Тень на стене

- Миссис Бишоп, миссис Бишоп, – настойчиво звал женщину Дин с другого конца коридора, и она остановилась, обернувшись, чтобы дать ему нагнать её. Дин припустил только сильнее, и теперь стоял, согнувшись и упёршись руками в колени, чтобы отдышаться. - И куда так спешить, Дин, не пожар же у нас? – мягко пожурила Элизабет. - Пойдём, пройдёмся по саду, и можешь не спешить рассказывать, что у тебя стряслось, пока не сможешь говорить спокойно, как и подобает юному джентльмену. Дин пристыжённо кивнул, и вдвоём они направились по дорожке, присыпанной гравием, вокруг симпатичных клумб. Порхающие бабочки и пение птиц дополняли пасторальную атмосферу, и Дин действительно быстро пришёл в себя. Элизабет удовлетворённо кивнула самой себе и мальчику, и произнесла: - Вот теперь можешь рассказать мне, что же тебя так взволновало. - Миссис Бишоп, - начал мальчик. – Я конечно всё понимаю, но третье посещение Сэмом церкви выходит за рамки «обычного любопытства», - мальчик решительно сжимал руки в кулаки, положив их на колени, и смотрел исподлобья, закусив губу. - Я спрашиваю у Сэма, что он там делает, но он не может внятно ответить, зато каждое воскресенье, как по часам, встаёт и отправляется туда, - сомнамбулический вид друга, невозможность его остановить и постоянные ночные кошмары Дин решил не упоминать – подобные мелочи к делу не пришьёшь, взрослому они ничего не скажут, а Сэму могут и характеристику подпортить. Миссис Бишоп медленно кивнула и постаралась успокаивающе улыбнуться мальчику: - Дин, если кто-то из наших воспитанников – верующий человек, нет ничего удивительного в том, что он регулярно посещает церковь, тем более воскресенье – особенный день… - миссис Бишоп слегка нахмурилась оттого, что не смогла вспомнить, о каком именно воспитаннике говорил Дин. Приют был маленьким, и обычно воспитательница помнила все истории ребят наизусть. Она потёрла лоб рукой, неосознанно пытаясь разгладить хмурую складку на лбу. - Мэм, вы же знаете, Сэм никогда верующим не был – он и на первую-то экскурсию пошёл, потому что сказал, что никогда в церкви не бывал! – Дин эмоционально всплеснул руками и осёкся, взглянув на собеседницу… - Мэм? - Да, да, - мадам Бишоп немного кивала, и рука её со лба спустилась на крестик, висящий на груди, слегка его сжав, - что-то у меня стало с памятью плохо, Дин, - она слегка извинительно улыбнулась и вздохнула: - Не мог бы ты напомнить, о каком Сэме идёт речь? Не могу припомнить, возможно, его бабушка была верующей? – женщина улыбнулась мальчику, чтобы немного его приободрить. - Думаю, нет ничего необычного в том, что кто-то из воспитанников посещает церковь по воскресеньям, особенно, если он верующий человек… Я могла бы посмотреть это в его деле. Как, говоришь, его зовут? – лицо Дина как-то странно исказилось, и он, побледнев, слегка стиснул зубы, прежде чем ответить: - Сэм, мэм, из соседней комнаты, «фейской», помните, мэм? - Хммм… - женщина немного рассеянно посмотрела на узорчатые листья раскидистого дерева напротив них. – Разве там кто-то живёт? – пробормотала она и затихла, слегка теребя крестик. - Мэм…? – голос Дина слегка зазвенел от сдерживаемого страха. - Да? – женщина встрепенулась. - Ох, простите меня, юный джентльмен, я кажется немного задремала на солнце. Возраст даёт о себе знать, - она улыбнулась, сокрушённо покачав головой, и выпрямила спину – прекрасная и гордая, как и всегда. – Ты о чём-то хотел со мной поговорить? - Нн…нет, - голос Дина дрогнул. – Я… просто хотел сказать спасибо за то, что вы делаете для нас, мэм. Я очень рад, что оказался в этом месте и подружился с ребятами. – Дин старался смотреть прямо и не позволять страху отражаться на его лице. Дин очень надеялся, что у него получается. - Ну-ну, для этого я и здесь, - миссис Бишоп от души обняла его и похлопала по спине, пока Дин отчаянно старался не разреветься. Объятия миссис Бишоп были такими же тёплыми, как и всегда, солнце светило, как и прежде, да и ветерок ласково теребил его волосы – кажется, всё и все вокруг были нормальными. Ненормальным начинал ощущать себя именно Дин. Может ли быть так, что никакого Сэма и не было? Это был его вымышленный друг? «А синяки ставил очень даже не вымышленные», - сердито напомнил себе Дин и, попрощавшись с мадам, отправился по дорожке, сунув руки в карманы. Стоило опустить правую руку поглубже, как Дин тут же вытащил её, издав сдавленный возглас брезгливости. На его руке лежало яблоко – то самое яблоко, которое надкусил Гэлл Хэддок, уходя с кухни. Гэлл Хэддок, который что-то подлил в компот и которого никто, кроме Дина, на кухне не видел. Дин закусил губу, замерев на месте. Есть ли способ убедиться в том, что Сэм существует? Точно! Мэри! Мэри вспомнила Сэма в прошлый раз. В прошлый раз? Теперь у Дина в голове начала складываться очень странная, но стройная цепочка событий – Гэлл что-то подливает в компот – все выпивают этот компот – Сэма потихоньку забывают ребята – Сэма не помнит никто, кроме Дина. Мальчик решительно встряхнул головой. У него есть вещественные доказательства! Склянка с подозрительным варевом (Дин специально сохранил вещьдок). Не-пустующая фейская комната, которую не могли отдать никому, кроме Дина – или кого-то новенького. Надкусанное Гэллом яблоко! Конечно, может, это Дин сходит с ума – тогда это уж точно не проблемы Дина, а проблемы психологов или кто там ещё должен следить, чтобы в приюте у детей крыша не ехала. Точно! Гэлл же и должен. Дин продолжил идти по тропинке, решительно готовый бороться со злом. Даже если Гэлл не колдун и не нечисть – тогда или гипнотизёр, или абсолютно не компетентный психолог. А сумасшедшим и живётся веселее, и убийство в случае аффекта им прощают – не то чтобы Дин планировал чьё-то убийство! Мог ли Дин сам себе наставить синяков, сам надкусить яблоко и забыть об этом, и всё это оправдать выдуманным другом? Тогда у окружающих появились бы вопросы – а вопросов не было. Более того, с Сэмом продолжают общаться все вокруг – и вполне дружелюбно! – а значит, они его видят. Просто забывают, как только он исчезает с их глаз. И если и это Дину кажется, тогда его окружает сплошная галлюцинация, и он возможно уже давным-давно лежит в комнате с мягкими стенами. Дин вытащил из другого кармана свежее яблоко, аккуратно завернул в платок подгнивший вещьдок, а свежий фрукт обтёр об штаны и аппетитно им захрустел. «А что? Мне нравится! Спасибо тебе, подсознание, за красочную галлюцинацию. Лежать в белых стенах было бы совсем не круто». Яблочный сок брызнул по подбородку, и Дин поспешил облизать губы. «А если всё это – такая правдоподобная галлюцинация, то какая разница, что она не настоящая? Жить в ней можно так, будто настоящая – значит, так и буду делать. Значит, Сэм не более выдуманный, чем все вокруг – и это значит, что Гэлл Хэддок – нечисть, гипнотизёр или колдун, который зачем-то стирает всем память об одном маленьком мальчике». Дин небрежно выкинул огрызок и подпрыгнул от радости, приветствуя магию в своей жизни, а затем принялся отряхивать ладони от крошек. «Магия существует! Всех вокруг заколдовали, а меня – нет! Может, у меня есть сопротивляемость к магии? Было бы круто! Я теперь могу… могу…» Дин рассмеялся, и тут же осёкся, плюхнувшись на траву под деревом. «А что я могу против любого колдуна, если никто, кроме меня, даже не помнит о существовании братишки Сэма?», - он горько усмехнулся, немного посидел и поднялся, направившись в сторону приюта. «Для начала надо проверить, помнит ли Сэма Мэри – или ещё хоть кто-нибудь, а уж потом разводить панику». Первый пункт плана по борьбе со злом был придуман, и Дин приободрился. «Мы ещё посмотрим, кто кого!»

***

Гэлл Хэддок сидел в своём кабинете, лениво просматривая записи, и удовлетворённо попивал кислый ягодный чай. Дойдя до одной папки в своих руках, мужчина зло ухмыльнулся и начал со вкусом листать записи. Кто бы мог подумать, что его план сработает как нельзя лучше! Мальчишку не только начали забывать все, перед кем он не маячил последние пять минут, но и заприметили участники местной церкви. Сам Гэлл Хэддок контактировал с представителями местной епархии весьма осторожно, но успел заприметить их подозрительную внимательность ко всему колдовскому у прихожан. Зачем местным храмовникам маги, Гэлл сначала понять не мог, пока не стал на очередной воскресной службе свидетелем «истинного чуда» авторства отца Барнэби – внезапно регулярно посещавший службы калека встал и пошёл после возложения рук, прихожане плакали и возносили хвалу Господу, а отец Барнэби лишь отечески улыбался прихожанину, не пытаясь остановить истово бьющего поклоны мужчину. Всего-то и нужно было два зелья: одно он подлил в общий котёл, а второе – распылил на платок, подкинутый мальчишке, отчего у того начались резкие скачки магии и настроения. При отсутствующем у детей контроле за магическими выбросами было лишь вопросом времени, когда миссис Бишоп или сами церковники заметят неладное. И вот, всё сложилось как нельзя лучше – мальчишку уже третий раз подряд утаскивали к себе довольные церковники (и Гэлл ничего не хотел знать о том, как они его к себе затягивают), молодая пигалица, которая совала нос не в своё дело, уверена, что Сэма Пириттса усыновили; а все обитатели приюта и сказать-то не смогут, кто же такой Сэм. Наконец, после всех этих лет, Гэлл Хэддок отомстил высокородным мразям. Именно из-за таких, как Пириттсы, маглорождённый Гэлл был вынужден прозябать в захолустном местечке наподобие этого, боясь воспользоваться своей магией под носом Святой Церкви. О! Он сразу понял, что этот Сэм – из тех самых Пириттсов, стоило лишь ему увидеть эту выглаженную рубашечку, эти благородные жесты. Таким же был чёртов Акэль Пириттс, с которым Гэлл учился на одном курсе. Тот всегда прятал в уголках губ эту свою презрительную улыбочку, походя кидая мимолётный взгляд на Гэлла, смотря на него так, будто Гэлл - грязь под его ногами! Чёртовы чистокровки могли жить, не заботясь о своём будущем в магическом мире – для каждого из них с рождения было подготовлено тёплое местечко, и им не нужно было, как Гэллу, учиться в поте лица, только для того, чтобы в итоге всю жизнь прозябать рядовым аптекарем. Гэлл был уверен, что его уровень знаний был достаточным. Он всё понял, когда чистокровный племянник главного аптекаря получил повышение до первого помощника, а он – Хэддок, так и остался на должности штатного зельевара-подмастерья, хотя работал в лавке на три года дольше. Тогда он наконец прозрел: в магическом мире об него будут вытирать ноги все, кому не лень, только потому, что у него нет родителей, готовых припасти для него тёплое местечко на семейном предприятии. Да, он ушёл из магического мира, но ушёл с высоко поднятой головой – он знал, знал, что рано или поздно в его руках окажется то, чего эти чистокровки захотят – а он раздавит это в пыль прямо у них на глазах. Так оно и случилось. Жизнь потомка заносчивого Акэля либо превратится в ад, либо вообще оборвётся – и весьма быстро. И самое вкусное в этом всём то, что когда этот выскочка узнает – если вообще узнает – будет уже определённо слишком поздно. Потому что магический мир, при всей своей обособленности, вынужден соседствовать с постиндустриальным миром магглов, в котором информация решает всё – а эти чистокровки так этого и не поняли. Они позволяют себе обращаться с информацией небрежно, забывая выкинутых в маггловский мир представителей магического сообщества, они относились небрежно к Хэддоку, который мог бы стать блистательной частью магического сообщества – если бы ему только позволили. И они поплатились за это. Гэлл Хэддок сидел в глубине своего кабинета и улыбался.