Хроники Конца Света, который не случился.

Нам кажется, мы слышим чей-то зов — Таинственные четкие сигналы… Не жажда славы, гонок и призов Бросает нас на гребни и на скалы. Изведать то, чего не ведал сроду, — Глазами, ртом и кожей пить простор!.. Кто в океане видит только воду — Тот на земле не замечает гор. (с) Эмоции, особенно человеческие, крайне сложная и любопытная штука во всех отношениях. Было бы очень хорошо, просто замечательно, если бы каждому в момент рождения какой-нибудь добрый ангел, бес, дух, — да хоть лысый черт! — выдавал брошюрку с инструкцией: «Как настроить свои эмоции на нужной волне» и еще одну «Как научиться понимать эмоции окружающих?». Можно еще дополнение ко второй: «Что делать, если человек настроил свои эмоции неправильно?» Миру было бы легче существовать, помяните мое слово. Сколько конфликтов и ссор, бед и неприятностей можно было бы избежать. А сколько людей смогли бы обрести желанные узы намного раньше… Или обрести в принципе. Не упустить момент натянуть эти нити отношений, различить настоящие чувства за маской равнодушия на лице напротив. Или же — в самом себе. Люди вообще довольно ощутимо преуспели в практике обмана самих себя. Сначала, чтобы было проще. Потом — не так больно. И в какой-то момент признаться себе, что все вокруг — отвратительный и бессмысленный обман, становится очень страшно. Ужас сковывает мысли: ведь уже так поздно что-то поменять, да и привычно уже вот так, делая вид, что все хорошо. Да ну и если бы я раньше понял, что совсем не злюсь на нее, что не ненавижу его… А теперь… Что уж рыпаться? Поздно. Поздно куда-то бежать, меняться, менять, решаться и решать. И остаются только тревожные сны по ночам, куча сожалений и горечь на языке. И много-много несчастных людей. Ведь на самом-самом деле, поздно становится только тогда, когда сердце человека останавливается. Вот тогда действительно не останется надежды, возможности, шанса. Тогда и только тогда. Все остальное — пустяки. Но уж если людям было сложно понять свои эмоции и чувства, то представьте, как себя чувствовали всевозможные эфирно-зефирные создания? Они сотни, десятки тысяч лет давили в себе эти всполохи чего-то странного, что они и испытывать не должны… Уроки понимания явно пропустили, а учебников для ангелов и демонов, к сожалению, нет. Вот и приходилось им учиться на ходу, на практике, расхлёбывая последствия, и надеяться, что в очередной раз результат выйдет другим. — Твердолобый идиот! — гневно выплюнул демон и со всей дури захлопнул за собой дверь. Грохнуло знатно. Задрожали окна, бутылки с молоком на столе, даже фотографии Адама и Варлока на тумбочке около постели. С крыши с недовольным криком сорвалась чайка с изуродованным клювом. Она облетела дом, высказала все, что думала о припадках змея, и забилась под свою любимую лодку. — Ты хоть заткнись, — оставил за собой последнее слово Кроули, приоткрыв дверь, и снова собирался ее захлопнуть, но поймал взгляд синих — невероятно синих, как цвет может быть таким глубоким? — глаз поверх тонких очков. Секунду помявшись, демон закрыл дверь намного тише, чем планировал. Азирафаэль за это наградил его легкой улыбкой. Положив книгу, что держал в руках, на колени, он снял с носа очки и на мгновение зажмурился, фокусируя зрение. — Что стряслось на этот раз? — Азирафаэль хотел бы, чтобы это прозвучало взволнованно или хоть с какой-то долей участия, но предательская улыбка никак не хотела покидать его лица. — Тебе с-смешно? — прищурился Кроули, указывая на него пальцем. — Я совершенно точно слышу смех. Азирафаэль кашлянул в кулак. Улыбку с губ прогнать удалось, но она надежно засела в его глазах, делая их еще ярче и притягательнее. В старой рыбацкой хижине, которую эти двое обживали уже второй месяц, будто засияло своё отдельное солнце. — Я предельно, абсолютно, совершенно точно не смеюсь, — ангел едва ли раскрытую ладонь перед собой не поднял, чтобы убедить собеседника. — Мой дорогой, расскажи, наконец, что же произошло? Кроули еще секунду изучал его подозрительным взглядом, но быстро растерял весь интерес. В его памяти снова всплыл возмутительный инцидент на причале, перетягивая на себя внимание со смеющегося небесного воина. — Этот отвратительный и мерзкий человечишка совсем растерял весь страх, — закипел гнев змея с новой силой, когда он одним элегантным движением стек к ногам сидящего Азирафаэля и устроился около кресла. — Мэнни? — без труда определил ангел, запуская пальцы в волосы Кроули: всего за два месяца жизни около моря пряди стали совсем жёсткими и ломкими, словно впитали в себя всю соль с побережья. — Естественно, кто же еще? — скривился демон, послушно наклоняя голову под любимыми ладонями. — Во всем городишке нет более тупого, твердолобого и тугодумного существа. Даже собаки умнее, чем он! — Собаки в принципе умнее, чем многие создания на этой планете, — заметил Азирафаэль, но со стороны Кроули донеслось такой раздраженный вздох, что ему пришлось показательно поджать губы. — Ты же пошёл скупить у рыбаков утренний улов? — Да, хотел устроить нам с тобой сегодня рыбное барбекю, — продолжил демон. — Я как раз выбирал у Леви… — Это который капитан команды, да? — склонил голову к плечу Азирафаэль, старательно вспоминая всех новых знакомых. — Да, тот из них, который не придурок, — согласился Кроули. «Не придурок» это был едва ли не высший комплимент от змея, который можно было заслужить человеку. Леви действительно был совсем «не придурок». Рыбаком он был потомственным, то ли в третьем, то ли в четвёртом поколении. Море едва ли не текло у него в венах вместо крови. Он тоже был рыжим, но совсем светлым, словно зрелый апельсин. И кучерявые вихры, и борода, и густые широкие брови — все абсолютно оранжевое. Леви отличался лёгким нравом, басистым смехом и способностью пить вино всю ночь наравне с Кроули. В первый день, когда ангел и демон, уставшие от постоянных боев с морем — оно снова и снова налетало высокими волнами на маленькую хибару, которую они пытались восстановить — решили выбраться в местный паб, Кроули и Леви подрались. Азирафаэль не сказал бы, что это было неожиданное развитие событий. Да и дракой ту стычку было назвать сложно. Рыжий капитан рыбацкой шхуны с размаху дал Кроули в ухо. Рыжий демон, пошатнувшись, влепил свой кулак Леви под ребра. Оба мужчины рухнули там же, где стояли… и расхохотались, вызвав облегчённый вздох у всех в пабе. Даже у Азирафаэля. Потом Кроули и Леви долго трепались, пили и травили пошлые шутки. А вот Мэнни… Азирафаэль украдкой позволил себе улыбку, пока его любимый и единственный демон кипел от новых впечатлений. Мэнни был абсолютным зеркальным отражением Кроули. Худой, нескладный, шумный и очень-очень взрывной. Молодой парень, что устроился работать к рыбакам прошлым летом. Мэнни нравилось привлекать внимание, выглядеть круто… и врать о том, что он чувствует. Если бы это было возможно, Азирафаэль был бы уверен, что Мэнни и Кроули — потерянные в детстве братья. Ради Бога, Манфред даже рожи корчил — один в один Кроули. Даром только, что был черноволосым, словно его по голове погладила самая непроглядная и штормовая ночь. Мэнни заплетал волосы в тугую короткую косу, носил на шее подвеску с трезубцем и курил — дымил, как паровоз. У парня был массивный мотоцикл с коляской и чуть погнутым рулём, на котором он последние дни не отказывал себе в удовольствии промчаться мимо мыса. С самого утра, едва только вернулся с промысла. Все бы ничего, только рычал этот зверь на всю округу и в секунду будил Кроули, до того внезапно, что тот несколько раз падал с кровати. И грязно ругался. Мэнни, кстати, втихую принес Азирафаэлю несколько самых толстых и сочных рыбин, чтобы извиниться за беспокойство. И продолжил приезжать. Первая стычка у них произошла на ровном месте. Так глупо, что уже и не вспомнит никто. То ли Мэнни пошутил, а Кроули не оценил… То ли наоборот. Через мгновение по полу катался клубок из сцепившихся молодых парней. Леви хохотал своим заразительным басом, а Нани — владелица паба — только качала головой. С тех пор война с каждый днем все набирала обороты. — Я слышал, — осторожно начал Азирафаэль, пальцами вычёсывая соль из алых прядей. — Что несколько дней назад у Мэнни порвало сеть ужасное морское чудовище. Ровно когда тот тащил очень хороший улов, она вдруг разорвалась и упустила всю рыбу. А мимо лодки проплыло что-то длинное и чешуйчатое. — Ничего не знаю, — бросил Кроули быстро и коротко. — И шипело. — Ангел, — Кроули резко сел и повернулся к нему всем телом. — Поклёп и наговоры, грязные инсинуации и клевета. Я же не морская змея, чтобы носиться по ночам в холодной воде. И не ребёнок, чтобы так глупо себя вести. — Правильно, — Азирафаэль подался вперёд и положил ладони на шею демона. — Ты старый-старый, древний змей, который ведёт себя очень по-взрослому. — Именно, — гордо кивнул Кроули. — Кто насобирал тухлых яиц, чтобы завтра утром кидаться в него, спрятавшись в лодке Хастура? — улыбка все-таки растянула губы ангела. — Ангел, он засунул одну рыбу в другую! — брови демона изогнулись от бессилия. Азирафаэль продолжил улыбаться, поглаживая Кроули большими пальцами по линии подбородка. — И сказал, что она была беременна! — продолжил жаловаться змей. Азирафаэль не выдержал и все-таки рассмеялся, чтобы через мгновение оказаться в плену наглых рук. Кроули шипел на него и щипал за бока и живот, но ангел не мог перестать смеяться. Даже когда его начали целовать. Его целовали, когда смех сменился тихими выдохами и стонами. Продолжили целовать, когда мирное море вдруг всколыхнулось, заметалось туда и обратно. Его закончили целовать, когда на город вдалеке, на шумное и ледяное море и на ветхую рыбацкую хижину обрушился стеной ледяной дождь, смешиваясь с суетливым ветром. Стихия подвывала под окнами, грохотала над головой, бушевала прямо за дверью, в каких-то нескольких десятках шагов от их постели. В ту ночь даже яркий, такой раздражающий обычно нежные глаза демона, свет маяка практически не мог пробиться сквозь завесу дождя и непроглядной тьмы. Утро следующего дня началось не с рёва мотора. И не с ругани упавшего Кроули. Оно началось с гулких и очень громких ударов колокола в поселении. Кроули рывком оказался на ногах уже на втором ударе. Азирафаэлю понадобилось еще несколько, чтобы вынырнуть из сна и выбраться из плена колючего шерстяного одеяла. Утренний густой туман еще не сошёл с моря, стелился под дверью их хижины, будто просился войти внутрь. Кроули жестко захлопнул дверь прямо перед ним и разметал прочь ногами. В ладони он грел руку сонного ангела, которого вёл за собой. Азирафаэль не мог не заметить, как подрагивают пальцы на его запястье. Заметил, но ничего не сказал. Они могли бы оказаться в городе в считанные секунды, но идущий по белоснежному песку Кроули словно забыл об этой возможности. Он брел к городу, но Азирафаэль мог поклясться, что будь возможность, демон бы развернулся и бросился со всех ног прочь. Слишком прямой и напряженной был спина, слишком отрывистыми и рваными шаги, слишком тяжело дышал демон, хотя совершенно точно не мог он устать от простой ходьбы. Город оказался пуст. Вернее, он был таким тихим и безжизненным, будто все его жители за одну секунду исчезли. Испарились. Но так не бывает, поэтому ангел и демон направились туда, где в этот ранний час должны были быть все хозяева лавок и хозяйки, желающие свежей и самой лучшей рыбы. Они пошли к причалу. Направление выбрали верное: жители небольшого приморского городка обнаружились около моря. Там были и взрослые, и дети, старики и молодые. Там были почти все жители, кто умел ходить и мог добраться до линии берега. На стыке земли и воды были все… кроме рыбацких лодок и шхун, которые к этому часу обычно уже заполоняли причал, выкладывая свой обильный — или не очень — улов на нос, чтобы было лучше видно. Причал и берег были ужасающе пустыми. Перед застывшими на набережной людьми расстилалось только темное и опасное море, еще хранившее отголоски ночного шторма и дождя. Азирафаэль и Кроули продирались сквозь толпу вперёд, к воде. А люди вокруг стояли словно застывшие ледяные фигуры, закрыв ладонями рты, не в силах начать говорить. Солнце взбиралось по облакам вверх, расписывая воду своими лучами, но горизонт был так жестоко пуст, что сердце давило от одной только мысли. — Надо звонить в береговую охрану, — хрипло сказал старый рыбак, который давно отошёл от дел, стал уже совсем седым и грузным. — Может, они пристали где-нибудь, чтобы переждать шторм? — предложила женщина из маленькой местной библиотеки, кутаясь в шерстяную пёструю шаль. — Мы пробежимся по берегу, вдруг они там! — вызвались мальчишки, которым только в радость было пропустить школу, да еще и выпал шанс стать местными героями, что принесут добрую весть. — Обычно, море выбрасывает хоть что-то… — Нани, которая без своего обычного фартука, не румяная от плиты, вдруг оказалась совсем маленькой, хрупкой, в тяжёлой кожаной куртке, явно с чужого плеча. Она рвала в мелкие кусочки какой-то чек, найденный в кармане. — Хоть что-то… — Пока ждём спасателей, можно пройтись по прибрежным зонам, — предложил кто-то из мужчин, закатывая рукава куртки. — Тащите лодки! — Разделимся на группы! — подхватил второй, спрыгивая с причала на мокрый песок у самой воды. — Ох, понадобится много еды… — всплеснула руками жена бакалейщика и, подхватив юбку, поспешила по ступенькам обратно к дому. — Много-много хлеба… — Тащите одеяла и тёплую одежду! — уверенным голосом дала распоряжения библиотекарь в очках, скидывая с плеч свою шаль. — Ангел, — Кроули резко развернулся и глянул на Азирафаэля тем самым взглядом. «Тем самым», который Воин Небес одновременно так сильно любил и так люто ненавидел. Он появлялся у демона в секунды, когда его мир трещал по швам. Иногда, это влекло за собой удивительные приключения: шуточный бой в тяжёлых средневековых латах, побег из Бастилии за блинами, взрыв старой английской церкви… Первый поцелуй, бой с Люцифером, побег на край света к северному морю. Но эти замечательные, самые дорогие сердцу моменты изредка разбавляли совсем другие. В которых вперемешку плескались боль, страх, отчаяние. Они впитывались в Кроули, как вода в губку, терялись где-то в нем, совсем в глубине, куда не пробиться, не достать никому, даже Небесному Ангелу. Все это оставалось внутри, образовывая самую настоящую черную дыру. Если на секунду представить, что все чёрные дыры во вселенной — это поглощенные своей болью ангелы… Такими глазами Кроули смотрел на старую рыбацкую домушку, покосившуюся от времени и старости, в тот самый первый день, когда они спустились к берегу. — Иди, — одними губами произнёс Азирафаэль и чуть кивнул подбородком в сторону собирающихся на поиски людей. — Я тут присмотрю за всем. Кроули порывисто шагнул к нему, срывая одним движением с носа очки, положил ладонь на затылок, прямо поверх пушистых белоснежных кудряшек, и притянул к себе, чтобы на мгновение коснуться лба сухими шершавыми губами. — Не ходи к воде, — коротко попросил он и тут же отступил назад, словно ничего не было. — Возвращайся, дорогой мой, — вместо ответа озвучил свою просьбу ангел, надевая очки на законное место. Кроули только кивнул коротко, взъерошил волосы и бросился к людям, на бегу начав раздавать чёткие и понятные команды. Азирафаэль дождался, пока лодки не окажутся в воде и собрался было идти помогать в город, но на секунду его взгляд метнулся к небесам, рваными тучами нависшими над ними. Лицо ангела на это мгновение превратилось в равнодушную маску, а синие глаза набрали тьмы, что завертелась вокруг зрачка. Когда Азирафаэль повернулся, чтобы подняться по ступенькам от причала обратно в город, его лицо снова стало приветливым и приятным. Словно ничего и не было. Кроули не вернулся ни к обеду, ни к ужину. Азирафаэль весь день помогал в библиотеке, которую негласно сделали опорным пунктом. Сначала те, кто остался на берегу и не принимал участия в поисках, разбирал вещи, что жители несли сумками и коробками: еду, одежду, полотенца, лекарства и горячий кофе. Через несколько часов, которые всем показались бесконечными, появились первые новости. Новости в виде потрёпанных и измученных, но живых членов команды одной из шлюпок. Они дрейфовали у скал с другой стороны города, когда пропавших заметили мальчишки. Ещё через полтора часа спасатели смогли засечь сигнальный огонь второй команды. Те дождались, пока погода не станет относительно ясной, чтобы сигнал заметили с берега. К вечеру из шести ушедших на промысел лодок нашли четыре. На ночь всех отправили по домам, отдыхать и набираться сил, оставив в библиотеке несколько дежурных. Азирафаэль упорствовал до конца, что он может остаться, но никак не мог спорить с целой толпой женщин, что целью определили стремление выставить его прочь. Поисками в темноте занимался только спасательный вертолёт, чтобы к утру не пришлось еще искать и сердобольных помощников. Кроули не вернулся даже с наступлением темноты. Как потом оказалось, он смог уболтать спасателей взять его с собой. Утром все началось по новой. К обеду нашли пятую лодку, которая разбилась о скалы. Рыбакам удалось выбраться на небольшие камни. Обезвоживание и обморожение, пара сломанных ног, но чудом все остались живы. Но в городе все еще стояла душная и липкая тишина. Потому что шестой лодкой, до сих пор не найденной, оставалась самая главная — лодка капитана Леви. Спасателям не удавалось найти ни обломков, ни тел. Никаких следов. Иногда такое случалось, когда пучина поглощала корабль целиком, затягивала вглубь, куда солнце не могло пробиться, и погребала под толщей воды. Азирафаэль второй вечер подряд возвращался в пустой и холодный дом. В нем кипел порыв найти Кроули, убедиться, что с ним все в порядке, но… Но он прекрасно понимал, что лезть к демону сейчас не стоило. Тот переживал свои самые страшные воспоминания снова, пытался в этот раз успеть, справиться, не подвести. Кроули эти два дня пытался спасти не только всех этих людей. Минута за минутой он искал в воде своего старого друга, которого когда-то подвёл. Азирафаэль раздумывал, стоит ли мучить старую железную плиту, которую притащили им добрые соседи, когда в дверь постучали. На пороге оказались трое: сын плотника, Уильям, которые все эти дни сбивался с ног, чтобы разнести всем нужные продукты… и Кроули, которого эти двое держали под руки. Демон висел на них безвольной куклой. — Мой дорогой!.. — ахнул Азирафаэль, протягивая к нему руки. — Все хорошо, хорошо, — поспешил заверить его Уильям, вымучивая из себя свою привычную улыбку. — Эн’тони просто совсем устал. — Мы не могли уговорить его вернуться на берег, пока не нашли лодку Леви, — подтвердил сын плотника, помогая дотащить Кроули до постели. — Нашли? — Азирафаэль вздрогнул и едва не полетел следом за демоном, но Уильям его придержал под локоть. — Да, буквально час назад, когда уже почти отчаялись, — кивнули парни. — Энтони каким-то чудом увидел их в воде. — Леви забрали в больницу, у него поврежден позвоночник, еще пару ребят получили воспаление лёгких, — сын плотника обернулся у самых дверей. — А Мэнни? — Азирафаэль спросил просто, чтобы убедиться, потому что сердцем он чувствовал, понял все сразу, стоило только увидеть, в каком состоянии ему вернули Кроули. Уильям покачал головой и опустил глаза, утыкаясь взглядом в свои сапоги. — Он вытащил из-под обломков мачты Леви, но сам не удержался, когда лодку накрыла волна, — сын плотника прочистил горло, скрывая, что его свело спазмом. Больше говорить ничего не нужно было, зачем слова, когда самым надёжным ответом всегда была и будет тишина и шум моря за спиной. Азирафаэль вернулся в дом и тихо прикрыл дверь. На постели шевельнулся Кроули. Судя по состоянию его сил, он потратил все на свой излюбленный взгляд со стороны, на усиление света фонарей и поддержку сил у других спасателей. Вся сущность демона была истощена. — Дорогой мой, — Азирафаэль подошёл ближе и провёл ладонью по покрытому потом лбу Кроули. Тот потянулся за этим прикосновением, пушистые ресницы задрожали. Демон был потрепанным и грязным, где-то потерял свои любимые очки, вязаный серый свитер был порван в нескольких местах, а в волосах Кроули снова было полно соли. Кроули задышал чаще и открыл глаза. Секунду он будто не мог понять, где находится, но увидев любимые синие глаза тут же успокоился, обмяк на постели. — Ангел… — хрипло позвал змей. — Все хорошо, хорошо… — казалось бы, еще пару дней назад Азирафаэль пытался спрятать свою улыбку, а теперь он не мог ее нащупать, заставить губы изогнуться более натурально. — Ты отлично справился. — Нет, — хрипло возразил Кроули. — Я снова облажался. Я его не нашёл… — Ты сделал все, что мог, — от демона пахло морем и болью, и ангел буквально задыхался. — Тебе нужно согреться. Я сделаю тебе чай. Кроули, который всегда был обжигающе горячим, словно пылающий рядом костёр, дрожал, а его кожа была ледяной. Азирафаэль едва ли мог вспомнить, были ли облака наверху такими холодными. Да хоть что-то в его жизни. Это пугало, чертовски, до судороги в пальцах. Как идущий вверх дождь или зелёное солнце. Настолько неправильным был Кроули, холодный и молчаливый. Ангел принялся растирать его ладони своими, чтобы немного согреть. Он в который раз пожалел, что не умеет делать эту демоническую приблуду, когда раз! и в твоих руках пылает адское пламя. Он продолжил растирать предплечья Кроули, локти и плечи. Постепенно цвет вернулся на его лицо, чуть вызолотил щеки и скулы. Дыхание демона выровнялось, стало глубоким, словно тот уснул. Азирафаэль только тогда понял, что почти не дышал все эти мгновения. Он медленно выпустил воздух и поднялся на ноги. — Чай, — тихо хлопнул в ладоши хозяин книжной лавки, что ныне имел в своих владениях только пропитанный насквозь солью старый дом, железную печь и чайку с изуродованным клювом. Азирафаэль отвернулся, чтобы разогреть воды, но стоило ему взять в руки пузатый облезлый чайник, что верещал о кипении на всю округу, за спиной громко хлопнула дверь. Нельзя сказать, что это стало огромной неожиданностью… Слишком хорошо ангел знал своего демона, слишком давно. Не сразу, но Воин Господень смог разглядеть за наигранным равнодушием и презрением к окружающим такую чистую и искреннюю душу. Видел стремление помочь, защитить, порадовать. Нынешний Азирафаэль не понимал, как он мог сомневаться в рыжем змее все те столетия назад. Но раньше они оба были другими, сейчас… Сейчас же постель за спиной ангела была пуста, едва сохранив чужое скудное тепло. Дверь тихо похлопывала на ветру, словно подгоняла их — «Вперёд, вперёд!». Азирафаэль вышел наружу как раз в тот момент, когда Кроули одним длинным прыжком бросился в набегающие на сушу волны. В свете маяка сверкнула чёрная чешуя, хвост хлыстом ударил по волнам. Ангел только головой покачал, придерживая ладонью маленький фонарь над дверью — тот будто чувствовал нервозность хозяев, дёргался из стороны в сторону, прокручивался на тонкой цепочке. — Ты же не морская змея… — с горечью прошептал Азирафаэль, потерявший из вида обратившегося демона. Но он прекрасно понимал, что удержать Кроули на берегу было невозможно. Тот не только искал раздражающего и противного Манфреда, он гнался за ускользающим призраком прошлого. Юрхо тогда так и не нашли. Море не отдало его обратно, ни живым, ни мертвым. Кроули был слишком далеко, чтобы успеть вовремя. А потом было уже слишком поздно. И остались только разговоры, которые они не поговорили; сигареты, что они не выкурили; минуты, которые они так и не прожили. И много, слишком много сожалений. Кроули очень долго бежал от них, а потом — навстречу. Так долго и быстро, что совсем потерялся в этих чувствах: скорби, боли и сожалении. У Азирафаэля задрожали крылья. От страха, от тоски и волнения. С крыши хижины, издав взволнованный крик, сорвалась чайка с изуродованным клювом. Она пролетела совсем низко, едва не задев затылок ангела своими лапками, и очень скоро скрылась в вечерних сумерках где-то за горизонтом. — Ваш друг сошёл с ума! — вдруг донёсся до застывшего у кромки воды ангела хриплый голос. — Это чистое самоубийство! Азирафаэль развернулся и увидел на утёсе, на котором возвышался старый маяк, смотрителя. Мужчина кутался в большую куртку, местами безумно грязную, и придерживал бороду рукой, чтобы ее не мотал ветер. — Нужно позвать спасателей сюда! — прокричал смотритель, пытаясь перекричать ветер. — Пока его не унесло слишком далеко! Азирафаэль не представлял, как объяснить взволнованному старику, что Кроули совершенно точно не сможет погибнуть. И Азирафаэль понятия не имел, как будет объясняться, когда демон, потеряв свою оболочку, вернётся спустя время невредимый и живой. Ангел открыл было рот, чтобы ответить, но только дёрнулся и снова развернулся лицом к опасному морю. Вода с грохотом обрушивалась на берег, врезалась в высокие скалы, оглушала своей мощью. Но за этим гулом было что-то еще, что-то важное, родное. — Там! — из окна каменного красного маяка до пояса высунулся мальчишка — один из тех, что накануне бегал вдоль линии берега, сбивая в кровь ноги, только бы найти кого-то выжившего — и замахал рукой. — Там, в воде! На мгновение парнишка попал в луч света, чтобы через секунду исчезнуть в темноте. Но этого хватило. Такие синие обычно глаза ангела вновь потемнели, будто испачкались, напитались оттенками северных морей, вобрали их в себя. Долгие секунды Азирафаэль всматривался в горизонт, чтобы наконец заметить. Заметить небольшое темное пятно в высоких волнах. Пятно двигалось к берегу медленно,то и дело скрываясь под водой. Над ним из стороны в сторону, с громким тревожным криком, летала чайка. Она отлетала к берегу, возвращалась обратно, делала круг над тенью на воде, и все начиналось по новой. — Кроули! — сорвалось с губ небесного воина и рухнуло в песок одно слово, когда тот бросился в воду, на ходу сдирая с себя тёплый свитер. Смотритель маяка так же бежал следом, стягивая тёплую, пропахшую табаком куртку. Вода скользнула к Азирафаэлю, словно жаждала утащить его за собой, забрать, задушить в своих страшных объятиях. Холод обжег колени, в лицо полетели брызги, от которых, казалось бы, оставались глубокие ссадины на нежной коже. Но разве что-то могло встать между Ангелом Господнем и его любимым человеком? Прошу прощения, демоном, конечно. Но разницы здесь никакой. Азирафаэль видел только его, измученного и яростного, шипящего на воду и отчаянно тащившего за собой безвольное тело. Кремовые крылья, которые едва ли мог увидеть кто-то, кроме Змея, яростно распахнулись в стороны, посылая ударную волну ветра. Море шарахнулось назад, отступая, не в силах сопротивляться этой воле. На какое-то время улёгся и шторм, водная гладь расправилась, превращаясь в очень мутное и грязное зеркало. Когда Кроули был уверен, что его силы закончатся раньше, чем он доберётся до берега, он вдруг оказался в кольце горячих рук. Тяжесть тела Манфреда разделили с ним, от злого ветра защитили большие крылья, сомкнувшиеся над его головой. Под ногами вдруг оказалось дно, сознания коснулись далёкие крики людей, которых разбудил мальчишка-посыльный. Кроули держал потерявшего сознание от усталости и обезвоживания Мэнни под грудью, едва не вонзил в него свои пальцы, прямо в грудь, между рёбер, чтобы только не упустить. Все время, пока они плыли обратно, Кроули боялся взглянуть, не мог себя заставить прислушаться ни на мгновение, но теперь… он ощутил как медленно и слабо, но все-таки бьется чужое сердце под его ладонью. — Держу, держу! — каркнул смотритель, подхватывая рыбака под ноги, чтобы было легче тащить. Прокуренная куртка оказалась у демона на голове, вдобавок к колючему свитеру, от которого все еще пахло сладким травяным чаем. Их обоих — и Мэнни, и Кроули — тащили к берегу, на ходу ругали и материли, проклинали и благодарили. Азирафаэль молчал, но демон чувствовал его дыхание на своём виске, пальцы судорожно сжимали его ладонь. А вдалеке, где-то на опасных скалах, на одно мгновение, в ускользающем свете маяка, появилась фигура. В старом тяжёлом плаще и рыбацких сапогах, с сигаретой во рту и все таким же суровым взглядом. Юрхо покачал головой и улыбнулся, самыми краешками губ. Разбившаяся о камни волна снесла прозрачную фигуру, размыла и сбросила вниз. Не осталось ничего. Кроме бескрайнего моря, сошедшего с ума ветра и скользящего по волнам белоснежного пятна. И людей, которые в этот раз отвоевали у стихии жизни своих близких. В этот раз.