняя от себя осмелевшую дичь. Солнце все реже выглядывало из-за туч, а на ветках деревьев — что нависли над узкими тропинками и дикими полянками и переплелись между собой — с каждым днем оседало все больше дождевой воды: ветки клонились к земле, стряхивали воду на головы гуляющих оленей и лосей, самые маленькие и слабые веточки подламывались и падали на землю. Желтеющая с каждым днем все сильнее трава была усыпана перезревшими яблоками, налившимися сладостью, словно солнечным теплом. Корни деревьев заняли целые семейства грибов, не боясь, что в этот дикий уголок забредёт кто-то из людей. «Людской» лес заканчивался далеко, а дальше никого лишнего не пропустили бы густые заросли, колючие кусты и сверкающие глазами во тьме лютые волки. Тропинки водили бы кругами, возвращали на исходную точку, крутили и вертели, лишь бы не пустить дальше. Туда, где обычному человеку нет места, где спрятано то, что не предназначено для чужих глаз. Ураган налетел на маленький домик, укрытый в глубине непроходимого леса, еще ночью. Ветер ударился о крышу, завыл раненным зверем где-то в печной трубе, опрокинул кресло на веранде и распахнул на кухне окно, роняя на пол заварочный чайник. Следом на жилище обрушился проливной дождь: застучал по черепице, забарабанил в стёкла, тут же пропитал кухонные шторы мятного цвета, превращая его в темно-зелёный. Где-то вдалеке заворчал хрипло гром — он давно уже сдал свою смену и хотел бы отдохнуть до весны, желательно до мая — его раскаты прокатились до самого города. Грязные чёрные тучи висели на небе, скрывая луну и маленькие тусклые звёзды, делая ночь еще темнее. В лесу, около самой опушки, протяжно завыл волк, призывая животных спрятаться и не высовываться наружу до самого утра. Осторожные, но торопливые шаги Кроули услышал намного раньше, чем скрипнула дверь в их спальню. Демон медленно открыл глаза, привыкая видеть мир в новых тонах: на подушке рядом мирно спал Азирафаэль — змей видел его в тот момент, когда ангел медленно вдыхал и выдыхал — его тёплый свет тут же успокоил обострившиеся инстинкты. Пахло от него молоком, которое он грел накануне вечером в маленьком сотейнике, печеньем, что они пекли все вместе, и детским шампунем. Азирафаэль так и уснул в очках, обняв одной рукой пригревшегося змея, а второй — книжку. Кроули протянул руку и очень аккуратно стянул с носа возлюбленного очки в тонкой оправе. Ангел завозился, потревоженный прикосновением, и тут же затих, почувствовал нежную ладонь на своей щеке. Кровать — самый краешек в районе их ног — прогнулся под чужим весом. Кроули затылком почувствовал сверлящий его взгляд, раздвоенный язык на мгновение скользнул по губам, пробуя запахи на вкус. Кто-то упрямо карабкался по постели, чтобы добраться до спящих на ней. Чуткий слух демона уловил тихие всхлипы и шмыганье носа. — Ангел, — хрипло позвал Кроули, не стараясь всерьез разбудить своего любимого. — Твоя дочь проснулась… Азирафаэль повернулся на спину — книжка соскользнула с его живота и упала на пол, закрывшись — и натянул пуховое одеяло до самого носа. Демон приподнялся на локте, чтобы помочь ему укрыться, даже подоткнул немножко одеяло под спину. — До рассвета это твоя дочь… — сонно промямлил ангел — ласковая, но хитрая улыбка скользнула по губам. — Когда-нибудь я научусь сопротивляться твоим чарам, имей в виду, — пригрозил Кроули и с явной неохотой выбрался из уютного плена одеяла, чтобы подтянуться на руках и сесть ровно. — Ив? — Пап… — малышка как раз доползла до него и уселась точно на живот: кривые растрепанные хвостики качнулись из стороны в сторону, пижамная рубашка с изображением танцующего лягушонка сбилась в сторону, несколько пуговиц выскочили из петель. — На улице монстр… Кроули подтянул дочку ближе к себе, обнимая обеими руками, и почувствовал, как сильно она дрожит. Щеки, обычно румяные и испачканные в шоколаде, были мокрыми от слез. Ева обхватила отца за шею и крепко стиснула, будто боялась, что кто-то ее попытается забрать. Кроули пригладил торчащие во все стороны волосы и поцеловал девочку в макушку, стараясь окружить собой. — Это всего лишь дождь, — шепотом поправил Еву отец, укутывая ее в одеяло, все еще хранящее его тепло. — Нет, он рычит… Он пытался открыть мое окно… — Ева беспокойно заерзала, снова начиная хныкать. — Ив, ты в безопасности, — Кроули заставил дочь поднять голову и посмотреть на него — на мгновение на детском лице сверкнули золотые глаза, точная копия ядовитых и желтых. — Ни я, ни папа — никому не позволим тебя обидеть. Никогда. Девочка кивнула и шмыгнула носом. Демон натянул рукав рубашки, в которой предпочитал спать, когда снаружи холодало, на запястье и утер маленький сопливый нос — самый его кончик уже успел покраснеть. — Всех чудовищ мы давным-давно прогнали прочь, и они не вернутся, — прошептал на ухо Еве отец и дыханием взъерошил волосы на ее макушке. — У нас даже меч был. — Большой? — на лице девочки появился неподдельный интерес. — Большой, — согласно кивнул демон. — Даже пламенный. Пока твой папа его не потерял. Азирафаэль, будто услышав, что его в сотый раз несправедливо обвиняют, завозился на постели рядом, выпутался из плена одеяла и согнул одну ногу. Мирное выражение лица сменилось тревожным изломом бровей. — Так, ну-ка, — Кроули подхватил дочь обеими руками, закутал ее в одеяло по самую макушку. — Целуй папу. Ева послушно потянулась и оставила теплый поцелуй на щеке ангела. Азирафаэль улыбнулся во сне и, так и не проснувшись, погладил девочку по голове. — Пошли, совершим ужасный набег на кухню, — заговорчески прошептал демон, опасливо косясь на спящего возлюбленного. — Пока никто не видит. Ева закивала радостно и прикусила губу от нетерпения. Вдвоём они, замирая от каждого звука, слезли с постели и прокрались к двери. Обернувшись, убедились, что ангел уютно посапывает в тепле, и выскользнули в коридор. — Ну-ка, стоять! — резко сел на постели Азирафаэль, намереваясь застать воришек с поличным, но тут же зажмурился от света, что бил в окно. Вовсю хозяйничало утро, прогнав и страшные тени, и успокоив бушующий ураган. Снаружи мелко накрапывал дождь, одинокий домик укутал туман. Азирафаэль сладко зевнул, сморгнул выступившую в уголках глаз влагу и поднялся на ноги. Прижимая к груди клетчатый шерстяной плед, который им подарила Анафема, ангел обошёл весь дом в поисках своей семьи, и через четверть часа совершенно растерянный шагнул за порог, на небольшую веранду. Природа звучала потрясающе: дождевые капли стучали по крыше и окнам, срывались с деревьев и кустов, шумели вдали, в самом сердце леса. Воздух был прохладным и свежим, как может быть только осенью, после долгого дождя. Азирафаэль вдохнул полной грудью и повернулся направо, в сторону низкого диванчика, обитого мягкой тканью. Так и есть. Кроули сидел на нем, поджав одну ногу, вторая — преступно босая — стояла на полу. На руках у демона сладко и спокойно спала его дочь, укутанная в плед и тёплую кофту. Ева уткнулась отцу в плечо, спрятала лицо в его рубашке и тихо посапывала. На столике рядом со спящими стояло блюдо из-под печенья и чашки с остатками горячего шоколада. Азирафаэль покачал головой, расправил плед и очень осторожно подошёл к дивану. — Не подкрадывайся, Ангел, — хрипло и едва шевелясь оборвал все попытки Кроули. — Я тебя слышу. — Стоило все же попытаться, — совсем не расстроился Азирафаэль и набросил на плечи возлюбленного тёплую ткань. — Давно вы тут сидите? — Ив хотела победить чудовище, чтобы быть как папа, — змей медленно открыл глаза и согрел ангела горячим золотом. — Дорогой мой, ты рассказал ей о своих подвигах? — Азирафаэль присел на корточки перед демоном. — О твоих, — сверкнул белыми зубами Кроули и тут же затих, стоило Еве пошевелиться. — Все-таки, ты ее балуешь, — пожурил его ангел, накрывая руку своей, чтобы переплести пальцы. — Ещё каких-то десять лет назад я и подумать не мог, что… — Кроули оборвал себя, только его прикосновение стал жёстче, грубее. На одно мгновение. — Дорогой мой… — Азирафаэль понимающе улыбнулся. — Я ни мечтать, ни представлять себе не позволял, — змей крепче обнял одной рукой дочь, а второй — потянул на себя возлюбленного. — А теперь, посмотри, где я. Азирафаэль нежно поцеловал демона в висок, приласкал пальцами затылок. Кроули запрокинул голову, чтобы подавшемуся навстречу ангелу было удобнее его целовать. Когда между их губами оставались считанные миллиметры, Ева завозилась в объятиях отца и заморгала заспанными глазами. — Пап? — позвала она и осеклась, стоило нежной и заботливой руке лечь на лицо, ослепляя ее. Кроули улыбнулся в поцелуй, в свете утреннего солнца, пробивающегося упрямо сквозь тучи, лукаво сверкнули ядовитые глаза. — Плохой, плохой ангел… — произнес он одними губами, абсолютно уверенный, что собеседник его поймёт. — Пожалуйся на меня, мой дорогой, — предложил Азирафаэль, удерживая свободной рукой демона за подбородок и воруя еще один поцелуй со вкусом шоколада. Никто из них не мог предположить, ни разу за шесть тысяч лет… … но Любовь всегда разыгрывает карты по-своему. Шторм, шторм, шторм. И я завёрнут в шторм как в колыбель. Шторм, шторм, шторм. Брызги пены, солёная метель. Шторм, шторм, шторм. В открытый океан легли на мель. Шторм, шторм, это мой шторм. Это наш шторм.