Хроники Конца Света, который не случился.

Вы когда-нибудь слышали такую фишку — которую очень любят повторять на различных тренингах по изучению самих себя, а проще говоря по выкачиванию из простофиль их лишних денег — что мы себя считаем уродливее и хуже, чем нас видят окружающие? Эту идею любят освещать в различных интернет пабликах в попытке унять очередную волну осенних-весенних депрессий, потому что впавший в депрессию человек начинает намного меньше денег тратить на себя, а значит — подрывает экономический фон. Эту мысль очень часто используют, чтобы защититься от приступов самокопания и попыток внутреннего «Я» достучаться до человека. Легче всего отмахнуться от того, что тебе не нравится в зеркале, со словами, «Да ладно, на самом деле я придираюсь. И так сойдёт.» И ведь люди и правда успокаиваются, садятся обратно на продавленный старый диван, включают глупое шоу на федеральном канале и сидят дальше. Потому что «все не так уж и страшно». Так сказал какой-то паблик в Яндекс.Дзен. А он фигни не скажет. Но ведь смысл этого посыла в том, чтобы помочь излишне самокритичным личностям немного снизить агрессию к себе, дать возможность впервые за долгие годы вздохнуть спокойно, замедлить свой сумасшедший бег. Эта идея должна помочь изуродованным с детства излишне требовательными родителями ребятам понять, что в сне до двенадцати часов дня в свой выходной нет ничего страшного. В лишней паре конфет на встрече с друзьями нет ничего страшного. В них самих нет ничего страшного… Каждое утро, глядя на себя в зеркало, мы отмечаем что-то, что сводит нас с ума день за днем: слишком пухлые щеки; слой жира на животе, который скрывает пресс; глаза не того цвета; россыпь уродливых веснушек на скулах; искривлённые большие пальцы рук; и еще, и еще, и еще… Мы замечаем эти мелочи в каждом зеркале, на каждой фотографии, каждую секунду своей жизни. И не можем себе представить, что близкие нам люди, друзья, а также чужие незнакомые попутчики в метро или поезде — все они просто не обращают на эти глупости внимания. Вместо них видят очаровательные ямочки на щеках, неповторимый узор цвета у самого зрачка, хрупкий до нежности изгиб шеи и выступающий позвонок. Заливистый смех, к которому невозможно не присоединиться. Острый ум, который знает обо всем на свете. И еще, и еще, и еще… В нас действительно видят совсем не то, что нам кажется. Если попросить близкого человека описать Вас, каким именно он видит, то все ответы — абсолютно все — будут отличаться друг от друга. Проверьте на досуге, увлекательный эксперимент. Необходимость в этой простой истине породила самая обычная неуверенность в себе. Внутри каждого из нас, если копнуть достаточно глубоко, можно найти коробочку со страшной мыслью: «Может ли быть, что я недостаточно умен/красив/хорош, чтобы быть рядом с этим человеком?». Эта коробочка страшнее ящика Пандоры. Внутри неё абсолютная пустота, из которой, случайно провалившись, едва ли сможешь выбраться. Эта система самоуничижения есть внутри каждого разумного существа, даже если оно всячески это отрицает, грязно ругается и плюётся ядом. Внутри каждого. Даже Небесные дети не избежали участи получить одну такую в личное пользование. Поэтому, когда Канцелярия присылает Азирафаэлю письмо — сообщая, что по программе модернизации он, наконец-то, сможет получить новое тело — он, вне себя от радости, бросается наверх, забывая и о спящем в комнате демоне, и о любимых блинчиках, оставшихся на плите. Он ждал этого письма слишком долго, каждый день с трепетом проверял ворох бумажек на столе. Напоследок Азирафаэль глянул на себя в зеркало. Это был старый сосуд, полученный им давным-давно. И морщинок в уголках глаз стало больше, и волосы вились все сильнее. Слишком мягкий, слишком слабый, слишком сильно похожий на пирожное, а не на воина. Нетерпение огнём жгло кончики пальцев, где-то внутри живота, казалось, поселилась маленькая мерзкая крыса, которая грызла его и не давала ни на мгновение успокоиться. Дорога до Канцелярии еще никогда не была насколько длинной. Взволнованный ангел искусал себе все пальцы — теперь уже неважно, ведь скоро они будут совсем новенькие — и издергал старую замшевую жилетку. До сих пор не мог поверить, что это случилось. О своём заветном желании ангел никому не рассказывал, даже ворчливому старому Змею, который не упускал возможности ткнуть пальцем в мягкий живот или дёрнуть за длинную задорную кудряшку. Особенно ему, знаете ли. Не хотелось увидеть в желтых глазах напротив ехидную усмешку. Слова и шутки Кроули уже давно не обижали ангела, слишком хорошо он знал, сколько всего пряталось за ними. Демон мог ничего не говорить, но каждый раз, когда он звал его по имени, возил вечерами в переполненный Ритц, усаживал в свою ненаглядную машину… каждый раз, когда без каких-либо сомнений или опасений засыпал рядом, подставив под ласковые поглаживания загорелую худую спину с рваными следами шрамов на лопатках — каждый раз все его чувства и эмоции сочились наружу. Не увидеть их мог только полный слепец или идиот. Или, как оказалось… Азирафаэль. Ангел хотел обернуться как можно быстрее, вернуться домой в новом ладном теле, чтобы встретить своего сонного и раздраженного пробуждением любовника во всей красе. Но, давайте честно… у этих ребят вообще все туго шло с планами, распорядком дел и прочим планированием. Не их эта стезя, не их… Демон проснулся от невыносимого запаха гари, который пропитал всю его квартиру. Угольки, в которые превратились привезённые накануне из Ритц блинчики, тихо шкварчали на испорченной сковородке. Тяжёлый серый дым висел под потолком — вот-вот сработает раздражающая пожарная тревога и зальёт весь новый ремонт водой — и слепил чувствительные глаза. Вековой змей выбрался из плена одеял, которые во сне снова сбил во внушительного размера гнездо, дополз до кухни, держась за стенки руками, но никого не застал. Только остывший чай в пузатой кружке, убитые самым жестоким образом блинчики и разбросанные по полу буклеты и рекламные проспекты. Названный несколько раз по имени ангел так и не отозвался. После проверки всех комнат демон пришёл к неутешительному выводу — его самым мерзким и бессовестным образом бросили одного. И до кучи попытались сжечь. — Никому верить нельзя… — пробубнил себе под нос Кроули, выкидывая блины в мусорку вместе со сковородкой. — Вот так уснёшь и больше не проснёшься… А потом венок будет с ленточкой «От любящих друзей». Кроули замер на мгновение, гипнотизируя пустым взглядом маленький стеклянный электрический чайник в углу столешницы. Чайник, будто засмущавшись такого пристального внимания, тут же вскипел. Хотя даже не был подключён к розетке. — А, я же совсем забыл… У меня нет друзей, — монотонно выдал демон, допивая одним глотком ледяной, забытый ангелом чай. — Это звучит так, что я почти обиделся, — послышался за спиной чей-то незнакомый голос, из-за которого Кроули мгновенно поперхнулся и едва не умер второй раз за одно утро, захлебнувшись чаем. Пряная холодная жидкость пошла у него носом, остаток он выплюнул точной струей перед собой, прежде чем обернуться и выставить вперед руку с ножом. Лезвие оказалось направлено на странного — и определённо незнакомого! — мужчину, который самым наглым образом стоял посреди не принадлежащей ему кухни! Наглец смотрел на него с легкой улыбкой, сложив на груди руки. Он был выше Кроули почти на голову, мощнее в плечах. Рубашка подчеркивала его накаченные мышцы и рельефный живот. Пряди черных коротких волос топорщились во все стороны, а в зелёных глазах отражался сам перепуганный демон: в халате нараспашку и красных трусах, с отпечатком подушки на лице и ножом в дрожащей руке. — ...кой… — прохрипел Кроули, задыхаясь от злости, но существо напротив, судя по всему, пока не подозревало, что угроза смерти нависла прямо над его черноволосой головой. — Что? — вежливо переспросил тот, делая шаг навстречу, чем и сорвал, пусть и призрачный, но какой-никакой предохранитель терпения Змея. — Кто ты-с-с-с, мать твою-с-с-с, такой?! — заорал Кроули, сбиваясь от волнения на шипение. — Какого черта-с-с-с ты делаеш-ш-ш-шь в моем доме?! В голове демона крутилось слишком много мыслей: как это существо взломало его барьеры? как он попал в квартиру незамеченным? где Ангел? Беспорядок на кухне был потому, что на Азирафаэля напали? И Кроули все проспал? Он снова подвёл своего ангела, оставив его один на один с опасностью? На лице демона выступили острые чёрные чешуйки, желтая ядовитая пелена залила глаза, выделяя чёрный узкий зрачок еще ярче. Нож в руке конечно сильно проигрывал ручке от машины, с которой Кроули сражался в прошлый раз, но на первые пару ударов как раз хватит. На крайний случай, он всегда сможет трансформироваться в огромную змею и банально задушить противника в своих смертельных объятиях. Но сначала… сначала нужно было узнать, куда он дел Азирафаэля. При мысли об ангеле снова задрожали пальцы и губы. — Где Азирафаэль? — хрипло выдавил из себя Кроули, обходя стол. — Ты куда дел моего ангела, мразь мордатая? — Тебе не нравится это лицо? — вдруг огорчился незнакомец, касался ладонью своей щеки. — Я думал, что как раз оно тебя порадует. Кроули сбился с шага и врезался бедром в столешницу. У него вдруг появилась мысль, что крыша все-таки протекла. Либо у мужика с другой стороны стола, либо у него самого. Если у него кукуха еще была на месте, то она вот-вот сорвётся в дальние странствия, не взяв обратно билета. Для надежности демон даже коснулся волос рукой, в попытке эту самую кукуху удержать от поспешных действий. — С какого хрена меня должна радовать твоя харя?! — рявкнул Кроули, вспоминая, осталась ли в сейфе святая вода и где его любимая зажигалка, которую он выиграл у Хастура в подкидного дурака. — Дорогой мой, я… Услышав знакомое до боли в груди обращение, Кроули зашипел уже сознательно и ударил по столу ногой, толкая его точно на незнакомца, пытаясь запереть его в плену между кухонной стойкой и столешницей. Но парень вдруг протянул руку и легко удержал стол на месте, поднимая на хозяина квартиры обиженный, даже немного разочарованный взгляд. — Ох, Кроули. Я же тебе говорил, это очень редкое дерево, с ним надо обращаться аккуратно! Если останется царапина, ее уже ничто не выведет! Даже твои силы! Эта поучительная интонация, и легкая обида, и знание об этом чертовом столе… У Кроули все же дернулась щека, когда он пытался выдавить из себя одно такое родное слово, но такое дикое сейчас… —- Ангел?.. — Наконец, ты узнал меня! — расплылся в счастливой улыбке амбал напротив, и его лицо стало еще более отвратительным, чем раньше. Ну, на скромное мнение одного отдельно взятого демона. Не принимайте это близко к сердцу… У него вообще был специфический вкус, о котором демон вероятно даже поспорил бы с Вами, если бы не был занят одним очень важным делом. Он совершенно не мужественно, не подобающе и не воспитанно… вопил. ~~ — Ну тише, тише… — мягко повторял Азирафаэль, сидя на длинном мягком диване и наглаживая ладонью большой ком одеял рядом с собой. — Все уже позади, перестань об этом вспоминать… Прекрасное новенькое тело, выданное под расписку и после подписания кучи важных бумаг, пришлось вернуть обратно. Очень-очень повезло, что его старый вессель все еще был на складе, даже пыль осесть не успела. Хотя зав. хозяйственной части конечно кричал от всей души, гоняя несчастного ангела по всем этажам Канцелярии. И остальные косились на него, скрывая смешки, не слишком правда тщательно… Но все это было абсолютной глупостью, по сравнению с демоном, который буквально забился на люстру в гостевой комнате и отказался спускаться, пока в его поле зрения находилась эта гора тестостерона, гормонов и мускулов. У Азирафаэля не было выбора, ладно? У змей довольно слабые сердца. А доводить единственное существо, которое тебя любит, до инфаркта… Плохой ангел! Очень-очень плохой ангел! Азирафаэль вернулся домой немного подавленный, но больше от того, что умудрился напугать Кроули, чем из-за тела. Ведь с самого начала всю эту историю ангел затеял, чтобы подобрать тело, более подходящее, чтобы быть рядом с Кроули. — Что за хрень это твое «более подходящее»? — шевельнулся ворох одеял и наружу показалась очень лохматая рыжая голова. Азирафаэль понял, что последнюю фразу умудрился ляпнуть вслух, и смутился. — Ну-у-у… — попытался было отвертеться он и улизнуть в оранжерею, но сильные пальцы тут же поймали его за руку и посадили обратно. — Ну-у? — передразнил его демон, полностью выбираясь из своего убежища и сердито глядя на возлюбленного. — Ангел, что за нахрен? Азирафаэль помялся еще немного, но демон не отступал, молча сидел рядом и смотрел, не мигая. Эта пытка могла продолжаться очень долго, поэтому ангел сдался. — Я хотел подобрать тело, на которое тебе приятнее было бы смотреть… — пробубнил он себе под нос. — Ложиться в… спать, идти по улице. Чтобы было не стыдно и… Ай! Азирафаэль совсем не ожидал крепкого увесистого подзатыльника, который отвесил ему Кроули с абсолютно невозмутимым выражением лица. — Вот же придурь малахольная, — покачал головой Змей и подтянул ангела ближе к себе, практически заползая на его колени. — Что ты опять вбил в свою голову, Ангел? Кроули взял его лицо в ладони и сдавил щеки, пока Азирафаэль не стал похож на помесь шарпея и очень бюджетного бурого медвежонка. Ангел попытался что-то сказать, что Кроули только коротко поцеловал сложенные трубочкой губы и отпустил его. — Ты понимаешь, что за твои невероятные глаза я пойду войной на сами Небеса и низвергну их? За твои сладкие губы я уничтожу все города, на которые ты укажешь? Мне не нужна вся эта мишура, которой обычно пытаются отвести внимание от пустоты внутри. Кроули толкнул ангела в грудь двумя руками, опрокидывая на спину, и склонился сверху, накрывая своим телом словно одеялом. Демон был горячим и очень юрким, целовал и трогал, шептал такое, от чего кружилась голова, и без стеснения стонал, запрокидывая лохматую голову. — Шесть тысяч лет назад я обрёк себя на гибель, влюбившись в слабый отсвет твоей души, — прошептал он в губы Азирафаэля спустя какое-то время, не позволяя тому ни на миг расслабиться. — Теперь я купаюсь каждый день в ее лучах, сгораю до самого ядра… и ты возрождаешь меня вновь. Не смей принижать мою любовь к тебе до таких отвратительных причин, как цвет глаз или фигура. Азирафаэль протянул руку и, схватив демона за шею, потянул на себя, чтобы вовлечь в очередной умопомрачительный поцелуй. Но прежде, чем сорваться в этот водоворот безумия, Кроули прошептал, сверкая ядовитыми страшными глазами: — Моя любовь к тебе — единственный смысл существования этого мерзкого мира. Он проживает день за днем только для того, чтобы знать как сильно я люблю тебя, Ангел. В моих глазах ты абсолютное совершенство, мой Ангел. И я буду жить, пока последний человек на планете, последняя собака, последний порыв ветра — не убедятся в этом.