***
Когда-то по миру гуляла тысяча вампиров, пугая своим существованием оборотней и настораживая магов. Они искали себе подобных, объединялись в небольшие группы и изучали свою сущность, пока не смогли собраться все вместе. На это потребовалось почти сто лет, и они решили найти своего создателя, который оказался сумасшедшим оборотнем, что был помешан на мировом господстве и желал создать армию, перед которой не устоит ничто. У него получилось это сделать, и ничто бы не смогло устоять перед порождёнными им чудовищами, если бы они не жили все те годы среди людей и не объединились против своего создателя. В том сражении погиб не только Сириус, но и несколько десятков его детей не смогли выстоять против силы проклятого волка. Вот только ничего бы этого не случилось, если бы два вампира не нашли друг друга и не повели бы за собой братьев и сестёр, что пропитались запахом крови и страха. И этими двумя были Дракула и Элхад, что нашли друг друга при фараоне Шабатака. На улице было многолюдно. Солнце было высоко в небесах, человечество жило и процветало под присмотром Ра, радуясь свету и засыпая в ночи. Но не все были так рады новому дню. На одной из самых многолюдных улиц, в одном из самых простых домов жила девушка с длинными, прекрасными, светлыми волосами. Мужчины и женщины влюблялись в неё в первого взгляда и говорили, что сами боги желают видеть её подле себя, но сама девушка так не думала. Она считала, что может находиться лишь на границе мира живых и мира мёртвых, быть стражем этой тонкой грани и не подпускать к бессмертию тех, кто не достоин его. Она считала себя монстром. Девушка давно не выходила из дома, ведь стоило тёплым лучам солнца попасть на её чистую, холодную, бледную кожу, как она начинала гореть, и лишь ночью она могла любоваться миром, являя себя взору ночных богов. Но и этого она не делала, ведь сдерживать себя было невыносимо трудно — сдерживать свой голод было невозможно. Этот голод, это чувство, что знакомо каждому был невыносим. Девушка почувствовала Этот голод впервые за пятнадцать лет, и с тех пор он не отпускал её ни на секунду, и, чтобы не сойти с ума, ей приходилось приковывать себя цепями в подвале дома вот уже двадцать девять лет. С того времени она мало чем изменилась, лишь немного став старше и перестала расти и стариться. Мать девушки уже давно поседела, ей было за шестьдесят, но девушка выглядела на двадцать, и это была ещё одна причина того, что она не выходила на улицу, и все, кто знал её тайну, умирали от её руки. Только так она могла не сойти с ума, ведь её голод утоляла только кровь. Раз в десять дней девушка выходила на охоту, пристально вслушиваясь в тишину улиц и убивала, осушая тело жертвы, прежде чем вновь приковать себя к стенам на ближайшие десять дней. — Элхад? — дверь в подвал отворилась, и девушка увидела лицо матери, что уже начало покрываться морщинами. — Да, мама? — попыталась улыбнуться девушка, но она была слишком сконцентрирована на своих мыслях, чтобы это вышло естественно, и только то, что её лицо скрывало пламя, не позволило женщине увидеть её печаль. — Стражи фараона, — натянуто произнесла женщина, — они ищут убийцу, и в эти пару дней на улицах будет многолюдно. Будь осторожна. — Я вновь убила кого-то важного? — спросила Элхад и потушила огонь. — Какого-то советника, — немного осуждающе посмотрела женщина на дочь, но тут же улыбнулась ей успокаивающей улыбкой. — Ничего страшного, я знаю, на кого именно ты нападаешь. — Но от этого ничего не меняется, — обречённо вздохнула девушка, и на кончиках её пальцев вновь зажжёгся огонь, но на этот раз цвет его был холодно-синий. Элхад не знала, кто она. Мама говорила ей, что за год до её рождения она познакомилась с прекрасным мужчиной и влюбилась в него. Сириус — вот как его звали, и это было всем, что знала Элхад о своём отце, что пропал также внезапно, как и появился. Мама говорила, что он был статным и прекрасным, что в его жёлтых глазах можно было утонуть, а голос был гипнотически невероятным. Элхад же говорила про себя, что убьёт его, когда найдёт, ведь она помнила страдания матери в детстве, помнила, как им было тяжело и понимала, что родилась такой из-за отца. Голод утоляемый только кровью и прекращение старения были не единственными её отличиями от остальных людей. Она могла слышать весь город и обоняние было настолько обострено, что Элхад могла слышать запах паутины, различать запах каждого человека и чувствовать кровь за много-много тысяч шагов. Так же девушка была невероятно сильна, с лёгкостью поднимая сильно упитанного человека над головой одной рукой и способная забросить его на другой конец улицы, и быстра настолько, что никто не сможет её поймать, даже если застанут на месте преступления. Это всё говорило о том, что Элхад не была человеком, но и богом она себя не считала, хотя могла бы, ведь помимо всего этого у неё был и ещё один дар — пламя полностью подчинялось её воле, затухая и разжигаясь вновь, и она могла создавать огонь из воздуха, из ничего, и огонь имел разные виды от простого, до необычайно жаркого, что даже её кожа чувствовала его тепло и до холодного. — Господин, вы кого-то ищете? — солнце уже давно скрылось за горизонтом, и яркая луна одиноко висела в бескрайнем небосводе, когда невысокая девушка — служанка, что в столь поздний час выполняла поручение своего господина, — увидела на безлюдных улицах высокого парня с чёрными, как смоль волосами и глазами, цвета самой чарующей своей темнотой ночи. — Что? — переспросил парень, очаровывая девушку своим голосом, и встретился взглядом с карими глазами, взирающими на него с любопытством. — Вы так озираетесь по сторонам, — служанка слегка испугалась, ведь она побеспокоила совершенно незнакомого человека, и одет он был так, словно происходил из высокого сословия, — словно принюхивались, и я подумала, что, может быть, могу вам помочь. Парень задумался и пристально вгляделся в звёзды. Их свет упал на его бледное лицо, и даже луна словно любовалась им, и девушка вспомнила, когда в последний раз она чувствовала нечто подобное. Элхад. Странная девушка, которая почти не выходила из дома, была также прекрасна, как и этот парень. Этим они были похожи, но задумываясь над этим сейчас, она поняла, что они совершенно разные, словно день и ночь, огонь и лёд, свет и тьма, они были противоположностями. — Я ищу человека, — парень отвлёк своё внимание от любования ночным небом и обратился к девушке, делая акцент на последнем слове. Он отчётливо слышал этот запах, он крохами, семенами витал в этом городе, запах крови, что пропитал человеческую плоть, и запах страха, что исходил от него самого, но если он пах пещерами и каплями родниковой воды, что стекала по их стенам, создавая звонкое эхо при падении, то тот, кто жил здесь, пах огнём, огромным костром, в котором потрескивают дрова и ветром лесов, какие он видел лишь за множество тысяч шагом отсюда, если двигаться на север и ещё больше тысяч шагов после этого на восток. — Здесь все люди, — задумалась девушка, уже не способная отвести взгляда от парня. — Но не такие, как я, — улыбнулся незнакомец. — Этот человек не показывается на людях днём, да и ночью его можно увидеть редко, избегает людных мест. — Его сравнивают с божеством или их посланником, — послышалось из-за спины, и парень резко обернулся, видя перед собой женщину преклонных лет, с большой корзиной фруктов, что смотрела на него взглядом, в котором промелькнуло узнавание. — Вы такой же, как Элхад, — сказала она, видя, как парень нахмурился, — по вашему взгляду видно, сколько их было, и видна та тяжесть. Да и вы похожи на Сириуса, только он может такое сотворить. — Сириус, — повторил парень и напрягся, — откуда вы знаете имя моего отца? — Потому что он отец и Эл, — спокойным, мелодичным голосом пояснила женщина. — Меня зовут Шива, идёмте за мной. Элхад позволила себе выйти из подвала. Она сидела у окна и любовалась чистым небом, когда почувствовала запах матери, но стоило ей улыбнуться, как она почувствовала ещё один запах, чужой и такой похожий на её собственный. Девушка вскочила на ноги и готовилась напасть, потому что совершенно не знала, чего ожидать от гостя, но мама вошла в дом совершенно расслабленная, а за ней вошёл парень, примерно её возраста, на вид, и стоило ему войти, как чёрные глаза окрасились в красный, а зубы удлинились, украшая его уста длинными клыками. Лицо казалось бы стало ещё бледнее, а вены на нём почернели. — Меня зовут Дракула, — сказал он и не стал сдвигаться с места, увидев страх в глазах Элхад. — Элхад, — представилась девушка и тоже преобразила своё лицо, шокируя тем самым маму, ведь она никогда не видела истинного обличия дочери. — Что тебе нужно? Руки Элхад запытали, Дракуле же, в защиту пришлось выпустить тени, но он не нападал, он просто стоял на месте, даже не смотря на женщину рядом с собой, чтобы не спровоцировать нападение со стороны Элхад. — Судя по всему, Сириус породил многих таких, как мы, — сказал Дракула, поднимая руки в верх в жесте капитуляции и возвращая своему лицу человечность, — я просто ищу своих братьев и сестёр. Приятно познакомиться. Лицо Дракулы украсила улыбка, такая спокойная и расслабленная, что Элхад поверила в его не опасность и потушила огонь, показывая ему свои голубые глаза. Но она по-прежнему была насторожена. — Ты первая, кто не пялится на меня с жадностью и воздыханием, — заметил Дракула, что вызвало усмешку у девушки. — Аналогично, — сказала Элхад. — Не буду вам мешать, — улыбнулась Шива и оставила их наедине.***
— Тебя не было дольше, чем обычно, — Миадар спустилась в город и тут же услышала голос Влада, который, словно, ожидал её появления всё это время. — Да, — протянула девушка и тяжело вздохнула, — раны заживают долго, а еду найти было тяжело в той глуши, в которую мы забрались. — Совет опять будет недоволен, — поджал губы Влад, на что Миадар лишь закатила глаза. — Думаю, что Совету вообще лучше молчать, — к разговору присоединилась Кэтрин, девушка, которую обратил Морфей, когда странствовал. Кэтрин была хрупкой девушкой и медленно, с самого рождения умирала от слабости своего организма, сейчас же она была не так худа, как при жизни человеком, и вампирская бледность была не такой страшной, ведь она была естественной. Миадар лично её обучала, показывая, как охотиться, не привлекая внимания Охотников, как использовать ауру, помогала привыкнуть к практически новому телу. Кэтрин однажды сказала, что Миадар ей как сестра. В то время как её родная семья отказалась от девушки. Она всё детство и юность провела в комнате, в одиночестве, и лишь слуги его разбавляли, но даже они не хотели с ней говорить. Лицо матери Кэтрин практически забыла, а о брате помнила лишь усмешки и презрительные взгляды, отец тоже не жаловал девушку, ведь её нельзя было выдать замуж за кого-то из богатой семьи, для улучшения репутации рода. Теперь же девушка была свободна и прекрасна, благодаря судьбу за то, что однажды встретила Морфея. — Совет, хоть они и Первородные, и минуты, все вместе, в бою с Дракулой не протянут, — усмехнулась девушка, на что Влад закивал, а Миадар зевнула, понимая, что она ужасно сегодня устала. — Если они недовольны тем, что ты выиграла миру ещё пятьдесят лет, то пусть сами пытаются его убить. — По уговору только я могу с ним сражаться, — покачала головой Миадар, улыбнувшись непониманию девушки. Миадар был нужен покой. Они с Дракулой проговорили целую ночь, чувствуя, как зарастают раны, как срастаются кости, как кровь наполняет вены, и синяки медленно начинают светлеть. Эти разговоры, наверное, были единственным, что заставляло её каждый раз вновь приходить к нему, да и его тоже. Им обоим наскучили эти сражения, и они оба понимали, что нужно что-то менять. Вот только мир примет лишь одно изменение — смерть. В тишине своих собственных мыслей Миадар дошла до своего дома, что внешне никак не изменился. Всё та же странная форма, всё те же маленькие окна, всё та же дверь, разве что табличка была другой. Сначала на ней было вырезано Хасимото Мэйуми, затем её заменила табличка с написанным на неё углём именем Миадар, сейчас же первая табличка вернулась на своё законное место, и уже поверх её висела простая деревяшка, на которой было высечено Миадар Дракула. Внутри дом тоже не слишком изменился, разве что декора из Нихона стало немного меньше, Миадар смогла объединить традиции своей родины и мебель местных народов, все, кто был в гостях у девушки, поражались её вкусу, Миадар же поначалу хотела забыться, но на середине пути поняла, что больше этого не хочет и решила попытаться объединить новую и старую себя. Это получилось лишь тогда, когда она объявила всему миру о том, что является порождением Дракулы. — Если ты тоже будешь спрашивать, как всё прошло, я обижусь, — улыбнулась Миадар, уже собираясь закрыть дверь, но она почувствовала запах Наставницы. — Зачем мне задавать столь глупый вопрос? — с неким равнодушием спросила Элхад и ту же улыбнулась, притягивая девушку в объятья и позволяя ей наконец расслабиться. — Тебе нужно отдохнуть. — Некогда мне отдыхать, — хмыкнула Миадар, — вообще думаю, что смерть является для меня отдыхом. — Не смешно, — насторожилась Элхад, но Миадар лишь отмахнулась и пошла на кухню.***
— Кто мы? — спросила Элхад. — И сколько нас? — Ты задаёшь слишком сложные вопросы, — замялся Дракула и скривил лицо от осознания того, что он ничего не знает. — Я знаю, наверное, не больше твоего. Ну, чуть больше, ведь выхожу на улицу и путешествую. — Как ты меня нашёл? — Элхад решила начать с вопроса полегче. — Слухи, — пожал плечами парень, отвечая на вопрос одним словом. — Оборотни и маги много говорили о похожих на меня людей, волки даже боялись, много кто убегал от меня, только увидев, но так я узнал предположительное местонахождение десяти таких как мы. Слышал ещё, возможно, о сотне или паре сотен, но они не остаются на одном месте. Вроде бы собираются в группы. — И ты захотел нас найти, — поняла Элхад, ведь она тоже этого хотела, но страх был сильнее, и он стал сильнее с того дня, когда она чуть не напала на свою родную мать, почти обезумев от голода. Это был единственный день, когда в поисках пропитания Элхад не искала прогнивших людей, а напала на первого встречного, затащив его за угол между домами. — Да, — кивнул Дракула. — Да и оставаться на одном месте опасно. Мне уже сорок пять лет, а я выгляжу на двадцать, да и голод, люди начали замечать что-то странное, и я вынужден был сбежать. — А семья? — насторожилась Элхад. У неё была одна догадка, и она очень не хотела, чтобы она подтвердилась. — Когда я начал… — Дракула замялся, не зная, стоит ли ему рассказывать так много о себе, но посмотрев в глаза Элхад, понял, что он доверит ей не только своё прошлое, но и жизнь. — Когда голод начал просыпаться, я не мог ничего понять. Я начал гореть на солнце, когда злился, то своими ударами крушил стены, семья этого не знала, но они видели, что я странный. Я стал более жестоким, и тот человек, которого я считал за отца, начал обвинять в этом мать. Однажды я увидел, как он её избивает и… он был первым, кого я убил. Мама сильно испугалась. Мне было двенадцать, и я не смог выдержать этого взгляда и сбежал из дома. Через несколько лет вернулся, всё это время жил на улицах и, прежде чем уйти, решил узнать правду. Мама лишь назвала имя Сириус и сказала, что не хочет видеть чудовище в своём доме. Сказала, что с возрастом я слишком на него похож как внешне, так и… ну ты поняла. — Он был таким же, как и мы? — предположила Элхад. — Не думаю, — покачал головой парень. — Мы начали появляться тридцать лет назад. Один старик сказал, что Сириус мог быть магом, я слышал об оборотне с таким именем, но это всё, что я знаю.***
Двадцать сильнейший вампиров — это звание по прежнему носил Совет Первородных. За семьсот лет Совет стал центром власти в Ночном мире, что прибавило Первородным эгоизма и сделало их более раздражающими. В основном они раздражали Миадар. Сегодня они это сделали, вызвав Миадар для отчёта о бое. Девушка конечно могла не идти, её сила это позволяла, но тогда бы ей пришлось выслушивать бубнёж и недовольство, вызванное её неподчинением, и это бы затянуло её пребывание в обществе старых маразматиков, возомнивших себя центром мира. С момента своего создания Совет заседал в замке Великого Компаса, и вампиры явно выражали своё недовольство тем, что в распоряжении Элхад подобное место. Но после того, как Миадар пригрозила им, напоминая, что это они ушли полторы тысячи лет назад, Первородным пришлось искать новое место. За семьсот лет пафоса и любви к роскоши в них прибавилось, и зал Совета напоминал тронный зал. Подобное Миадар видела лишь в замках королевств, слышала о подобном в рассказах Элхад и Морфея, и видела каждый раз, представая перед Первородными. Зал Совета располагался глубоко в лесах империи Цинь и был скрыт от людских глаз с помощью магии. Это было высокое здание, чем-то напоминающее храмы Греции. Вход в серое здание был украшен массивными колоннами, не имел окон, а стены внутри были слепяще-белыми. В каждом его коридоре были установлены ловушки, обойти которые помогали принятые в зал вампиры. Так же из каждого помещения вели потайные проходы в огромный подвал, в котором хранились всевозможные вина, и из которого вёл длинный коридор на поверхность — выход на случай нападения. Само же помещение для Совета было в самом центре строения. Зал имел овальную форму и был выполнен в бело-золотых цветах, и если в прошлом Совет проходил за круглым столом, то сейчас Первородные восседали на кроваво-красных тронах у стены, за блинным красным столом. Стены были украшены портретами бывшего Совета, как дань уважения, и то это было сделано лишь после практически угрозы Миадар. Миадар, не дожидаясь приглашения и не обращая внимания ни на кого, вошла в главный зал, с грохотом распахивая массивные ворота и представая перед двадцатью самыми нелюбимыми людьми на свете. Элхад и Морфей покинули это сборище идиотов сразу же после принятия новых законов, и теперь Миадар не приходилось изображать вежливость и заинтересованность. — Отдохнуть мне нельзя, я так понимаю, — не здороваясь, сказала девушка, и на неё устремились двадцать недовольных взглядов. — Смерть Дракулы — это важная тема, — послышался старый голос, и Миадар лишь закатила глаза. — Ты с этой темой не справляешься. — Сам попробуй, а, — не выдержала девушка и повысила голос, от чего Первородный хлопнул по столу, и лишь его магическое происхождение не позволило ему расколоться. — Ты забываешься, — вскрикнул Чен Им, вскакивая с места и пытаясь напугать девушку своей аурой. — Я уже говорила, что не собираюсь вам подчиняться, — Миадар преобразила лицо и тоже испустила ауру, напоминая Первородным, кто здесь сильнейший, и советники в миг утихли. — Порадовались бы, что я вообще жива, ведь в противном случае Дракула сразу к вам заявится. Сможете выжить?***
— Ты уверена, что хочешь этого? — спросила Шива. — Прости, мама, — печально улыбнулась Элхад и посмотрела на Дракулу, что ожидал её на улице. Сегодня ночь была шумной, ведь стражи фараона искали таинственного убийцу и патрулировали улицы. Дракула пришёл в её город голодным, и перед отправкой в путь они решили выйти на охоту, создавая ещё больше шума. — Прости, мама, — повторила Элхад, — но я хочу знать, кто я, и он может в этом помочь. Если мы найдём таких же, как мы, то сможем найти и отца. — Береги себя, дочка, — не сдержав слёз, Шива бросилась в объятья Элхад и едва нашла в себе силы отпустить девушку, что вышла из дверей дома в последний раз. — Готова? — спросил Дракула и протянул девушке руку. — Готова, — уверенно заявила Элхад, вкладывая свою ладонь в руку Дракулы и улыбаясь. Когда Шива вышла из дома, от них не осталось и следа, лишь пыль на дороге поднялась в воздух от рывка, откладываясь в памяти женщины, что упала на колени перед пустотой. — Сбереги её, о могучий Ра, — взмолила женщина.***
— Знаешь, я сказала тебе отдохнуть, — из-за спины послышался голос Элхад, и Миадар вздрогнула. — Напугала, — выдохнула Миадар, откидываясь на спинку стула и с вопросом смотря на Элхад, нависшую над ней, как орлица над орлёнком. Провинившимся орлёнком. — Что ты читаешь? — женщина нахмурилась, видя на столе в свете свечи огромный манускрипт. — Подожди, это же Писание Сириуса о путях мирового господства. — Чего? — Миадар резко перевернула книгу, смотря на обложку и внимательнее вчиталась в название. — Можно сказать, это его переиздание. Вас же Сириус создал, а в его дневниках много чего о процессе и прочем. Может, ты и живёшь полторы тысячи лет, но всего о себе не знаешь. А отец твой был одним из сильнейших магов. Элхад посмотрела на Преемницу с недоверием и попыталась вчитаться в строки, написанные на одном из языков Египта, перемешанным с шумерскими символами и китайскими иероглифами. Эта книга хранилась в библиотеке Гнезда очень долго, Элхад забрала его после победы над Сириусом, как и прочие его гримуары и дневники. Многие её братья и сёстры пытались понять написанное, кому-то это почти удалось, но только при помощи древних магов удалось перевести по несколько несколько страниц в нескольких дневниках. Сириус был не просто одним из сильнейших магов, он был самым сумасшедшим и объединял магию с древними обрядами волков, пытаясь приблизиться к своей мечте. Но насторожило Элхад не то, что Миадар взяла одну из его книг, а то что на её лице не было удивления, пока она её читала, Миадар словно понимала написанное или хотя бы его часть, что считалось невозможным. Все эти рисунки, символы, руны и заклинания, все эти обряды и подготовка к ним были созданы и описаны тем, кто сошёл с ума. — Совет взбесил? — спросила Элхад, заметив напряжение в Преемнице. — Они это умеют, — горько усмехнулась Миадар. — Требуют, чтобы я убила Дракулу. — Это сложно, — заметила Кэтрин, пришедшая в библиотеку, потому что видела лицо Миадар после возвращения. — Даже магия не поможет, ведь тут потребуются сильные заклинания, а для них нужна подготовка. Вообще не понимаю, как они могут от тебя что-то требовать? — Меня не это волнует, — Миадар отодвинула книгу и запустила пальцы в распушенные длинные волосы, что водопадом спадали на её плечи. — Тебя волнует будущее, — заметила девушка, и Элхад бросила на неё непонимающий взгляд, но спустя секунду она поняла, что на самом деле волнует её Преемницу. — Я нужна им лишь сейчас, — сказала Миадар, поднимая взгляд на Наставницу. — Что будет потом? Ну, убью я его и останусь одна. Мы с Дракулой как инь и янь, я буду не нужна миру после его смерти, а моя смерть уничтожит мир. Миадар задумалась, и Элхад села рядом с ней. Первородная не могла никак помочь, ей и это убивало. Кэтрин тоже чувствовала себя бесполезной, и эта атмосфера неотвратимости несчастливого финала повисла в воздухе. Миадар помогла Элхад вновь начать жить, но сама она станет причиной смерти девушки, что оставила мир и посвятила всю себя тренировкам. Влад предложил ей найти Пару и обратить её по обрядам, ведь так вампир становится сильнее и его переполняет жизнь, но Миадар в это время видела лишь смерть, да и обращение Пары требует любви, доверия, согласия и желания Пары разделить ношу вампира, согласие на то, что часть его оторвут и заменят на что-то новое. Даже если Миадар найдёт Пару, это не спасёт мир и уж тем более не спасет её, а оставлять того, кого любишь и кто любит тебя с раной на сердце и клеймом, которым Миадар неизбежно станет, она не хотела.***
— Куда мы идём? — не выдержала тишины Элхад, ведь они шли уже несколько часов в совершенно неизвестном ей направлении, и Дракула не проронил ни слова за это время. — Увидишь, — немного холодно ответил парень и тут же остановился, ведь Элхад схватила его за руку. Элхад посмотрела на Дракулу выжидающим взглядом и по её лицу было видно, что она с места не сдвинется, пока ей не скажут, куда они идут. Дракула смерил девушку оценивающим взглядом, выжидая время и надеясь на то, что это бунт всего секундный, но девушка так и продолжила стоять, скрестив руки на груди и показывая своё раздражение притопывая ногой. — Ладно, — сдался Дракула и принюхался, на его лице мелькнуло узнавание, и он протянул Элхад руку, растягивая губы в довольной улыбке, — вообще-то мы уже пришли. Элхад нахмурилась. Она тоже принюхалась, насторожила слух и замерла. Люди. Очень много людей находились в нескольких сотнях шагов впереди. Они громко что-то кричали, иногда ругались, но, по большей части, раздавали команды. Эти люди что-то строили, но что могут строить сотни человек. — Что там? — спросила Элхад слегка испуганным голосом, она ещё никогда не видела, не ощущала столько людей в одном месте. — Ты же из дому не выходила, — усмехнулся Дракула и отошёл чуть в сторону, пропуская Элхад вперёд и позволяя ей увидеть огромную стройку — строительство пирамиды фараона, — поэтому я посчитал, что сначала тебе нужно увидеть мир. Огромные пирамиды, казалось бы, доходили до небес и отражали свет солнца своим белым покрытием, сотни, тысячи людей трудились над их возведением, веря, что так они помогут своему королю обрести бессмертие. Строительство было огромным, каждый из сотен тысяч массивных блоков был похож на другой, и человек иногда не доходил ростом до его высоты. Их тянули на верёвках по несколько человек, иногда для этого требовалось больше десяти мужчин, но оборотни справлялись с этим быстрее, и каждому блоку было выделено своё место. — Это… это потрясающе, — не сдержалась Элхад, что никогда не видела ничего подобного, и даже её фантазия не могла породить такое зрелище. — Я бы в одиночку построил это быстрее, чем они все тут вместе взятые, — показал своё равнодушие, а заодно решил похвастаться Дракула, что вызвало у Элхад смешок. — Да неужели? — спросила она, решив подыграть спутнику. — Прямо-таки в одиночку? — Я не понял, — наигранно возмутился Дракула, — ты мне не веришь? — Нет, — ослепительно улыбнулась Элхад и вновь посмотрела на людей. Солнце садилось, они могли наблюдать за стройкой из тени и не бояться, что кто-то их заметит, ведь строители начали потихоньку расходиться. Суета, огромные строения, это место кипело жизнью, и даже в своём родном городе, сидя у окна и тоскуя от одиночества и страха самой себя, Элхад не чувствовала столько эмоций, что казалось бы по телу прошла волна тепла, всего на миг, но показав ей жизнь за пределами её тревог и переживаний.***
— Госпожа Миадар, — удивился оборотень, увидев перед собой высокую девушку. — Что привело вас в Пристанище? — Захотелось увидеться с семьёй, — немного печально улыбнулась Миадар и отбросила капюшон своего плаща. Её лицо скрывала купленная в этом же городе в далёкие времена маска, число прошедших с того дня лет неумолимо приближалось к тысяче. Руки были облачены в старые перчатки, надеть девушка решила мужское кимоно, отличающееся от того, в котором она покинула дом, лишь своим размером. Город же изменился до неузнаваемости, даже главные ворота казались больше и величавее, а сами здания стали на пару-тройку этажей выше. Улицы стали куда шире, и теперь они были вымощены камнями, у домов стояли лавочки, торговцы теперь имели свои помещения, а не были вынуждены строить непонятные шалаши. Неизменными остались лишь два места: особняк Вожака был всё так же выполнен в соответствии древнему стилю Нихона, и Храм пяти народов был всё тем же, лишь за отличием того, что пятая башня обрела владельцев приблизительно триста пятьдесят лет назад. Миадар приходилось сдерживать свою ауру, но даже так прохожие то и дело оглядывались на неё, некоторых пробивала дрожь, но у озера девушка смогла расслабиться. Вокруг было тихо, а впереди лежала нетронутая, кристально-чистая водная гладь, отражающая от себя свет почти полностью скрывшегося за горизонтом солнца. — Вас давно не было в Пристанище, — сзади послышался голос Дайчи — нынешнего Вожака Нихона и главы Пристанища. — Просто на душе тяжело, — отрешённо улыбнулась Миадар нетронутой красоте природы, даже не повернувшись в сторону оборотня, что не решался подойти к вампиру, хоть и знал, что она его предок. — Я скучаю по ним. — Даже не могу представить ваши чувства, — опустил голову Вожак. — Я чувствую тоску, — сказала Миадар, — непреодолимую, бесконечную тоску и пустоту в сердце, что зародилась с их смертью. Одиночество теперь мой вечный спутник, а от воспоминаний по сердцу проходит тонкое и острое лезвие боли. Если твой сын захочет стать вампиром, не разрешай ему этого, вечная жизнь — это проклятье. Мужчина ничего не сказал, он лишь молча стоял возле девушки, что не сводила взгляда с горизонта и не отпускала кулон, что висел у неё на шее. Это короткое время навеки отложится в его памяти, ведь очень мало кому Миадар показывает своё настоящее лицо, которое уже давно забыло что такое улыбка. — Странный выбор, — нахмурился Дракула, осматриваясь и чувствуя запах Первородных. — Они же не будут нам мешать? — Как бы они это сделали? — безэмоционально спросила Миадар, на что Дракула лишь усмехнулся, понимая, что она права. — Это всё началось с твоего нападения на Совет Первородных, пусть рядом с ним и закончится. Да и это здание мне не нравится, давно хотела его разрушить. — Ты не хочешь меня убивать, — заметил Дракула, настораживаясь на слове «закончится». — Я знаю, — кивнула Миадар и наконец посмотрела на своего противника, своего создателя, своего, в каком-то смысле, друга. — ты же тоже не хочешь меня убивать. — У нас минута откровений? — Первородный каждый бой начинал с прощупывания местности. Он вслушивался в шёпот ветра, впитывал в себя все окружающие его запахи, словно действительно готовился к смертельной схватке, готовился убить. — Давай начинать, — скривилась Миадар и поднялась на ноги. Небо заполонили тучи, землю же подчинил себе Дракула, выпуская свои тени. Никто из них не желал нападать первым, и именно поэтому они напали одновременно, выпустив ауру и мощной волной направив её на противника. От столкновения двух родственных, однородных и в то же время противоположных сил произошёл взрыв, и стены сотряслись. Первородные повскакивали с мест и тут же сбежали в подвал, почувствовав ауру Дракулы, и уже внизу услышали оглушающий гром. На землю пролились первые капли дождя, что тут же превратился в ливень, не давая никому разглядеть что-либо дальше своей руки и вынуждая противников приблизиться. Они всегда сначала сталкивали ауры, сражались стихиями, не подпуская к себе врага, и уже потом пускали в ход клыки и руки. Дракула сражался в полную силу. Он был настолько напряжён, что, казалось, вены на его лице сейчас лопнут, а из глаз начала просачиваться кровь. Мышцы начали болеть от перенапряжения уже спустя десять минут боя, а ведь раньше до этого момента проходил не один час. Время будто бы ускорилось или это Миадар стала настолько сильна. Страх. Дракула ощутил его, точно такой же, как в день, когда она пробудила Преемника. Тогда она была невероятно близка к его убийству, и именно поэтому он сбежал. За восемьсот лет сражений они всегда были наравне, или же ему так казалось, потому что они сдерживались, не желая уничтожить мир своим боем и не желая убивать друг друга. Сейчас же эта сдержанность куда-то испарилась, и они сражались всерьёз.***
— Что произошло? — Элхад почувствовала запах крови и помчалась на место трагедии. — Произошло? — повторил Дракула безэмоционально и поднялся на ноги, позволяя Элхад увидеть два безжизненных тела, и вытер кровь со своих губ. — Дракула? — в шоке Элхад отшатнулась, не понимая ничего. — Что ты сделал? Парень отошёл в сторону и облизнулся. По его лицу было непонятно, доволен он своим детищем или же напуган. Элхад же не могла понять, что сподвигло её брата на убийство не в чём неповинной девушки и её малолетнего ребёнка. — Я… — Дракула хотел что-то сказать, но его оборвала пощёчина. Элхад размахнулась и обрушила свою ладонь на лицо парня. Этот ребёнок был предназначен ему судьбой, этот ребёнок показал Дракуле, что значит быть человеком, подарил ему тепло в душе лишь одним своим существованием. — Это больно, — сказал Дракула, потирая щёку, но имел ввиду он совсем не это. — Больно? — закричала Элхад. — Что тебе больно? — То, что не ты моя судьба, — тоже повысил голос парень, и его глаза стали красными. — Я люблю тебя! — И поэтому ты убил их? — не могла понять его Элхад. — Они дети по сравнению с нами, невинны и чисты, а ты решил, что твои чувства ко мне, твоей сестре, достойны того, чтобы отнять две невинные жизни? И после этого ты считаешь, что я просто закрою на это глаза. Дракула стоял, не смея пошевелиться, и только сейчас он понимал, что его поступок всё только усугубил, он понял, что Элхад, что с самого первого дня восхищалась им и которую он так полюбил, никогда не примет его, не после такого. Он только что испортил свою жизнь и заставил Элхад его ненавидеть.***
Было больно. Было невыносимо больно как в теле, так и в душе, которая, казалось, тоже горит от давления двух слившихся воедино аур. Они были противоположны. Аура Дракулы пропиталась страхом и безнадёгой, ненавистью вампира к миру и к самому себе. Ауру Миадар подпитывали её чувства, её любовь к семье, к Гнезду, надежда всего мира и та же безнадёга, неотвратимость будущего. В этом бою эти две силы слились воедино, и вампиры больше не могли применить их против друг друга. Слишком много раз они сражались, слишком много раз была ничья и больше так продолжаться не могло. Они стояли на руинах здания Совета. Былая роскошь обратилась в ничто, стала камнями и пылью, а сами Первородные позорно сбежали. Миадар знала, что они не простят её того, что бой был именно в том месте, что так рьяно старались скрыть от Дракулы. Но она специально выбрала именно это место. Когда-то её друг маг показал ей будущее. Здесь, на месте Совета, на месте битвы Дракулы и Миадар, будет прекраснейшее место. Оно будет нетронуто человеком, но человек будет восхищаться его великолепием. Всё здесь, и даже земли были каменными, и именно их бой, их последняя битва, сделают это место прекрасным. Парящие горы — только такая ассоциация пришла на ум Миадар, когда она увидела эту местность в будущем. Тысячи и тысячи каменных столпов, а внизу неизвестность, чарующая и пугающе-притягивающая. Это место их последнего боя. Здесь всё завершится, и своими атаками Миадар говорила это Дракуле, и своими атаками он говорил, что понял её намерения. Но нет. Миадар смирилась с тем, что она умрёт. Она умрёт в любом случае, и Дракула этого не знал. — Я проиграл, — прохрипел Первородный. Миадар возникла перед ним из пустоты, из тишины земли и из грохота небес, и повалила на твёрдую землю, почти пробивая его грудь, почти добираясь до его сердца, но замирая. — А может и нет, — сказала Миадар и впилась своими клыками в шею Дракулы, туда же, куда и он когда-то её укусил, точно так же, как и он пронзил её плоть в далёком прошлом. Миадар отпрянула от Дракулы, но она не сглотнула его кровь, а, наоборот, задержала во рту на какое-то время и после сплюнула, бубня себе под нос что-то на древнеегипетском языке, вперемешку с древнегреческим. — Что ты делаешь? — не понял Дракула. После падения на землю он потерял контроль над аурой и стихией, но и Миадар рассеяла свою силу, когда укусила его. Их бой был коротким, но даже так от того ровного места, на котором прорастал древний лес не осталось и следа, как и от здания Совета, а земля под ногами крошилась, падая в небытие глубоко-глубоко вниз. — Я знаю тебя, — сказала Миадар, посмотрев Дракуле прямо в глаза. — Я знаю причину твоей ненависти к миру и могу это исправить. — Что? — Дракула попытался подняться, но Миадар надавила на его плечи и, схватив с земли острый камень, вонзила его прямо в живот мужчины, вырывая из его груди крик, ведь в его тело начала проникать аура Миадар. — Что ты делаешь? — Человек, — не своим голосом произнесла Миадар. Он доносился словно не от неё, а спускался ленивой волной с небес, вместе с непрекращающимся дождём, а молнии, что до этого били в землю, начали бить друг в друга, раз за разом, образуя круг и уже из него, с его границ обрушиваясь на землю сетью, что не впустит и не выпустит ничего и никого из места побоища. — Ты полюбил Элхад, она полюбила тебя, но ты встретил Пару. Вы с ней брат и сестра, но это бы не смогло вас остановить, если бы ты не убил ребёнка. Ты возненавидел мир и самого себя, возненавидел судьбу за то, что родился вампиром, а не человеком. Почти две тысячи лет ты копил эту ненависть, но даже не пытался это как-то исправить. — Ты хочешь сказать, — поведение Миадар сегодня его насторожило, он не собирался и не ожидал, что им придётся сражаться всерьёз, но теперь он понял, что Миадар задумала это с самого начала и именно поэтому выбрала для боя лес, в котором стояло здание Совета Первородных, именно поэтому сказала, что это конец, именно поэтому она перестала поддаваться. — Ты хочешь сказать, что можешь сделать меня человеком? — В наших прошлых сражениях я иногда прибегала к магии, — сказала Миадар и поднялась на ноги, отбрасывая камень в сторону и омывая свои руки кровью Дракулы. — У меня всегда был к ней талант, именно он нужен для того, чтобы понять сумасшествие Сириуса. — Причём здесь мой отец? — имя создателя по-прежнему заставляло его сердце заполниться ненавистью и сильнее начать ненавидеть себя, ведь он почти точная копия оборотня как по внешности, так и по характеру. — У него было много попыток, прежде чем он пришёл к твоей матери, — Миадар впервые за сражение преобразила лицо, демонстрируя Дракуле не только клыки, но и сверкающие в свете бесконечных молний, осветивших все вокруг, глаза. — Если углубиться в его ритуалы, вчитаться в дневники повнимательнее, то он знал, что вы сможете обращать, он дал вам эту способность, но не для возрастания популяции вампиров, а для того, чтобы лишать вас бессмертия. Сириус предполагал, что будут те, кто пойдёт против него, но и представить не мог, что воспротивится вся тысяча. Да и этот ритуал он не завершил, лишь начал его создание. — Тогда как… — хотел было спросить Дракула, но замер, смотря, как Миадар всадила руку в свой живот. — Я же говорила — талант, — взглядом Миадар попросила Дракулу помолчать. Девушка вышла на середину образовавшегося круга и сложила руки вместе, начиная читать заклинание на языке оборотней, что был уже почти забыт. От этого кровь на её руках почернела, и её капли обратились в змей, что расползлись по всему кругу. Сириус сделал так, что лишь дитя может лишить Первородного его сил, по его задумке дитя должно было занять его место, но Миадар это было не нужно. — Даже если бы я тебя убила, — сказала Миадар почти шёпотом, — что бы стало с моей жизнью после? — Тебя бы восхваляли, как героя, — усмехнулся Дракула и встал туда, куда указала девушка. Змеи тут же окутали его ноги и поползли вверх, блокируя возможность использовать ауру и тьму, и только тогда, когда последняя змея сжала его горло, он понял, что именно задумала девушка. — Миадар, не сме… Договорить мужчина не успел. Молнии окрасились в красный цвет от слов заклинания, что читала Миадар, и змеи сильнее начали сдавливать тело первородного, раздваиваясь и переползая к ней. Дракула не мог не только пошевелиться, но и вымолвить хоть слово, даже звука издать он не мог и был вынужден стоять и смотреть, как Миадар убивает себя. — Я переделала ритуал, — сказала она, закончив с двенадцатым из тринадцати заклинаний, и змеи, окутавшие тело Дракулы, обратились в камень, что потихоньку начал увеличиваться, скрывая его тело, змеи возле Миадар же стали водой, а молнии прекратили освещать эту ночь. — Мне не нужна твоя сила и твоя жизнь. Мир будет считать меня чудовищем, и все будут бояться. У меня было две Пары и обе не погибли, третьего шанса мне не нужно. Дракула, миру будет лучше, если нас обоих не будет. Я бы могла убить тебя, а затем и себя, но не думаю, что смогла бы раздавить своё собственное сердце, это страшно. Но я хочу подарить тебе шанс. — Не надо, Мэйуми, — закричал Дракула, но его лицо почти полностью скрылось за камнем, а Миадар начала тонуть в воде цвета ненависти и греха. — Надо, Дракула, — сказала она, прежде чем полностью погрузиться в воды душ её и Дракулы, мысленно читая последнее и самое длинное заклинание. — Миадар сказала, где будет их бой? — Элхад вошла в замок и тут же увидела Кэтрин и Влада, о чём-то перешёптывающихся. От голоса Наставницы они вздрогнули и отскочили друг от друга, смотря куда угодно, лишь бы не на женщину. — В чём дело? — насторожилась Элхад. — Ну… — протянул Влад. — Дело в том, — продолжила за него Кэтрин, но тоже не смогла ничего сказать, и лишь строгий взгляд Наставницы и языки её ауры, окутавшие женщину, подобно пламени, заставили вампиров признаться. — Здание Совета, — выпалил Влад и зажмурился, словно ожидая удара. — Здание Совета? — переспросила Элхад, ничего не понимая. — Зачем им сражаться возле Первородных, если только она не решила сразу продемонстрировать им прах Дракулы или не заставлять его далеко ходить. Элхад произнесла последние слова медленно, будто понимая, что Миадар не планировала возвращаться с этого боя, и стоило ей это осознать, как метка на сердце, имя Миадар, что было выжжено на её коже и на самом сердце молниями, зажгло, пронзая тело Первородной адской болью. Это значило лишь одно. Элхад много раз видела подобное и знала, что это значит. Все знали, что это значит. Женщина резко выпрямилась и на полной скорости понеслась к лестнице. Ей было плевать, что солнце только начало заходить и оно могло её обжечь, плевать, что кто-то мог её увидеть, она хотела лишь успеть. Она молила Создателей мира о том, чтобы успеть и не дать этой боли усилиться. — Что ты наделала? — кричал Дракула. Мужчина смог выбраться из камня лишь тогда, когда тот сам начал разрушаться и увидел перед собой Миадар, что пыталась подняться на ноги. Дракула хотел к ней подбежать, чтобы помочь, но понял, что ритуал удался, и теперь он человек — слабое существо, что не имеет убийственной ауры, повышенных рефлексов и не сходит с ума из-за постоянного голода. Миадар смогла. Она почувствовала, что он всегда хотел быть человеком и именно поэтому их ненавидел — потому что он другой, и она исполнила его желание. — Что ты наделала? — кричал Дракула, и воздух разносил его крик по округе. — Миру не нужны такие, как мы, — прохрипела Миадар, чувствуя, как силы покидают её тело и жалея лишь об одном. Она была оборотнем от рождения, и даже обращение в вампира не могло это исправить. Она была оборотнем, и мир встречал её колыбельной. Первым, что она услышала после своего первого крика, первого вдоха, первой секунды в этом мире, был голос её матери. Прекрасный голос самой прекрасной женщины на свете, и она больше никогда его не услышит, как и ту колыбельную, текст которой был утрачен, а, значит, она не сможет уйти спокойно. От осознания этого глаза девушки наполнились слезами, что одна за другой начали скатываться по бледным, на этот раз болезненно бледным щекам. Неожиданно, словно откуда-то издалека, послышался странный шум. Он был таким не от мира сего и таким знакомым, что Миадар невольно улыбнулась, потратив на это и без того утекающие, как песок сквозь пальцы, силы. Этот прекрасный шум, и мир тоже стал прекрасным. Молнии, вновь молнии, но на этот раз их создала не Миадар. Молния ударила с небес, и на земле появилась Элхад. — Ваша связь с ней настолько сильна, — удивился Дракула, и Элхад замерла. Это было место боя, и всё вокруг пропитала аура двух чудовищ, что вновь пытались друг друга убить. Вот только замерла она не от давления, что было несоизмеримо, но, в то же время, несравнимо с той болью, что сейчас разрывала сердце Элхад. Первородная замерла не от этого, а от того, что Дракула сидел, держа Миадар практически на руках. — Я попытался, — сказал Дракула, опустив глаза, не в силах смотреть на возлюбленную. — Но я не успел и слова сказать, когда понял цену. Хотя она даже мнения моего не спросила. — То заклинание, — выдохнула Элхад и пала перед преемницей на колени, от чего Миадар приоткрыла глаза и улыбнулась. — Вы как родители, — нашла девушка силы усмехнуться и посмотрела за спину Элхад, где стояла невысокая девушка в странной одежде и с короткими светлыми волосами. Девушка лишь кивнула и скрылась в каплях дождя, с которыми слились слёзы Элхад. — Эй, а у меня ведь сегодня день рождения, — вспомнила Миадар. — Ровно тысяча лет, даже не верится. — Зачем ты это сделала? — спросила она, беря неестественно-холодную руку Миадар в свои ладони и прижимая её пальцы к своим губам. — Миадар. — Миру не нужны мы ни вместе, ни по одиночке, — сказала Миадар. — Мне нет в нём места. Если судьба и есть, то вот она, а у Дракулы теперь есть ещё один шанс. Я его последняя Пара, и я таки изменила его жизнь. Элхад посмотрела на Дракулу и почувствовала его тепло. Он был человеком. На миг её сердце наполнилось знакомым чувством к мужчине. Дракула стал человеком, а, значит, он может быть и её Парой, но в это же миг рука, что лежала в её ладонях, начала рассыпаться, и Элхад вновь посмотрела на Миадар, что уже не могла открыть глаза и уже не дышала, и дождь целовал её тонкие, бледные губы и согревал её тело миллиардами холодных капель, обрушивающихся с небес до тех пор, пока тело сильнейшего вампира не обратилось в прах на глазах у создателя и того, чью волю она переняла. — Нет! — закричала Элхад, содрогая небеса своим криком, и тучи расступились, позволяя звёздам узреть то, как порыв ветра подхватил прах Миадар и развеял его над полем брани, оставляя Элхад рыдать на груди у Дракулы, что тоже не мог этого принять. Горы Тяньцзи в Китае — это одно из красивейших мест на всей планете. Парящие горы, как называли это место в народе, так красиво сейчас были окутаны густым туманом, что был подобен молоку. Это место завораживало, восхищало, кого-то даже пугало, но был и человек, что смотрел на эти окрестности с печалью в ясных небесно-голубых глазах. Высокая женщина с длинными светлыми волосами, которой на вид не дашь и сорока пяти, медленным, осторожным шагом подошла к самому краю. Её взгляд был печален, и там внизу она словно желала что-то рассмотреть, жаждала увидеть что-то неведомое людям, но это было невозможно. — Элхад? — разнёсся по тишине округи женский голос. — Да… — лишь кивнула печальная женщина, и по её бледной щеке прокатилась одна единственная слеза, падая в небытие под ногами. Да, на вид ей было не больше сорока, но эта женщина видела строительство египетских пирамид, пережила погружение Помпей под слоем душащего пепла и плявящей своим жаром плоть лавы, жертв оплакивала мировых войн, и была свидетелем изменений мира немыслимое количество раз. Казалось бы, что может её расстроить? Но кое-что могло. Её могла расстроить память, что хранилась в глубинах древнего сердца. Память о том, кто уже пятьсот лет спал вечным сном там, внизу, куда не достают ни лучи солнца, ни, казалось бы, капли дождя, ни взор Элхад. — И где её могила? — вновь пронзил тишину голос. — Везде, — тихим голосом ответила Элхад, и её слово пронеслось по округе, смешиваясь с дыханием земли. — Её прах был подхвачен ветром, возносясь высоко в небеса, и рассеиваясь. Все эти земли — её могила. Элхад подняла взгляд и посмотрела прямо в зелёные глаза женщины с рыжими волосами, которыми играл лёгкий ветерок. Она была такой же бледной, как и женщина, но даже близко не была такой же, как она. Женщина хотела сказать что-то ещё, но на её плечо легла холодная ладонь — Наталья, — одними губами произнесла черноволосая девушка, что возникла словно из пустоты, и покачала головой, призывая к тишине, а Элхад же подошла к старому неприметному камню, что уже давно покрылся мхом и трещинами, и рухнула перед ним на колени.Здесь нашёл своё пристанище прах девушки, что исполнила своё предназначение, но не успела пройти весь свой путь. Миадар Дракула Хасимото Мэйуми 13.10.513 — 13.10.1513 Великий маг, Дочь первого Вожака оборотней Японии — Хасимото Озэму, Дитя Первородного Дракулы, Преемница Первородной Элхад Сильнейший вампир Сделай невозможное и докажи миру, что он не прав
— С днём рождения, Миадар, — прошептала Элхад слова, что так и не успела сказать тогда, в день её смерти. Наталья и Виктория, нынешняя Преемница Элхад, что была так похожа на Миадар по характеру и в то же время была настолько другой, лишь молча стояли чуть позади. Прошло уже пятьсот шесть лет с того дня, когда Совет Первородных объявил тринадцатое октября Днём освобождения от страха, прошло пятьсот шесть лет с того дня, как в Гнезде Великого Компаса этот день стал днём скорби, а имена Миадар и Мэйуми навеки закрепились в Ночном мире за этой девушкой, которую половина Гнезда никогда не видела, а другая половина вспоминает о ней с тоской, ведь дни их веселья больше никогда не повторятся.