Хроники Конца Света, который не случился.

Снег в тот день валил с самого утра большими пушистыми хлопьями. Они собирались в высокие сугробы-великаны, возвышались по всему лесу. Деревья нахлобучили большие белоснежные шапки, иногда стряхивали их неосторожным движением, но уже через час собиралась новая, едва ли не больше предыдущей. В этом году Декабрь выдался на редкость щедрым и заботливым месяцем. Словно извиняясь за своего старшего брата, Ноября, который целый месяц поливал города холодными дождями, бросал в лицо липкие листья, катал на температурных горках: то ласковое уютно тепло, то обжигающий неподготовленное тело мороз. Осень уходила капризно и скандально. Она стучала по ночам форточками, оставляла на тропинках грязные лужи, забывала включить солнце по утрам. Грязь засыхала на ботинках и автомобилях, растекалась грязными разводами, превращалась в пыль и забивалась в рот. Деревья совсем облысели, сбросили засохшую листву, ощетинились, готовые воевать с холодами. Где-то глубоко у них внутри спрятались на зиму, устроив гнезда и уютные теплые уголки птицы и белки. Замешкавшиеся животные старались дособирать запасы на зиму, если вдруг что-то еще осталось, но в воздухе уже отчетливо сквозила изморозь и под утро ненадолго выпадал мелкий снег, что мгновенно таял на пока еще немного тёплых лучах солнца. Лес все больше был похож на опустошенный супермаркет после акции скидок перед праздниками. Всюду только пустые полки, опрокинутые стеллажи, сорванные баннеры и остатки коробок. Все, что только можно было — уже вынесли более удачливые конкуренты. Ни одной ягодки не осталось на кусте, ни одного орешка… … и очередная зима выдалась бы голодной и жёсткой, если бы не небольшие деревянные кормушки, расставленные по всему лесу: это были домики на деревьях, где возвышались горки ягод и семян; разноцветные будки с прорезями, с высокими стогами сена. Даже привязанные на самых низких кустах свежие куски мяса, будто бы еще тёплого. Все это богатство обновлялось раз в несколько дней в дальних частях леса, а около дома кормушки наполняли сами хозяева, с утра пораньше, закутавшись в тёплые куртки и пряча нос в шерстяном шарфе. Конечно, больше всего повезло тем малышам, что умудрились свить гнезда и лежанки под крышей уютного домика в глубине леса, под ступеньками крыльца или даже в расписных вазонах клумб, пустующих до весны. Они перехватывали остатки сладкого пирога или блинов, утаскивали забытые на перилах яблоки и груши, самые смелые рисковали и таскали угощение прямо с обеденных тарелок, пока страшное желтоглазое чудище, живущее в этом убежище, не видело. Конечно, это самое ж.ч. все знало и видело, просто старательно делало вид, что не замечает. Во-первых, было как-то не солидно в его-то возрасте бегать за вороватыми белками и енотами. Во-вторых, было так уж и жалко поделиться остатками, чтобы сохранить несколько невинных жизней. Ну и в-третьих, Ева так радовалась, когда видела жующего хомяка, усевшегося на перилах, или белку, заснувшую в остывающем после заварки пустом чайнике. Страшное чудище могло клацнуть пастью машинально, проходя мимо, чтобы мелкие гости знали своё место, но совсем скоро все поняли, что это была только показуха и игра на репутацию, ничего больше. «Я больше не буду выковыривать из твоих зубов перья, дорогой мой!» — сказано было однажды сердитым, но от этого не менее взволнованным голосом, когда задыхающийся змей едва не подавился вставшей поперёк горла костью. Много-много веков назад. В общем, стоит ли говорить, что спрятанный от людских глаз небольшой домик с маленьким столбиками на крыльце, подвесными качелями на улице и вереницей смешных снеговиков на поляне во дворе, напоминал самую банальную и штампованную сказку Диснея, где все поют, птички и белочки помогают украшать дом, а семь дружных гномов танцуют под кваканье лягушек?.. Кроули не мог удержаться и не поблагодарить Всевышнюю, что ни гномов, ни лягушек в этом наборе не было. Но вот песен, птичек и всякой разной праздничной ерунды было навалом. На него упала с вешалки колючая цветная гирлянда, он умудрился сесть на поющего плюшевого зайца и едва не хлебнуть святой воды, которую его родная дочь и его родной муж приготовили для гадания на Рождество. В общем, у обыкновенного среднестатистического демона под конец года была не жизнь, а сплошной стресс. В то утро шёл такой густой снегопад, что из окна не было видно ничего, кроме белоснежного марева. Дом, в котором жила необыкновенная семья, согревали силы демона, его близость к демоническому огню. Но даже его жар в то утро оказался бессильным против непредсказуемой стихии. Ветер завывал за окном, свистел в печной трубе. Холодом тянуло по полу, заставляя поджимать босые ноги. Естественно, нежный и теплолюбивый ангел мгновенно озяб, на его нежных щеках выступил алый румянец, пальцы стали холодные-холодные. Демон мог поклясться своими клыками, что видел несколько одиноко парящих в воздухе перьев, которые выпали из белоснежных крыльев от холода. Не в силах видеть мучения любимого создания, Кроули завернул его в одеяло, посадил около плиты с чашкой горячего чая, а сам отправился топить камин. Ева каждый раз просила отца перед этим проверять трубу, мало ли, вдруг там свили гнезда невнимательные птички или придремал голодный енот? Демон, конечно, сам бы не стал тратить время на подобные мелочи, но ради ребёнка, тем более перед праздником, не мог нарушить обещания… Взяв длинную тяжёлую кочергу, демон опустился на колени перед камином и засунул в него буйную рыжую голову. чтобы провести тщательную проверку на наличие разумной — и не очень — жизни. «А ну-ка, букашки-какашки, жучки-паучки, уносите ноги, пока не сгорели…» — громко оповестил Кроули, сверкая золотыми глазами, и осекся на полуслове, когда наткнулся на вполне осознанный взгляд кристально синих глаз. Пару мгновений демон и неопознанный гость смотрели друг на друга в полной растерянности, пока второй не соскользнул по трубе ниже, его испачканная сажей физиономия оказалась прямо перед носом демона, колючая борода царапнула подбородок. Безумный дикий крик сотряс маленький домик, заставив дрожать окна и посуду, хлопнула дверь заднего двора, упала в коридоре любимая фотография Хастура, где на его шее сидела улыбчивая рыжеволосая егоза и махала руками. Кроули выскользнул из камина, выставил кочергу перед собой на манер меча, но уже через секунду запутался в своих собственных ногах, которые от волнения машинально обратились в массивный чёрный змеиных хвост. Демон с шипением завалился на спину, опрокидывая за собой журнальный стол и недочитанную ангелом книгу. «Азирафаэль, хватай Еву, и закроетесь в спальне! Попробуй связаться со своим боссом!» — хрипло закричал Кроули, скручивая хвост и готовясь нанести сильный удар, когда противник выберется из трубы. Ангел через секунду уже оказался в дверях, вооружённый половником с деревянной ручкой. На мгновение — всего на секунду, пока делал вдох — Кроули залюбовался своим любимым ангелом: глаза блестят, как самые яркие звёзды; на щеках горячий воинственный румянец; брови сдвинуты к переносице; это был Воин Господень, а не какой-то дружелюбный херувим. Демон периодически забывал это и снова и снова влюблялся вновь, когда видел Азирафаэля вот таким. «Это когда я за твоей спиной прятался, мой дорогой мальчик?» — прогремел голос Ангела, от которого мгновенно стало нечем дышать. «Не прощу никого, кто поднимет руку на мою семью!» Пространство покрылось мелкой рябью, когда за спиной Азирафаэля медленно распахнулись тяжёлые кремовые крылья. Благодать омыла комнату, ласково потянулась к растянувшемуся на полу демону, словно заключила его в объятия. На кончике языка закололо от щемящего нежного чувства. И глаза защипало… но это все благодать, у демона на нее просто аллергия. Закрыли тему. «Тише-тише, развоевались тут!» — грудной гудящий голос осадил небесных супругов, и из камина выкатился ком сажи и угля, чтобы через мгновение превратиться в рослого пузатого мужчину с длинной белоснежной бородой и добрыми синими глазами. «Никлаус?!» — мгновенно сдулся Азирафаэль, смыкая за спиной крылья, давление пропало, но и тепло, которое успокаивало демона тоже осело, позволяя вернуться нервозности и злости. «Опять ты, мешок для блох!» — зашипел демон, указывая на названного гостя кочергой. «Дверью! Ты можешь научиться пользоваться дверью?! Неужели это так сложно?!» «Это не так эффектно!» — возразил рослый мужчина и поправил ремень на пузе, заправляя в него длинную бороду. «Жаль, что я сразу огонь не развёл…» — огрызнулся Кроули, подтягивая к себе свитый в кольца хвост. «Моя жизнь сразу стала бы лучше…» «Прости, Кроули, я не хотел тебя пугать.» — виновато засмеялся Никлаус - он же Санта-Клаус, он же Святой Николай - и потянулся, чтобы погладить вихрастую рыжую голову, но отдёрнул руку, когда едва не угодил в зубастую пасть. «Я не испугался!» — на лице Кроули выступили острые чешуйки, и он практически уже плюнул в наглого гостя ядовитой слюной, но прикосновение нежных ладоней к плечам тут же остудило его злость. «Тише-тише, дорогой мой, я рядом…» — Азирафаэль присел рядом и принялся осторожно растирать беснующийся змеиный хвост, гладить по отличающим разными цветами чешуйкам, успокаивая его. «Не надо со мной нянчиться, Ангел!» — клацнул зубами демон, но ангел не впечатлился совершенно, коротко поцеловал его в уголок губ и продолжил растирать хвост, зная прекрасно, что такая резкая смена формы еще несколько дней будет отдавать гордому Кроули в ноги зудящей болью. «Я думал, что обнаружу тут поле боя, летающие предметы и полный разлад.» — растерянно почесал затылок Никлаус и скинул тёплую красную куртку прямо на пол. «А у вас идиллия, романтика и уют. Зачем было меня дёргать, да еще и под Новый год, когда у меня столько дел?» «Да кому ты нужен?!» — снова ощетинился Кроули, который только-только смог вытянуть ноги и пошевелить ими. «С чего ты взял, что нам нужна помощь?» — перевёл Азирафаэль на человеческий язык и поставил стол на место, оплакивая глубоко в душе трещину на столешнице. «Ну как же?» — искренне удивился Никлаус и вытащил из кармана мятый, немного драный листок. «Дорогой Ник, кажется, в этот раз все серьезно. Терпение мое на исходе. Если ты не поможешь, боюсь, история нашей семьи останется в прошлом. Твой друг, А. Фелл.» В комнате воцарилась тишина. Никлаус протянул письмо ошарашенному Ангелу, а Кроули крепко сжал ладони в кулаки, чтобы скрыть пробившую его в секунду дрожь. Но не успел он сам загнать себя в пучину самокопания и уничижения, его плечо сжали сильные пальцы, заставляя повернуться обратно. Азирафаэль смотрел серьезно и уверенно, внимательно и немного грустно. «Дорогой мой мальчик, я этого не писал. И уж точно, если бы что-то было не так, я бы обсудил это с тобой. Но я очень счастлив с тобой, потому что ты лучший муж и отец на свете.» — все это он сказал на одном дыхании, глядя в желтые ядовитые глаза. «Ну и скажи мне, разве я мог бы написать, даже на эмоциях, с такими ошибками?» Демон скользнул взглядом по кривоватым строчкам, и его растерянное выражением тут же сменилось рассерженным. «Ева! Подойди сюда!» «Ох, вот это конфуз…» — покачал головой Никлаус, едва сдерживая улыбку. В коридоре послышались быстрые шаги. Восьмилетняя девочка вбежала в комнату и, взвизгнув, подбежала к большому бородатому гостю. «Дядя Ник! Ты приехал!» Никлаус подхватил малышку на руки и закрутил на месте, подкидывая к самому потолку. Егоза счастливо смеялась и махала руками, но снова и снова ловила на себе серьёзный взгляд отца. «Так расскажи мне, пожалуйста, зачем же ты меня позвала? Я ждал от тебя письма, конечно, но совершенно точно не такого.» — Никлаус осторожно поставил ее на пол и опустился перед ней на колени. Малышка замолчала и опустила голову, краем глаза заметив длинную ссадину на отцовской руке и его суровый взгляд. «Ева…» — позвал Азирафаэль и мягко кивнул дочери. «Мне не разрешили поставить две елки - дома и на улице… Я думала… Думала.. Что ты переубедишь пап… Это же все-таки праздник… Но ведь у тебя столько дел…Только так ты бы приехал быстро…» Девочка шмыгнула носом и заморгала влажными глазами, даже задорные рыжие косички поникли. Никлаус мгновение смотрел на нее, после чего громогласно рассмеялся. Азирафаэль тоже не смог удержать улыбки. Только Кроули со стоном завалился в объятия ангела, желая впасть в спячку в любимых руках и не просыпаться до лета. «Как я ненавижу эти ваши праздники…» — простонал демон и выругался на древнем латинском языке. Азирафаэль легонько стукнул мужа по губам, а Никлаус уважительно покачал головой, уже много лет не слышав таких формулировок. Конечно, двумя ёлками дело не ограничилось. Заботливый Никлаус посадил и нарядил штук десять вокруг маленького дома, под каждым оставил по маленькому эльфу и горе подарков. Кроули целый день не разговаривал с дочерью — просто из вредности на самом деле — и Еве пришлось на пару с ангелом целый день таскать перенервничавшему отцу разнообразные вкусности, от которых он показательно отказывался и скармливал все своим любимым домочадцам. Одинокий волк, застывший на холме, удовлетворенно завыл, оповещая, что в лесу все спокойно и до Нового Года еще двадцать пять долгих, полных чудес дней.