Подарок

Мне пахнет жасмином. Такой до боли родной, он переливающимся шлейфом следует за темнотой. Тревога вырывает из сладких грез. Ты научила меня языку, о котором я даже не знал. Ты всегда говорила, что запахи могут многое рассказать. Жасмин предупреждал о ужасном. Ты говорила, что духи — лишь попытка скрыться за фальшивой маской. Каждый имеет свой непревзойденный аромат. Некоторые источают слишком сладкий аромат, некоторые отдают горьким. Я помню, ты пахла цитрусами, ромашкой и табаком. Маленькая комната, больше напоминающая чердак. Раньше здесь была моя мастерская, но с Эшем я все это долго и нудно перетаскивал вниз. Голые бетонные стены, временами забрызганные краской. Высокий потолок с одиноким окном. Оно недосягаемо будто солнце. Вроде близко, но только подойди и оно снова станет недосяжно. Здесь веет безнадежностью. Меня отвлекает Эш. Он что-то бормочет себе под нос. Свет с окна мешает ему спать и красиво спадает на одеяло. Солнечные зайчики резвятся в пшеничных волосах и останавливаются на так идущему ему ошейнику. Черный массивный, слишком контрастно смотрится на спящем юноше. Скоро удавку будут украшать незамысловатые буквы «Р. М.» — мои инициалы. — Доброе утро, Эш. Распахивает свои бездонно голубые глаза. В них так легко утонуть, но я умею плавать. Смотрит с испугом. Мой мальчик, когда ты мне отдашься? — Доброе утро, Хозяин. Как спалось? — он разговорчивый с утра. — Иди готовь завтрак — как мне спалось? Кошмары. Опять они. Преследуют меня везде. Мне снится, что я прихожу домой, меня встречает жена, а с кухни пахнет запеченной индейкой с овощами. На фоне шумит передача про аэробику, в прихожей небрежно разбросанные детские кеды и пара журналов. — Любимый, иди почитай сказку детям. — целует меня нежно и трепетно. Поцелуй полон не до конца понятой любви, поэтому такой чистый, невинный. Мне навстречу выбегают дети. Они смеются и рассказывают как соскучились за мной. Я говорю, что папа тяжело работает на жирного дядю, чтобы заработать на жизнь. Я просыпаюсь в холодном поту и бегу на чердак. Эш. У меня послушный раб, все хорошо, у меня нет жены. Так же быстро собираюсь и еду на работу. Выжимаю все сто пятьдесят по ночным пустынным трассам. Моя компания, это люди работают на меня, а не я на них. Залетаю в свой кабинет и только сейчас успокаиваюсь. Мой странный сон — мечта для многих. Но я боюсь, что однажды проснусь и пойму — кошмары стали явью. Но завтра я стану причастен к распространению наркотиков и запекшиеся чернила навсегда останутся в моей коже. «Не смей портить свое тело » Прости, Сэйери. Омлет с помидорами. Слишком много связанного с тобой сегодня. Ты всегда говорила мне, что скоро покинешь меня. Маленький ребенок уговаривал маму не делать этого. Ты лишь звонко смеялась и прижимала рукой мое сердце —Я всегда буду с тобой. Вот тут, мой милый мальчик –ты так улыбалась, когда говорила это, что все вокруг забывало серые краски и тоже начинало улыбаться. Твоя улыбка… Все бы отдал что б ее вернуть. —Ало — Извините, что беспокою, Юу Чень Пришли представители Романа Александровича, говорят готовить документы на переоформление. Они нам друзья или враги? — Акир, солнце, давай я завтра заеду так часиков на восемь? Они нам не враги, а насчет друзья ли… Начинай готовить бумаги, но не спеши особо. Как бы меня не подставили, думаю переоформление может немного подождать. Так у меня будут козыри, на случай. Глупо думать о работе, когда перед тобой сидит твой мальчик. — Эш, помой посуду и приходи в игровую. Через десять минут он нагий переминался с ноги на ногу возле входа. Я поманил его пальцем. — Здесь написаны твои обязанности — в его руках появился список — до обеда выучить, а сейчас к стенке. Сегодня прекрасный день, чтобы познакомиться с плетью. Свист — удар — крик. Свист — удар — плач. Свист — удар — мольбы. Новые раны перекрывают старые и боль смело можно умножать на три. Я бью без остановки. Кажется Эш потерял связь с миром, боль пробралась в каждую клеточку тела и выедает кислотой. Я близко к разрядке и начинаю сильнее бить. Эш будто просыпается. Он снова начинает умолять, но зачем мне его мольбы, если я итак получу все что хочу? Оргазм накрывает с головой. Будто ты дрейфуешь по волнам, а потом погружаешься в пучину и звезды привередливо мерцают зовя с собой. В небо, в рай. И ты идешь по райский лестнице, покрытый грехами. И вдруг море выбрасывает тебя с морской пеной на берег. Эш падает сломанной куклой. Он еле дышит. Аптечка, до этого мирно лежавшая в нижнем комоде, нашла свое применение в лечении последствий наших игр. Мой крольчонок пришел в себя и стонет от боли. — Через двадцать минут жду внизу. Мы едем в тату салон. Одежду найдешь в своей комнате. Ах да, в твоем ошейнике встроен GPS и электрошокер, так что не думай сбежать.

***

Хоть на улице лето, нельзя сказать, что погода в Токио солнечная. Строгие черные брюки, сшитые на заказ моим знакомым портье, идеально дополняли красивого кофейного цвета рубашку. Эш стоял рядом в черной футболке с точно такими же свободными джинсами и с измученный лицом. Я уверен, футболка прилегала к телу и тревожила недавние раны. В машине мы сидели молча. Сначала он осмелился сесть со мной на сиденье, но потом с парой пощечин вспомнил, что его место на полу подле меня. Хороший мальчик. —Мы приехали, Господин. Хм, не самый благополучный район. Прицепляю к моей мальчику поводок, а то еще будет грезить мыслями о побеге. Старая вывеска оповестила нас о конце нашего поиска. Внутри же здание казалось заметно лучше. С первого взгляда ясно — салон лишь прикрытие, основная деятельность здешних работников заходит далеко за пределы закона. — Я от Романа. — ко мне сразу подбежал паренек лет двадцати — Вам татуировку, Господин? — воспитанный малый, правда запутанный слишком. Видать Рома хорошо обрабатывает своих шавок. — Да, мне можно выбрать место, куда бить? — мой голос отдавал бархатом и мальчишка аж съежился. — К сожалению нет, Господин. У нас строгие правила во всем, Господин. — надеюсь он не будет бить на груди или чего хуже — шее. — Хорошо, говори как располагаться тогда. — Татуировка будет на правой подошве ноги, ложитесь прямо на кушетку, Господин. — я привязал своего питомца к какому-то крючку. Он прожигал ненавистью мою спину. Не люблю боль. Боль для рабов, удовольствие для Хозяев. Гул машинки раздражал, но боль перехватывала все внимание на себя. Эгоистка. Пару минут и на ступне красовался символ организации — орел. Это была небольшая татуировка, которая была чем-то наподобие пропуска. Звуки выстрела перебивают мысли. Пригинаюсь и стреляю в ответ. Нужно здесь навести порядок. Пожалуй займусь этим позже. В комнату вбегает запыхавшийся Рома и ошарашенно смотрит на меня. — Сделал? — говорит через отдышку — Где ваши манеры, Роман Андреевич? Для начала, добрый день. И да, ваш юноша успел испоганить мне кожу.– мальчишка испуганно переводит взгляд на своего Господина. — Отлично. Есть срочное дело. Стрелять умеешь? — Обижаешь, я только что тебя спас. — Я б и сам смог, хотя к черту. Едем! — его шаги отдавались эхом из-за неполной стенки разделяющей комнаты. Поняв, что за ним не идут, оборачивается — Ты идешь? — Я с рабом. Куда прикажешь его деть? Не очень то хотелось, чтобы он умер. — Оставим в машине.

***

— Наши плохо замели следы и сладкие поняли кто убил их главаря. Но это еще хорошо, если они узнают, что мы сожгли их фабрику, то… — он натолкнулся на мой непонимающий взгляд — Ты же ничего не знаешь. Знаешь кондитерский завод «The Sugar»? Они завоевали рынок конфет и зачем-то полезли к наркоте, так еще на наши территории. Кровавый год был. Мы думали, молодые, неопытные, их легко прогнать будет. Оказалось не такие они и конфетки, как кажутся. За ними осталась северная часть Токио, наше — остальное. Конечно есть мелкие группировки, но они нам не мешают — мы их не трогаем. — Рома отвлекся посмотреть на пейзажи через бронированные стекла автомобиля. — Месяц назад они начали трогать чужое, и мы вынуждены были бить по рукам. И вот теперь, когда они поняли, кто их подставлял, рвут и мечут. — он задумчиво посмотрел в сторону моего раба — Красивый малый. И давно таким промышляешь? — Пару дней назад. Не поверишь — подарили. — Мы прибыли, Господин. Звуки стрельбы успокаивал меня. Они говорили, что я все еще властен над душами людей. Что мой кошмар, останется кошмаром, я никогда не обрету семьи. — Рич, тихо за мной. Мы шли вдоль стены. Сообщить где мы находимся и что здесь делаем, мне не сочли нужным. Единственное, что я знаю, так это, что эти люди, как загнанные звери. Бегут напролом, ведь им нечего терять. — Да, в четверг устроим засаду на их тату салон, который в получасе езды от нас. — чей-то голос, хоть и говорил шепотом, но акустика здания хорошая — Все, все по местам, завтра жду — женский голос — Сматываемся — Завтра нужно направить всех туда. Сейчас мы в Neon. Нужно ввести тебя в курс дела.– объяснял он сидя в машине. По лицу Эша легко понять — он впервые видит оружие. Он смотрит с опаской на меня. Что, боишься выстрелю? Романов клуб был большим зданием внутри которого все полностью соответствовало названию — первый этаж рябил неоновым. Днем он пустовал, только редкие передвижения персонала скрашивали пустоту. Второй этаж сильно отличался, он был пропитан дороговизной и хорошим вкусом. Бордовый удобные диваны прогнулись под телами. Треск камина добавлял необычной сокровенности разговору. — Мое скромное местечко, располагайся, тебе здесь предстоит многому научиться. Вообще это место задумывалось, как бордель, но наркотики ввязалась и мне нужен был кабинет. Так что это по совместительству центр нашей группировки. Может это и к лучшему — рассказывал он, задумчиво прислоняя стакан с виски ко лбу — кто подумает искать штаб в борделе. Усталость забирала меня в свои путы. Сейчас, как никогда, я должен разобраться со всем. —… позовите основной стафф. В комнате появились несколько человек. Одного я узнал, это был тот зашуганный парень из салона. — Это Сережа. Он тоже из России. Моя вторая рука, на нем все бумаги. — он показывал на юношу лет двадцати-двадцати пяти. Он был высоким, с хорошо развитой мускулатурой и одет во все черное. Удобно, кровь не мажет. — Это Саша. Вообще у него было другое имя, я выкупил его из рабства, поэтому он такой зашуганный. Я его уже год по психиатрам вожу, все без толку. Видать хорошо их там обрабатывают. — маленький слащавый парень, чем-то похожий на моего Эша. У него тоже светлые волосы, но глаза, они почти черные. — Он переговорщик. Когда нужно, он умеет выключать все это рабоплетство и уговаривать так, что ты сам не заметишь, как продал душу. Этот — кивок в сторону самого выделяющегося — Киллер и главный по охране по совместительству. У нас пять киллера вообщем, ты еще успеешь познакомить. — молодой человек приветливо помахал мне. У него были волосы цвета мяты и внешность корейца. Яркая майка с какими-то непонятными абстрактными рисунками и разукрашенные во все цвета джинсы. Киллер? Слишком он яркий, для такой профессии. — С остальными познакомлю на ходу. Сейчас нужно действовать. Ким, нам нужно усиленную охрану на все точки, а особенно на белый тату салон. Саш, знаю сложно, но нужно уговорить эту бабу подписать с нами временный мир, так как без этого мы с ними прости развалимся. Хотя может, помочь им с поставками? Будет странно выглядеть, но хоть так перенесем войну на чуть позже. Серж, посмотри, что у нас есть на сладких. Видео, фото — любой компромат. Если нет — добудь. Сегодня жду на столе в десять. И передайте всем — в десять планерка. Парни внимательно слушали, некоторые попросили разрешения отлучиться и спорили с кем-то по телефону. — Все свободны Эш сидел подле меня, я гладил его прекрасное тело. Я хочу домой, хочу моего мальчика. Усаживаю себе на колени и играюсь с сосками или давя на чувствительные точки на плечах, что он тихо стонет. Рома ведет непринужденную беседу. Рассказывает все про Орлов, потом резко меняет тему и мы вспоминаем забавные истории из детдома. — Как ты попал сюда? — нужно сказать, этот вопрос давно меня мучит, все не было шанса спросить. — Ну, это было сложно. Сначала я сбежал, потом на попутках приехал в Токио. Японского не знал, но нашел старого дедушку. Он то мне и помог. Принял на работу в лапшичной и учил всему. Завещал мне свое заведение, думал, я вести его буду, но я продал. На вырученные деньги появились Орлы. — Рома говорил сухо. Я знал, подробности не самые приятные, так зачем их тогда вспоминать? — Что?! Ты уверен? — бросает телефон об стенку. Наверное это передается как-то. Сдержанность не наша сильная сторона, Ром