Похорони меня в одиночку

В том, что его рады видеть, сомневаться не пришлось. Так хотелось, чтобы эта минута длилась вечно. Не так часто Римонтаиэль его обнимал. Кай зажмурился и уже считал себя счастливым, но не решил сопротивляться, когда отпускали. — Скажи честно, ты хотя бы пытался сегодня заснуть? — Даже не знаю, что говорить... Ты злишься? — Злюсь? — Я же не звякнул ни разу за все пять лет, — Кай кусал губы от волнения. — Некрасиво, конечно, с твоей стороны. — Прости... — Садись давай. Лучше места ты не мог выбрать, да. Когда стоял вопрос места встречи, Кай, не задумываясь, назвал адрес той самой кофейни, в которой они сидели в ту злосчастную ночь. — Понимаю, окраина города, ехать долго. Но ты сам согласился. — Заказываем то же, что тогда? — Конечно. Рим не изменился. Раньше Кай рад был просто находиться рядом, сейчас же — хотел. Именно хотел. С жадностью, по-взрослому, страстно. Казалось, чувства, испытываемые рядом с Римом, просто не помещаются у него внутри. Так, сосредоточиться. Я ему даже ни разу не признавался. А ещё нужно рассказать. Вообще всё, с той самой ночи. — Кай? — Да?.. — Чай остынет. — Ох, не заметил, что уже поднесли. — Ну ты даёшь. — Можно я тебе всё расскажу? — Я и жду. И Кай начал, еле выдавив из себя причину своего того самого неудавшегося самоубийства: — Что?.. — Тебе в деталях или не надо? — Ну... Хотя бы скажи, каким образом ты оказался на обочине цивилизации. — Как сказать. Почти добровольно. Мы тогда Нату провожали, из аэропорта возвращались. Про Влада Рим слышал не раз и, поняв, что речь о нём, ещё больше смутился. — Весело, правда? — улыбнулся Кай. — Пиздец. — А тут шум реки слух резал. Очень вовремя. — Я даже не думал, что причина может быть такой. — Почему? Думаешь, насилуют только девочек? — Какая разница. В любом случае, об этом даже думать противно. — Так вот. Я не мог об этом никому рассказать, даже своей лучшей подруге. Проблема даже не в столько в том, что меня лишили анальной девственности, сколько в отсутствии сил об этом признаться хотя бы тем, кого это напрямую касается. Я ей никогда не врал, а тут постоянно приходилось скрывать своё презрение и смотреть, как они ещё вместе. Я чувствовал себя тварью из-за того, что не могу её уберечь от её же глупостей. Но не мог... А ещё я чувствовал свою вину. Мне было хреново от этого. Рим слушал внимательно. — А ты в итоге сказал? — Буквально на этой неделе. Вернее, она сама узнала. Без меня. А потом уже я украсил это всё подробностями. — Боже. — А все эти пять лет я был, не поверишь, в столице. — И что ты там делал? — Жить пытался. Накануне выпускного сестру пришлось хоронить, об этом я тебе тогда не успел сказать. И ещё... Вот. — Удивительно, что ты с твоими суицидальными наклонностями ещё целый. — Хах. Думаешь, мне прям каждый день жить хотелось? — Но ты целый. Это факт. — Просто я тебя слишком люблю, чтобы выкидывать твои подарки. Думай, о чём говоришь! — Я хотел сказать "ценю". — Но ты сказал не это. — По-моему, такие вещи говорят не к слову. — А как? — Рим, я тебя люблю. Минуту они молча пили чай. Потом телефон Рима, лежащий посередине стола, нарушил тишину. Рим выключил звук, но надпись на экране Кай увидел. — Как там у вас? — Уже двое. — Хех, вчера Влада случайно увидел. У роддома. Кай отпил последний глоток любимой облепихи. — Ну что, на этот раз раздельный счёт? — Кай... — Что? — Что теперь делать будешь? — Вернусь в Москву, — Кай пожал плечом. — Не хотелось бы расставаться на такой ноте. — Мне тоже. Поэтому... Обними меня. Неловко улыбнувшись одним уголком рта, Рим стиснул Кая в объятия. — Надеюсь, ещё увидимся. — Конечно. Если будешь в Москве, загляни. И в сети чаще появляйся, за тобой так сложно шпионить. *** С Римом он старался держаться. Позже скрывать слёзы было не от кого. Но это не та боль, от которой хочется умирать. Он действительно рад видеть любимого, рад открыто признаться в чувствах, рад знать, что с ним всё хорошо... Может, это и есть любовь? Безусловная, не требующая взаимности. Кай уважал его, из-за чего любил ещё сильнее. Рим всегда поддерживал, терпеливо слушал и заботился, когда Кай в этом нуждался. Не потому, что любил в ответ, а по-человечески. Но не нежничал и не жалел, справедливо полагая, что Каю нужно не это. Людьми ведь не только страсть движет, в конце концов. С ним Кай никогда не боялся был слабее, зная, что этим не воспользуются ни в какой форме. Впрочем, они оба знали, что это не последняя их встреча. Они не из тех друзей, которые расстаются навсегда. *** — Буду завтра вечером. Ната решила отложить расспросы на потом. — Говорила же, ко мне вернёшься. — Ты всегда права. — Почти. — Почти. Кстати, знаешь что-нибудь про Дэна? — Знаю. Но ты сам позвони. — Пожалуйста. — Про тебя много спрашивает. Догадывается, кажется, зачем ты там. — Я и сказал, что еду к кому-то. Без деталей. — А так ничего, как всегда. Дом, работа... Второго больше. — А что с Беллой? — Снова общается с мамой. Та делает всё возможное, чтобы помочь найти и засадить вашего воришку-насильника. — Нашего? — Вашего. Дэн говорит, данные из старых дел твоего Веника помогут дотянуть его до пожизненного. — Быстро он всё выяснил. — Не забывай, что ты уже неделю как в отпуске. А Дэн золото, хоть и колючий и упрямый иногда, честное слово.