***
— Где Миадар? — спросила Элхад, появляясь перед вампирами из пламени и хмурясь, не находя девушку среди них. — Пришло срочное извещение, — пояснила Ольга, — она отправилась вместо вас на Совет. — Сириус, как не вовремя, — выругалась женщина и напрягла всех своим поведением. Она искала Дракулу. Никогда не прекращала этого делать, но стоило ей приблизиться к нему, как тот пропадал, и всё приходилось начинать сначала. Элхад уже прекратила поручать что-либо Гнезду, и без того потеряв многих вампиров и лично проверяла все догадки, но Миадар была другой. Она в одиночку могла справиться со Стадом и убить дитя Дракулы, многие считали её сильнейшей в Гнезде, и поэтому Элхад часто отправлялась на поиски вместе с ней. Сейчас же Миадар нужна была ей для защиты. Элхад не нашла Дракулу, опять, но она нашла лагеря его Стад, что окружили территорию Великого Компаса, а, значит, и он сам был где-то рядом. В Гнезде было больше сотни вампиров и все были сильны, но люди были беззащитны, и даже если сейчас она отправит всех, то предупредить каждого будет невозможно. Стада Дракулы двигались к Гнезду, и им нужна была еда для боя. Вампиры Гнезда по большей мере от неё воздерживались, чтобы не злоупотреблять добротой Детей дня, но у многих были Пары, которых они обратили, а, значит, они были сильнее, но этого было мало. — Готовьтесь к бою, — сказала Элхад, — нас ждёт война.***
— Кха-кха… — Миадар выбралась из-под завала, ещё не до конца придя в себя. Перед глазами всё плыло, в рот набилась земля, вокруг были обломки камней и пахло страхом, ненавистью и жаждой крови. Миадар откашлялась и попыталась сконцентрироваться на чём-то одном, и первым, что она увидела, было небо. Нет, оно было не звездным и прекрасным, его затянули черные, тяжёлые тучи, и, казалось, что они спустились за землю, желая воцариться в этом бренном мире. Зал, если это можно было назвать залом, располагался в паре десятков метрах под лесом близ Константинополя, но даже так на его месте остался кратор и грубо отделанные камнем стены обратились в руины, погребая всех под толстым слоем земли. Миадар поднялась на ноги и тут же рухнула обратно на разруху. Страх, он был не её, он был в ауре и запахе того, кто посмел напасть на Совет. Это сделал тот, кого боялись все. Нет, этот страх принадлежал не запаху, то есть и ему, но не нападавшего. Страхом пропитались Первородные и окончательно вернув себе способность ясно видеть, Миадар поняла почему, чего, кого так боялись те, кого называли сильнейшими в мире. Дракула! Первый из Первородных и сильнейший из них, теперь это было видно невооружённым взглядом, стоял на развалинах Совета и взирал на своё творение, сильнее и сильнее скалясь, стоит кому-то очнуться, подняться, посмотреть на него. Миадар была последней и то, что она увидела, повергло её в ужас. Стоило Миадар сфокусироваться, как Первородные собрали остатки смелости и рванули в бой, надеясь победить, ведь их было девятнадцать против одного и на их стороне были их Преемники. Но Дракула был сильнее всех, и всё живое было бессильно перед ним. Первородные рванули в бой, изливая ауру, но они не успели напасть, прикоснуться к своему брату, ведь Дракула имел тот же дар, что и его дитя — он мог полностью контролировать свою ауру, преображать её, приказывать ей, и ему не составило труда обездвижить всех смельчаков, что осмелились ему противостоять. Стихия Дракулы — это тьма, и именно по этому он был так неподражаем в использовании ауры. Тонкие нити вырвались из-под его ног и связали всех вампиров, не позволяя им даже дышать. Миадар замерла. Она повисла в нескольких сантиметрах над землёй и не смела отвести взгляда от своего создателя, не смела даже моргнуть, пока он осматривал всех. При взгляде на каждого у Дракулы была разная реакция, на кого-то он смотрел с презрением, на кого-то с тоской, на кого-то с уважением, а на ком-то и вовсе предпочёл не задерживать взгляда, пока чёрные, как ночь, глаза не встретились с карими. — Хасимото Мэйуми, — оскалил клыки Первородный, но его взгляд по прежнему был человеческим, если его можно было так назвать, — моё дитя. Не видел тебя с дня обращения, но был наслышан. Ты смогла одолеть Ивана, давно это было. — Мэй-уми, — прохрипел Роман, смотря на девушку полным неверия взглядом. Когда Дракула сфокусировал всё своё внимание на девушке, что обратил почти двести лет назад, дышать стало легче всем, но не Миадар, что почти сгорала от его взгляда и почти кричала от ауры Первородного, едва силясь сделать вдох от той силы, с которой её сжимали его тени. — Зд… Здрав-вствуй, отец, — с усмешкой, не смотря на боль и страх, сказала Миадар, и даже не задумывалась о том, что её тайна раскрыта перед Преемниками и некоторыми Первородными, ведь за двести лет Совет сменился, из него ушли Морфей, Людвиг, Игорь, Октавиан, Элиза и Кассандра. Нет, её это совсем не волновало, ведь в глубине души она понимала, что никто не сможет пережить этот вечер. — Ох, прости, ты ведь теперь Миадар, — опомнился Дракула и тут же напрягся, ведь Самсон нашёл в себе силы на сопротивление. Он пал первым. Потоки ауры Дракулы усилились и волнами пошли на Первородного Самсона, заставляя того вопить от боли, а остальных наблюдать за его мучениями и тем, как с него слазит кожа, трещат кости и плавятся мышцы. — Я не буду вести себя как герои баллад и легенд и разговаривать с вами, мои братья и сёстры, — начал Дракула и скрыл ауру и тени, от чего все рухнули на землю перед ним на колени, — всё ещё братья и сёстры. Я не буду объяснять вам что-то, просто заставлю вас страдать. Вы все умрёте, столпы мира, во имя моего мира. Первородные были в ужасе, Преемники едва могли дышать, ведь они никогда не встречали кого-то столь сильного, а в небе в то время показалась полная луна, но её никто не увидел. Из сорока восьми присутствующих на Совете вампиров лишь малая горстка нашла в себе силы на новое нападение. Всего лишь три Первородных и двое Преемников поднялись на ноги, надеясь, что Дракула не будет этого ожидать, что групповая атака сработает, что хоть кто-то сможет его задеть, но никто не смог и коснуться вампира, что лишь сейчас преобразил своё лицо полностью. Они напали одновременно, не сговариваясь и не переглядываясь, надеясь на то, что они не одни поднимутся. Вокруг засверкали молнии, покрывшуюся внушительным слоем льда землю осветил дикий огонь, всё покрылось паром, и вокруг Дракулы начало образовываться торнадо. Их поступок ужаснул и вдохновил остальных, и вот уже и Миадар поднимается на ноги, чувствуя, как мир расплывается перед глазами, а силы покидают тело, но она не слышит звуков боя, она услышала звуки убийства. Первый удар, точно в сердце, второй, даже не смотря на противника, третий и четвёртый последовали одновременно, а пятым Дракула отбросил нападающего так, что врезался в стену с острым выступом спиной и с такой силой, что кости не устояли. Шестого удара Миадар не услышала: она его почувствовала. Всем телом. Вместе с остальными. Одновременно. Дракула испустил мощный поток ауры, настолько мощный, что он впечатал всех в остатки стен зала, выбивая воздух из груди и не позволяя даже вскрикнуть. Было невыносимо больно. Аура Дракулы давила, давила и давила, раздавливая всех. Так продолжалось минуту. Всего минуту и ещё одну до этого и этого хватило Первородному, чтобы всех убить. Почти всех. Миадар обессиленно рухнула, но были ещё те, у кого силы остались, и они не желали так просто сдаваться. Константин и Идрис. Они рванули на брата, но тот воспользовался своей стихией, чтобы победить их. Его тьма. Он скопил её в своих руках и повернулся в противникам лицом, и стоило им приблизиться, как всё закончилось. Тьма стала энергией, неуправляемой, необузданной, и Первородный дал ей свободу, взрывая всё вокруг. Было больно. Было невыносимо больно как в теле, так и в душе, которая, казалось, тоже горит от давления ауры Дракулы. Миадар нашла в себе силы подняться. Совет был уничтожен, и Дракула стоял на руинах каменного подземного строения, окружённый подхваченным внезапным порывом ветра прахом когда-то девятнадцати сильнейших и тех, кто стал их продолжением. Точнее должен был стать. Миадар поднялась с расколотого пола и едва не упала вновь, поскользнувшись на собственной крови. Взрыв энергии разнёс всё, и тело Миадар изрешетили осколки камней, а в живот вонзилась толстая ветка дерева, что теперь заставляла девушку сплёвывать кровь. Миадар вырвала помеху из своего тела, и та с шумом упала на пол. Это звук привлёк внимание Дракулы, и он в тот же миг оказался у своего дитя, что приняла сторону его любимой. Первородный схватил Миадар за горло, поднимая над собой и смотря в его угасающие карие глаза своими, вновь, чёрными. Он уже собирался нанести удар, пронзить своей рукой грудь девушки и поразить её сердце, но Миадар больше не была той девушкой, которую он помнит. Она предугадала его действия и, ненавидя себя за бессилие, ненавидя себя за то, что она ещё жива, что она помнит звуки того, как умирали все остальные нанесла удар. Слабый, почти неощутимый, но удар. Миадар замахнулась и попыталась ударить в голову сильнейшее существо, шокируя его и тем самым заставляя разжать ладонь, выигрывая себе пару секунд жизни. Она была уже почти мертва, но сопротивлялась. Она не поднялась вместе с Самсоном и остальными, но она была жива и она сопротивлялась. Как бы странно это не было, но она не боялась своего создателя. Больше нет, пусть она и увидела частичку его истинной силы. Она наоборот чувствовала некий покой. Если в начале у неё мантрой проносились слова: «Я не хочу умирать», то сейчас, смотря прямо в лицо смерти, она не боялась её. Миадар вспоминала свою жизнь, свою семью, своего Наставника, Майкла, и от этого по телу, уже двести лет как полумёртвому, разливалось тепло и на миг, всего на миг карие глаза налились кровью, а тело у душу переполнила сила. Дракула пришёл в себя от шока довольно быстро и вновь попытался нанести удар. У него это получилось, но стоило его пальцам пронзить грудь девушки, как небо раскололось. Оглушающий гром и молния, что за одну секунду своего существования ослепляла в разы сильнее солнечного света. От грома Дракула вздрогнул, так ему казалось, но он смог почувствовать то, чего ему никогда не добиться. Дракула пронзил грудь Миадар и почти коснулся её сердца, но его ослепила молния. Нет, она не била с небес, она была порождена душой и волей Миадар, что не делала смерти, что нашла в себе силы сопротивляться, и, что была верна своему наставнику, взростившему её Первородному — Элхад. Элхад. Это имя эхом пронеслось в сознании девушки, и по сердцу пронеслась волна боли, а тело переполняла сила. Элхад. Это имя отпечаталось на теле Миадар, а её имя обожгло грудь Элхад солнечным светом, прерывая её бой и переполняя тело теплом и доверием. Элхад. Это имя того, кто принял Миадар и имя того, кто позволил ей обрести неведомую доселе силу. Молния. Дракула пронзил грудь Миадар и взревел от боли впервые за долгие и долгие столетия, в страхе, впервые за тысячелетия, отскакивая от девушки. Молния вырвалась из тела Миадар, и она была настолько сильна, что Первородный лишился руки, а сама Миадар поднялась на ноги и забыла о боли. Сила. Вот что получила Миадар в обмен на бесконечную верность Элхад и на попытки понять её душу. Сила. Вот что позволит ей выжить в этом бою. Миадар поднялась на ноги. Её лицо приобрело вампирский облик, но глаза, казалось бы, стали ещё ярче, а клыки длиннее. Тучи на небе стали темнее и плотнее, и небо осветило множество молний, бьющих друг в друга и ждущих, что Миадар отдаст им приказ. Первородный повелевает стихией, и именно этот дар переходит его преемнику. Элхад была королевой пламени, и не один Первородный с той же стихией не был в этом так силён, как Элхад. Миадар же стала молнией. В прямом смысле этого слова. Пока Дракула испуганно озирался на небо, не веря тому, что кто-то смог его ранить, Миадар растворилась в молниях, что испускало её тело и мир преобразился. Она видела всё и сразу, и в одно мгновение. Она слышала всё и сразу, и в одно мгновение. Она была непобедима. Гром. Небо перестало раскалываться от молний, но всё пространство заполнил оглушающий гром, что становился всё громче и громче и громче, а так же пространство заполнила аура. Аура Миадар, что была светлее и теплее, чем у Дракулы, но и она могла уничтожить целый город. Дракула успел среагировать вовремя и заблокировать ауру Миадар своей, но девушка пустила в ход молнии, что были настолько быстрыми и сильными, что те щиты, что ставил над и вокруг себя Дракула из тьмы своего сердца, и души не успевали за ними, и раскалывались на мелкие осколки от мгновенных ударов, что не прекращались. Но на долго Миадар не хватило. Она только смогла пробудить Преемника, на что даже не надеялась, о чём никогда не мечтала, и тут же была вынуждена исчерпать всю приобретенную силу. Но и Дракула был ранен, поэтому не успела Миадар обессиленно рухнуть на то, что когда-то было лесом, Первородный скрылся в собственной тени, сумев подгадать момент между молниями и сбежал.***
Миадар очнулась у себя дома. Голова болела адски, а тело ощущалось как-то по другому, но больше дискомфорта доставлял странный зуд в районе груди, что не давал девушке вновь заснуть. Хотя заснуть ей вновь не дал шум. обычно в городе было тихо, но сейчас со стороны дворца доносились голоса, которых было так много, что было трудно разобрать смысл слов, как и сами слова. Миадар приподнялась и её внимание привлёк запах крови, обернувшись, она увидела на прикроватной тумбочке большой кувшин, до краёв заполненный вампирским рационом. Не задумываясь ни о чём Миадар в раз осушила кувшин, что был больше её головы и рухнула обратно на набитую перьями подушку, чувствуя, как тело наполняется жизнью, а головная боль отступает. Она бы и пролежала так, ни о чём не задумываясь, но в голове всплыло воспоминание. Дракула. Дракула заявился на Совет Первородных. — Элхад, — крикнула Миадар, резко вскочив с кровати и, запутавшись ногами в одеяло, падая на пол, едва не разбив нос. — Да Сириус меня поцелуй. Неожиданное падение пробудило ещё несколько воспоминаний, от которых Миадар так и осталась сидеть на полу, абсолютно не понимая происходящего. Если Дракула напал, то откуда она знает о происходящем? Пока обрывки прошлого, в неправильной последовательности, показывали девушке прошедшие события, голоса в замке стихли на смену им пришли шаги. Когда шаги стали ближе, лицо Миадар исказила гримаса ужаса, а затем и шока. Она вспомнила, что именно она пошла на неожиданное собрание, и что она пробудила Преемника. Осмотрев своё тело, Миадар увидела имя Наставницы, выжженное пламенем на её коже в районе сердца. — Миадар? — в дом без стука вошла Элхад и с беспокойством посмотрела на девушку, что не могла поверить своей памяти. — А можно я сейчас засну, — пытаясь отойти от шока спросила Миадар, — а когда проснусь, всего этого не было? — Прости, — покачала головой женщина и задрала тонкую рубаху, показывая девушке её имя, выжженное на коже Первородной молниями, — но тебе придётся нести это бремя. Миадар и Элхад вышли в город, как только младшая привела себя в порядок, и они направились в замок, где собрались все Первородные вампиры и их Преемники. Это была бы обычная церемония признания, какую проводили для каждого Преемника, показывая ему, что он теперь равен своему Первородному, и что все это признают. Но обстоятельства, при которых Миадар пробудила эту силу, не были обычными, и уже все в Ночном мире знали о том, что Дракула смог убить девятнадцать Советников и почти проиграл тому, кого признала Элхад. Пока они шли к замку, все, кто встречался на пути, встречали Миадар поклоном, и это ненароком пробудило в ней память о доме, где она уже была в подобном высоком статусе — она была дочерью первого Вожака, что смог объединить под собой волков целого государства. Сейчас же она Преемница, и Преемница Элхад — когда-то претендовавшей на звание сильнейшего вампира. Сейчас же так зовут Дракулу, а ведь она проспала всего три дня. — Я бы предпочла, чтобы мне не кланялись, — съёжилась девушка, после очередного поклона, но всё было ещё впереди. Стоило им войти в главный зал замка, как все и Первородные, и Преемники не просто склонили головы перед ней, а склонились в сайкэйрэй. — Миадар, — последним поприветствовал девушку Морфей, подходя к ней и целуя руку. — Преемница Первородной Элхад.***
Новый Совет Первородный временно разместился во дворце Великого Компаса, и Элхад с Морфеем были вынуждены стать его членами. Миадар так же должна была присутствовать на собраниях, так как только она знала о последних обсуждаемых темах, и только она выжила в сражении с Дракулой. Это всё утомляло и страшно бесило, ведь в Совет вошли те, кого Миадар на дух не переносила. Если предыдущие двадцать сильнейших были просто снобами, то нынешние были зазнавшимися эгоистами, но уже через несколько недель они поняли, что никто в мине их не воспринимает, как и вампиров вовсе. Если раньше все были согласны с влиянием вампиров, то после произошедшего Ночной мир вновь стал разрозненным. Все боялись Дракулу, и только это объединяло магов и оборотней, что перестали надеяться на то, что его братья и сёстры смогут его остановить. — Миадар, — вывел из мыслей девушку мужской голос, — Миадар. — Да чего вам? — не сдержала голоса девушка, и на неё тут же устремились тридцать недовольных взглядов. — Ты на важном собрании, — напомнил ей Плотон — невысокий, сутулый мужчина, что выглядел лет на сорок и всегда ходил с красными глазами, пытаясь тем самым подчеркнуть свою важность. — Вы отрываете меня от важных мыслей, — скопировала тон вампира Миадар. — Я бы попр… — начал было возмущаться Георг, но Элхад громко хлопнула по столу, и помещение осветило яркое пламя, голубого цвета. — Я бы тоже попросила, — прорычала она, и только тогда Миадар окончательно включилась в беседу, в которой не видела смысла. Она, Элхад и Морфей, тайно от остального Совета завершали задумку их предшественников по общему законодательству Ночного мир. Скрижали Первородных, что хранились в подвалах дворца, были переписаны таким образом, чтобы не ущемить ни одну расу и в то же время строго ограничить всех. Эти законы легко могли сосуществовать внутренними правилами стай, и даже отшельники-маги могли жить по ним, но центром во всём этом были вампиры, что обязывались защищать волков и волшебников, как и людей и карать нарушителей. Именно между Гнёздами должна была распределиться вся планета, и на их территории должны были располагаться стаи. По началу это может показаться сложным, но адаптироваться к новым правилам было легко, и вампиры были бы открыты для новых предложений. Но проблемой была полная потеря доверия, и чтобы вновь объединить Ночной мир, нужно было чудо. И Морфей видел это чудо перед собой почти каждый день, ведь во время Совета он сидел напротив Миадар. Так же, по-видимому, думал и Дракула, что перед нападением на Совет направил свои Стада на Гнёзда, тем самым уничтожив сорок обиталищ мирных вампиров, самолично разорил и стёр с лица земли три города и несколько десятков деревень, заявляя о себе, заявляя о своих намерениях, показывая их открыто и закрепляя свои слова убийством сильнейших. После побега из Константинополя, Дракулу никто не видел несколько дней, но недавно он вновь объявился, в Африке, где нашли несколько сотен обескровленных тел, которых Первородный сложил в герб вампиров — египетский символ бессмертия. Совет затянулся. Мало того, что собирались вампиры ежедневно, так ещё и доказать им ничего нельзя было. Вампиры Компаса во время Совета старались быть вне города, чтобы случайно не заразиться эгоизмом и тупостью, а Миадар молила о божественном вмешательстве, вот только создатели мира не совсем поняли её просьбу, и во время одного из советов она почувствовала уже знакомый ужас. Первородные обсуждали возвращение вампиров на мировой пьедестал, когда тот, кого здесь совсем быть не должно, спустился по лестнице, ступая на каменную кладку дорожек когда-то родного города. Миадар, что уже почти заснула, наплевав на то, что Плотон и прочие опять будут недовольны, но почувствовав знакомый запах и до боли знакомую ауру, вскочила на ноги, трансформируя лицо, и когда Дракула с важным видом вошёл в зал, помещение было заполнено молниями, а в его сторону направилась мощная волна ауры, что напугала всех остальных. Волну Дракула остановил собственной силой, от чего произошёл взрыв, расширивший проход в зал, и Первородные в страхе прижались к стенам, хотя, их к ним прижало давление. — Миадар, дитя моё, — якобы удивился Дракула, — разве так нужно встречать гостей. — Отрастил руку? — огрызнулась девушка, неожиданно осознавшая, что она может справиться с Первородным, и только после его странного приветствия обратившая внимание на ужас в глазах новых Совеников. — Да, — скривился мужчина, — было больно, кстати. — Могу добавить. Данное предложение рассмешило Первородного, и он усилил поток ауры, но и Миадар не собиралась отступать, явно не показав всю свою силу, что удивило Дракулу. Он считал, что Миадар сможет ему противостоять на первых порах, но она была так же расслаблена, как и он сам, разве что более сосредоточена. — Отлично, — улыбнулся Дракула и скрыл ауру, полностью, как в день их знакомства, позволяя всем вздохнуть спокойно, но вот Миадар не собиралась отступать, и в Первородного тут же полетело несколько молний, впечатавших его в ближайшую стену, а поток ауры Миадар стал ещё гуще, окутывая вампира, подобно мумии, сжимая его и заполняя собой всё пространство. — Я же пришёл поговорить, — наигранно возмутился Дракула и Первородных вновь припечатало давлением, только Элхад могла более менее свободно дышать, но даже в её взгляде поселился страх, в то время как лица остальных выражали первобытный ужас. Дракула понял, что Миадар хочет его убить и проделал тот же трюк, что и при нападении Константина, он дал волю энергии своей стихии и девушку отбросило взрывной волной в другой конец зала, и она потеряла контроль над аурой и стихией, рассеивая их. — Давай мы сейчас успокоимся и не будем убивать моих братьев и сестёр, а то они не выдержат. Элхад тут же оказалась возле Преемницы, с презрением смотря на брата и помогая ей подняться. Миадар же пришлось откашливаться кровью и рука, что уже почти коснулась груди Первородного, была разорвана в клочья. — Ты слишком самоуверенна, — сказал Дракула, — это тебе и помешало, дитя моё. — Не смей её так называть, — зарычала Элхад, на что Дракула лишь посмотрел на неё печальным, полным тоски по былому взглядом. — Ничего, — покачала головой Миадар, — это трудно скрывать. — О чём это вы? — первым очнулся Димитрий, самый молодой их Первородных, но, тем не менее, достаточно сильный для контроля юга континента, в чём ему поспособствовала смерть Константина. — Я была обращена Дракулой, — уверенно заявила Миадар, для убедительности показывая рваный шрам на шее. — Более того, я была его Парой. Шрам. Отпечаток клыков для вампира был очень важен. Именно по нему было легче всего опознать того, кто тебя обратил, он был для кого-то клеймом, а для кого-то благородным гербом и показывать его просто так было не принято. Даже если ты был при смерти, после обращения у тебя бесследно заживут все раны, кроме одной — следа от клыков вампира. Миадар относилась к уродливому следу на бледной коже равнодушно, но почему-то именно сейчас ей стало абсолютно наплевать на своё происхождение, на своё обращение, и она смело оттянула ворот рубахи, вызывая звериную улыбку у Дракулы. Стоило ей признаться, как во взгляде каждого проскользнуло презрение, но неожиданный конфликт между аурами Элхад и Дракулы вернул им прежний страх. Теперь было точно ясно, что Элхад слабее Дракулы, ведь его аура практически добралась до её тела, в мгновение подавляя её ауру, перед тем как в сражение вмешалась Миадар, заслоняя Наставницу собой. — Вот что значит Преемник, Дракула, — сказала она, возвращая себе человеческий облик и обращаясь теперь к остальным первородным. — А вы меня бесите. Я дитя Первородного Дракулы, от рождения Хасимото Мэйуми, ныне Миадар — Преемница Первородной Элхад, и я не собираюсь вам подчиняться. Я видела смерть действительно сильнейших вампиров, так что вы для меня значите не больше, чем Пастухи. — Браво, Мэй, — искренне похвалил девушку Дракула, даруя ей свои аплодисменты и вышел чуть вперёд, позволяя войти в зал кому-то ещё. — Я знал, что ты не такая, как все, и именно по этому я с тобой говорю. Миадар замерла, видя лицо вошедшего. Перед ней был Майкл — её Пара, но уже другой. Он был вампиром, он был обращён Дракулой и с непониманием смотрел на девушку, что так странно рядом с ним себя вела. — Знаешь, я озлобился на весь мир, — сказал Дракула, — я хотел его уничтожить. Я почти это сделал, но ты. Ты! Ты смогла меня ранить. — Майкл ничего не понимал, но он полностью подчинялся Дракуле из-за страха, и когда тот показал ему рукой встать перед собой, парень повиновался, боязливо озираясь по сторонам. — Это тебе в наказание. Моя маленькая месть. Ну, а теперь истинная причина, по которой я пришёл. Дракула замолчал, и все напряглись, переводя взгляд с него на Миадар и на того, кто совсем недавно был её Парой. — Я даю тебе пятьдесят лет, — продолжил Дракула, уже куда более деловым тоном, и только сейчас Миадар заметила, что одет вампир был более опрятно, чем обычно. — Хотя, даже не тебе, а миру. — Пятьдесят лет на что? — спросила Миадар, не желая слушать философствования создателя. — На накопление сил, подготовку, — пояснил Дракула таким тоном, будто бы девушка спросила самое очевидное на свете. — Ровно через пятьдесят лет, в день моего тебе поражения, мы сразимся вновь. До того дня я не трону ни один город, ни одну деревню. Но и вы не будете мешать мне охотиться, а за своих творений я не ручаюсь. — И что дальше? — вступила в разговор Элхад. — Просто бой на смерть, любимая, — пожал плечами мужчина. — Если выиграю я — миру конец, Миадар — я умру и вам ничто не будет угрожать. Если же будет ничья, то встретимся ещё через пятьдесят лет, и так до тех пор, пока один из нас не падёт. — Что мешает мне убить тебя прямо сейчас или раньше, чем через пятьдесят лет? — Миадар, — протянул имя девушки вампир, — ты не справишься сейчас. Я даю тебе достаточно времени. А на случай, если ты струсишь или решишь напасть раньше, вот тебе стимул и предупреждение. Сказав это, Дракула всадил руку в спину Майкла, демонстрируя Первородным его рассыпающееся в прах сердце. Бедный парень даже не успел ничего осознать. — Нет, — закричала Миадар, но Элхад и Морфей удержали её. — Нападёшь раньше — убью кого-то из волчат Нихона, — пригрозил Дракула, — проиграешь — умрут все. Накопи злобу, начиная с сегодняшнего дня, и, да, прячь свою Пару, в будущем, я ненавижу этих людей.